Лесниковы байки. Волчья Тропа

Алёна Берндт (2025)

Все мы слышали в детстве сказки про Хозяина леса, Лешим он зовётся. Множество сказок и легенд рассказано про невидимую человеку силу, а уж кому, как не старому Леснику деду Матвею известна самая правдивая из этих историй! Быль или небыль, сон, или всё это наяву приключилось с героем рассказа, молодым парнем по имени Николай, когда попал он на Волчью Тропу? Вернётся ли он обратно, в свой мир, к любимой невесте Катерине или сгинет там, где переплетаются миры…

Глава 9.

Медведь уж старый, подумалось Николаю, сердце у него уже не вкусное, он для своей красавицы достанет другое… нежное, молодое! Вот это косматое рядом со старым медведем лежит, никак медвежонок-трёхлетка? Как раз!

Николай усмехнулся, душа запела, всё сделает сейчас, и счастлив будет до конца своих дней! А на крыльце терема стоит она, чудной красоты девица, и манит его, зовёт, скорее, скорее…

Он размахнулся, крепко сжав в руке клинок, и глянул в медвежью морду. Что-то… что-то знакомое было в этих карих, сердитых медвежьих глазах, но… ведь этого не может быть? Сердце гулко стукнуло, в голове загудело, что же такое, почему ему кажется, что он не сможет убить медведя?

— Убей его! Убей скорее! — кричала девица с крылечка, — он хочет разлучить нас, навечно заберёт меня у тебя! Убей!

Голос девицы вдруг стал неприятен Николаю, рука с клинком задрожала, он перевёл взгляд на корчившееся рядом с медведем непонятное чудище, никак не мог разглядеть, что за зверь такой. Вроде и похож на медведя, а вроде и нет…

Николай вдруг увидал валяющееся рядом с кустом осоки яблоко… такое сочное, такое румяное, что не было силы сдержать себя, так хотелось откусить того яблока, чтобы сладкий сок брызнул во все стороны. Никуда медведь не денется, ему и так помирать, вот сейчас съест Николай яблоко, и сделает всё, привычною рукою.

Но только прикоснулся Николай к румяному плоду, как ожгло его огнём, сильно, будто ударило что-то по голове. Обернувшись, он увидел Аркыная, которого свили по рукам и ногам то ли верёвки, то ли змеи. Он пытался освободиться и закрывал собой закутанную в меховую накидку девочку. Но крепки были те путы! Николай всё понял!

Глянув в сторону, он увидел, что держит в руке кривой ржавый клинок, он был весь в засохшей крови, ошмётки плоти свисали с рукояти. Николай отбросил его в сторону, и глянул туда, где стоял чудный терем…

На островке стояла покосившаяся кривая изба, поросшее мхом крыльцо почти сгнило, только несколько чёрных досок ещё держались. У завалины свились в клубок гады, а у плетня валялась полусгнившая баранья туша, в вывалившихся из распоротого брюха кишках копошились черви.

На крыльце корчилась и бесновалась ведьма… от её вида Николая пробрал ледяной ужас до самого донышка сердца! Скошенная в бок нижняя челюсть щёлкала и болталась на жилах, голова была большой, покрытой кровавыми коростами, а на бледной коже меж них болтались серые пучки длинных волос. Глаза ведьмы косили то к носу, то расходились в разные стороны, рваный балахон не скрывал усохшей морщинистой плоти, костлявые, синюшные руки в зелёных пятнах завершали длинные и скрюченные, как серпы, пальцы с когтями.

— Убей его! Убей скорее! — кричала ведьма страшным голосом, каждое слово отдавалось в теле Николая болью, — Что же ты медлишь?! Убива-а-а-й!

— Я… я… сейчас, — задыхаясь и хрипя бормотал Николай

Спрятав за пазуху яблоко, он размахнулся ножом, и Аркынай перед ним закрыл глаза. В один взмах ржавый клинок отрубил головы гадов, опутавших руки Аркыная. Рука была верна охотнику, не зря про него шла по округе молва, что крепок духом он, и рукою!

Ведьмы взвыла и ринулась с крыльца, но взмахи быстро рубили! Раз! Раз! Аркынай зарычал, словно медведь, и толкнул Николая своей мощной рукой. Николай отлетел в сторону, но тут же вскочил, пытаясь закрыть собой хоть девочку. Он решил, может в злобе Аркынай не понял, что Николай избавился от морока и хочет их спасти!

Но Аркынай встал на пути ведьмы, выставив вперёд себя рогатину, которую наскоро приготовил, пока они шли по болоту до ведьминого обиталища.

Алмыса взвыла, она стояла у своего плетня, и вдруг… словно вывернулась наизнанку, конечности вытянулись, перевернулись. Спина её оказалась внизу, голова откинулась и страшные челюсти обозначились желвами. Складки на щеках раскрылись, обнажая три пары черных выпуклых глаз.

— Дай мне яблоко, скорее! — крикнул Аркынай, Николай выхватил сочный плод и кинул его, тот ловко поймал яблоко и насадил на рогатину.

