Сердце-пламень

Анастасия Родзевич (2024)

Древние чары вернулись, но так и не принесли в Светлолесье долгожданный покой. Не утихают сражения между людьми и колдунами, и, кажется, только в Нзир-Налабахе, городе- на-облаках, можно спастись от пробудившейся Чудовой Рати. Но опасно и там. Чтобы выжить, бывшая колдунья Лесёна вынуждена скрывать правду о себе от колдунов и их повелителя, Полуденного царя. Теперь, когда притворство становится жестокой игрой, победит тот, кто первым раскроет истинное лицо своего противника. И Лесёна должна сделать это прежде, чем возлюбленный, ставший врагом, и друг, предавший доверие, сойдутся на поле боя, а мир падет под поступью Чудовой Рати. Час настал, Ответы все ближе. Пусть Боги смеются, наблюдая, ведь даже им неведомо чье же сердце сгорит на сей раз.

8. Стена терновая

Мне снилось Древо.

Все три мира покоились на нем как полагается. И Древо то, сотканное из тысяч и тысяч нитей, сияло в безбрежной темноте Неведомого моря.

Мне было так хорошо и спокойно. Место, куда хочется вернуться. Дом, к которому ведут все дороги. Сияющее светлое Древо. Я видела все это, потому что у меня были крылья. И я знала, что могу отправиться куда захочу.

Верная примета — если тебе снится что-то хорошее, значит, тебя пытаются обмануть или, когда ты проснешься, все пойдет наперекосяк.

Я распахнула глаза и встретилась взглядом со светящимися зелеными глазами. Взгляд притягивал, и даже без колдовских умений я сразу ощутила бегущий по коже мороз и почувствовала, почти как прежде, тонкую ткань междумирья.

— Дарен?!

Я вскочила, сдернула с себя одеяло, вскинула руки в оборонительном жесте, а потом, очнувшись, рванула к ножнам у постели…

Но на постели дыбил шерсть Царёг.

— Иди за мной, — прошипел он. — И клинок захвати!

Не вдаваясь в подробности, чтобы не будить колдуний, я наскоро собралась в свете тлеющего очага.

— Лесёна, ну какого чудня! — взвыла со своей постели сонная Ксантра. — Уймись уже, ночь на дворе!

— Уже ухожу!

— И кота своего забери!

Царёг тут же издал душераздирающий вой. Когда я выскользнула следом за вредной чудью, вслед донеслись ругательства.

— Ну, рассказывай, что случилось?!

Но Царёг уже несся дальше по переходу. Лунный свет выхватывал его пушистый удаляющийся хвост.

Я побежала следом, и таким образом мы миновали нашу башню, переходы, мост, а потом довольно быстро, по меркам Нзира, оказались на распутье Главной башни.

Царёг повел носом.

— Дальше пойдем медленнее, — решительно заявил он. — Быстрее не могу, собьемся.

— Да что случилось?

— Увидишь.

Я потерла глаза и выругалась.

— Как ты понимаешь, куда идти?

— Чувствую нутром. Как и ты, — снизошел до пояснения Царёг. — Нзир общается. Но язык у него для каждого свой…

Я вспомнила, как Лис облизывал малахитовую стену в башне Крыльев — лучше и не скажешь.

Половицы и рамы скрипели, поддаваясь дыханию замка. Но лапы чуди оставляли дорожку кошачьих следов. Мы миновали несколько довольно мрачных переходов, потом Царёг, похоже, обнаружил, что сбился, потому как вернулся назад, снова принюхался и на следующей развилке уверенно отправился к лестнице на верхний ярус.

— Царёг, пока не скажешь, зачем мы здесь, дальше я не пойду!

Все в Главной башне, что было выше лечебницы Алафиры, считалось негласной вотчиной Дарена. Насколько я знаю, никто без особого дозволения туда не заглядывал. Да и я после нашего разговора о моей судьбе не стремилась здесь показываться лишний раз.

— Сейчас мы его поймаем, — пробурчал кот и резко повернул.

Мы вышли на площадку наподобие той, где я уговаривала Дарена не выдавать меня. Такие же перила, резьба, вид на город, ночное небо и облака. С площадки открывался захватывающий вид на пропасть. Похоже, эта площадка находилась прямо под площадкой, примыкающей к покоям Дарена. Я задрала голову — так и есть. Огромный полукруг, правда, на большом расстоянии.

«И зачем Дарену жить так высоко, если, чтобы спуститься, ему приходится преодолевать такие расстояния?» — мелькнула в голове непрошенная мысль.

