Сын Кощея

Анатолий Казьмин, 2021

Шестая книга цикла «Хроники канцелярии Кощея». Нет покоя бедному Фёдору свет Васильевичу. Ни поесть, ни поспать не дают дела и заботы. В деревню уехал подальше от хлопот, так и там нашли. Театр ещё этот… Вот не было печали, так придумал забаву на свою голову, а теперь кому расхлёбывать? Правильно. Статс-секретарю славной Канцелярии. Но всё это привычно, стандартно, не Хроники, а банальный производственный роман, но внезапно (конечно, внезапно, а как иначе?) объявился враг тайный, могучий и ужасно вредный в своей неуловимости. А ещё эти эльфы… Вот и сидели бы себе в Лесу своём эльфийском, так нет, подавай им войну с царством Кощеевым! Ну что за жизнь, а? А никуда не деться, надо, Федя, надо.

Глава вторая

В деревне нельзя жить беспорядочно, скука одолеет.

Иван Сергеевич Тургенев «Отцы и дети»

Утром я вскочил от грохота, доносившегося за окном и заозирался, спросонок не понимая где я.

— Ну, никакого покоя, — проворчал я, натягивая джинсы и подходя к окну. — Ну ни фига себе…

Под окнами по пыльной дороге маршировали нескончаемые шеренги скелетов, бряцая мечами по своим большим загнутым с краёв римским щитам. А прямо перед домом довольно скалился Калымдай и помахивал мне ручкой.

— Здравствуйте, бойцы! — проорал я, высунувшись из окна. — Отставить шум! Продолжаем движение, но тихо.

— Клац! — громыхнули челюстями одновременно несколько тысяч скелетов и я временно оглох. Даже своего мата не слышал, представляете?

Когда я привёл себя в порядок и спустился вниз, за большим столом уже сидела вся наша компания за исключением Маши, зато с Калымдаем, на дармовщинку набившим рот запечённой курицей.

— А ты чего тут делаешь? — сел я за стол. — А Маша ещё спит?

— Машка уже убежала в деревню, босс, — Аристофан нацелился ложкой на миску с отварной картошкой. — Типа с местными познакомиться.

— Пусть покобелится маленько, — отмахнулся Михалыч, — раз она у нас снова одинокими страданиями наслаждается.

— Вывел своих ребят на манёвры, господин генерал-фельдмаршал! — прожевал наконец-то курицу Калымдай. — После завтрака выдвинемся за околицу для проведения учений.

— Ближе к городу места не нашёл в натуре, — фыркнул Аристофан. — К нам реально свою банду притащил.

— Успокойся, рогатый! — хлопнул беса полотенцем по спине дед. — Соскучился без друзей наш енерал, вот и пришёл проведать.

— Молодец, Калымдай, — кивнул я. — Как там у нас в Канцелярии?

— Пусто, Фёдор Васильевич, — поёжился он. — Тихо темно и пусто, как в склепе каком-нибудь.

— Не набрал ишо Кощеюшка новых сотрудников заместо нас? — хихикнул дед.

— Пусто, — повторил Калымдай. — Разве что двое типчиков из столярного цеха там суетились. Диванчик наш себе утащить хотели.

— Мой диванчик?! — подскочил я.

— Всё в порядке, Фёдор Васильевич. Я с ними воспитательную беседу провёл, — он подул на костяшки кулака и поморщился, — а потом на обоих концах коридора по десятку скелетов поставил. Никакая зараза теперь на нашу Канцелярию не покусится.

— Уф-ф-ф… — я облегчённо выдохнул и вернулся к тарелке с жареной колбасой. — А как вообще обстановка во Дворце? В городе всё в порядке?

— Во Дворце суета, как обычно, — пожал Калымдай плечами. — Да и в городе всё как всегда.

— Ну и ладно. Деда, подай огурчики, пожалуйста.

— Ты надолго к нам, внучек? — налил генералу чай дед.

— Пока обстановка спокойная, — кивнул Калымдай, — у вас с ребятками побуду.

— Вот и славно, внучек. Оладики?

— И мне! — хором сказали мы с Аристофаном.

— Какие у нас планы на сегодня? — спросил я, когда с завтраком было покончено. — Блин, сейчас бы на диванчике моём поваляться…

— Отдыхать будем, внучек, — Михалыч махнул Тишке да Гришке, указывая им на грязную посуду.

— Я именно об отдыхе, деда. Чем займёмся?

— Мы с пацанами, босс, — потянулся Аристофан, — обещали местному командиру небольшую часовенку помочь построить.

— С утра староста приходил, — подтвердил Михалыч, — чуть слезами нам двор не залил, всё рыдал, что людей мало, рабочих рук не хватает, а вот работы наоборот, невпроворот.

