Потерянная душа. Том 1

Ана Ховская (2019)

Многие знают, что значит быть «не в своей тарелке», когда жизнь кажется бредом, когда ты антимагнит для людей, а любовь — лишь выдумка для романов и кино, когда ты сама представляешь собой редкий экземпляр человеческого вида, когда не к кому обратиться за помощью и некуда бежать… Но что случается, когда вдруг раздается загадочный телефонный звонок, когда курьер доставляет неожиданную посылку?! Мир начинает казаться не тем, каким ты его себе представляла! А когда таинственный незнакомец звонит в дверь… Все твои представления о себе и о жизни переворачиваются с ног на голову… Приятного путешествия!

Глава 9. В сознании

Мне было холодно. Так холодно, что содрогалось все тело, но и внутри все дрожало.

Во рту было много слюны, и при очередном глотке чуть не стошнило. Но я глубоко задышала и успокоила судорожные позывы. Дышать было как-то странно, будто делала это впервые за долгое время, а воздух был холодным и колючим. На языке ощущался странный привкус, словно от чистого кислородного коктейля.

Слипшиеся ресницы не сразу позволили открыть глаза полностью и сфокусировать взгляд. Передо мной был белый потолок, хотя я не могла его рассмотреть: картинка расплывалась.

«Боже! Опять я в больнице! Что я такое съела?!» — с горечью подумала и поморщилась, но кожа на лице будто заледенела.

Я закрыла глаза и начала беспокойно вспоминать последние события до того, как оказалась в клинике, недоумевая, как могла позволить случиться новому приступу: ведь такого не бывало уже несколько лет. Вся моя бытовая жизнь и питание были под четким контролем, выработанным с самого детства. Но в мыслях была пустота. Белый холодный туман. Ни одной картинки.

Смутные сомнения копошились в голове. Это не могла быть клиника. Запах был совсем не больничный. Я ведь его не терпела и могла почувствовать издалека, даже просто от одежды медика. Меня снова пробила крупная дрожь.

«Холодно! Нужно согреться».

Я медленно напрягла все мышцы по очереди. Тело ощущалось, но было таким невесомым. Подняв руку на уровне глаз, я прищурилась и рассмотрела ее. Очертания пальцев были смутными, но вот кожа — точно бледной.

«Неудивительно: я посинела от холода! И лежу на ужасно твердом и прохладном… Я что, в морге?!» — сама мысль об этом вызвала недоумение.

Вновь посмотрев перед собой, не смогла ни на чем сфокусировать взгляд. Пространство вокруг виделось размытым. Голова тяжелая. Вокруг тишина. Я шумно вздохнула и прошипела:

— Кто-нибудь тут есть?

В голосе не было силы, и язык еле ворочался. Собственный голос показался чужим.

Послышались легкие шаги. А после того, как ощутила чье-то прикосновение, перед глазами замельтешили белые мурашки. Зрение стало проясняться.

Перед собой увидела высокий белый потолок, только он казался бесконечным, как само небо, таким, как если бы протянула руку, а там облака, все выше и выше… Но я все же протянула руку вверх и, пока тянулась за ней взглядом, заметила на запястье браслет из прозрачной круглой трубки. Я опустила руку и попыталась определить, из чего он состоит и понять его назначение. Он не представлял собой ровным счетом ничего, кроме круглой полой трубки из пластика или стекла. Услышав шум сбоку, я отвлеклась от браслета и оглянулась.

Слева стояла женщина в белой одежде. Я приподнялась, чтобы лучше рассмотреть ее, но не смогла удержать равновесия и бессильно уронила голову на подушку. Однако удивило то, что женщина была довольно высокой, ведь у меня самой сто восемьдесят три сантиметра, а она выглядела еще выше, потому я и не могла рассмотреть ее, не поднимая головы.

«В белом? Врач? Медсестра? Черт возьми, все-таки это больница!»

Окинув взглядом пространство вокруг, не увидела ничего, хоть немного напоминающее больничную палату. И запаха здесь вообще никакого не было. Стены — белые, но это не покраска и не обои, а похоже на матовое стекло. Хоть потолок тоже был белым, но границу стен я все же различила. А вот углов в комнате не было. Вернее, они как бы угадывались логически, но это были полукруги, а не прямые углы. Сама комната была такой просторной, даже большой — квадратов сорок, для палаты — слишком огромной. Мебели никакой не заметила, разве что кровать подо мной. Но у изголовья обнаружила подвесную полку, на которой стояло что-то вроде планшета, и на экране высвечивались какие-то символы, сменяющие друг друга в хаотичном порядке, а также стоял высокий стакан с водой. Свет в комнате был теплым и в меру ярким, но странно, что его источников ни на стенах, ни на потолке не наблюдала. Все вокруг было несколько непривычным, и мне не удавалось определить место, в котором нахожусь. Я устало закрыла глаза и попробовала сосредоточиться на ощущениях.

