Ведьма: книга первая

Анастасия Жданова

Эта книга покажет читателю мир, потрясающий своей невероятной сущностью. Здесь вам представится возможность заглянуть за занавесу скрытого, узнать его тайны, увидеть его мистических героев. Этот мир полон энергии, чувств, волшебства и «колдовства», а вот реальный он или нет — решать вам.

Глава 4. Происшествие в институте

Всё катилось к чёртовой матери! И это жаркое лето, и люди вокруг, и сессия, и душный город… Институт, представляющий собой сегодня кишащий муравейник, стал ещё более ненавистен и чужд. София ходила среди толп студентов, как зомби. Она выполняла то, что от неё сейчас требовала жизнь, ничего при этом не видя, не слыша, не ощущая. Её душа была заперта на огромный, тяжёлый замок. Но девушка чувствовала, как там, глубоко внутри неё, беснуется боль, злость, отчаяние, ярость, перерастая во что-то огромное и сильное. Это что-то разгоралось жарким пламенем — с каждым днём всё сильнее, требуя выплеска. София понимала, что, если сейчас дать ЕМУ волю, ОНО уничтожит весь этот маленький городишко. Как долго она сможет контролировать ЕГО — ей не было известно….

Сегодня их группа сдавала лексикологию. Мучительно переживая предстоящую сдачу этого предмета, одногруппники Илии листали перед аудиторией какие-то книги и засаленные тетрадки. Софи подумала, что даже если бы перед ними в эту минуту умирал от инфаркта человек, они всё равно не заметили бы его. Какую оценку они получат в зачётку — вот что было важно для этих людей. И более ничего их сейчас не волновало. Всем было всё равно, что творится вокруг. И только большие, добрые глаза Дарьи заметили настроение Софии. Эта девушка была единственным в институте человеком, которому Софи доверяла. Даша была низкого роста, слегка полновата, одета всегда недорого и просто. Но за её невзрачной внешностью скрывалась огромная, чистая душа. Глаза Дарьи всегда искрились добротой и желанием помочь. София ценила в людях эти качества, ценила искренность, и поэтому отвечала ей тем же. Обычно они делились друг с другом своими переживаниями. И София думала, что может быть только они — два человека — среди сотен зомби тут. Но сегодня Софи не хотелось никому ничего рассказывать, не хотелось выплёскивать на подругу всё, что адской болью ныло в душе. Это было бы жестоко с её стороны.

— Что-то случилось? — тихо спросила Дарья.

— За экзамен очень волнуюсь, — неожиданно для себя соврала София. — Я не все билеты выучила.

— Я тебе помогу, если что, — ответила добрая Дарья, глядя своим мягким взглядом прямо в глаза Софии. — Не волнуйся! У меня шпаргалки есть.

— Спасибо, подруга, — поблагодарила её Софи и снова погрузилась в свои тяжёлые мысли. Никого не хотелось видеть, ни с кем не хотелось общаться. И она решила выждать до последнего, чтобы одногруппники уже успели разойтись. София уединилась от всех в уголочке аудитории и начала читать лекции. Но её мозг абсолютно не воспринимал информацию, и мысли постоянно перескакивали в воспоминания об Андрее. Время провалилось в никуда. Институт исчез. И стало хорошо. Спокойно.

София очнулась, когда Дарья осторожно задела её за плечо.

— Я сдала, — улыбнулась она Софии. — Иди уже. Там никого не осталось.

— Поздравляю от всей души! — ответила Софи.

— Я подожду тебя. И буду держать пальчики крестиком на удачу!

— Не надо, Дашуль, не жди. Я так больше волноваться буду. Я вечером тебе позвоню, всё расскажу. Иди, — попросила Софи.

— Ну, как хочешь. Давай! Удачи! Позвони только обязательно, ладно?

София кивнула подруге в ответ и побрела к дверям аудитории.

