Старшая сестра его величества. Власть. Шаг 2

Алёна Цветкова (2025)

Чем ближе к трону, тем сложнее идти вперед. Каждый шаг — это борьба не только с врагами, но и с собой. Я не раз готова была сдаться, забыть про свою цель. И только вера моих друзей, любовь к детям и память об отце, короле Грилории, завставляли найти в себе силы сделать то, что еще мгновение назад казалось невозможным.

Глава 5

Вход в пещеру, из которого мы с принцем Фиодором вышли из подземелий, я отыскала только на пятый день, когда уже почти отчаялась, а запасы провизии почти закончились. К счастью, погода наладилась, и дождь прекратился, хотя небо все еще оставалось хмурым.

Все склоны гор оказались похожи друг на друга как две капли воды. Найти среди них тот самый было намного сложнее, чем я могла себе представить. И мне пришлось облазить всю округу, потому что я никак не могла вспомнить, чем та гора отличалась от всех остальных. Я помнила только ужасный лаз, который мне пришлось преодолевать ползком, обдирая спину об каменный свод, и колючий кустарник, закрывающий его от любопытных глаз.

Первые пару дней я старательно прочесывала все заросли, находившиеся в местах, которые могли бы быть теми самыми. Но никакой пещеры не было. Я уже стала опасаться, что произошел обвал, и выход попросту завалило, и все мои богатства оказались похоронены под грудой камней. Но вечером пятого дня, когда я уже возвращалась к реке, решив закончить поиски, моя лошадь, которую я вынуждена была таскать с собой, внезапно провалилась задней ногой в заросшую травой глубокую лужу. Испуганно всхрапнув. она попыталась сбежать, но я крепко держала ее за узду.

— Тише, тише, — успокаивающе погладила лошадку по морде, как можно крепче сжимая повод. Упускать ее было нельзя. Иначе придется носиться по темному лесу в поисках животного со всеми моими припасами. А если не найду, то добираться до Яснограда голодной и пешей, чего мне совсем не хотелось.

Лошадь никак не успокаивалась. Гарцевала на месте, вырывая повод из рук и глядя на меня огромными перепуганными глазами.

— Ничего страшного, — я обошла ее сбоку и погладила по спине, стараясь избавить мою помощницу от страха. — Все хорошо. Это всего лишь лужа, — я оглянулась на колыхающуюся после нападения моей лошади поверхность бочага. Маленький, круглый… точно такой же, как тогда… Сколько я не бродила по округе, ни разу не видела ничего подобного. С водой в округе, вообще, было довольно напряженно, и мне приходилось каждый день возвращаться к реке, чтобы напоить лошадь.

— Давай-ка мы немного осмотримся, — пробормотала я, закидывая повод на сук дерева. Лошадь все еще крупно вздрагивала, дергая ноздрями и шумно всхрапывая, но уже не стремилась сбежать. — И, возможно, переночуем здесь.

Быстро, несколькими движениями, расчистила лужу. Вода в ней была не особенно прозрачная. Но муть постепенно осядет. И я смогу хотя бы напоить лошадь. А для себя я запасла достаточно воды в больших фляжках, висевших по бокам лошади. Тем более, если это тот самый бочаг, с каждым мгновением уверенность в этом росла, то я уже пила из него, и ничего. Жива.

Упавшее дерево, которое служило нам основой для шалаша восемь лет назад, искать было бесполезно. Я даже не пыталась. За это время от него остались одни гнилушки. Но пока было более менее светло, обошла округу. Колючий кустарник рос в этих местах довольно густо. И чтобы добраться до склона, мне пришлось взяться за топорик, предусмотрительно купленный еще в Беломорье. Я готовилась к походу основательно.

За эти дни я уже наразмахивалась топором, расчищая себе дорогу, до кровавых мозолей на ладонях. К счастью, заживало на мне все гораздо быстрее, чем на обычных людях, поэтому удалось избежать воспаления от попавшей в раны грязи. А боль… за мой медовый месяц я уже привыкла к ней и больше не боялась.

Потребовалось не менее получаса стараний прежде, чем я смогла добраться до каменной стены. И мои усилия были вознаграждены. Над завалом из грязи и прошлогодней листвы в густых вечерних сумерках явственно виднелся край каменного свода пещеры. Той самой, из которой мы вышли с Лушкой из подземных коридоров под королевским замком.

Я не стала торопиться. Оставила все как есть. Я ждала этого момента восемь лет, смогу подождать и еще одну ночь. Тем более, скоро совсем стемнеет, и если я не позабочусь о ночлеге прямо сейчас, то мне придется ночевать под открытым небом.

Поэтому по-быстрому разожгла костерок, сложила из свежесрубленных стволиков молодых деревьев основу для шалаша и накрыла моим универсальным пологом. Нарвала немного папоротника, обильно росшего рядом с бочагом, расстелила в шалаше и бросила сверху одеяло — вот и постель. Невольно вспомнила свою первую постройку, и улыбнулась. Захотелось попробовать на вкус черешки лопуха и почки сныти. Но последние давно отошли, а черешки стали слишком жесткие и твердые. Придется довольствоваться кашей с мясом.

Но для травяного отвара я собрала немного листьев дикой малины, росшей совсем рядом. Кажется, в ту ночь у нас был точно такой же «чай».