«Что со мной случилось? Я лежу… В голове мутно… В теле слабость… Желудок урчит, как будто неделю не ела, и вместе с тем такая удивительная легкость внутри… и размеренность… время будто замедлилось… ощущается ровным, мягким потоком… Что было до этого? Ничего не помню… Видимо, я была без сознания… Да нет! Я же помню, кто я? Да, Кира Балагоева… Помню свой адрес, родителей, работу… Только такое ощущение, что все это было со мной сто лет назад, как-то далеко и размыто… Наверное, я от чего-то потеряла сознание, и вот привезли в какую-то клинику… Опять аллергический приступ? Но боли после судорог не чувствую… Внутри ничего не болит… Только, кажется, я сейчас превращусь в снеговика… Какой дикий холод! У них что, отопление отключили? Зима же на дворе!»

Откуда-то шел странный звук. Я вновь открыла глаза, задрожала и хмуро посмотрела на женщину. Она шевелила губами.

— В какой я больнице? — прошептала, чувствуя, что пальцы на руках и ногах немеют. — Почему так холодно?!

Но меня знобило не только от холода, но и от подспудного беспокойства. Внешность женщины была смутно знакома: цвет кожи, волос, глаз, линии лба и скул. У нее вообще нестандартная внешность, прямо-таки неземная, но очень привлекательная.

А потом я вдруг осознала, что женщина говорила со мной. И этот странный звук был ее голосом.

«Ого, у меня нарушение восприятия?! Такого еще не было! Странно, женщина создает приятное впечатление, вроде бы ничем не угрожает, только тревожно как-то…»

— У меня, наверное, что-то со слухом? Я вас не понимаю, — проговорила слабым голосом, нервно усмехаясь.

Женщина перестала говорить. В комнате снова стало тихо. Она приблизилась, присела на край постели и ободряюще улыбнулась.

— Ладно, давайте попробуем еще раз. Я хочу разобраться, что происходит со мной? — терпеливо вздохнула я. — Только можно попросить еще одеяло?

Женщина кивнула, едва коснулась пальцами моего локтя и вновь заговорила. Сначала показалось, что я услышала что-то нечленораздельное и совершенно незнакомое. Я недовольно нахмурилась и напрягла слух. Я не понимала ее! Это незнакомый язык. Но по мере того, как она говорила — медленно и терпеливо, и наблюдением за движением ее губ, артикуляцией, я все больше узнавала звуки, затем слова, а потом до меня начал доходить и их смысл.

«Я что, пьяна?! Не может быть! Я не пью ничего, кроме текилы… Неужели подделку подсунули?!»

— Погодите! — раздраженно остановила женщину и замотала головой, затем умыла лицо ладонями, погладила лоб, виски и закрыла уши. Пролежав так пару минут, сосредотачиваясь и успокаиваясь, снова заговорила: — Должно быть, я просто устала, чертовски замерзла и выбита из колеи. Может быть, вам нужно говорить еще медленнее?

— Я буду говорить медленнее, — согласилась она. — Вы меня слышите? Как ваше имя?

— Кир-р-ра, — выговорила я онемевшими губами, обрадовавшись, что наконец понимаю родную речь. — Ох, неужели, я вас слышу!

— Кир-р-ра, — повторила она, будто дразнясь, — что вы сейчас чувствуете? У вас что-то болит?

— Х-х-холодно, — прохрипела, неожиданно застучав зубами.

— Какая температура вам комфортна, Кир-р-ра? — спросила женщина.

— Почему вы так произносите мое имя? — недоуменно нахмурилась я.

Брови женщины вздрогнули в легком удивлении, и она склонила голову набок, внимательно прислушиваясь ко мне.

— Как правильно?

— Кира… Просто Ки-ра…

— Кира, — будто пробуя на вкус, проговорила незнакомка. — Меня зовут Нэйя.

В комнате заметно потеплело, но недостаточно, чтобы я перестала дрожать.

— Еще холодно, — сипло произнесла я и закашлялась. В горле будто песок, а я не говорила целую вечность.

— А сейчас? — спросила Нэйя, и температура неожиданно повысилась.

«Как она могла так быстро меняться? Сплит-системы не вижу… Но дышать стало легче…»

Я кивнула.

— Хорошо, оставим так, — добродушно улыбнулась незнакомка.

«Нэйя — чье это имя? Она говорит на чисто русском языке. Внешность, конечно, смешанная… Не могу угадать…»

— Где я?

— Вы в медицинском корпусе.

— Это больница?!

— Да, — как-то неуверенно кивнула она.

— Как я сюда попала? И что со мной?

— Вы на реабилитации после длительного бессознательного состояния. Сейчас вы уже приходите в себя. Все показатели в норме.

— Но что случилось? У меня опять был приступ?

Нэйя опустила глаза и ровно вздохнула.

— Сейчас с вами все хорошо. Нужен естественный сон, сбалансированное питание и немного ультрафиолета. Вам нужно поспать, Кира.