Да, билет София не знала. Может, только очень поверхностно смогла бы что-то сказать. «Но надо что-то говорить. Надо. Чтобы хотя бы троечка была», — подумала она. София подняла глаза от своих записей и посмотрела на одного из своих одногруппников, отвечавших сейчас свой вопрос. И тут она заметила резкий, суровый, пристальный взгляд Веры Анатольевны, преподавательницы лексикологии, сверлящий студента подобно адской машине. В ту же секунду София неожиданно представила себе её с розгами в руке, стегающей бедную жертву в камере пыток. «Ей, по-моему, сам Виноградов не сдал бы, — подумала она. — Бедный Антон! Его уже, по-моему, пот прошибает…»

Через минуту Антон уже встал и медленно направился к выходу. В одной руке он нёс зачётку, в другой — исписанные листочки бумаги, а в глазах его играла вымученная радость. Когда за ним захлопнулась дверь, София поняла, что пришла её очередь отвечать. Она совершенно спокойно встала со своего места, не спеша подошла к Вере Анатольевне и села напротив неё. Она не знала, что говорить. Ей вообще не хотелось говорить. Ведь там, глубоко внутри, бесновались запертые на замок силы. И с каждым часом их становилось всё сложнее и сложнее контролировать.

«Быстрее бы всё это кончилось — и убежать! Убежать, не оглядываясь! В лес! Или ещё куда-нибудь… Только бы скрыться где-то… От людей… Иначе же — беда…» — крутилось в её голове…

Да, она, кажется, что-то говорила. Что-то. Что знала… Может, не совсем то? Почему эта ехидна так на неё смотрит?

— Я хочу услышать грамотный ответ студентки второго курса! Что представляет собой теория Виноградова? Основные постулаты? Что это за лепет восьмиклассницы?!

София молчала, глядя наливающимися злостью глазами в глаза преподавательницы. И если бы Вера Анатольевна была внимательнее, то заметила бы, как в эту минуту зелёные глаза девушки постепенно приобретают чёрный оттенок.

— Всё! Придёте в следующий раз! И извольте подготовиться, как следует!

Впившись переполненным ярости взглядом в Веру Анатольевну, София медленно встала. Она была последней из сдающих, и в аудитории никого больше не было.

— Мне нужна хотя бы тройка, — ледяным голосом произнесла Софи. — Поставьте мне тройку! И я уйду. На «удовлетворительно» же я знаю?!

Вера Анатольевна вскипела. Казалось, что сейчас с ней произойдёт что-то подобное извержению вулкана.

— Придёте в следующий раз!!! Я ясно выражаюсь?!! «Поставьте мне тройку»… Совсем уже обнаглели!!!

Пустая аудитория медленно наполнялась вскипающими чувствами. Казалось, что воздух уже можно резать ножом. Преподаватель лексикологии резко встала со стула, сгребла со стола свои бумаги и быстро засеменила к выходу. Софи, в ту же секунду лихорадочно подскочив с места, кинулась вслед за ней. Она пробежала за преподавательницей до лестничного пролёта.

— Ну, Вера Анатольевна! Поставьте! Пожалуйста…

— Нет!!! — рявкнула та ей прямо в лицо. И отвернувшись, тут же побежала дальше.

«Ну что ж, берегись же», — тихо прошипела ей вслед София, кинув, как молнию, в спину Веры Анатольевны злобный, испепеляющий взгляд совершенно чёрных глаз. И тут что-то, кажется, треснуло внутри и, ощутив долгожданную свободу, рванулось наружу. И в ту же секунду, не понятно на чём поскользнувшись, на глазах десятков студентов преподаватель лексикологии Вера Анатольевна полетела кувырком вниз по ступенькам института.

Вечером София ужинала борщом. В квартире царило молчание: Ирина Сергеевна, мать Софии, всегда старалась бережно и осторожно относиться к своей дочери, поскольку считала её очень чувствительной девушкой. И поэтому сейчас, представляя, как переживает её дитя провал экзамена, она решила не лезть в душу бедной Софи и только сочувственно вздыхала, иногда поглядывая на девушку, даже не догадываясь, что лексикология сейчас меньше всего волнует её дочь. За молчаливостью Софии, за её внешним холодным спокойствием скрывалась целая свора совершенно не относящихся к экзамену мыслей и чувств. Девушка была погружена в свои тайные детские воспоминания, которые каким-то непонятным образом переплетались у неё в голове с сегодняшними трагичными для преподавательницы событиями.