Царёг уселся на перила и уставился на меня своими зелеными глазищами.

— Хватит глазеть, смотри, какая добыча! — зашипел он, указывая лапой в сторону.

Я повернулась — там, в снегу, лежал бесчувственный Лис.

— Ну, что будем с ним делать? — Царёг спрыгнул и довольно потерся о мою ногу.

Приблизившись, я увидела, что вокруг Лиса сияют руны. Колдовство.

— Что с ним? Он жив?

— Жив, конечно! Просто попался в мою сонную ловушку.

— Ты поймал советника Дарена? — осипшим голосом спросила я.

Но Царёг выглядел совершенно довольным собой.

— Ну, ты же хотела вытрясти из него должок.

— Ты шутишь, правда? Боги, нам конец.

Я повернулась и медленно пошла к выходу.

— Ты куда?

— Собирать свои пожитки.

— Нет! — зашипел Царёг, появляясь из тени перехода. — Он должен тебе! Давай вытрясем из него все, что нужно!

— Так нельзя…

— Ах нельзя! — полыхнул глазами кот. — А с тобой, значит, можно?

Я осеклась.

— Долго еще ты собираешься ползать по руинам? Пора показать всем! Бери клинок и выбей уже из него все, что тебе надо! Выпускай коготки, лисонька, а не то тебя тут сожрут звери покрупнее!

— Царёг, мы не должны нападать на своих! Враги только этого и ждут!

— Да? А ты хоть знаешь, что этот плут тебя за нос в Линдозере водил?

Я замерла.

— Как это?

Царёг потушил руны своей ловушки, и Лис, что-то бормоча, начал приходить в себя.

— Ты знаешь, что со мной за это будет? — шепнула я коту. — Давай в следующий раз советоваться, что ли…

— К-к-какой еще следующий раз? — прохрипел Лис. — Да я вас за это на отработку в Третий Круг отправлю!

— Ты сам виноват. — Царёг распушился, укрупнился и прыгнул между нами. — Давай, расскажи ей про свой линдозерский облик!

— Ничего я вам не скажу. — Лис встал, отряхивая пестрый кафтан от снега. — Вы хоть понимаете, что наделали?

Я уперла руки в бока:

— Мы с тобой встречались прежде?

Колдун попытался перекинуться, но Царёг предупреждающе прорычал:

— Лесёна, я могу его сожрать.

Глаза кота сверкнули так, что Лис невольно отступил назад. Да и мне стало не по себе.

— Лис? — Я нахмурилась. — Ты обещал рассказать мне кое-что интересное.

— Ладно, — мрачно сказал Лис. — Тебе же хуже.

Лис отступил еще на шаг, а потом вдруг перекувыркнулся и снова поменял облик. Только на этот раз принял облик старика с сальными, спутанными в комок волосами.

— Постой, — я вгляделась в смутно знакомые черты, — Менай?

Теперь пришла очередь Лиса наслаждаться моей растерянностью. Старик кивнул с кривой ухмылкой, а Царёг издал гортанный рычащий звук.

— Тогда… в Линдозере… — я присела на ступеньку, осознавая все события прошлого заново. — Это был ты! Но как?..

— Это была часть плана Дарена, — произнес он. — Мы искали Печать. Я был соглядатаем в городе. Собирал слухи в корчме.

— Но я видела, что произошло тогда на площади… Жрецы казнили Меная! То есть… тебя!

— Нам пришлось разыграть это представление, потому что в нашем плане появился твой распрекрасный Альдан и едва не загубил все дело. Я подстроил смерть, чтобы отвести подозрения от Дарена. Хорошо, что наш царь потом понял, кто такой Альдан на самом деле, и как нельзя лучше обставил это в битве за Печать.

Я и не догадывалась о величине раскинувшийся паутины… И всей безжалостности Дарена.

— Ну, — Лис улыбнулся, сверкнув неполными рядами зубов, — тебе было интересно?

Меня затрясло от злости. На него. На себя. На Дарена.

— Ненавижу его, — процедила я, вскакивая. — Ненавижу все, что с ним связано!

Я выхватила клинок, и только выражение довольства, промелькнувшее на лице Лиса, остановило меня от того, чтобы срезать жемчужную прядь.

— Нет, — сказала я, выдохнув. — Это было скучно. Теперь расскажи что-нибудь действительно интересное.

И убрала клинок в ножны. Отец-Сол знает, чего мне это стоило. Царёг запрыгнул мне на плечо и ободряюще потерся о мою щеку.

