Война Евы

Анастасия Медведева, 2019

Должность редактора в издательстве, стабильная зарплата с ежегодными премиями, квартира, взятая в ипотеку, уважение коллег и репутация недоступной холодной женщины – это жизнь Евы. Она талантлива, умна, амбициозна и знает себе цену; у неё всё под контролем, даже собственные эмоции. Однако, всё меняется, когда на работе появляется суровый и принципиальный бизнес-консультант, наделённый особыми полномочиями. Казалось бы, вот, они встретились – два профессионала, горящих своим делом! Но, как говорится, косе суждено было найти на камень… Или застрять в нём… а, может, всё началось с того, что камню не понравилась коса..? Как бы то ни было, это история о великом офисном противостоянии Двух Гигантских Эго! А чем она закончится, узнаете на страницах книги. Спин-офф романа "Неудачница". Может читаться вне цикла.

Глава 2. Показательная: Гордость

— Ева, а можно Кирюша зайдёт? — Ксюша смотрит на меня большими глазами.

— Нет, — собираясь на работу, отвечаю я.

— Но почему? — канючит соседка.

— Вы что, не можете у него встретиться? Почему именно в мою квартиру нужно идти? — спрашиваю, подхватывая сумку.

— Ну, что такого? Она что, из-за этого девственности лишится? — Ксюша забирается на кресло и складывает руки на груди.

— Даже… — резко разворачиваюсь к ней, — не думай об этом, — всерьёз заканчиваю я, — никакого секса в этих квадратных метрах.

— Но…

— Ищи другую квартиру, — ровным голосом предлагаю.

— В смысле?..

— В смысле — съезжай, — четко произношу и иду в прихожую.

— Но, Ева… ты не можешь так просто… — Ксюша идёт за мной.

— Могу. Потому что плачу за неё. Потому что всё здесь куплено на мои деньги. И потому что ты здесь никаких прав не имеешь, — отвечаю спокойно.

— Но твоя мать…

— Что? Что хочешь мне сказать? Что она попросила меня помочь тебе? У любой помощи есть свои пределы. Я не хочу, чтобы ты водила сюда своих мужчин. Если тебя не устраивает — съезжай.

— Я плачу тебе за комнату, — насупившись, отвечает Ксюша.

— Серьёзно? Ты считаешь, что той суммы хватит на съем реального жилья? — поднимаю брови, — На эти деньги ты можешь купить картонную коробку и смело жить в ней.

— Но я тебе готовлю, — обняв себя за плечи, протягивает соседка.

— Из моих продуктов. И только поэтому я тебя и терплю, — отвечаю ей и выхожу из квартиры.

Про план моей мамы знаю отлично: Ксюша своим присутствием должна напоминать мне о той жизни, в которой присутствуют романтика, влюбленность, гормоны и мужчины. Но мне пока хватило. Никакой любви и никакого брака в ближайшие двадцать лет. Если я и выйду замуж сейчас, то только за свою работу. Хотя даже она женского рода… значит, мы с ней просто подружимся — до конца жизни.

Никаких угрызений совести не испытываю: было бы из-за чего. Кому вообще понравится, если в его квартиру вдруг въедет незнакомый человек и начнёт свою личную жизнь налаживать? Не знаю, чья там дочь эта Ксюша, и кто из маминых знакомых решил отдать мне её на воспитание, но отказать в приёме я не смогла… это грозило новым витком выяснения отношений с родительницей, так что мы сошлись на том, что я делаю вид, будто не понимаю, зачем мне её подселили, мама тихо радуется, что засунула пример «нормальной девушки» мне под нос, а её подруга счастлива, что этот «пример нормальной девушки» наберется от меня уму разуму. Вот такая цепь последовательностей.

Ксюша приехала из пригорода. Насколько я поняла, её родители — очень обеспеченные люди, но дочь свою они разбаловали так, что уже сами с ней не могли справиться. Интересно, что получила моя мать от этой выгодной сделки?.. Со мной эта девица и впрямь научилась многому — а ведь мы живём под одной крышей всего полгода.

Но у меня не забалуешь.

Добираюсь до работы на автобусе, выхожу перед издательством и, как назло, встречаюсь у входа с новым начальником.

— Вы, — произносит тот.

