Ордер на убийство

Анатолий Ромов, 2000

Едва занявшись поисками пропавшего Олега Шершенева, частный сыщик Молчанов узнает об убийстве его жены и маленького сына, затем его тещи. Кто будет следующим? Похоже, эта участь уготована самому Молчанову. Только преступники теперь идут окольным путем: сыщика не убивают – его подставляют сотрудникам ФСБ как убийцу их товарища. А значит, приговорят его сами фээсбэшники. Спасение в одном – докопаться, кто подлинный убийца.

Глава 5

К гостинице «Яр» Молчанов подъехал без десяти семь. Поставил «вольво» на стоянке рядом с гостиницей, подошел к главному входу в ресторан.

На ведущих к входу ступеньках стояло несколько пар. К стеклу двери изнутри была прикреплена белая картонка с черной надписью «Мест нет». За стеклом виднелась массивная фигура швейцара в ливрее и фуражке.

Поднявшись по ступенькам, Молчанов постучал в стекло, но на его стук швейцар не прореагировал. Чуть подождав, он начал стучать сильнее и не переставая.

Швейцар не оборачивался, но стоящая у самой двери пара, мужчина в щегольской шляпе и женщина в вечернем платье, в конце концов недовольно покосились на него.

— Стучать бесполезно, — сказал мужчина. — Все места заняты. Мы ждем уже час.

Он продолжал стучать — пока швейцар, приоткрыв дверь, не сказал:

— Перестаньте стучать, или я вызову милицию.

— Вызывайте.

Удостоив наконец его взглядом, швейцар пояснил:

— Господин, стучать бесполезно. Все места заняты.

— Я к Стелле.

Выражение лица швейцара изменилось.

— К Стелле?

— Да.

Обернувшись, швейцар посмотрел на стоящего в глубине тамбура человека в черном костюме и белой рубашке без галстука, по виду типичного вышибалу. Сказал негромко:

— Сергей, тут человек к Стелле.

Тот, кого швейцар назвал Сергеем, подошел ближе. Внимательно осмотрел Молчанова, кивнул:

— Пропусти.

— Угу. — Швейцар отодвинулся, и Молчанов вошел в тамбур.

Швейцар и вышибала не обращали теперь на него никакого внимания, и он, толкнув вторую дверь, вошел в холл.

Здесь, если не считать двух швейцаров, дежуривших в глубине зала в гардеробе, никого не было. Сверху доносилась музыка, и Молчанов по лестнице поднялся туда.

У входа в зал на лестничной площадке стоял официант с салфеткой в одной руке и с зажженной сигаретой в другой. Одна из створок двери была полуоткрыта, так что можно было разобрать слова песни, которую исполняла певица. Пела она хорошо, голос был хриплым, низким, но одновременно сильным и сдержанным. Голос он узнал сразу, это был голос Стеллы.

Увидев Молчанова, официант торопливо затянулся и выбросил сигарету в урну. Опасливо покосился в его сторону. Молчанов кивнул:

— Все в порядке. Курить ведь хочется?

— А то… — Официант вздохнул. — Вы в зале сидите?

— Будем считать. Нравится, как поет Стелла?

— А то… Народ на нее ломится, не видите?

— Вижу. — Заглянул в просвет между створками. Эстрады и поющей на ней Стеллы видно не было, мешала колонна. Достав бумажник, вытащил несколько купюр, сунул в карман халдея: — На шоколадные конфеты.

— Спасибо. Что-то надо?

— Ничего не надо. Хотя… Ты ведь знаешь столик, за которым Стелла сидит в перерывах?

— Ну.

— Где он?

— Его отсюда не видно. Он у эстрады, с правой стороны. Кончат танцевать, я покажу.

— Не надо, спасибо. Как зовут вашего метра?

— Алексей Иванович.

— А тебя?

— Володя.

— Метр сейчас в зале?

— Был в зале.

Музыка смолкла, раздались аплодисменты.

— Показать?

— Да, будь другом.