Она поднялась, и я вновь отметила ее необычайно высокий рост.

— Это не похоже на обычную больницу! — что-то протестовало внутри меня. — Вы можете рассказать, что произошло? Я не смогу просто заснуть, не понимая, что со мной!

— Я отвечу на все ваши вопросы, но сейчас вам нужно немного поесть и выспаться, — вежливо проговорила Нэйя и указала на стакан с водой. — Выпейте это, ваш желудок перестанет доставлять дискомфорт.

— Но это вода? — недоуменно покосилась на стакан.

— Думаю, пока вам достаточно воды. Я вернусь завтра утром, и мы обо всем поговорим.

Нэйя подала стакан и подождала, пока я не выпила все содержимое, а затем забрала его и бесшумно вышла в открывшуюся в стене дверь.

Свет медленно угас до состояния легкой приглушенности. Но я все равно пыталась разглядеть, откуда он исходил: на потолке или стенах не было очевидных светильников. И тем не менее мягкий свет струился по всей комнате как будто по воздуху.

В животе перестало бурлить. Появилось ощущение сытости и покоя. Странная вода, а может, и не вода вовсе. Вкус и ее текстура немного удивили, но в целом приятные.

Захватывали все новые и новые впечатления, и в голове роилось множество вопросов. Я почему-то вспомнила муравьев, паутину… и зубы…

«Зубы?! Причем тут зубы? Коренные и передние, прямо с корнями… — я испуганно обвела кончиком языка все зубы во рту. Какое счастье, мои зубы были на месте как передние, так и коренные, такие гладкие… — Коренные?! — глаза невольно округлились. — У меня с детства не было двух коренных зубов! Откуда они взялись?!»

Рука непроизвольно потянулась к губам. Широко раскрыв рот, я сунула указательный палец внутрь и провела по нижней десне… Пустоты больше не было! На этом месте росло два зуба, будто никто их и не удалял! Я закрыла рот, чуть не прикусив собственный палец, и недоуменно нахмурилась, стараясь вычислить причину изменений во мне. То ли я все еще была не в себе, и это были галлюцинации, то ли у меня выросло два зуба совершенно невероятным образом.

Я еще раз медленно обследовала языком полость рта, и новые открытия поразили не меньше: у меня больше не было пломб!

— Что происходит?! — прошептала и ошеломленно провела ладонями по голове, успокаивая себя, но в тот же момент отдернула руки, потому что у меня больше не было коротких волос. — Боже мой!

Нет, я не была лысой! Мои волосы были туго собраны к затылку, но там не заканчивались… От шока я очень медленно и осторожно вновь коснулась затылка и нащупала тугой жгут волос. Я обхватила его двумя пальцами, как нечто инородное, и провела ими по всей длине, пока он не закончился.

Это коса! И по моим меркам она была около метра.

«Мне это кажется!!!» — не поверила самой себе.

Я бы заглянула и под тонкое одеяло, чтобы проверить все ли так с моим телом, но вдруг почувствовала такой прилив усталости, что практически согласилась с пословицей «утро вечера мудренее».

Меня утомило это обследование, и физически ощущала себя такой слабой, как если бы находилась под капельницей с обезболивающим веществом. Такое случалось несколько раз, когда попадала в больницу с приступом аллергии после очередного эксперимента с запретной едой. Мне вкалывали успокоительные, потому что судороги при аллергии на цитрусовые были невыносимы. От яиц и любого молочного продукта — я просто задыхалась. А от мяса — испытывала жуткую мигрень, переходящую в потерю сознания. В медицине это были едва ли не самые редкие признаки аллергической реакции на продукты. От всего остального были замечены сильные уродующие отеки. А как иначе мы с родителями могли определить, чем я могу питаться, а чем нет? Это было вынужденным издевательством над собой.

Я вспоминала все это с иронией и каким-то упоительным безразличием. Меня тянуло в сон. Вместо логичного беспокойства в таких шокирующих обстоятельствах почему-то посетили мысли о том, что я впервые пропустила семейный новогодний ужин, не предупредив родных.

«Но я ведь и не могла? Я же не знала, что окажусь в больнице. Представляю, в каком обмороке находится мама. В каком недоумении отец и брат… А мои марципановые конфеты? — я подняла глаза к белому идеально ровному потолку. — Очень странная клиника! Это не евроремонт, это космический ремонт!.. А какой же на этот раз подарок мне купил Ник?»

Мысли путались, как обычно это происходило перед сном, в состоянии полудремы. Следом пришли и другие мысли: «А почему меня никто не ищет? Почему до сих пор никто не пришел ко мне? Руку бы дала на отсечение, что мама и папа уже сидели бы у моей постели, когда я пришла в себя. Или им не сообщили? И вообще, странно все это. Совершенно не помню, как сюда попала… И так хочется… спать…»

***

Взгляд утонул в бездонном потолке. Какое-то время я лежала и рассматривала абсолютную белизну, пока сознание медленно возвращалось.