— Типа шефская помощь, босс, — кивнул бес.

— Молодцы, — кивнул и я. — Калымдай, это же тут в Рябово летом гоблины много мужиков побили?

— Так точно, Фёдор Васильевич.

— Конечно, давайте чем можем, поможем, — предложил я. — Мы же живём тут пока, почти дом родной.

— Оперативная база реально, — хихикнул Аристофан.

— Да хоть как назови, но пока мы тут обосновались, почему бы и не помочь? Делать-то всё равно нечего.

— Я схожу к старосте, внучек, — предложил Михалыч. — Поговорю. У нас же как раз и скелетиков тут цельная армия, вот и помогут, если ихний енерал возражать не будет.

— О чём разговор, дедушка? — добродушно протянул Калымдай. — Пока у нас затишье, располагайте моими ребятками.

— Укрепим деревню на радость Федькиной Варьке, — захекал дед.

— А я на рыбалку схожу тогда, — заявил я. — Посижу у пруда с удочкой. Эх, пивка бы эльфийского ещё… Что это за рыбалка без пива?

***

А после обеда к нам ещё гости пожаловали.

Я сидел на веранде в кресле-качалке и лениво перелистывал страницы на смартфоне, поражаясь злоключениям короля Шеллара III, как меня отвлёк скрип колёс проезжавшей мимо телеги. Так же лениво переведя взгляд на нарушителя моего спокойствия, я в удивлении вскочил с кресла:

— Иван Палыч?!

— Фёдор Васильевич! — спрыгнул с телеги наш шеф-повар и широко улыбаясь, направился ко мне, а телега с его Дашкой, сидящей в обнимку с большим узлом, покатила дальше, а сама Дашка только помахала мне рукой.

— Вы как к нам попали?! — я едва не кинулся обнимать нашего главного кулинара. — Всё в порядке?

— Мы с Дашенькой в отпуск отпросились, — пояснил он. — У нас же тут домик, что мы ещё летом у старосты купили, вот и… решили отдохнуть немного да вас повидать.

— А кто же теперь на весь Дворец готовить будет? Придворные же с голода вымрут, как динозавры в Антарктиде!

— Девочки мои справятся, — отмахнулся шеф-повар. — Ну, а с особыми блюдами потерпеть Государю и придворным придётся.

— Классно! Ужасно рад вас видеть, Иван Палыч! Вечером ждём вас с супругой в гости.

— А я вам гостинцев привёз, Фёдор Васильевич, — порадовал меня он и торжественно провозгласил в ответ на мой вопросительный взгляд: — Сгущёнка! Целый бочонок наварил вчера по такому случаю.

— Ура! Ждём вас с нетерпением к нам!

Забегая вперёд скажу, что Иван Палыч поскучав денёк, перехватил все кухонные работы и мы смогли вновь наслаждаться изысками мировой кухни.

А вот вечером, покончив с ужином и приступив к десерту, Иван Палыч, благосклонно понюхав коньяк, подаренный домовым Трофимом, сообщил нам, что события во дворце развиваются по вычисленной нами схеме. То есть, коротко говоря — бардак. Со всеми последствиями.

— Государь вчера на кухню ко мне заходил, — поведал Иван Палыч. — Маринованной осетринки с эльфийским пивом Его Величеству возжелалось…

— Эх… — сглотнул слюну я.

— Я вам и пива бочонок привёз, — успокоил меня шеф-повар. — Так вот. Смею заметить, что это был только повод. Скучает Государь явно. Ну и раздражён без меры.

— Пусть работает побольше, — отмахнулся я, — вот и скучать некогда будет. А как там у нас дела в целом?

— Когда я уезжал, — пожал плечами Иван Палыч, — было относительно спокойно, хотя некоторая нервозность в целом присутствовала. Агриппина Падловна с тётушкой Ягутой о финансировании Волшбы Училища заспорили, так мы все были уверенны, что без смертоубийства никак не обойдётся…

— Ох, ты ж… — дед опустился на лавку. — Жива моя Ягутушка?!

— Все живы, Игнатий Михайлович, — улыбнулся шеф-повар. — Даже швейный цех не сильно пострадал.

— А швейный цех тут при чём? — удивился я, а Михалыч только фыркнул.

— Просто на пути у них попался, когда они из слесарного цеха возвращались, — пояснил Иван Палыч. — А вот Лизавета Венеровна успела свой медпункт закрыть, так что там всё в порядке.

— Швейный и слесарный, значится? И всё? — недоверчиво прищурился дед.