Утром я проснулась на рассвете. Меня разбудила лошадь, засунувшая голову в шалаш и фыркнувшая прямо в ухо.

Я не стала тянуть время. Быстренько перекусила остатками хлеба и вяленого мяса и принялась за работу. О том, чтобы взять лопату, я не додумалась, поэтому разгребать перепревшую листву приходилось подобранной здесь же корягой. Но земля оказалась довольно рыхлой, поэтому я быстро справилась. И, когда полезла в пещеру по узкому лазу, держа в руках зажженную свечу, первые лучи неяркого осеннего солнца только-только пробились через лес, загораживающий горизонт.

Я ползла на четвереньках, как в прошлый раз, и острые края камней нещадно царапали спину, а ведь в этот раз на мне был довольно плотный жакет дорожного платья. Я представила, как я выглядела сзади после того, как лазила здесь в довольно открытом платье своей горничной. Стало немного не по себе. Почему-то я, вообще, не помню, чтобы у меня были какие-то раны… И у Лушки, вдруг всплыло в голове, раны от камней зажили очень быстро, хотя я — учительница была уверена, что воспаления не избежать. Очень странно… Возможно, здесь, в пещерах, на самом деле присутствует Древняя магия, в которую верил Третий советник.

Рюкзак я нашла точно там же, где закопала. Ткань, правда, совсем истлела, и кубки лежали прямо в земле.

Я прикрепила свечу к камню и принялась стряхивать землю с кубков. Надо было сразу же проверить их состояние, убедиться, что все камни на своих местах. И если вдруг это не так, поискать их здесь же. Они же не могли исчезнуть без следа.

Четыре кубка, которые я достала первыми, были в превосходном состоянии. А пятый удивил… когда я вытряхнула из него землю, из него выпало что-то белое. И я с удивлением узнала клочок бумаги, который в свое время нашла в роге, принадлежавшем Нюню.

Это было очень странно… плотная ткань рюкзака расползлась на нитки, а бумага сохранилась целой и невредимой? Ага… как же. Так не бывает.

Я осторожно развернула свернутый в трубочку лист. Из него с шорохом высыпалась мокрая земля, оставляя клочок бумаги абсолютно сухим и чистым. Я даже на зуб попробовала… нет, обычная бумага. Даже не то, чтобы особенно плотная. Удивительно… Весь лист был покрыт таинственными письменами, которые я не смогла разобрать. И не потому, что свеча не давала достаточно света. Просто ни одни из языков, которые я знала, не дал мне ни единой зацепки для понимания текста.

Вероятно, это такой же артефакт, как рог Нюня и цветок Южина. Я хмыкнула. Совершенно точно, это артефакт. И я, кажется, даже догадываюсь, кому он принадлежит… надо будет показать странную бумагу господину Элдию. Он тоже, как Нюнь и Южин как-то связан с Древними Богами. И «должность» у него вполне «бумажная» — Хранитель.

Я засунула листок в карман, завязала кубки в узел и поползла обратно… Незачем терять время. Тем более, мне было страшно любопытно посмотреть для чего нужен этот артефакт… Нюнь из Рога добывал свои гринки, Южин использовал таинственный Цветок для лечения. А для чего нужен этот клочок бумаги Хранителю? Вдруг от этого будет какая-то практическая польза?

Я наскоро затоптала костер, накидала на костровище мокрые листья, которые достала из бочажка, и, не задерживаясь, отправилась в обратный путь. К обеду я уже въезжала в ворота Яснограда.

И вроде все было как всегда. Та же бедность и нищета, те же деревянные дома, сколоченные из чего попало, и крашеные только со стороны фасада, выходящего на Центральную улицу, те же нищие, сидевшие у ворот с протянутой рукой, те же вездесущие мальчишки, те же хмурые и озабоченные женщины, спешащие по своим делам… но в то же время я явственно ощутила: что-то изменилось.

— Тетенька! — под ноги моего коня кинулся пацаненок лет десяти, — дай гринку!

И опять… вроде бы так было всегда, мальчишки и раньше клянчили деньги у въезжающих в город, прилично одетых путников. Но что-то царапнуло… что-то во всем этом было не так. Я прислушалась к своей интуиции. Но даже она молчала. Только неясное чувство тревоги, возникшее где-то под ложечкой, не давало мне отмахнуться от ощущений. Не предчувствие… скорее, тень предчувствия.

— А я вас помню, тетенька, — тихо сказал мальчишка, глядя на меня с широкой улыбкой, но в его глазах я увидела что-то другое… Отголосок моей тревоги. — Вы к нам в лавку под стеной приходили, и мы с вами вместе в подпол лазили.

Он звонко захохотал, запрокидывая голову, как будто бы сказал мне что-то очень смешное. Прохожие, которые вряд ли могли слышать наш разговор, невольно улыбались, так заразителен был смех мальчишки. Ненастоящий смех. От которого моя интуиция наконец-то проснулась, и истерически взвыла, предупреждая об опасности.

— Я тебя тоже помню, — качнула головой, стараясь не выдать себя, — но почему ты здесь? Ты же был учеником ювелира.

— Повязали нас, — захохотал мальчишка, как будто бы я снова пошутила. — Мне дядька Жерен велел караулить у ворот и ждать вас, чтобы проводить. На ночную королеву тоже объявлена охота.