«О-о-о! — застонала мысленно, когда воспоминания вчерашнего дня накрыли прохладной волной. Я зажмурилась и повертела головой в стороны. — Какая мягкая и одновременно упругая подушка!»

— Как спалось? — услышала знакомый голос.

Повернув голову в направлении звука, открыла глаза и увидела женщину в белом свободном комбинезоне со странным именем — Нэйя. Она стояла у противоположной стены и держала в руках что-то вроде подноса с крышкой.

И я боязливо подумала: «Лучше бы это был завтрак, а не медицинские инструменты или препараты».

— Кира, как вы себя чувствуете? — не дождавшись ответа, вновь спросила женщина и прошла к подвесной полке у изголовья кровати.

— Чувствую себя отдохнувшей… хотя и как-то необычно…

Все, что было вчера, показалось дурным сном: и зубы, и волосы, и общее состояние…

В палате было светло, и я удивленным взглядом замерла на лице женщины. У нее были такие красивые белые волосы, словно молоко, они были гладко зачесаны в узел на затылке, что очень шло ей. Тонкие брови в форме крыла и очень густые ресницы, будто махровые, тоже были белыми, но так органично смотрелись с ее темными глазами и потрясающе светлой кожей, совершенно не вызывая ассоциацию с альбиносом. Разрез глаз чем-то напоминал индейскую или полинезийскую внешность: аккуратный нос с тонкой переносицей, чуть полные губы, скулы подчеркнуты легким румянцем и удивительно тонкая линия подбородка.

Женщина понимающе улыбнулась и моргнула.

— О, извините, у вас очень необычная внешность, — смутилась я.

И тут вспомнила о собственной внешности, об изменениях, которые заметила вчера. Это не могли быть просто галлюцинации! Я резко откинула одеяло и приподнялась на локтях, чтобы посмотреть на себя — вдруг зубами и волосами не ограничилось.

Нэйя на секунду замерла в наклоне перед тем, как поставить поднос на полку.

Я тревожно обежала взглядом все тело до кончиков пальцев ног, нагота была кстати, и, не обнаружив ничего сверхъестественного, кроме полного отсутствия каких-либо волос на коже, облегченно выдохнула. Но стоило малознакомой женщине-медику заговорить со мной, беспокойство снова заворочалось в груди.

— Вы, наверное, уже заметили те изменения, которые произошли с вами? Хотите посмотреться в зеркало?

Это пугало, но, в конце концов, прояснило бы все окончательно.

Я не смогла вымолвить ни слова, но коротко кивнула. Нэйя мягко улыбнулась и все же поставила поднос на полку. Затем окинула меня изучающим взглядом и протянула руку.

— Я помогу вам подняться.

Я опустила глаза на ее ладонь и поразилась тому, насколько у нее была светлая кожа и такая изящная кисть с красивыми длинными пальцами и полированными ногтями, как у модели, рекламирующей лак или крем для рук. Я потянулась и коснулась ее руки пальцами: кожа была очень теплой и нежной.

Женщина помогла мне подняться с кровати. Это было нелегко. Вестибулярный аппарат работал так же плохо, как и слух вчера: меня раскачивало в разные стороны. Но, как только стопы коснулись пола, я тут же подпрыгнула, а потом замерла на месте. Я ощутила необычное теплое гладкое покрытие, но вместе с тем будто утонула в нем, как в траве. Я взглянула на пальцы ног — они никуда не проваливались, а располагались параллельно полу. Осторожно потоптавшись на месте, повела плечами и широко раскрытыми глазами уставилась на женщину-медика.

— Сейчас для вас все будет в новинку. Привыкайте, Кира.

— Странные ощущения!

— Сейчас увидите себя в зеркале, убедитесь, что с вами все в порядке, и я накормлю вас завтраком, — дружелюбно отозвалась Нэйя.

Первый шаг был невероятно легким, я не ощущала веса своего тела. Да, походка еще была неуверенной, но никакой тяжести и дезориентации.

— Нэйя, а вы кто? — спросила, следуя за женщиной.

— Я врач. И буду следить за вашим восстановлением. Я могу обращаться к вам дружественно?

Я недоуменно нахмурилась:

— Разве вы проявляете враждебность?

— О нет, нисколько. Чтобы обращаться к вам не так официально, я предлагаю дружественное обращение. Так нам проще будет взаимодействовать. Имеется в виду обращение на «ты», по имени, и сократить расстояние для беседы.

— Безусловно, вы можете называть меня по имени и на «ты», я не против, — растерянно пожала плечами я.

— Благодарю, ты можешь быть так же дружественна взамен.

От этой нелепой ситуации во мне начало закипать нетерпение.

«Где же было это чертово зеркало?!»

Мы остановились у противоположной от кровати стены. В растерянности не заметила, где Нэйя провела рукой, панель в стене из матового стекла отъехала и открыла высокое зеркало. Я взглянула на себя в полный рост и… замерла с разинутым ртом.