— И всё, — подтвердил шеф-повар. — Ну а столярный цех… Тут уже они сами виноваты. Надумали от большого ума вступиться за хозяйственную часть, а наши милые дамы как раз решили свой конфликт прекратить и объединились.

— Дворец хоть цел? — вздохнул я.

— Всё в порядке, Фёдор Васильевич, — успокоил Иван Палыч. — После примирения разрушения прекратились и наши милые дамы решили просто пойти к Государю дабы он их спор мудро разрешил.

— Попал Кощеюшка! — захекал дед.

— Не в курсе, — покачал головой наш главный кулинар. — Я как раз соус ла Карнель готовил, не мог отвлечься ни на минуту, но кричал царь-батюшка на весь Дворец, даже у меня на кухне его рулады слышны были.

— А дедушка Мировид в это время царя-батюшку с колокольни передразнивал, — хихикнула вдруг Дашка.

Я потряс головой и вопросительно уставился на неё.

— Дедушка Мировид с помощью своей волшебной летающей руки, сварил какое-то особое зелье, да сначала его на Лиховиде Ростиславовиче опробовал…

— Так они же призраки! — поразился я. — Зачем им не призрачное, а вполне материальное зелье?

— Не знаю, — пожала плечами Дашка, — но Зиночка из Школы Магии потом рассказывала, что призраки могут как-то в испарениях сидеть и впитывать их понемножку.

— Надо же… Так они что, нанюхались этого зелья?

— Мы когда уезжали, — снова захихикала супруга шеф-повара, — дедушка Лиховид так и продолжал летать вокруг Дворца не останавливаясь. Как вчера начал кружить, так и…

— А Мировид?

— Не, дедушка Мировид только на крышу колокольни и смог взлететь. Но зато орал он оттуда прям на весь город!

— Весело у вас, — вздохнул я. — А у нас, зато тут тишина и покой.

— Потрясающая для творчества обстановка, — закивал Иван Палыч. — Я тут кое-что новое с вашим майонезом придумал, Фёдор Васильевич. Не зайдёте попозже ко мне на кухню? Очень хочется похвастаться.

— Даже не сомневайтесь, Иван Палыч! — заверил я.

Начало смеркаться, пастух погнал коров по домам с пастбища, а где-то вдалеке замурлыкала гармошка.

— Пойду, вечерний моцион совершу, — поднялась Маша. — Здешние ребята обещали мне спеть местные романтические песни, ах шарман!

— А мой Шарль очень переживает разрыв с мадмуазелью Марселиной, — тихо сказал Иван Палыч, провожая Машу взглядом. — Старается всячески скрывать это, но я же вижу…

— Помирятся, думаю, — успокоил я его.

— Да куды они денутси? — подтвердил Михалыч.

***

А вот на третий день нашего вынужденного отпуска я выспался просто замечательно. Никто не кричал, под окнами железом не бряцал, даже позавтракали все наши тихо и я, счастливо позёвывая, спустился в зал почти к обеду.

— Машка со своими кавалерами куда-то умотала, — докладывал Михалыч, расставляя с помощью своих бесенят миски на столе. — Аристофанчик наш со своими бандитами по деревенским огородам разошлись. Помогают местным, как мы вчера и договаривались. Да резво так лопатами и тяпками машут, просто загляденье!

— Молодцы! Надо будет им вечером премиального самогона выставить, да, деда?

— Обязательно, внучек!

— А Калымдай?

— Енерал наш часть своих солдатиков в деревню отдал на работы, а оставшихся ещё на зорьке в поля вывел на ихнюю воинскую учёбу. Всё не наиграитси никак.

— Иван Палыч?

— Ещё не объявлялся, — покачал головой Михалыч. — Но парни какие-то обещанный презент от него уже притащили.

— Сгущёнку?!

— И пиво внучек.

— Класс! Сейчас доем, так может, сходим деда на пруд? Рыбки под пиво наловим.

— Да там той рыбки, — отмахнулся Михалыч. — Караси с пескарями. Давай лучше, внучек, телегу у старосты выпросим да на Хопёр съездим? Если повезёт осетра поймать, то к вечеру уже и засолится маленько.

Ни на какую рыбалку мы не попали. Почему? Да из-за новых гостей.

Нас визитом осчастливили великолепные и могучие Агриппина Падловна и тётушка Ягута.

Когда я позёвывал на веранде, а дед собирал узелок на дорогу, прямо перед домом из-под земли вдруг выскочили главбух и Министр образования со своим доберманом в сопровождении какого-то беса.

— Спасибо голубчик, — похлопала беса Агриппина Падловна ладонью между рожек. — Можешь возвращаться.

— Федюнчик! — распахнула объятия тётка Ягута. — А где мой Михалыч?