— И вам доброго утра, — сухо отвечаю и прохожу первой.

— Вы в курсе, что нужно пропускать начальство вперёд? — следуя за мной к лифту, уточняет Глеб Самойлович.

— А вы в курсе, что перед женщинами нужно дверь открывать? — без интонаций парирую и вхожу в лифт.

— Невиданная наглость, — усмехается Глеб Сам…

А с какого перепугу он с отчеством и в моих мыслях? И не Глеб он, а Глыба. Глыба льда с северного полюса. Так и буду его звать.

— Ваши связи так прочно проросли, что даже мне сложно с ними справиться, — продолжает бесполезный диалог Глыба.

— Ваша ограниченность не позволяет вам увидеть, что это не связи, а трудоспособность и появившийся в процессе работы профессионализм, — перевожу взгляд на него, — слыхали о таком?

— Моя… ограниченность? — словно не веря своим ушам, переспрашивает Глыба.

— Есть такой фильм старый, «Карнавальная ночь» называется. Посмотрите на досуге, если не видели, — выхожу из лифта, когда тот останавливается на моем этаже.

— И зачем мне его смотреть? — Глыба складывает руки на груди, включая процесс обморожения всего пространства своим взглядом.

— Там персонаж один есть… явно ваш родственник, — отвечаю, затем разворачиваюсь и ухожу в свой офис.

— Ты сегодня какая-то другая, — замечает Саша, подпиливая ногти на рабочем месте.

— Я спокойна, как всегда, — отвечаю ровно.

— Это и пугает, — поднимает брови второй редактор, — что ты говоришь об этом вслух…

Ничего не отвечаю, врубаю компьютер и сажусь за работу.

Через два часа меня вызывает к себе главвред. Иду в его кабинет, ожидая очередной порции уговоров стать личным редактором Стефании, но внутри меня ждёт сюрприз.

— Что происходит? — спрашиваю у Романа Николаевича, глядя на нового начальника.

— Ты что такого сказала, что он тебя уволить хочет? — едва слышно цедит главвред, пока Глыба общается по телефону у окна.

— Даже так, — убираю руки в карманы широких брюк, — интересный расклад. И что делать собираетесь?

— Мирить вас, твердолобые вы мои! — едва не рычит главвред, умудряясь продолжать делать это тихо, — Начальство не хочет терять Глеба, а я не могу потерять тебя. Ты слишком много работы делаешь.

— А вы сообщили об этом господину маркетологу? Или кто он там? Бренд-менеджер? — спрашиваю ровно.

— Для вас — царь и Бог, — холодно отвечает Глыба, завершив свой разговор.

— Глеб, послушайте… — пытается вставить главвред.

— Новую религию мне навязать пытаетесь? — сухо уточняю у Глыбы.

— У меня есть возможность уволить вас прямо сейчас.

— А вы имеете и такие полномочия? — поднимаю бровь.

— Да.

— Хорошо. Тогда поясните — за что?

— За несоблюдение трудовой этики, — отвечают мне.

— Вы вообще никак не связаны с моей сферой деятельности. Так что ваша персональная этика на меня не распространяется, — не спешу впечатляться.

— Ева, с этого дня он… — вновь пытается вставить главвред.

— Что? Кто? Официально — глава нашего издательства? — даже эмоций в голос не добавляю.

Перед кем тут вообще объясняться? Перед менеджером, которому дали на кроху больше власти? Да пусть он хоть любимчик директора, его поведение и отсутствие элементарных навыков работы в издательстве не может быть оправдано ничем.

А то, что все так пресмыкаются перед ним, откровенно напрягает. Какое отношение руководитель отдела маркетинга имеет к нашему расписанию, к нашей работе, к тому, как часто мы опаздываем?.. Что за бред вообще творится?..

— С этого дня он назначен исполнительным директором, — наконец, заканчивает свою мысль главвред.

Слегка потрясенная, смотрю на Глыбу.

— И это Вы мне говорите о связях?.. — спрашиваю у него.

— Мне доверили это дело. А я никогда не подвожу тех, кто со мной заодно, — звучит сухой ответ.

— То есть, тех, кто не с вами, вы спокойно подводите? — задаю логичный вопрос.

— Ева! — повышает голос главвред.