Ведьма, уже скользившая на своих конечностях по болотной жиже, замерла. Глаза её уставились на это яблоко, а то словно светилось изнутри странным, волшебным светом, таким чудесным посреди вонючего гиблого болота…

— Дай… Дай его мне…, — прошамкало чудовище, — Отдай, человек-медведь, и я тебя не трону! Оставлю тебе твою жалкую жизнь!

— Если бы ты сразу отдала мне девочку, я бы дал тебе его! — проревел Аркынай, — А ты захотела напиться крови! И за то останешься здесь в заточении, в своей гнили, покуда Высшие не дозволят тебе выйти и не освободят тебя!

Аркынай стал опускать рогатину к болотной воде, та вогнулась, словно спасаясь от света, идущего от яблока, взметнулась тягучими волнами, захлестала стоявшую посреди топи Алмысу.

— Нет! Нет! Не-е-е-т! — страшно закричала ведьма, от её крика зашумел бор, который остался далеко позади, на краю болот.

Туман взметнулся, ведьма страшно выла, от её воя внутри всё выкручивало, и Николай закрыл руками уши девочки, а сам зажмурил глаза, казалось, что и они сейчас лопнут!

Аркынай закричал от боли, потому что десятки гадов впились в его ноги, выпрыгивали из чёрной воды, вцепляясь в руки, шею, куда только могли добраться, минуя кожаный нагрудник. Он взмахнул рогатиной и со всей силы воткнул её в болотную жижу. Николай увидел, как из глаз и ушей девочки потекла чёрная кровь, и от ведьминого крика сознание покинуло его.

Последнее, что он увидел — туман стал чёрным и скрыл ведьму, встав плотной стеною. Крик оборвался, а змеи, облепившие Аркыная, осыпались с него, как сухие ветки.

— На-кось, испей, — голову Николая приподняли, в рот полилась вкусная, живительная влага, травяной взвар давал ему силы, прогонял боль.

Охотник открыл глаза, перед ним на корточках сидел Аркынай, его огромная ладонь заботливо придерживала затылок Николая, он поил его из своей баклаги. Они были уже под деревьями, болото виднелось за молодым невысоким ельником, а над ними раскинулся высокий хвойный шатёр. В этом месте они оставили свою ношу прежде, чем ступить на топь. Была уже ночь, черничное небо было сплошь усыпано бусинами звёзд, и от их света Николаю стало так хорошо… В низинке пела звонкая речка, перекатывая по камням хрустальную воду. Рядом разгорался костёр, спасённая ими девочка спала, укутанная меховой накидкой, и ночной лес был весь наполнен живыми звуками.

— Аркынай, — хрипло просипел Николай, в груди всё болело, — А… ведьма… сгинула? Мы её погубили?

— Нет, Николай, — вздохнул Аркынай и покачал головой, — Алмысу так просто не сгубить. Но мы заперли её там, на чёрной топи, и пока она не найдёт, как оттуда выбраться, её можно не бояться.

Аркынай подал Николаю баклагу, а сам стал подкидывать в костёр сухого хворосту. Он морщился от боли, и Николай разглядел, что вся его рубаха на руках и шее в пятнах крови. Огонь разгорелся ярче, и Николай поднялся, руки-ноги ещё тряслись, но в голове уже прояснилось, жизнь возвращалась к нему.

— Аркынай, давай я тебе раны омою, что тебя аспиды-то изранили, — сказал он, доставая из своего мешка баклагу с водой, которую ему положила в дорогу Марья.

— да чай не помру, не боись, — сказал Аркынай, и снова невольно поморщился.

— Давай, сымай нагрудник свой, промыть хоть и то полегче станет.

Аркынай развязал завязки и скинул нагрудник, под рубахой вся его кожа была изорвана, Николай качал головой и омывал раны рушником, в который Марья краюху им завернула.

— Ну вот, этак-то получше будет, — Николай кивнул, и сел на небольшое брёвнышко, поближе к костру.

Аркынай оделся и сел рядом с ним. Николай отломил половину краюхи подал ему, они ели душистый свежий хлеб и молча глядели в огонь.

— А я думал, убьёшь ты меня там, на топи-то, — сказал тихо Аркынай, — Думал, всё… ошиблась Ирвил, что силы в тебе есть такое сдюжить… А ты ничего, крепок оказался! Молодец! Спасибо тебе. Может и права Ирвил, дана тебе на это воля Высших, и сможешь ты многое исправить.

— Да что я… это всё яблоко то… волшебное, — смутился Николай.

— Да никакое оно не волшебное. Обычное яблоко. Всё зависит от того, в чьих оно руках! — покачал головой Аркынай и впервые посмотрел на Николая этак по-доброму.

Николай ничего не стал больше выспрашивать. И так немало ему для раздумья, вот и глядит в огонь задумчиво, жуёт Марьин хлеб.

Конец ознакомительного фрагмента.