— Рыбонька моя! — выскочил на шум дед.

— Ну и где ентот ваш хвалёный пруд? — уставилась на меня главбух.

— Здрасте Агриппина Падловна! — заорал я в полном восторге. — Тётя Ягута, обнимемся или просто поцелуемся?

— Но-но! — погрозил мне пальцем дед. — Ручкой приветственно помаши и хватит.

— Пруд, — напомнила Агриппина Падловна.

— А? Пруд? Ну, есть у нас тут небольшой. Вон он, отсюда видно. А зачем вам, Агриппина Падловна?

— Потом, — отмахнулась она. — Где тут у вас в домашнее переодеться можно?

Когда бухгалтерша протопала в дом, тётка Ягута пояснила мне шёпотом:

— Елька ей шибко ваш пруд расхваливала, Федька. Говорила мол, какие-то особенные пиявки тут водятся. Набрехала, небось. Я бы знала.

— Начинайте без меня, — скомандовала Агриппина Падловна, переодевшись и целеустремлённо зашагала вниз с холма, щеголяя несусветной рваниной.

— Чего начинать? — повернулся я к тётке.

— Пир горой! — хихикнула она. — Ну как ты гостей дорогих встречаешь, Федька!

— Деда! Накрывай на стол! — скомандовал я.

Доберманчик сразу же умотал знакомиться с окрестностями, а я в нетерпении подпрыгивал на скамейке пока тётка насыщалась, а когда Михалыч перешёл наконец к десерту, выпалил:

— А вы к нам как попали, тёть Ягут? Тоже в отпуск?

— А чего нет? — пожала она могучими плечами. — Присмотреть за тобой, хорошо ли кушаешь. Да и по своему Михалычу дюжеть соскучилась. А что, нельзя?

— Очень даже можно! Здорово, тёть Ягут! А как вас Кощей отпустил при такой-то нехватке сотрудников?

— От я ему нужна, — хмыкнула она. — Узнала, что Граппа, — она ткнула пальцем в сторону пруда, — к вам собирается, ну на хвост ей и села, делов-то.

— Сбежали? — хихикнул я. — Прогул, однако, тёть Ягут. А Агриппина Падловна?

— А она всю ночь ведомости какие-то да прочие бумажки составляла, — хохотнула тётка, — а утром царю нашему их и притащила на подпись. А там стопка бумаг, Федь, с моего Михалыча высотой. Кощей как увидел, так взвыл почище Волчка нашего, да и исчез в облачке колдунском. А Граппа фигой во все стороны потыкала, да тут же первого попавшегося беса и отловила и вот мы тут.

— Здорово… А что у нас нового в городе? И во Дворце?

— Ну-у-у… — она задумчиво покрутила в пальцах баранку, а потом вдруг хлопнула себя по лбу и выудила откуда-то из глубин платья шкатулку. — Вот! Чуть не забыла!

Из шкатулки тут же вылетели Мировид с Лиховидом Ростиславовичем.

— Эх, ёшки-матрёшки! — заорал Мировид. — А где Тишка да Гришка? Михалыч, а твои мальцы гулять выйдут?

— Чешите, — махнул рукой дед. — Только к полднику чтоб вернулись!

— Лиховид Ростиславович? — повернулся я к древнему колдуну.

— Хорошо тут у тебя, Федька, — довольно потянулся он. — Воздух чистый и дышится легко.

— В смысле «дышится»? Вы же призрак! Забыли, да? — хихикнул я.

— В смысле, что чисто тут у вас от силы нашей колдунской, — погрозил он мне призрачным пальцем. — Во Дворце-то, да даже в городе всё ентой силой пропитанно, а уж от Кощеюшки ею несёт… — он поёжился. — Бр-р-р! Ажно мозги в трубочку свёртываются!

— Ясно. Ну, добро пожаловать на всероссийский курорт Рябово. Наслаждайтесь, Лиховид Ростиславович.

— А в ентом вашем пруду, — он подмигнул мне, — девки голышом купаютси?

— Кто о чём, а Лиховид о девках, — проворчал Михалыч. — Слетай да узнаешь.

— Если силы шкатулки хватит… — задумался колдун, но тут же встрепенулся: — А ить возьму да проверю! А то вдруг все разбегутся по избам, обидно будет!

— Порхай, порхай, — снова проворчал дед.

— Так что у нас новенького, тёть Ягут, — снова повернулся я к дедовой пассии.

— Да всё как всегда, Федька, — отмахнулась она, но вдруг оживилась. — Про Сидора вашего слышали? Как они с Ванькой-губернатором грудь в грудь сошлись?