«Интересно, причастна ли я к тому, что случилось с ней? Или же это всё-таки совпадение?», — пыталась разобраться София. Она снова и снова прокручивала воспоминания о том невероятном моменте, пытаясь восстановить в памяти те свои ощущения. И с каждым разом всё яснее чувствовала и понимала то мгновение, чётче вспоминая детали. И через какое-то время, наконец, наступило ошеломляющее прозрение. «Нет, без сомнений, это я сделала. И я даже помню, как именно… Непередаваемое ощущение!.. Господи, — испугалась Софи. — Что же это? Что это было со мной? Кто я?»

И тут сознание Софи, где яркой вспышкой сверкнула огненная молния, как будто раздвоилось, чётко обозначив грани двух протестующих сторон её разума, и второе «Я» ей чётко сказало:

— Ты знаешь, кто ты. Ты же помнишь ночь перед смертью твоей бабки Киры.

— Это сумасшествие, — ответила она вызывающему голосу второй половины её разума, но эта фраза была лишь жалкой попыткой сопротивления. Теперь она знала это. Но не хотела смириться с ужасной сущностью понимаемого. — Я спрячусь. Спрячусь ото всех и от всего. Я отказываюсь…

— Глупая! Это твоё предназначение. Это даст тебе много силы и возможностей. Как можно отказаться от этого?!

— Я сделала зло!!! Как ты не понимаешь?! Я принесла боль человеку! А если бы я убила её?! Я превращаюсь в чудовище! Если и пользоваться этой силой, то — во благо. Во имя добра. Или — никак и никогда.

— Ты всего лишь наказала виновного, — парировала её вторая половина. — Никто не заставляет тебя вредить невиновным! Твоя бабка, кстати, была — Малум, помнишь? Разве её можно было назвать плохой или злобной? Она просто боролась за себя, наказывала идущих против неё. Была сильной! А ты — тряпка! Доброта выглядит жалкой и беспомощной. Чего ты сможешь тогда добиться?

— Да мне и не нужна помощь, чтобы добиваться! Я сдам экзамен сама: всё выучу — и сдам!

— Этой стерве теперь ты никогда ничего не сдашь! Да и вообще, чем три месяца перекапывать поле маленькой лопаткой, не лучше ли загнать туда трактор и сделать всё за две минуты, коль уж он у тебя есть?

Софи задумалась.

— А кроме того, — победно-сладко прозвучало внутри, приготовив для неё заветный козырь, — как насчёт Андрея? Тебе не нужен Андрей?

— Андрей, — прошептала девушка, уже почти сдавшись. — Любимый мой Андрей… Но я попробую сначала поговорить с ним: у меня должен быть ещё шанс, я верю в это…

— Хорошо. Давай попробуем достучаться до Андрея честными путями: используем твою попытку, раз уж ты так в неё веришь. Но если это провалится — тогда остаётся только одно: согласиться быть Малум и использовать свою силу. Иначе он никогда не будет твоим.

— Я согласна, — ответила сама себе девушка.

— София, — перебила внутренний диалог мать девушки. — Давай поговорим. Я вижу, ты очень переживаешь…

Девушка подняла глаза от тарелки борща и, посмотрев на мать сияющими глазами, сказала в ответ с довольной улыбкой:

— Да что ты, мам! Всё хорошо! Я пересдам. Надо только дождаться теперь назначения пересдачи… Знаешь, я устала сегодня невероятно! Пойду спать, ладно?

Мать с недоумением посмотрела на неё, удивлённая непонятной радости дочери, машинально кивнула в ответ. А когда София ушла к себе, она села за стол и, задумавшись, сказала самой себе:

— Никогда я не научусь понимать её, видимо… Не было у неё никого ближе Киры…

Она была права.