Темный угол. Записки о горьком детстве

Ася Хаустова (2025)

Эта книга — сборник коротких автобиографических рассказов о трудном и горьком детстве и юности; возможность увидеть глазами нелюбимого ребенка жизнь благополучной с виду семьи, изнанку трагичной повседневности — а также возможность понять, почему из детей, у которых вроде бы было хорошее детство, вырастают травмированные взрослые. А еще это книга о смелости. Смелости разорвать порочный круг насилия в семье, о храбрости говорить, верить другим и менять свою жизнь к лучшему.

Об авторе

Меня зовут Ася, мне тридцать четыре года, и я не помню огромную часть из них. Помню какие-то обрывки из раннего детства, цветные кусочки; вот мне пять лет, семь, десять… Их совсем немного. Иногда какой-то звук или запах на мгновение возвращают мне мою память, но всплывшие воспоминания так же легко стираются. Воспоминания о годах раннего детства и юности все еще хранятся у меня в голове, но психика вытеснила их в глубины подсознания, чтобы защитить сознательную часть. Не знаю, к худу или к добру, не знаю, насколько страшные эти воспоминания. Могут ли они погрести теперешнюю меня под грузом травмирующих событий, или я справлюсь и проживу все то, что забыла? Относительно связные воспоминания у меня начинаются примерно с двадцатилетнего возраста, все, что было до этого — рассыпается отдельными осколками.

Сейчас я взрослая женщина, у меня счастливый брак, теплые отношения с мамой, хорошая и горячо любимая работа. Мы с мужем осознанно готовимся к тому, чтобы стать родителями. У меня есть самые замечательные подруги на свете, поддерживающее окружение, интересные хобби, две собаки и планы на свое будущее. Но всего этого могло вообще не быть. Я могла сорваться, с головой уйти в алкоголь, или попробовать наркотики, или просто глупо погибнуть… Вообще своей величайшей победой я считаю хорошую жизнь, и то, что я не лежу сейчас в могиле или где-то в ПНД под галоперидолом, привязанная к койке — это самая большая моя радость. Подспудно я все равно помню о том, как близко в некоторые моменты была ко мне эта перспектива. Но обошлось, проскочила — то ли благодаря счастливому случаю, то ли неистребимому оптимизму, то ли просто случайности.

Я научилась балансировать, жонглировать остатками воспоминаний, чтобы мне было, что о себе рассказать. Но многие годы и месяцы начисто вычеркнуты из моей памяти.

Так же, как вычеркнуты годы из памяти многих девочек, моих ровестниц, и девочек постарше и помладше, худеньких и пухлых, добрых, веселых и всегда печальных, честных и патологических врушек — самых разных девочек, которым в детстве досталось немало насилия и пренебрежения. Насилия самого разного — сексуализированного, физического, морального, насилия совершенно незаслуженного и бесконечно болезненного, потому что происходило оно в семье.

Их истории я тоже приведу в этой книге, потому что это очень важно — быть услышанной, пусть и спустя много лет. Их голоса звучат наравне с моим, превращаясь в страшный хор.