Лис тем временем принял свой обычный облик, и на его лице отразилась злая досада.

— Дарен вернулся в Нзир. Я как раз шел к нему на собрание, — произнес он угрожающе. — Если я не приду туда, он найдет меня, и вам несдобровать!

Я усмехнулась.

— Ну давай, зови его. Расскажешь, как облажался в колдовском обмене.

Было слышно, как Лис скрипит зубами.

— Никто не совершенен!

— Тогда я доберусь до Дарена и все ему расскажу про твои выходки, — угрожающе произнесла я и добавила: — Особенно про ту, где ты превратился в Альдана и разболтал мне про Линдозеро.

Мы замолчали, кромсая друг друга взглядами.

— Хорошо. Что ты хочешь знать?

— Ты сказал, что шел на собрание. — я указала на верхнюю площадку. — Я тоже хочу послушать.

Колдун помрачнел.

— Я не могу ничего тебе рассказать, иначе это будет измена. Но вообще… Есть один способ.

Царёг выпустил в мое плечо когти, но от радости я этого не заметила. Ну, почти.

— Ты можешь подслушать то, о чем говорят наверху.

Он присел на колени и быстро-быстро принялся расчищать перила и перекладины от наносов льда и снега.

— Я нашел эту вязь, когда изучал город…

Под перилами обнаружилась целая руническая вязь. И более того, большинство рун были мне знакомы. Центральное сплетение — как в щитовом колдовстве.

— Облегчу твои думы. — Лис ухмыльнулся. — Это заклятье защищает от подслушивания. Но с этого места можно кое-что и услышать.

Он принюхался к вязи, а затем показал мне на крохотный узор. Там была руна с Пути Разрушения — Разрыв-трава.

— Эта штука отпирается ключом-заклинанием, — сказал Лис. — Но это просто. Даже ты должна справиться. Давай, кот пусть тебе подсобит, а я пошел.

Наконец-то он рассказал мне действительно что-то полезное!

Лис, почему-то улыбаясь до ушей, выбежал с площадки. Я же поскребла носком сапога несколько плит и совсем не удивилась, обнаружив на одной из них крохотную Разрыв-траву. Затаив дыхание, я встала на нее и прочитала вслух:

— Дарце ранглу аррадо эльхиос, — голос дрожал от волнения. — Вайтарн ехо маос…

И едва последний звук эхом отозвался от каменных стен, как я услышала речь.

–…дороги развезло, но через месяц они доберутся, — сказал голос Леслава. — И не нравится мне это. Может, отправим Рать проредить его войско?

— Нет, — в голосе Дарена слышалось недовольство. — Не хватало еще все испортить.

— Заведем их в болото, там все лишнее и оставят.

— Ты забываешь, кто он такой. Его не заморочить.

— Не переживай, Леслав. Червенцам не добраться до нас в воздухе, — со смешком сказал женский голос, принадлежащий, похоже, что Эсхе.

— Мне донесли, что жрецы строят новую тюрьму для чародеев, — снова Леслав, — и повезут туда всех, кто замечен в колдовстве.

— Что скажешь, Дарен? — спросил нетерпеливо Казимеж.

— Злат надо открыть изнутри.

— Позволь мне отправиться. — Снова Казимеж.

— Нет. Отправь еще одного соглядатая. Пусть разузнает про все тюрьмы. Новые и старые.

— Как угодно, мой повелитель.

Раздался звук шагов, потом послышался запыхвашийся голос Лиса:

— Прошу меня простить, повелитель. Лесёна…

— Что вы узнали? — нетерпеливо оборвал его Дарен.

Послышался тяжкий вздох, принадлежавший, конечно же, Лису.

— Башня Крыльев пуста.

— Продолжайте, — процедил Дарен после небольшой заминки. — Пока меня не будет, вы должны сделать все… Погодите-ка, — вдруг протянул он, — нас кто-то подслушивает.

— Здесь?! — удивленный хор голосов.

Моя спина покрылась мурашками.

— Беги! — зашипел Царёг и первым бросился наутек.

Я последовала его совету.

— Чудь вас раздери! — ругалась я себе под нос, перепрыгивая сразу через три ступеньки. Длинный подол нижней рубахи и плащ здорово мешали бегству, то и дело путаясь в ногах.

Все-таки как хорошо, что башня такая здоровенная! Я возрадовалась тому, что Дарен живет на такой вышине, да еще и лестница такая крутая. Пока кто-то из колдунов спустится, я успею затеряться на нижних ярусах, я успею…

Из-за следующего поворота появился Дарен. Судя по лицу, злой донельзя.