Они вошли в переполненный зал, где шумели голоса, раздавались смех и крики. Певица, высокая и гибкая, в черном блестящем платье в обтяжку, стояла за оркестром, бесстрастно разглядывая зал. Он узнал ее — это была женщина, стоявшая в субботу вечером рядом с совладельцем «Золотого амулета» Бобом Трентом.

Володя показал:

— Вон метр, у ближнего столика. Худощавый, в смокинге. Видите?

— Вижу. Все, спасибо.

Подошел к мэтру:

— Алексей Иванович?

Метрдотель обернулся. У него были короткие пшеничные усики и очки в тонкой оправе. Изучив Молчанова, кивнул:

— Слушаю вас.

— Вас обо мне должна была предупредить Стелла. Я ее гость.

— Да, она предупредила. Идемте, я вас проведу.

Подойдя к столику у самой эстрады, тронул стул:

— Прошу.

Молчанов сел лицом к эстраде. На столике, если не считать двух приборов и двух крахмальных салфеток, поставленных пирамидками, ничего не было. Повернувшись, поискал глазами Володю; увидев его поднятую руку, официант тут же подошел:

— Слушаю. Что-то хотите?

— Нужен букет роз. Свежий и большой. И ваза с водой. Поставишь все на стол.

— Будет сделано. Что-то еще?

— Пока нет. Но поглядывай иногда сюда. Возможно, я закажу шампанское.

— Понял.

Официант исчез. Он же, повернувшись к эстраде, стал рассматривать Стеллу — она стояла к нему в профиль, в той же позе, чуть расслабленной и бесстрастной. Да, эта шатенка с зелеными глазами, тонким носом и чувственными губами была в самом деле очень красива. Причем дело было не в одной физической красоте. В каждом ее движении чувствовалась внутренняя сила, она ощущалась в ней не только когда она пела, но и когда просто стояла, расслабившись.

Заиграл оркестр, Стелла подошла к микрофону. После того как оркестр проиграл вступление и на площадку стали выходить пары, начала петь.

Она пела хорошо и при этом хорошо двигалась. Ее гибкое тело, не делая ни одного лишнего движения, изгибалось в такт мелодии. Молчанов поймал себя на том, что ее исполнение его завораживает.

Пока она пела, подошедший Володя поставил на столик вазу с розами. Оркестр смолк, все захлопали. Он тоже начал было хлопать, но тут к столику спустилась Стелла.

Села за столик, улыбнулась ему. Встряхнула головой:

— Какие розы… — Пригнувшись, понюхала. — Спасибо.

— Это вам спасибо. Вы замечательно поете.

— Ну уж… — Откинулась на стуле. — Я правильно поняла — вы Павел Молчанов?

— Да, я Павел Молчанов. Извините, был под воздействием вашей песни и забыл представиться.

— Да ладно… — Помедлив, протянула руку, которую он поцеловал. Не сразу убрав руку, улыбнулась, причем по-настоящему, дружески: — Стелла. Хотите есть?

— Нет. А вы?

— Не знаю даже. Может, съем что-то легкое.

— Я заказал шампанское, но не знаю, можно ли вам пить во время работы.

— Почему нет? Шампанское к тому же можно пить всегда. Кто у вас принимал заказ?

— Официант Володя.

— Когда он подойдет, попросите принести брют, и обязательно французский. Все остальное шампанское здесь гадость.

— Хорошо. А что поесть?

— Он знает. Когда я решаюсь поесть, я ем только суфле из крабов. Здесь его делают неплохо. Ну и фрукты. Для шампанского.

— Хорошо.

Подозвав знаком Володю, он сделал заказ. Шампанское появилось на столе почти тут же. Когда Володя разлил вино и ушел, Стелла подняла бокал. Улыбнулась вопросительно:

— За знакомство?

— Давайте.

Чокнувшись со Стеллой, пригубил бокал. Стелла сделала то же. Поставив бокал на стол, сказала:

— Не думала, что сыщики такие.

— Какие?

— Такие, как вы.

— А какой я?

— Ну… такой. Мне кажется, вы больше похожи на киногероя.

— Да ладно вам. В краску вгоните. Вообще сыщики бывают разные.

— И давно вы в сыщиках?

— Года два.

— Ладно, не буду вас мучить. Давайте о деле. О вашей государственной тайне.

