Портрет

Анастасия Сонина (2024)

Стейси Прайс живет в Париже и работает в крупной фирме, которая занимается оценкой собственности. Однажды Стейси получает необычный заказ и отправляется в старинное поместье в Руан, где знакомится с очаровательным красавцем по имени Даниэль. Стейси и Даниэль могли бы стать прекрасной парой, но есть одна маленькая проблема. Она — искусствовед из XXI века; он — французский аристократ, погибший на войне в XIX.

Глава 2

Всё страньше и страньше! Всё чудесатее и чудесатее!

"Алиса в стране чудес", Льюис Кэрролл

Утром следующего дня я просыпаюсь с сильной головной болью. События вчерашнего вечера не оставили мне никаких шансов на спокойную ночь, поэтому я сонная и разбитая буквально отрываю себя от подушки, чтобы пойти в ванную и привести в порядок.

Скорая приехала быстро и поставив диагноз"предынфарктное состояние", увезла господина Ришара в госпиталь. Мы с Матильдой просидели несколько часов в ожидании новостей от Дэвида, который, узнав о происшествии, направился прямо в больницу. Нам удалось разойтись только в час ночи, когда мы получили подтверждение, что состояние нашего работодателя стабилизировалось и операция не понадобится. По глазам Матильды я видела, что она очень сильно привязана к господину Ришару, привязана больше, чем просто подчиненная. Но при этом в ее чувствах не было романтического подтекста, она скорее любила его как дочь или младшая сестра. Я смогла уйти, только убедившись, что с ней всё будет в порядке.

Спускаясь в столовую как раз к завтраку, я замечаю, что экономка пребывает в приподнятом настроении.

— Доброе утро, Матильда! Есть какие-то новости?

— Мисс Стейси! — Она удивленно поднимает на меня глаза. — Я думала, вы не проснетесь раньше обеда! Новости прекрасные, самочувствие господина Ришара уже намного лучше, поэтому завтра утром он вернется домой. А вы пока проходите в столовую, я подам вам завтрак!

Я с облегчением выдыхаю.

— Я безумно рада, что всё обошлось. Надеюсь, что мы сможем поговорить с ним за ужином, когда его самочувствие окончательно придет в норму! Но мне бы не хотелось давить…

— Безусловно, господин Ришар будет рад разделить с вами трапезу, как только наберется сил! — Матильда улыбается и ловко подхватывает несколько тарелок, чтобы отнести их в столовую.

Завтрак оказывается не менее изумительным, чем вчерашний обед. Поужинать вчера так и не получилось, поэтому я съедаю всё до последнего кусочка. Сразу после того, как я покидаю столовую, Матильда предлагает проводить меня в галерею, чтобы я плавно начала погружаться в рабочие процессы. Галерея оказывается просторной комнатой наполненной картинами, антикварными вазами и старинной мебелью. В том числе в комнате находятся часы с маятником, рояль и несколько сундуков с неизвестным мне содержанием. Матильда подводит меня к небольшому письменному столу, на котором разбросано огромное количество папок и отдельных листов. На столе царит беспорядок.

— Здесь хранятся все имеющиеся документы на предметы, которые находятся в этой комнате. Результаты технико-технологической экспертизы, акты купли-продажи, сертификаты об участии в выставках… Э-э-м, знаю, что всё здесь в полном беспорядке, мисс. Вы сможете найти соответствия благодаря номерам, указанным на папках и наклейках на каждом предмете. Если вам понадобится какая-то помощь, на столе также имеется записка с моим номером телефона и с номером телефона Дэвида.

— Благодарю. — Я беру одну папку со стола и начинаю пролистывать её. Затем сверяюсь с номером на обложке и начинаю искать соответствие среди картин, прислоненных к стене.

Матильда, увидев, что я уже погружена в рабочий процесс, тихонько выходит из комнаты и прикрывает за собой дверь. Первые часы рабочего процесса даются мне с трудом из-за беспорядка, который царит в галерее. Я чувствую себя неуютно, но принимаю решение сначала создать нужную рабочую атмосферу, прежде чем приступить к своей непосредственной задаче по оценке стоимости предметов, находящихся в этой комнате.

Где-то в обед раздаётся стук в дверь и в комнату заглядывает Дэвид.

— Прошу прощения, не помешал? — Молодой человек заходит в галерею, в то время как я с трудом отрываю взгляд от изучаемой мной бумаги.

— Дэвид! — произношу я, вероятно, немного радостнее, чем положено. — Нет, что вы, я рада вас видеть. Я почти привела комнату в надлежащий вид.