На меня смотрело знакомое лицо, но изменения были поразительными! Я все еще была смуглой брюнеткой за метр восемьдесят с насыщенно-голубыми глазами. Однако не заметила ни одной морщинки под глазами и в носогубном треугольнике. Лоб был абсолютно гладким, как в семнадцать лет. Мышцы лица подтянуты, легкий румянец на скулах, кожа чистая и светилась здоровьем. Губы розовые… а за ними прятались белоснежные зубы.

Оскалившись, я даже припала к зеркалу и ощупала лицо руками. Кожа была гладкой и бархатистой, как у младенца.

Изумленный взгляд опустился на шею, зону декольте, грудь… тут кожа тоже светилась словно изнутри, а грудь у меня всегда была высокой и упругой. Я чуть сбросила вес, может быть, пару-тройку килограммов, об этом сказал мой подкачанный живот с легкими рельефами мышечного тонуса. Я повернулась в одну сторону, оценивая себя с боку, потом в другую: никакого апельсиновой корки на бедрах, казалось, что все мышцы подтянулись. А также не увидела ни одной родинки на теле, кроме той, что была под правым глазом ближе к виску.

— Родинки?!

— Да, их нет. Можно убрать и на лице, — сообщила Нэйя. — Но мы не хотели, чтобы ты не узнала себя в зеркале.

Я нахмурилась и, не веря своим глазам, передернула плечами.

«Мы?!»

А потом снова повернулась боком и увидела ту самую косу, которую ощупывала вчера перед сном. Она действительно была густой, длинной, намного ниже бедер. Я подняла руку к затылку и потянула за косу.

— Она настоящая?! — пискнула я.

Нэйя звонко засмеялась и кивнула.

— Я не видела такого плетения! — проговорила поражаясь самому факту существования косы. — Но как?!

— Это эргосское плетение, — поведала женщина и появилась в отражении вместе со мной, и я сразу отметила, что она выше на полголовы. — Тебе нравятся изменения?

— Это невероятно! Что вы со мной сделали?

— Это следствие взаимодействия твоего организма и нанотехнологий, — ответила Нэйя будто это что-то объясняло.

— Такое впечатление, будто я здесь несколько лет пролежала в коме и вдруг очнулась. Поэтому это место никак не ассоциируется с медицинским учреждением… Хотя это нелогично, тогда бы мое тело не было бы в таком отличном состоянии!

— Ты действительно в отличном состоянии, — подмигнула женщина, и я невольно восхитилась ее белыми махровыми ресницами.

— И вы сделали мне эпиляцию?! — спросила, снова переводя взгляд на себя, разглядывая руки от локтя до запястья и мельком косясь на низ живота. — И ноги тоже?!

Утвердительный кивок женщины привел в абсолютный восторг, но за этим восторгом скрывалась и нарастающая тревога. Слишком невероятны были изменения, и, главное: какую они укрывали интригу? Я начинала допускать мысль, что могла тронуться умом.

«Нанотехнологии?! О боже, это эксперимент! Нанотехнологии еще не развиты, и нет никаких достоверных результатов! Вот и ответ! Слава богу, я не сумасшедшая! Только от этого совсем не легче…»

— И кто же платит за эти нанотехнологии?

Нэйя задумчиво поводила глазами по моему отражению в зеркале, отвела руки за спину и, будто вспомнив ответ, сказала:

— Это бесплатная процедура. Не беспокойся, Кира. В наше время это не проблема.

— В какое время? — медленно оглянулась я.

Нэйя склонила голову набок и слегка улыбнулась, стараясь выглядеть доброжелательной. Но меня это не успокоило. Она, определенно, умалчивала информацию. Но зачем?

Все смешалось в голове. Столько ощущений, впечатлений, вопросов, и ни одного логичного ответа. Я не могла просто принять все изменения в себе, не имея объяснений этому.

«А что я скажу маме?! Что я сделала пластику? — всплыли глупые мысли. — Нет, об этом я вообще не хочу думать. Хотя…»

— А моим родителям сообщили, что со мной?

Нэйя повернулась в сторону полки с подносом и, кажется, ушла от ответа:

— Завтрак ждет тебя. Ты давно не ела. Садись и поешь. А потом мы оденем тебя.

Я совсем забыла, что была обнажена. Скрестив руки на груди, частично прикрывшись, я неодобрительно громко вздохнула и пошла к кровати, отмечая невероятно приятные ощущения от каждого шага по полу.

— Знаете, все, что вы мне сказали, отнюдь не объясняет того, что со мной произошло, — недовольно заключила я. — Меня это пугает!

— Поешь, Кира. Я загляну к тебе позже.

Нэйя исчезла за дверью, навеяв слова песни «Летящей походкой, ты вышла из мая…»

Сдернув с кровати тонкое одеяло, я завернулась в него и села, подперев спиной стену. Подтянув колени к подбородку, я обняла себя за голени и прищурилась: «Все же странная эта палата! Светло, чисто, пусто… Кровать без спинок и поручней, полка прямо из стены, зеркало… и нет окон! Кира, вспомни, что с тобой случилось?»