— Да, наше издательство не такое большое. Но в конце прошлого года отдел продаж хвастался перевыполнением плана. У нас всё в порядке. К чему нам какие-то перемены? — спрашиваю у своего шефа.

— Это не тебе решать, Ева. Это решение главного руководства.

Больше денег захотелось — вот, в чём дело.

— С этого дня вы на временном договоре, — сообщает мне Глыба.

— Что?.. — перевожу на него взгляд.

— Как и все сотрудники, пришедшие по связям, вы пройдёте проверку.

— У вас нет такого образования, чтобы проверить меня, — уже ничего не стесняясь, говорю прямо.

— Да, я слышал, где вы учились. Я, в свою очередь, учился заграницей. Мы с вами ровесники, так что давайте попытаемся обойтись без выяснения — кто лучше. Уверен, если вы действительно профессионал своего дела, нам нечего будет делить.

Ах, так мы ещё и ровесники! Значит, ему тоже двадцать девять…

— Ещё вчера вы сомневались в моём профессионализме. А сегодня с утра пытаетесь унизить, переводя меня на временный договор, — произношу, глядя ему в глаза.

— Ева, когда этот месяц закончится, ты станешь ведущим редактором, — произносит Роман Николаевич.

Слегка удивленная, смотрю на него.

— Это попытка умаслить меня? — спрашиваю прямо.

Я и так, по сути, выполняю обязанности ведущего редактора. За что мне и доплачивают.

— Должность будет официальной. Я знаю, что ты этого хотела, — отвечает главвред.

— Но это только если вы пройдете проверку и выдержите месяц работы под моим руководством, — вставляет свои пять копеек Глыба, за что получает от меня уничтожающий взгляд, — я говорю честно: моя воля — и вас бы здесь уже не было. Но каким-то образом вы оказались очень нужны издательству.

— «Каким-то образом»? — недоверчиво усмехаюсь.

— И Стефания только что слёзно просила меня вас не увольнять, — добивает меня этот монстр.

Во что превратилась моя жизнь? Почему это вообще со мной происходит?

А ведь Ксюша как-то говорила — не посвящать всю свою жизнь работе, иметь своё хобби или ещё один источник впечатлений, чтобы не быть работа-зависимой. И не оказаться в том положении, в котором я оказалась сейчас…

— Я объявляю о своём уходе заранее, как и положено по договору. У вас есть две недели, чтобы найти мне замену. Спасибо за предоставленный шесть лет назад шанс. Я этого никогда не забуду, — дарю шефу небольшой поклон головы и разворачиваюсь к двери.

— Вы такая гордая?

— Что? — разворачиваюсь, недоверчиво глядя на этого монстра.

— Ваша гордость не позволяет вам трезво смотреть на вещи: вам предоставлен шанс повышения, если вы пройдёте мою проверку, — отвечает тот.

— Только моя гордость не позволяет мне высказать вслух то, что я хочу сказать — и, поверьте, я ей за это благодарна, — произношу ровно, — вы ничего не знаете обо мне, вы даже не в курсе, какие обязанности я здесь выполняю, и как много я работала, чтобы добиться своего положения и доверия начальства. Вы пришли, понятия не имея, что это такое — издательство, и вы хотите, чтобы я воспринимала вас всерьёз?

Ненавижу непрофессионалов. А невежество считаю главным грехом.

— Любой бизнес имеет одну и ту же схему развития. У меня есть своя стратегия, и она, как универсальный ключ, подходит к любому делу — будь то производство гвоздей или издательство книг. Меня не подводит чутье, поэтому за два года я был приглашен в сотни компаний, — спокойно произносит мужчина.

— Это что, попытка похвастаться? — поднимаю бровь.

— Ева! — вновь встревает главвред.

— Это объяснение: я здесь не посторонний. Меня позвали, потому что в моих услугах нуждались. Я не сам пришёл, — звучит холодный ответ, — и я прошу уважать мнение вашего начальства, раз уж оно мне доверилось.