— Да нет никакой государственной тайны. Скажите, Стелла, вы знали Юлию Шершневу?

— Юлию Шершневу? — Помолчала. — Фамилия знакомая, где-то я ее слышала. Подождите… — Прикусила губу. — Нет, не помню. Слышала фамилию, но где — не помню. А почему о ней вы спрашиваете у меня?

— Потому что Юлия Шершнева записала ваш номер телефона на коробке от сигарет «Кул».

— Юлия Шершнева записала мой номер телефона на коробке от сигарет… — Плавно развела руками. — Павел, не мучьте меня…

— Я вас не мучаю.

— Нет, вы меня мучаете. Коробка сигарет «Кул»… Почему бы вам не спросить это у самой Юлии Шершневой?

— Не могу. Она мертва.

— Мертва? О… — Тронула бокал. — И вы расследуете обстоятельства ее смерти?

— В общем.

— Извините. Ладно, постараюсь вспомнить, где я могла слышать эту фамилию. — Несколько секунд она сидела, глядя в пространство. — Нет, ничего не приходит в голову. Ежедневно встречаешь столько людей, голова идет кругом… Подождите… — Помолчала. — Скажите, эта Юлия Шершнева — она, случайно, не работала в банке?

— Нет. Но в банке работает ее муж.

— Ага. Подождите… Его зовут не Олег Владимирович?

— Олег Владимирович. Фамилия — Шершнев.

— Точно. Олег Владимирович Шершнев. Он ведь работает в банке «Яуза»?

— В банке «Яуза».

— Как будто что-то проясняется. Только я все равно не понимаю, как мой телефон мог оказаться на коробке от сигарет, принадлежащей Юлии Шершневой. Я ведь ее никогда в глаза не видела. Клянусь.

— Но ее мужа видели?

— Если это можно так назвать. Несколько дней назад я была в банке «Яуза», чтобы открыть счет. А до этого целую неделю туда звонила, чтобы меня принял, извините, какой-то заместитель старшего бухгалтера. Заместителем был этот самый Олег Владимирович Шершнев.

— Он вас принял?

— Да, в конце концов принял. Я удивилась, этот Шершнев оказался довольно молодым человеком, на вид ему тридцать с небольшим. Он поговорил со мной, проверил, какие документы я принесла, и открыл мне счет. И все. Больше я его не видела.

— Вы можете вспомнить точно, когда это было?

— Точно? Подождите… Я была у него в начале той недели. Сегодня у нас что, понедельник?

— Понедельник.

— В банке «Яуза» я была ровно неделю назад. В прошлый понедельник.

Он подумал: по словам Юлии, ее муж исчез во вторник.

— И больше вы Шершнева не видели?

— Нет. А зачем? Счет мне открыли, карточка у меня, и до свидания. Извините, Павел, но я ненавижу всякую бумажную волокиту. Банки, бухгалтеров, кредит-дебит, всю эту муру, которой мне хватает во время гастролей.

— Часто ездите на гастроли?

— Достаточно часто. Надо же как-то зарабатывать деньги.

Заиграл оркестр. Обернувшись, Стелла сделала знак посмотревшему на нее саксофонисту. Тот, продолжая играть, кивнул. Она тронула бокал, улыбнулась устало:

— Пропущу второе отделение. Я не лошадь. Ради бога, простите, Павел. Но я в самом деле устала.

— Ничего. Вообще, вы любите свою работу?

— Вообще свою работу я люблю. Но только не в ресторане.

— Почему?

— Почему? Павел, вот вы представьте: вы поете песню. Она вам нравится. Вы поете ее один раз, потом второй, потом двадцатый, потом сотый, потом двухсотый. Причем делаете это из вечера в вечер. Одну и ту же песню. Так ведь можно сойти с ума. Вам не кажется?

— Может, вы правы. Я об этом как-то не подумал.

— А вы подумайте. — Вздохнула. — Вы умеете танцевать?

— Умею.

— Так пригласите меня.

— С удовольствием. — Встал. — Я вас приглашаю.

Они пошли танцевать. Танцевать с ней было легко, у нее было замечательное чувство партнера, она подчинялась малейшему его движению.