— Невероятно! — Дэвид с восторгом осматривает галерею. — Вы — мастер своего дела. Но я не хотел отвлекать вас от работы надолго, лишь желал убедиться, что приглашение на ужин в силе.

— Разумеется, если то, что вчера произошло, не изменило ваши планы.

— Дел у меня прибавилось, но я успею разобраться со всем до семи вечера и заеду за вами.

— Отлично, тогда до вечера! — я улыбаюсь и на прощание машу Дэвиду рукой.

Его визит немного отвлекает меня от работы и я подхожу к окну, с тоской глядя на фруктовый сад снаружи. Лучи солнечного света проникают сквозь пышную зелень листьев, отбрасывают нежное сияние на красочные цветы. Легкий ветерок шелестит лепестками и несёт с собой слабый аромат цветущих растений. Мне не терпится выйти на улицу и самой почувствовать эту красоту. Сад как будто бы зазывает меня, предлагая безмятежное убежище от рутинных рабочих задач. Но бумаги и книги разбросанные по рабочему столу напоминают мне о делах, ожидающих завершения, перед тем, как я смогу удалиться на перерыв. Внутри меня возникает конфликт, я бы даже сказала битва между желанием почувствовать свободу этого солнечного дня и преданностью своим профессиональным обязанностям. Я напоминаю себе, что сад будет терпеливо ждать моего визита и с новой решимостью возвращаюсь к составлению списков.

Наконец спустя ещё несколько часов работы я решаю прерваться. Время прошло незаметно, и я не могла вспомнить, когда в последний раз ела. Было бы здорово стащить что-нибудь с кухни Матильды и устроиться в беседке возле дома.

Я уже направляюсь к двери, когда замечаю в уголке комнаты странное мельтешение. Солнечный зайчик отбрасывает свои лучи на большую картину, прикрытую сверху белой простыней. В моей груди поселяется странное чувство, что мне непременно нужно сбросить с неё ткань и увидеть, что изображено на холсте. Тело сковывает, а внутри поселяется чувство тревоги, необъяснимая волна беспокойства, переходящая в трепетное волнение. Я с трудом отвожу взгляд от полотна."Нет, Стейси, работа может подождать", — твердит мне внутренний голос. Спешно хвастаюсь за ручку двери и открываю её, чтобы не успеть передумать. В этот момент окно галереи с грохотом распахивается и поток ветра подхватывает ткань, прикрывающую картину, сбрасывая её на пол.

Как завороженная, я направляюсь к полотну, которое при близком рассмотрении оказывается портретом с изображением мужчины. Судя по обстановке, данную работу можно датировать XIX веком, но что-то в ней кажется мне неправильным. Все, изученные мной портреты той эпохи, обладают одной общей чертой — люди на них выглядят строго, находятся в определенных позициях и не отличаются живостью. Но человек на портрете передо мной выглядит непринужденным. Его лицо озаряет полуулыбка, а в глазах таится живой блеск. Мужчина сидит вполоборота за столом, одна его рука покоится на бедре, а локоть второй упирается в письменный стол. Картина больше напоминает фотографию, ту, которая сделана дорогим тебе человеком в момент вашего близкого общения. Белая рубашка со стоячим воротником слегка распахнута, оголяя шею и верхнюю часть груди мужчины. Черные вьющиеся на концах волосы молодого человека зачесаны назад, а лицо покрывает едва заметная щетина. Линия подбородка безупречно точеная, а в голубых глазах его таится та чертовщинка, которая так часто привлекает представительниц противоположного пола. Небольшой шрам на верхней губе, эта крошечная неидеальность, придает его образу еще больше харизмы, делая его совершенным.

Я как будто ощущаю его стойкое присутствие в комнате. Он источает ауру утонченности, интеллекта и жизнелюбия. Я улавливаю необъяснимую связь с этим незнакомым мне человеком. У меня создается ощущение, что мужчина может сойти с холста в любой момент и открыть мне тайны ушедшей эпохи. Чувство восхищения и интриги наполняет мое сердце, когда я размышляю о жизни этого человека, об историях, которые он мог бы рассказать, и об опыте, который он пережил. Загадочная улыбка, играющая на его губах, намекает на секреты, которые молодой человек хранит под плотным слоем краски, покрывающей полотно. Не отдавая себе отчета в действиях я тянусь рукой к шраму над верхней губой, который никак не даёт мне покоя."Что с тобой произошло?" — мысленно спрашиваю я. Мучительно медленно моя рука движется по направлению к холсту и едва касается его. Внезапно меня ударяет током, и я тут же одергиваю руку. Однако в следующее мгновение, повинуясь инстинкту, снова дотрагиваюсь до картины и… проваливаюсь в темноту.