— Твою же чудову бабушку — у-у… — Я качнулась на пятках, но вместо того, чтобы впечататься в чародея, прошла сквозь него.

Я забыла о его мороках.

— Ну… — я обернулась и развела руками, — это вышло случайно. Почти.

Бровь колдуна немного приподнялась вверх.

— Сколько собраний ты умудрилась подслушать?

— Ну-у-у…

— Как обошла мое заклятье?

— Должно быть, ты и правда знаешь далеко не все тайны этого города, — ответила ему я и усмехнулась. — Что случилось, Дарен? Неужели ты чего-то не предусмотрел?

— Злорадствуешь? — Он пристально посмотрел на меня, и его разноцветные глаза будто бы вобрали в себя то, что он увидел, и сделались равномерно темными.

— Что с Линдозером? — мой голос чуть дрогнул. — Где Альдан? Что случилось?

— Случится, если я еще раз застукаю тебя за подслушиванием. — Он придвинулся чуть ближе, а я, забыв, что его облик сотворен из морока, отшатнулась к стене.

— Про что ты говорил? Что разрастается?

— Я был к тебе терпелив, Лесёна. Очень, — проговорил он тихо. — Но я не добрый сочувствующий травник. Я опасен для тебя, и тебе следовало бы это помнить.

Дарен придвинулся ближе и вдруг втянул носом воздух.

— Я слышу запах сон-травы.

Я моргнула и отвела взгляд. Да, Дарен. Сон-трава. Противодействие твоему Дару. Как жаль, что нет чего-то подобного от неясного жара, разрастающегося под грудной клеткой.

— Не приближайся ко мне, иначе тебя снова утянет в самый центр грозы, — прошептал он мне в ухо.

— Что, если я уже там?

Я почувствовала, что он улыбается.

— Что ж, тогда… Идем со мной.

* * *

Ночь была черна, тиха и тревожна. Мы скользили по небу, теряясь в складках Срединного мира, и лишь аспид, порождение неба, слюды и камня, находил дорогу в бескрайней ночи. Червоточина изредка бросала багровый отблеск на мир, и тогда я видела пролегающие под нами редкие огни весей и городов.

От ветра и холода нас защищал купол, наколдованный Дареном. Мое тело, наконец оказавшись в тепле, предательски мякло. Если б не бодрящее снадобье, выпитое до того, как мы сели на аспида, я бы наверняка уснула: хоть посреди неба, хоть на аспиде, хоть рядом с Дареном.

О том, что он здесь, говорила лишь ткань, зажатая между моими стиснутыми пальцами. Но тепло его тела просачивалось сквозь рукавицы, словно еще одно заклинание.

И я теряла ощущение времени и своего присутствия. Мы казались мне вечными странниками: какая-то тоска, древняя и немыслимая, по чему-то утраченному, что никак не вспомнить, овевала мысли. Будто летим мы не ночь, а вечность. Что так уже было, что так еще будет. Что это? Попытка вспомнить себя, вызванная близостью страха и гибели?

И я спросила:

— Зачем ты хочешь меня запугать?

Тьма забрала чувство границ, размыла мое присутствие рядом с ним. Я как будто задала вопрос себе, а не ему. Но колдун ответил, и ветер все-таки донес звук его голоса:

— Коль скоро ты ищешь правду, то и бояться не должна.

— Я и не боюсь. Тем более тебя, Дарен, — отозвалась я. — Сейчас или в прошлом… Неважно.

— Опасное заблуждение.

— Что заставляет тебя угрожать мне снова и снова?

— А что заставляет тебя искать тайны Нзира? Сочувствие травнику?

— Ты сомневаешься в моей преданности Нзиру?

— Я сомневаюсь, что ты осознаешь, чему бросаешь вызов. Но если тебе хватает смелости поступать так — это достойно уважения.

Я обдумала эти слова.

— Ты что, хвалишь меня?

— Леслав, когда я еще рос в Ардонии, сказал, что высшее уважение — дать человеку самому справиться со своим страхом.

— Ну так выходит… плохо ты его слушал.

Ветер донес до меня обрывок хриплого смеха.

— С чего ты взяла?

— Ты спасал меня уже несколько раз.

— Это мой долг как правителя. Страх и угроза гибели все-таки разные вещи.

— Поэтому тебя волнует Нзир-Налабах и участь колдунов? Дело не в страхе, а в гибели?

— Я был рожден для этого, — отозвался Дарен и добавил жестче: — И намерен положить конец страданиям колдунов.