Когда танец закончился и они сели, он сказал:

— Стелла, давайте все же попробуем выяснить, почему ваш телефон оказался на коробке от сигарет, которые курила Юлия Шершнева.

— Ой, Павел, понятия не имею… — Подняла бокал. — Выпьем?

— Давайте. — Поднял свой. — За что?

— Просто так. За все хорошее. Только до конца?

— Давайте до конца.

Выпив до конца вместе с ним, поставила бокал.

— Извините, я не люблю все эти бабские домыслы. Но насчет телефона на коробке… Этот Олег Владимирович, прежде чем открыть мне счет, пару раз звонил мне домой. Исключительно по делу. Так, может, его жена меня приревновала? И записала мой телефон на коробке — чтобы потом проверить?

— Возможно.

— О господи… — Сделала глоток. — Глупо. Очень даже глупо. Было бы кого ревновать. Вы видели этого Олега Владимировича?

— Только на фотокарточке.

— Это же мышь. Серая мышь. Ни рожи ни кожи. Мне кажется, он не может заинтересовать никого. Меня уж точно. И ревновать его ко мне было глупо.

— Но Юлия, получается, его к вам ревновала.

— Получается. Что ж, ревность не разбирает, к кому можно ревновать, а к кому нет.

— Наверное… — сказал он и вдруг понял: перед глазами все расплывается. Расплывался столик, салфетки, бутылка шампанского, лицо Стеллы. Столик стал уходить от него, качаясь, как во время шторма, — так, что он вынужден был схватиться за края. Что же с ним происходит?.. Он засыпает… И тонет… В самом настоящем смысле слова тонет…

Он попытался удержаться во время этого шторма, не потонуть… Вырваться из ватных объятий сна, что-то сделать — но глаза закрывались сами собой.

Последнее, что он ощутил, была рука Стеллы. Эта рука, вцепившись в его плечо, трясла его. Рука не щадила его, она крутила его, выворачивала не переставая.

Он пытался сказать Стелле хоть что-то, но не смог. Все вокруг закрыла бесцветная пелена.

В зале танцевали, гремела музыка. Официант Володя, подойдя к стоящему к нему спиной и наблюдающему за залом метрдотелю, кашлянул:

— Алексей Иванович…

Обернувшись, мэтр посмотрел в направлении его взгляда.

Человек, приглашенный Стеллой, высокий мужчина в хорошо сшитом костюме, лежал в отключке, навалившись лицом на стол. Рядом, беспомощно оглядываясь, стояла Стелла.

Пока метрдотель приближался к столику, двое мужчин, находившихся неподалеку, встали со своих мест. Один из поднявшихся, постарше, с длинными волосами, собранными сзади в хвост, был одет в костюм от Армани цвета кофе с молоком. Второй, помоложе, коротко стриженный, с накачанной шеей, был обладателем пиджака из тончайшей черной лайки и серых фланелевых брюк. За столом с ними сидели две юные красотки в вечерних платьях.

Старший, вопросительно глядя на Стеллу, спросил:

— Что, опять?

Его более молодой приятель, сочувственно осмотрев распластавшегося на столе Молчанова, вздохнул:

— Эх, Паша, Паша…

Подойдя к столику, метрдотель посмотрел на старшего:

— Ваш?

— Да. Приятель, с периферии. Редко бывает в обществе.

Метр перевел взгляд на Стеллу:

— Много выпил?

Стелла поморщилась:

— Я не следила.

— Алексей Иванович, он брал розы, — сказал Володя. — И шампанское. Посмотрите, есть при нем деньги?

— Володя… — Мужчина постарше достал бумажник, отсчитал деньги. — Отвали. Бери и не мешай. Мы его сейчас заберем.

Взяв деньги, официант отошел. Метрдотель кивнул:

— Забирайте его, только чтобы все тихо.

— Само собой… — Чуть приподняв отключенного, старший покачал головой. — Стелла, извини… Мне очень неудобно…

— А-а… — Стелла махнула рукой. — Вечер испорчен. Алексей Иванович, я ухожу. Можете делать со мной что хотите.

— Уходишь? Сейчас?