— Да вы что?! — поразился я. — Живы хоть? И чего они на этот раз не поделили?

— И смех, и грех, — хохотнула тётка. — До смертоубийства дело ещё не дошло, но сдаётся мне, всё к тому и идёт.

— Бли-и-ин… Рассказывайте, тёть Ягут.

— Началося всё с ентого Пашки Белобрысого, — охотно принялась за рассказ она. — Колька-рыжий из столярного цеха, у Сократа в его «Великолепном бесе» премию обмывал со своим сотоварищем Сашкой-кувалдой, а тут и Пашка к ним каким-то боком подвязался, ну и наклюкались они совместно до полного изумления. А Сократ им возьми и предложи мол, слабо вам на мамонтах вокруг города наперегонки?

— Ставки? — понимающе кивнул я.

— Ага, — широко улыбнулась Ягута. — Бесы… Нигде своей выгоды не упустят. Так вот… Повёл Пашка своих подельников к мамонтам, а те, как обычно за стеной паслись возле Северных ворот. Да уже и не паслись, а дремали после завтрака, а тут эти обормоты и пристали к ним со скачками. Мамонты, понятно, ни в какую, а Пашка как давай тут орать! Мол, он тут после Губернатора самый наиглавнейший чин в городе мол, что прикажет, то всё должно быть исполнено наилучшим образом, ну и прочую подобную дурь. Мамонты ушами похлопали да повернулись к нему задницами, а Пашка озверел да как влупит Зорьке сапогом ноге! Оно-то и не больно, Федь, сам понимаешь, какая шерсть у мамонтов, но вот Мишка большую обиду в том для себя усмотрел.

— Они хоть живы остались? — устало вздохнул я.

— Прибьёшь таких, как же, — фыркнула тётка. — Живы, живы, не переживай. А вот ворота-то Мишка своей тушей начисто снёс. Поскользнулся на травке или сонный ещё был, но вписался в них с разгону ну и…

— А Иван с Сидором тут при чём?

— Так они второй день друг в друга пальцами тычут, кому ремонт оплачивать, городским властям али Дворцовым. Вчера вечером городские с дворцовыми уже стенка на стенку ходили. Хорошо не прибили никого, но больнички обе пострадавшими заполнили.

— Вот же… А пополам расходы не догадались поделить?

— Ну, так не интересно, Федь, — засмеялась Ягута. — Сегодня вечером опять на мордобой собираются. Веселится народ.

— Да ну его такое веселье…

— Обычные пиявки да головастики там, — вошла в горницу Агриппина Падловна. — Сбрехала Елька. Но — вкусные, ничего не скажу.

— Чайку, Падловна? — засуетился дед.

— Лиховида Ростиславовича не видели по пути, Агриппина Падловна? — поинтересовался я.

— Покрутился он возле пруда, — кивнула главбух. — На коров поглазел да полетел баню местную высматривать, охальник бородатый.

— Ой, а про Горыныча слыхали новость? — вспомнила тётка Ягута.

— Ох! — схватился я за сердце.

— Во-во, — подтвердила она, — дела сердечные. Горыня ему морду… морды набила. Только ни он, ни она не признаются за что. Мы их и так и сяк пытали… Плюются огнём, вот тебе и весь ответ.

— Ещё кот Беня приходил больничный оформлять, — пробасила главбух. — В кабаке у Сократа драка была, так коту хвост отдавили, но Лизавета заверила, что через три дня уже сможет работать.

— Как в старые, добрые времена, — умилился вдруг Михалыч. — Куча проблем, все сразу и много, а, внучек?

— Хорошо не нам это всё разгребать, — порадовался я.

***

Отдыхалось в деревне на удивление хорошо, спокойно и совсем не скучно.

Аристофан со своими бандитами целыми днями работал в деревне и, как я догадывался, совсем не даром. Судя по мощному перегарному духу, который они приносили с собой вечером, селяне высоко ценили их помощь и на угощении работников не экономили. Да ладно, пусть. Хоть какая-то польза от них.

Калымдай пропадал на манёврах. И как ему только не надоедало? Наши глобальные и великие дамы резались в «Дурака» или просто сидели в креслах на веранде и болтали. Михалыч суетился по дому, а Тишка да Гришка метались между ним, Мировидом и мультиками, заодно не давая скучать и Дизелю. А я… Тоже развлекался в меру сил, наблюдая за творчеством Иван Палыча на кухне, слушая болтовню тётки Ягуты и Агриппины Падловны, а иногда и хихикал тишком, поглядывая как Маша собирается на очередную встречу с молодыми представителями деревенской культуры. И судя по её довольному виду, местные парни вполне обеспечивали её и музыкой, и песнями, и плясками. Да пусть развлекается, жалко, что ли? Любовная же трагедия у девушки, понимать надо.