— Но как ты понимаешь, когда вмешаться, а когда дать кому-то справиться самому?

— Никак. — Он вдруг нашел мою руку и стиснул ее. — Я ведь не бог.

Аспид резко нырнул в подавшуюся нам навстречу тьму елового бора, и мне пришлось оставить свое удивление беззвездному небу.

Порой мне казалось, что мы с Дареном говорим об одном и том же, но каждый раз я не знаю, чего от него ждать. Нас разделяло всего несколько слоев одежды, но он по-прежнему оставался далек и непостижим. Похоже, я больше не смогу понять его.

Но одно я теперь поняла — он привез меня сюда, чтобы показать что-то страшное.

Змей опустился на окраине леса. Подлесок уже оплело снежное кружево, и чудь, веселясь, носилась меж веток, то и дело свиваясь в клубки под еловыми корбами. Я стащила рукавицу и поймала одну из снежинок.

— Первый снег, — сказала я. — В Светлолесье выпал первый снег. У Феда была песня про это. Он пел ее в Сиирелл…

Змей взмыл обратно в ночное небо и издал такой протяжный крик, что вся лесная чудь бросилась врассыпную. Широкие взмахи крыльев подняли снег на опушке.

— Куда это он?

— Аспиды не любят землю, — ответил Дарен, вынимая из воздуха посох. — И не любят чудь.

— Ты нашел их в горах? А как их приручил?

— Хочешь поговорить со мной про аспидов?

Я вспыхнула.

— Мне жаль, что я убила одного из них, но, если бы пришлось, сделала бы это снова.

Он кивнул с таким видом, будто нашел в моем ответе ответ и для себя.

— Идем.

Он пошел через опушку, и я последовала за ним. Тьма сомкнулась, деревья обрели дрожащие серебристые очертания.

— Я уважаю тебя, Лесёна, за силу твоей воли, но это не значит, что буду потворствовать тому, что ты делаешь. Особенно если ты намерена вставать мне поперек дороги.

Тишина в лесу стала всепоглощающей. Я словно оказалась внутри сновидения. Все, кроме Дарена, подернулось кровавой пеленой.

— Что это значит?

Дарен бросил на Червоточину резкий, презрительный взгляд.

— Обернись.

За мной, по другую сторону опушки, уходила вверх глухая стена из терновника. Зимнее серебро инея прочно обхватило ветви и шипы и топорщилось морозными иглами во все стороны.

— Что здесь стряслось?

Ни оберег, ни Дарен не дали ответа; я почувствовала их негласное желание предоставить мне самой получить его.

Я подошла ближе и услышала, как от терновника исходят тихие голоса. Это были самые печальные звуки, какие только слышала в своей жизни, и сердце преисполнилось сострадания к существам, заключенным по ту сторону.

Не по ту, вдруг поняла я.

Терновник поглотил их так же, как и Мечислава когда-то…

— Там люди? — выдохнула я. — Дарен, они… все они… там?

Я обернулась, не в силах объять происходящее разумом. Дарен молчал.

— Как ты это допустил?

— Как я это допустил? — переспросил он зло. — Ты настолько ослеплена верой в справедливого Полуденного царя, Лесёна?

Я ощутила, как осознание хватает меня за горло.

— Ты велел Ворону это сделать…

— Слушай меня внимательно, Лесёна, — его голос задрожал от гнева, а между ключиц забилась жилка. — Я не остановлюсь ни перед чем, пока колдуны не обретут свое место.

Я хотела сказать, что знаю это и так, но слова все еще терялись в горле, не находя выхода.

Он подошел ближе.

— Что же ты молчишь?

— Как это поможет колдунам обрести свое место?

— Чудова Рать тянется к той земле, в которой пролилась кровь колдунов, Лесёна. Чтобы сдержать ее, нужно приносить большие жертвы. Нужно много крови.

— Ты отдал их? Всех этих людей?

— Они спят, как спал Мечислав. Ворон и его Рать черпают их жизненные силы… пьют. Капля за каплей.

— Как же ты мог допустить такое зло!

— Зло? — насмешливо спросил он. — Они остались живы. Мы должны прекратить войну между колдунами и людьми, и только тогда я смогу отпустить Рать.

— Ты не Полуденный царь, — произнесла я звенящим от ненависти голосом. — Ты не он.

— Посмотри хорошенько, Лесёна, — хрипло сказал он. — Вот во что ты лезешь. Вот где ты сама можешь оказаться. Посмотри еще раз на то, что стало с Линдозером.