Напрягая мысль, вспоминая последние события своей жизни, я чувствовала, как из памяти вырван целый кусок, связывающий все эти эпизоды, но никак не могла ухватить нить, чтобы размотать клубок. И состояние было странным: я, определенно, должна была быть шокирована многими обстоятельствами, поражена своими физическими ощущениями, но паника отсутствовала. Беспокойство ворочалось в груди, как нечто фоновое, легкая настороженность, раздражение от отсутствия ответов на вопросы, но страха и ужаса я не испытывала. Давно не чувствовала себя так комфортно физически. Тело словно подменили непостижимым образом. Никогда прежде не дышала так легко и свободно: здесь явно отсутствовала пыль и другие раздражители.

Я уткнулась носом в одеяло и принюхалась: оно ничем не пахло. Поводив ладонью по простыне, поразилась невероятной нежности материи и отсутствию малейших помятостей. На синтетику не похоже, но материал определить не смогла. Окинув кровать внимательным взглядом, не обнаружила на ней подушки, вместо нее было плавное возвышение, словно подушка и матрас были единым целым, вылитым в определенной форме, и покрыты натяжной простыней.

От наклона головы тяжелая коса упала на плечо, и я взяла ее за кончик. Внимательно присмотревшись к волосам, заметила, что и они были абсолютно здоровыми при такой длине: не было ни сеченых кончиков, ни тусклости; ровный черный цвет и тот самый бриллиантовый блеск, как в рекламе красок и шампуни «Гарньер»; а еще волосы были густыми, как никогда прежде.

В животе жалобно заурчало, и я улыбнулась знакомому чувству голода — хоть это было привычным. На работе часто не позволяла себе перекусить. Я освободила плечи от одеяла и взглянула на поднос с завтраком. Подползла к полке и взялась за крышку подноса. Она оказалась легкой, как показалось, сделана из смеси стекла с пластиком. Планшет рядом издал глухой клацающий звук и погас. Я помедлила секунду, но потом поставила крышку на полку, а поднос с содержимым взяла к себе на колени.

На подносе стояла необычной овальной формы миска с массой, напоминающей протертую овсянку с молоком (мама любила такую кашу по утрам), высокий стакан с ярко-зеленой жидкостью, матерчатая салфетка и прозрачная ложка. Я поднесла миску к носу и вдохнула. Запах неизвестный, но ничего неприятного. Однако там было молоко. Стакан с зеленым напитком тоже не вызвал неприятных ощущений, но идентифицировать, из чего он мог быть сделан, не смогла. Рисковать пробовать неизвестные продукты не хотела.

Отставив поднос на краю кровати, я огорченно вздохнула:

— Да, нанотехнологии, а то, что у меня аллергия на лактозу, они не учли.

Я дотянулась до планшета и взяла его. Тонкая рамка была из такого же прозрачного материала, что и мой браслет на запястье, а белый матовый экран не подавал признаков активности. Я повертела его и не заметила ни одного отверстия для зарядного устройства и даже швов. В погасшем состоянии планшет почти просвечивался, а внутри отсутствовали какие-либо микросхемы. Я поводила указательным пальцем по гладкому стеклу, но ничего не добилась.

Боковым зрением заметила движение справа и сразу оглянулась. Это вошла Нэйя. И пока она шла ко мне, я завороженно рассматривала ее. На ней был все тот же белый комбинезон, и несмотря на то, что был свободным, нисколько не скрывал достоинства фигуры.

— Почему ты не поела? — спросила она с естественным беспокойством на лице.

— У меня аллергия на лактозу, и я не знаю, что налито в стакан. У меня с детства непереносимость многих продуктов, — ответила с привычной отстраненностью к собственным особенностям.

— У тебя нет аллергии, это раз, а во-вторых, здесь нет лактозы. Попробуй. Это вкусно и питательно.

Я скептически растянула губы и голодными глазами покосилась на поднос.

— Тогда что это? Откуда вы можете знать, на что у меня аллергия?

— Кира, у тебя нет аллергии, — уверенно объявила Нэйя. — Больше нет.

Мои брови удивленно взвились.

«Нет аллергии?! Такого быть не может! С первой каплей молока матери я попала в реанимацию, никто не мог понять, в чем дело. А эта женщина заявляет, что у меня больше нет аллергии?»

— Ты не доверяешь мне, — догадливо проговорила Нэйя и коснулась моего плеча. — Но я гарантирую тебе: все, что ты почувствуешь после еды, это приятное насыщение и только. И давай-ка, наконец, тебя оденем!

Она выпрямилась и прошла к стене слева от зеркала, провела ладонью по ее поверхности на уровне своих бедер, и перед моими глазами предстал встроенный шкаф с полками, на которых стопками лежало что-то белое, а снизу стояла обувь.