А вот чего мне жутко не хватало так это Вари. Нет, мы с ней подолгу болтали вечерами по булавочной связи, но это, сами понимаете, совсем не то. Но она обещала на выходные приехать ко мне. Надо бы не забыть предупредить наших, чтобы навели порядок.

А ещё я вдруг стал переживать за Кощея. Даже представить страшно, каково ему сейчас приходится. Ну, тут он сам виноват. Но всё равно жалко.

Хотя особо попереживать мне тоже не давали, постоянно отвлекая меня от этого благородного и возвышенного чувства. К нам продолжали прибывать гости и Волчок со своей серой бандой, были самыми спокойными из всех. Прибежав как-то утром, они радостно облаяли нас, а потом, провыв что-то на несколько голосов, разбежались кто на охоту, а кто и в деревню — устраивать с пацанами набеги на радостно верещащих девчонок или просто затевать великие битвы, усадив на спины малолетних наездников, азартно размахивающих деревянными саблями. Арбитром этих эпохальных битв был строгий доберман тётки Ягуты.

А ещё через пару дней к нам присоединился Горыныч.

Он приземлился на лужайке перед домом, пустил в небо праздничный салют и сразу же попросил покушать. Пришлось Иван Палычу поднапрячь своих кухонных бесов и они организовали нам поставки из Дворца уже освежёванных туш для прокорма этого проглота. У нас же мясо во Дворце самовосстанавливающееся, помните? Не разорять же крестьян в угоду трёхглавому?

Но Горыныч хоть и бодрился, но было видно, что он ужасно расстроен и подавлен. А когда мы с Михалычем зажали его между сараями на заднем дворе, он не выдержал и рассказал нам о своей трагедии:

— Ну вот чего она, а?! Я лежим, обед перевариваем, а она вдруг подскакивает и давай меня по мордам хвостом хлестать! Я ей мол, ну ты чего, жабонька моя? А она нам — хрясь! Хорошо, не видел никто, а то бы со стыда сгорели бы…

— Так ты же вон какой здоровый! — поразился я.

— Ну не буду же я на женщину лапу подымать, — укоризненно посмотрел он на меня. — Перетерпел, чего уж.

— Выяснил потом, — спросил дед, — за что она на тебя накинулась?

— Угу, — поморщился Горыныч. — Ни из-за чего.

— Да ладно, — не поверил я. — Горыня у нас мамзель спокойная, рассудительная. Давай, колись.

— Да правда, Федь! Услышала на базаре как кто-то сказку или ещё там что-то про Жар-птицу рассказывал, так не дослушала и сразу ко мне кинулась. И давай хвостом лупить, ничего не говоря.

— Жар-птица? — дед недоумённо посмотрел на меня. — Ты что-нибудь понимаешь, внучек?

— Вот и я вначале ничего не понял, — проворчал Змей. — А когда она на нас орать начала, тогда кое-как и разобрался. Она как услышала про Жар-птицу, так сразу решила, что я к этому чуду-юду причастен.

— В смысле? — не понял я. — Решила, что ты с этой птицей романчик крутишь? Бред какой-то…

— Да если бы, Федь, — вздохнул Горыныч. — Она с чего-то вдруг решила, что эта Жар-птица — ребёнок мой, которого я каким-то образом успел заиметь в этом мире за какие-то три месяца.

— А, понял! — заржал я. — Жар, огонь? Вот она на тебя и подумала, раз ты огнём плюёшься?

— Вот где логика, Федь? — снова вздохнул трёхглавый.

— Бабы… — сочувствующе похлопал его ладонью по шее Михалыч.

— Ну, вот так, — покачал стразу тремя головами Горыныч. — Теперь у вас жить буду. А она пусть как хочет…

— Располагайся на заднем дворе, — кивнул я. — А если дожди пойдут, навес построим.

Только это не последняя любовная драма у нас была. Тем же вечером к нам погостить прибыл французский посол и сразу же умотал на гулянки в деревню. А Маша даже виду не подала, что расстроена и тоже рванула к своим местным ухажёрам. Я только рукой махнул. Пусть развлекаются, как хотят. Чувства у них, любовь! Страдают они! Ха!

Думаете всё с гостями? Как бы не так!

Ну, не гость, скорее — официальный представитель Кощея-батюшки. Ага, Гюнтер. Своею собственной голубой персоной.

Коротко облизнувшись на Машиных ухажёров, он затребовал у меня приватной аудиенции, но к присоединившемуся ко мне Михалычу, претензий не предъявил и мы втроём поднялись на второй этаж в мою спальню.