— Вы просите меня уважать?.. — наверное, у любого терпения есть предел, как и у попыток понять собеседника… — Возможно, в качестве равноценного обмена, и я вас попрошу уважать… всех нас. Сотрудников, которые работали в этом издательстве до вашего прихода. Сотрудников, которые были наняты на свои должности при том самом начальстве, которое вы так просите уважать, и которые посвятили себя любимому делу, невзирая на все трудности. Мы уничтожаем своё зрение за просмотром текста по семнадцать часов в сутки. На запуске новой серии мы едим по одному разу в день — потому что просто не успеваем. И в отличие от многих, мы работаем, осознавая ответственность за публикуемый материал… — замолкаю, понимая, что моя речь тут никому не нужна, — но вот приходите вы и сообщаете, что все мы — никчемные твари, недостойные доверия такого большого и мудрого человека… — усмехаюсь без веселья, качаю головой, — удивительная самоуверенность. Надеюсь, вы быстро найдете сторонников: иначе вам придется очень тяжко.

Сказав это, выхожу из кабинета, иду к своему месту, беру сумку и выключаю компьютер.

— Ты куда собралась? — удивляется Саша.

— Сегодня возьму работу на дом. Увидимся завтра, — отвечаю и выхожу из офиса.

— Ева.

Останавливаюсь у пешеходного перехода; удивленно разворачиваюсь.

Новый исполнительный директор смотрит на меня всё так же пристально и холодно, несмотря на то что его дыхание выдаёт его: он бежал за мной.

Так почему он продолжает строить из себя глыбу льда?

— Вы случайно забыли свой телефон в моей сумке? — спрашиваю его.

— Что? — хмурит брови Глеб Самойлович.

— Только этим я могу объяснить вашу погоню за мной, — сухо отвечаю.

— Я не гнался. Я спокойно дошёл до вас, — ровно отвечает мужчина.

Опускаю взгляд на его грудь, всё ещё вздымающуюся от бега. Ничего не отвечаю.

Новый директор делает ко мне шаг, а затем ещё один — и застывает ровно в десяти сантиметрах, возвышаясь и пытаясь давить на меня всей своей мужской энергетикой.

— Вы не нравитесь мне, — произносит негромко, склонив голову к моему уху, — если бы издательство было моим, я бы вышвырнул вас прямо сейчас. Но вы нужны главному редактору. Вы являетесь винтиком в этом механизме, и без вас работа на некоторое время встанет. Я не могу себе этого позволить.

— Мне плевать, — негромко, но от души отвечаю, затем поднимаю на него взгляд, — ищите мне замену.

— Как новичок в издательском бизнесе, я не могу вам ничего предложить — а, следовательно, и задержать вас не могу, — неожиданно мягко останавливая мой порыв обойти его, произносит Глеб Самойлович — обхватив моё предплечье, — но, как акула в сфере бизнеса, я могу пообещать вам одно: если вы уйдете, больше никто в этом городе не возьмет вас на работу. Я дам вам такие рекомендации, что даже на должность уборщицы в магазине вам не придётся надеяться.

Вырываю свою руку из его хвата, с холодом глядя на оппонента.

— Прежде, чем разбрасываться такими угрозами, следует узнать — с кем имеешь дело, — произношу сухо.

Отступаю от него на шаг.

— Не думаю, что вам когда-то отказывали. А если и отказывали — вы вряд ли реагировали адекватно, и скорее всего истерили или совершали необдуманные поступки, — говорю, не отрывая взгляда от нового исполнительного директора и замечая, как сужаются его глаза, — я знаю такую породу. Холодные и бескомпромиссные — снаружи, а внутри — капризные дети, не понимающие слова «нет». Вы выбрали не того противника. Теперь, выслушав ваши угрозы, я пришла к выводу — что не хочу уходить. Нет. Я останусь, — позволяю себе сухую улыбку, — а вот вы не продержитесь в издательстве и двух недель.

— Это будет короткое сражение, — выпрямляясь и глядя на меня сверху вниз, замечает мужчина.

— Согласна, — киваю и разворачиваюсь в сторону дороги, как в следующую секунду происходит сразу несколько вещей: машина, ехавшая слишком близко к бордюру, начинает истошно сигналить, а меня утягивает назад неведомая сила.

— Боже, вы что, собираетесь помереть до моей победы? — зло шипит на ухо Глеб, продолжая удерживать меня рядом с собой.

Слишком близко.

Выворачиваюсь из его «спасительных» объятий и встряхиваю волосами.