Нэйя взяла одну вещь, пару обуви и поднесла их ко мне.

— Это тебе подойдет. Можешь одеться.

Я благодарно приняла одежду и развернула ее. Это был белый комбинезон, очень похожий на тот, что был на самой женщине-враче. Удивительно, но на одежде не было швов. Вообще! А белые тапочки-лодочки казались шедевром искусства итальянских обувных мастеров.

Не успела подумать, откуда все это могло здесь быть, как неожиданно осознала свои физические потребности.

— А можно мне сначала в душ и туалет?

Нэйя слегка замялась.

— Хорошо. Но душ пока не работает, а вот другие гигиенические процедуры ты можешь осуществить, — ответила она и указала рукой на стену справа от зеркала.

Видимо, там тоже была дверь, скрытая в стене. Должно быть, это очень дорогая клиника. В муниципальных больницах такого не увидишь.

Я взяла одежду и обувь и на цыпочках проследовала в указанном направлении. Нэйя открыла дверь. За ней оказалась небольшая белая комната с банкеткой. Это единственный предмет, о котором я имела представление. Правда, еще и зеркало, встроенное в стену рядом с ней. Сложив на банкетку вещи, я огляделась.

Кроме нее, здесь не было ни раковины, ни крана с водой, ни унитаза, только два странных предмета: прозрачная высокая капсула — в одном углу и небольшая круглая белая чаша с широким плоским бортом — в центре. В полном недоумении я оглянулась, надеясь на пояснения Нэйи. Но дверь в комнату была уже закрыта. Искать ответ пришлось самой.

Разведя руки в стороны и невольно растопырив пальцы, я осторожно прошла к чаше и заглянула в нее. Высотой почти как стандартный стул, диаметром около полуметра, гладкая и сверкающая, будто полированный керамогранит с вкраплением голубых кристаллов, без единого отверстия и пустая. В голове не укладывалось, как можно это использовать, чтобы справить нужду, кроме как просто написать в чашу.

Я перевела взгляд на стеклянную капсулу. Она могла бы походить на душевую кабину. В капсулу можно было войти через проем, и, очевидно, она закрывалась такой же прозрачной дверцей, выезжающей откуда-то из стены. Но и внутри нее я не обнаружила крана с водой и сливного отверстия. Только вертикальный ряд встроенных голубых кристаллов от потолка до пола по центру задней стенки капсулы наводил на мысли о какой-то функциональности этого устройства.

Как Иван-дурак, я почесала макушку. Может быть, отверстия для воды были спрятаны внутри стены и открывались так же, как и все двери здесь?

Мозг отказывался давать ответы. Недолго думая, я просто присела на чашу, опершись ладонями о борт, и, кожей ягодиц ощутив прохладную гладкую поверхность, исполнила, наконец, желания своего организма.

Ужасно хотелось вымыть руки и умыться, но за неимением такой возможности, оделась и обулась. Комбинезон приятно прилегал к телу. Тапочки-лодочки безупречно сели на стопу, идеально обволокли ее и оказались очень удобными.

«Слишком все идеально! — заметила подозрительно. — Есть во всем этом какой-то подвох!»

Когда подошла к тому месту, где вошла в комнату, дверь без чьей-либо помощи бесшумно отъехала, и я оказалась вновь в палате вместе с Нэйей. Она вопросительным взглядом окинула меня с головы до ног и, не заметив никакой реакции, предположила:

— Разобралась. Тебе очень идет белый цвет.

— По-моему, здесь его слишком много, — критично отметила я.

— Это пока, — сообщила Нэйя. — Итак, ты попробуешь завтрак?

— Да, но мне бы сполоснуть руки…

— О, идем, я покажу, — доброжелательно улыбнулась Нэйя и вернула меня в так называемую гигиеническую комнату.

Женщина подошла к зеркалу и мягко нажала на светящуюся панель на уровне талии. Я и не заметила этого пятна. В тот же миг в стене открылось углубление с теплым светло-зеленым светом внутри. Нэйя повернулась ко мне и продемонстрировала, что нужно сделать: просунуть кисти в углубление, растопырить пальцы и вынуть через три секунды.

— Попробуй. Это приятно.

«Ну не крокодил же там сидит», — настороженно косясь на углубление, подумала я и подошла.

Сунув кисти рук в зеленый свет, ощутила приятную прохладу, и кажется, даже влажность. Вынув руки, поднесла их к носу и вдохнула. Пахло каким-то растением, а влага быстро испарялась с кожи, оставляя ощущение свежести и бархатистости.

— Приятно, верно? — улыбнулась Нэйя, наблюдая за моей реакцией.

Я кивнула, потирая ладони. Мы вышли в палату, и теперь я чувствовала себя более комфортно.

— Теперь завтрак?

Есть действительно очень хотелось. И я решительно направилась к подносу с едой.

— Хорошо, надеюсь, вы окажетесь правы насчет отсутствия у меня какой-либо аллергии, — проговорила внутренне удивляясь своему спокойствию.