— Хорошо тут у вас, тихо, — начал он вздохом свою речь. — А вот у нас… — он осторожно потрогал синяк под глазом.

— Кощеюшка? — понимающе кивнул дед.

Гюнтер не ответил, а только снова вздохнул.

— Ты к нам в отпуск или по делу? — поинтересовался я.

— По незавершённому делу, — он выудил из кармана сюртука лист бумаги. — Указ о вашем увольнении, Фёдор Васильевич. Извольте расписаться об ознакомлении.

— Не буду, — я даже руки за спину заложил. — Я уже несколько дней как безработный, а ты мне задним числом приказ подсовываешь.

— Ну и не надо, — легко согласился он, пряча бумагу, а потом помялся и спросил: — А возвращаться не надумали, Фёдор Васильевич? Всей вашей Канцелярией, разумеется.

— Нас же пинком из города вышибли, забыл? Со строгим наказом — и носа к вам не показывать.

— Ну, Фёдор Васильевич, — вздохнул он. — Ну, бывает, ну вы же в курсе. Погорячился Государь, так не в первый же раз?

— Увольняет — в первый! — отрезал я.

— Вы подумайте всё же, — попросил дворецкий.

— Это Кощеюшка тебе приказал нас обратно на службу позвать? — прищурился дед.

— Ну что вы, господин Михалыч, исключительно моя инициатива.

— Ну и закрыт вопрос тогда, — заявил я. — Погостишь у нас? Еда тут свежая, натуральная, а парни здоровые и мордастые.

— Эх, — только и вздохнул Гюнтер. — Как я Его Величество одного оставлю? Бутерброд на дорожку?

— И коньячку нальём, — заверил я, — мы же не жадины какие-нибудь дворцовые.

— Сочтёмся, Фёдор Васильевич, — опять вздохнул дворецкий. — Но вы всё же подумайте…

***

А чего там думать? Сами мы на поклон к Кощею не пойдём. Он, судя по всему ещё психует, ну и… Ждём, короче. Но, честно говоря, я понемногу уже скучать тут начал. Нет, хорошо в деревне, хотя уже и не так тихо по сравнению с первыми днями, но всё равно душа радуется, а тело отдыхает. А я скучаю. Одна радость — на выходные ко мне Варя приезжала. Жаль только на одну ночку всего. Но тоже понимаю, работа, чего уж. И выходные эти пролетели как столярный цех с тринадцатой зарплатой. Хорошо хоть поток гостей прекратился, а то из тихой деревеньки, Рябово превратилось шумный курортный городок с толпами вечно орущих отдыхающих, постоянным весельем и непрекращающимся праздником. И всё равно — скучно. Я уже привык быть постоянно в напряге, улаживать конфликты, решать проблемы, а как попал сюда, то сначала обрадовался и отдохнул хорошенько, а потом вдруг всех этих забот стало не хватать. Да и по городу я соскучился. И по Кощею. Ну, чуть-чуть.

А Кощей и сам меня удивил, загадочный он наш, хотя и Великий и Ужасный, конечно.

Где-то в начале второй недели нашего отдыха, когда после завтрака мы с Михалычем покачивались в креслах на веранде и лениво созерцали окрестности, пред нами внезапно возник магический портал перехода, из которого шагнул царь-батюшка. Он быстро огляделся, а потом протянул мне своего чёрного как смоль котёнка:

— Держи. Пусть тут у вас свежим воздухом подышит, — и он сделал шаг назад во всё ещё открытый портал.

— Это что было, деда? — недоумённо протянул я и тут же взвыл от боли. Этот мелкий паршивец, я про котёнка, а не про Михалыча, вцепился мне в руку когтями, да ещё и вгрызся мелкими острыми зубками. — Зараза!

— Дай сюды, — хихикнул дед, отбирая у меня Тигришку. — Хороший котик.

— Ничего не понимаю, — протянул я, дуя на руку. — Чего это он, а?

— Ну, понятно чего, — хмыкнул дед и подмигнул. — На разведку Кощеюшка прибыл, обстановку нашу посмотреть. Двинулось дело, внучек.

— Думаешь?

— Ну а то! Сам подумай, а я пока своей Ягутушке этого паразита хвостатого отнесу.

— Так она же у тебя котов терпеть не может. Или ты его на суп пустить хочешь?

— Доберманчик Ягутушкин за Тигришкой присмотрит, — отмахнулся Михалыч. — Он у нас кобель сурьёзный.