— Да.

— Стелла… — Метрдотель молитвенно сложил руки. — Не губи! Публика меня убьет!

— Пусть убивает! Настроения у меня нет. А если настроения нет, петь я все равно не смогу.

Тронув очки, метрдотель сказал покорно:

— Ладно. А… завтра?

— Еще не знаю… Общий привет всем… — Повернувшись, Стелла скрылась в проходе, ведущем на кухню.

Двое, взяв бесчувственного Молчанова под мышки, приподняли его. Пригнувшись, ловко закинули его руки себе на шею. Затем, выпрямившись, осторожно повели его в сторону служебного выхода.

На двух элегантно одетых мужчин, уводящих из зала бесчувственного товарища, никто не обращал внимания. Здесь это было обычным явлением.

Девушки, весь вечер просидевшие с мужчинами за одним столиком, переглянувшись, остались на своих местах.

Стелла, как была, в длинном концертном платье, прошла через кухню. По лестнице спустилась к служебному выходу. Выйдя на улицу, пошла, не оглядываясь, к стоянке.

Освещенная фонарями стоянка у гостиницы была пустынна. Лишь поодаль, за бульваром, по Ленинградскому проспекту несся поток машин.

Подойдя к своему «плимуту», Стелла достала из-за пояса платья коробочку ремоут-контроля с ключами. Открыла дверцу. Села за руль, включила мотор, зажгла фары. Оглянувшись, вывела машину со стоянки и свернула в соседнюю улочку. Здесь она сделала еще один поворот. Затем выехала на третью улочку, такую же безлюдную, как две первые. Затормозив у тротуара, выключила огни.

Ждала она недолго. Через несколько минут рядом с ней, мягко скрипнув тормозами, остановился черный «мерседес». Водитель «мерседеса», пригнувшись, услужливо открыл переднюю дверцу. Покосившись в его сторону, Стелла, не говоря ни слова, вышла, заперла свою машину и села рядом с водителем.

Мужчина с пучком волос на затылке и в костюме от Армани, тот самый, с которым она только что рассталась в ресторане, положил руку на переключатель скорости. Посмотрел в зеркало.

Обернувшись, Стелла увидела второго мужчину, молодого, одетого в пиджак из лайки и серые брюки, и рядом с ним Молчанова. Голова Молчанова была закинута, он не двигался.

— Поехали? — спросил старший.

— Да, нам ждать нечего.

«Мерседес», мягко взяв с места, свернул на пустую улицу Правды. Затем водитель вывел машину на Ленинградский проспект. Конечным пунктом «мерседеса» оказалось Волоколамское шоссе.

Здесь машина въехала во двор многоэтажного дома. Сделав несколько виртуозных поворотов между газонами, человек с хвостом на затылке остановил «мерседес» у подъезда. Выключил сначала фары, а потом мотор, внимательно огляделся. Двор был пуст.

Обернулся:

— Колер… сможешь один?

— Попробую… — Открыв дверцу со своей стороны, Колер осторожно выставил на землю ногу. Затем, обняв Молчанова за пояс одной рукой, вынес его из машины. Перехватил руку, попытался поставить тело на ноги — и не смог. Пригнувшись, сказал: — Сардор, помоги.

— Сейчас. Стелла, можешь выходить.

— Я уже поняла.

Выйдя из машины, Стелла вошла в подъезд. Остановилась у пульта с кнопками, раздраженно вздохнула.

Через минуту, когда двое ввели в подъезд Молчанова, сказала:

— Что набирать?

— Сейчас. Тяжелый, черт… — Сардор нажал несколько кнопок. Открыл щелкнувшую дверь. — Проходи. Нам шестой этаж.

Подойдя к лифту, Стелла нажала кнопку; после того как дверцы лифта открылись и все вошли, тронула на пульте квадратик с цифрой 6. Лифт пошел вверх.

После остановки кабины Сардор сразу выходить не стал. Когда двери открылись, он, придерживая одну из створок рукой, посмотрел сначала вверх, потом вниз. Лишь убедившись, что лестничные пролеты пусты, протянул Стелле ключ:

Конец ознакомительного фрагмента.