— Я не собиралась попадать под машину. И ваша помощь мне не нужна.

Господь Всемогущий, зачем я вообще произнесла это вслух?..

Засекаю краем глаза, что светофор начинает гореть зелёным светом, и быстро перехожу дорогу, оставляя позади своего оппонента; а по совместительству — личного врага.

Когда понимаю, что за мной никто не гонится, останавливаюсь и достаю телефон из сумки.

— Неожиданный звонок, — произносит деловой голос после трёх гудков.

— Мне нужна твоя помощь, — отвечаю, прислонившись к стене.

— А это ещё более неожиданно, — замечает мама и, кажется, перестаёт перебирать какие-то бумаги: по крайней мере все лишние звуки пропадают.

— К нам в издательство направили одного человека… вроде как, известного в городе. Хочу знать о нём всё. Всю его подноготную, — четко произношу, глядя вперёд.

— Кто-то вывел мою дочь из себя… знаменательный момент, — усмехается мама, — скажу честно, этот человек уже меня заинтересовал.

— Просто выясни, кто он. Пожалуйста. Я буду тебе должна.

— Естественно, — спокойно соглашается мать.

Закатываю глаза. Без этого подтверждения она просто не могла обойтись.

— Его имя — Глеб Самойлович Волжин. Возраст — двадцать девять лет. Ходит слух, что он поднимает бизнес чуть ли не с нуля. Какой-то очень опытный консультант со своей особой стратегией. К нам его взяли, как руководителя отдела маркетинга, но, как только он столкнулся с недовольством остальных сотрудников, тут же потребовал сделать себя исполнительным директором, чтобы ему все подчинялись. И наши главные дали ему эту должность, — произношу ровным голосом, давая краткую сводку информации.

— Любопытный экземпляр. И, как видно, достоин доверия, — сухо отвечает мать.

— Это всё? Тебя здесь ничего не смущает? — хмурю брови.

Ему дали в руки такую власть, какой не имел ни один руководитель в нашем издательстве! И это ненормально.

— Лично меня — нет. Мне безразличен этот твой Волжин. Сейчас я переведу звонок своему секретарю, и ты всё подробно ему расскажешь — а меня своими проблемами не отвлекай.

Беззвучно усмехаюсь, поднимая взгляд в небо.

Это не было неожиданностью. Интересно другое: как распределитель детей на небе вообще позволил этой женщине рожать? И почему из всех душ, стоящих в очереди, ей попалась именно моя?..

— И, да, — голос матери возвращает меня в реальность, — теперь ты — моя должница. И когда мне что-то понадобится…

— Я в курсе, можешь не повторяться, — перебиваю её.

— Я хорошо тебя воспитала, — улыбается женщина, родившая меня, а затем переводит меня на своего секретаря:

— Ева, я слушаю тебя.

— Здравствуйте, Дмитрий Юрьевич, — здороваюсь и перехожу к делу.

Через пять минут бреду по центру, ощущая лишь одно — как пакостно внутри… Я никогда не обращалась к ней за помощью. А её желание управлять моей жизнью в шестнадцать лет приняла в штыки, в двадцать — высмеяла, а в двадцать три — так и вовсе ушла из дома.

И теперь я звоню ей и прошу об одолжении… противно.

Но ещё хуже — понимать, что без её помощи мне не обойтись.

Телефон в руке вновь начинает звонить, и я с удивлением вижу номер главного директора во входящих…

— Добрый день, Леонид Андреевич, — произношу негромко и вежливо.

— Ева, я буду краток: не ссорься с Глебом. Мы потратили на него много денег и имеем много планов на будущее, связанных с ним.

— Леонид Андреевич, я…

— Я понимаю, это для тебя непривычно: ты всегда подчинялась лишь Роману, но это вынужденная мера, на которую решились все директора и все акционеры.

То есть, все те три человека, что когда-то вложились в небольшое издательство и помогли снять помещение? О, да, их голос, несомненно, решающий в этом деле…

— Тебе не о чем волноваться, потому что ты — ответственный сотрудник, знающий своё дело. В данный момент задета твоя гордость, но увольняться из-за этого — не просто глупо. Это непростительно для профессионала.

— Я вас услышала, Леонид Андреевич, — мягко отвечаю и вежливо прощаюсь с главным директором.