Я тоже встал и поплёлся на кухню — залить царапины самогоном, а по пути пытался понять происшедшие. Прав, наверное, Михалыч. На разведку Кощей прибыл. Похоже, припекло царя-батюшку, вот и славно. Я даже как-то повеселел, несмотря на боль в руке. Ну, посмотрим, что дальше будет.

А доберман тёть Ягуты, кстати, очень ответственно к заданию с Тигришкой отнёсся. Со двора его не выпускал, за загривок в дом относил, показывал, как мышей правильно ловить надо, да гавкать учил. Ну и хорошо.

За обеденным десертом я рассказал всем нашим о визите царя-батюшки и это моё сообщение дало толчок к окончанию отпуска у многих наших гостей.

— Завтра вернусь в бухгалтерию, — заявила, переварив моё сообщение и миску головастиков Агриппина Падловна. — Небось, бардак там без меня.

— Вчера от Лопобагуса, ректора Волшбы Училища, записку какие-то мальцы принесли, — задумчиво протянула тётка Ягута. — Что-то они там никак нормальный учебный процесс наладить не могут. Да и вообще… Федюнчик, а не пора ли и вам возвернуться?

— Пока нет, тёть Ягута, — помотал я головой, — но думаю всё к этому и идёт. Так что готовьте праздничный стол к нашему приезду в город.

— Ну, я даже и не знаю… — томно вздохнула Маша. — У меня ещё тут столько дел незаконченных…

— Не нагулялась, внучка? — хмыкнул дед.

Маша вместо ответа показала ему язык.

— Ладно, — зевнул я, — будет видно. Пока нам спешить некуда.

А тут ещё и погода на следующий день как-то внезапно разразилась мелким противным дождиком и это тоже простимулировало наших гостей поскорее убраться из Рябово. Даже Волчок, на прощание, встряхнувшись и обдав нас брызгами, улизнул со своими серыми бандитами. Иван Палыч с Дашкой, прихватив с собой Шарля, тоже вернулись к своим обязанностям и остались только мы всей Канцелярией да Горыныч, облюбовавший большой сарай в связи с испортившейся погодой. Кстати и Калымдай, заявив нам, что манёвры в связи с распутицей закончились, увёл свою армию на зимние квартиры в подвалы Дворца.

— Тихо-то как, — заявил я за завтраком на следующий день после отъезда отдыхающих. — И скучно. Да ещё дождик этот…

— А я прикидывал, что Кощеюшка к нам ишо вчера прибежать должен был, — вздохнул дед. — Упрашивать нас вернуться.

— А если он реально передумал? — нахмурился Аристофан. — Так и будем тут типа куковать на вечном поселении, блин.

— В непогоду никакого плезира в вашем Рябово, Теодор, — прожевала Маша очередной оладик.

— Есть какие-нибудь предложения? — я обвёл друзей взглядом. — Ну, значит, сидим и ждём. Без вариантов.

Но мы не одни страдали. Кощея-батюшку, похоже, тоже дела достали окончательно и он заявился ночью прямо в мою спаленку.

— Федька, — потеребил он моё плечо, присев рядом на кровать. — Ты опять спишь?

— А? — я потряс головой и сел, подтянув одеяло. — Здрасте, Ваше Величество.

— Ты это… того… — замялся Кощей. — Хватит дурить, возвращайся, давай.

— Как скажете, Ваше Величество, — зевнул я, едва сдерживаясь, чтобы не заорать от радости. — Только давайте воевать с эльфами не будем, хорошо? Я сам с ними вопрос улажу.

— Возвращайся, — поднялся он с кровати. — Паразит.

И исчез в магическом портале.

К завтраку я вышел с такой сияющей физиономий, что наши и без моего доклада догадались о ночных событиях и их последствиях.

— Собираемся, босс? — подскочил с лавки Аристофан.

— Кощеюшка весточку прислал, внучек? — дед поставил передо мной миску с политой маслом и посыпанной зеленью отварной картошкой.

— Даже ещё и лучше, деда! Сам приходил ко мне!

— А я только привыкать к жизни в провинции стала, — протянула Маша. — Ну, ладно, раз надо… Когда выезжаем?

Как мы не торопились вернуться, а уехать в этот же день не смогли. Узнав об окончания наших вакаций, к нам прибежал местный староста и, рухнув на колени, завыл на всю деревню мол, просто так благодетелей отпустить он не может мол, жители в благодарность за нашу помощь мечтают нам прощальный праздник устроить и всё такое. Отказываться было неудобно, да и сдружились мы с деревенскими за эти дни, поэтому решив, что за ещё один день без нас царство Кощеево не развалится, приняли приглашение осчастливить сельский праздник своим присутствием. Описывать не буду, но в целом всё прошло душевно, вкусно и весело.

А утром следующего дня мы отправились домой.