Убираю телефон в карман, медленно выдыхаю и осознаю простую вещь: мне надо выпить. Мне никогда не звонил главный директор. Никогда до этого момента. Его номер я добавила смеха ради — когда меня приняли в штат около шести лет назад. До сегодняшнего дня я даже сомневалась, что он знает моё имя.

Нет, я в курсе, что Роман Николаевич ставил всех главных в известность о нашем сотрудничестве со Стефанией — чтобы у тех, в свою очередь, были точки давления на известного (в потенциале) автора. Сейчас имя Стефы активно превращают в бренд, и моё участие в этом деле однозначно было оценено по заслугам.

Вот — дождалась звонка от главного.

Радость-то какая.

А главное — поделиться не с кем.

Разворачиваюсь и иду вперёд по улице… Ноги сами ведут в уютное заведение на углу; я раздеваюсь в гардеробе и спускаюсь в бар.

— Давно тебя здесь не было, — Сева улыбается мне спокойной улыбкой и без лишних вопросов делает сладкий коктейль с кислинкой.

Этот студент, подрабатывающий барменом, всегда чётко знает, что мне нужно.

— Последние дни на работе творится чёрт-те что, — признаюсь, присаживаясь на высокий табурет.

— Ты выглядишь измотанной, — замечает бармен, смешивая ингредиенты.

Смотрю на него. Симпатичный парень лет двадцати, темные волосы спрятаны под лёгкую вязанную шапку, одно ухо проколото, на модной футболке написано «Мой отец хочет сделать меня врачом»… усмехаюсь, неосознанно реагируя на намёки судьбы. Моя мама хотела сделать меня бизнес леди… Даже страшно подумать, что бы осталось от меня через пару лет работы под её началом.

— Нужны уши? Я весь твой, — поставив передо мной бокал с коктейлем, произносит бармен.

И умудряется сделать это так естественно, что я даже не могу придраться к словам.

— Не думаю, что тебе это будет интересно, — сделав глоток, отвечаю спокойно.

— Ты странная, — в ответ замечает тот, продолжая заниматься своими делами, — обычно люди с удовольствием пользуются возможностью высказаться.

— Не люблю грузить чужих людей своими проблемами, — отзываюсь, трубочкой гоняя по бокалу кубики льда.

— Бармен — не чужой человек. Это психиатр без лицензии, работающий совершенно бесплатно.

— Ну, мы-то знаем, что это не бесплатно, — улыбаюсь бармену, — вы берёте чаевые.

— Грешен, — кивает студент, затем останавливается ровно напротив меня и облокачивается на барную стойку, заглядывая мне в глаза, — но с тебя я ничего не требую.

— Потому что я тебе не изменяю, — приподнимаю бокал, отдавая дань его мастерству смешивать ингредиенты, а затем вновь делаю глоток.

Сева ничего не отвечает, продолжая смотреть на меня.

— Иди, — кивнув в сторону ожидавших его девушек, произношу, — тебя ждут другие посетители.

Студент выпрямляется, не отводя от меня глаз.

— Ты здесь надолго? Я могу проводить тебя до дома, — спокойно произносит он.

— Нет, я допиваю и ухожу, — качаю головой, — рассчитай меня.

Бармен награждает меня долгим взглядом, а затем отходит к другим посетителям, игнорируя мою просьбу дать счёт.

Опять он не хочет с меня денег брать…

Достаю из сумки купюру и кладу рядом с бокалом.

Не понимаю я этого. В нашей жизни за всё нужно платить. За чужую работу — тем более.

Взмахом руки прощаюсь с Севой, следившим за моими действиями без эмоций, и выхожу из заведения.

Сама не знаю, зачем хожу сюда. Какой-то зависимости от алкоголя у меня нет. Но почему-то каждый раз после посещения этого заведения мне становится немножко легче…

Может, дело в том, что здесь меня всегда спрашивают — как дела? Пусть я никогда не отвечаю в подробностях, но меня успокаивает то, что кому-то интересно услышать мой ответ на этот вопрос.

Выхожу на улицу и останавливаюсь, глядя на ясное небо.

Дожили. Я радуюсь тому, что бармен разводит меня на разговор…

Пора идти и поработать — чтоб голова прочистилась.