Сев на кровать, я свесила ноги и поставила поднос на колени. Медленно поводив ложкой по содержимому тарелки, я стряхнула смесь и поднесла к носу… Пахло приятно, но меня не обманешь! Я с детства научена настороженно относиться к любому новому продукту, появляющемуся на столе. И этот случай не был исключением, что бы там ни говорила Нэйя. Я поднесла ложку ко рту и сначала попробовала кончиком языка…

Реакции не последовало.

Зачерпнув кашицу, на секунду заколебалась в своем решении, но потом просто открыла рот и сунула ложку. На какую кашу это похоже, так и не поняла, но мои рецепторы были в восторге от вкуса и текстуры этого блюда. Я сглотнула и в течение нескольких минут выжидала реакцию организма. Когда поняла, что еда безопасна, голод проявился с неожиданной силой: с аппетитом опустошила миску и облизала ложку напоследок.

Кажется, мои глаза жадно сверкнули, когда посмотрела на реакцию Нэйи. Она дружелюбно улыбалась и внимательно наблюдала за мной. Только сейчас заметила, что ее глаза имели цвет, напоминающий молочный шоколад, который я пробовала лишь раз в жизни. Красивый цвет, сочетался с ее кожей и волосами.

— Это вкусно! — похвалила я, беря в руку стакан с ярко-зеленой жидкостью. — Спасибо.

— А это фруктово-травяной сок, в нем много химических элементов так необходимых тебе сейчас.

Сок я слегка пригубила и, ощутив приятный привкус, выпила его до дна. Облизывая губы и действительно ощущая приятное насыщение, я благодарно улыбнулась, наверное, в первый раз, как пришла в себя. Нэйя взяла салфетку с подноса и протянула мне. Я промокнула улыбающиеся губы и положила салфетку на поднос.

— Вот и отлично! А теперь отдыхай.

— Снова?! — улыбка слетела с губ. — Я хорошо себя чувствую. Может, вы расскажете все-таки, где я нахожусь и что со мной произошло?

— Тебе еще немного надо привыкнуть к себе, к этому месту. Привести мысли в порядок. Поспать.

— Я в порядке! — вспылила неожиданно громко.

Нэйя спокойно поднялась, забрала поднос с посудой, поставила его на полку и, сложив руки в карманы комбинезона, посмотрела на меня нечитаемым взглядом.

Я немного остыла, но не опустила глаз.

— Пожалуйста! Я что, не имею на это права? Я же не в психиатрической клинике?

— Наш медицинский корпус не имеет ничего общего с психиатрией, — ответила она. — Хотя и есть сотрудники, занимающие эту нишу. Когда ты дашь объективную оценку своего физического и морального состояния, я приглашу коллегу, который ответит на твои вопросы и поможет понять произошедшие с тобой перемены, а также поможет адаптироваться к твоему новому положению. А сейчас отдыхай.

— Какому положению? — с протестом спросила я.

Нэйя покинула палату, так и не соизволив ответить.

— Но здесь хоть есть телевизор? Я с ума сойду в этой пустой белой комнате! — но уже к концу фразы поняла, что тот мне не нужен. Я с удовольствием просто посплю.

Закинув ноги на кровать прямо в тапочках, я коснулась головой подушки и не заметила, как отключилась.

***

— Открой экран, — попросил он.

Нэйя нажала на сенсорную кнопку настенной панели, и матовая стена перед ними прояснилась и стала прозрачной. Высокий мужчина подошел к стене и, заложив руки за спину, внимательно посмотрел на спящую девушку.

— Как она переносит атмосферу в палате? Каково ее эмоциональное состояние?

— Она легко адаптировалась к нашей температуре после гипотермии. По полученным данным, это ее привычная среда. Координация тела уже в норме. Пока она на психорегуляторах: эмоции под нашим контролем, — ответила Нэйя. — Мое мнение: ей пора рассказать правду. У нее сильная воля, долго держать на психорегуляторах не имеет смысла. Ее организм уже подавляет их. А после того, как она услышит, где находится, они ей понадобятся еще некоторое время.

Мужчина слегка сдвинул брови и склонил голову к прозрачной стене в направлении девушки.

— Как она переносит пищу?

— Аллергической реакции не наблюдается, — довольно сообщила Нэйя. — Генетик, как всегда, эффективно справился со своей задачей. Она полностью очищена. Я могу пригласить психоадаптолога, как только она проснется?

— Да, переходите к активной адаптации… Она ничего не помнит о том, как попала сюда, — уверенно проговорил мужчина. — Не напоминайте. Пусть вспомнит сама.

— Хорошо. Ты назначил адаптационную группу?

— Я, ты, а также Гиэ, Вэлн и Бикена Раи. Все, кто изучал ее историю.

— Мне нравится твой выбор, Райэл.

Райэл отвлекся от наблюдения за девушкой, оглянулся на Нэйю и сухо улыбнулся.

— Благодарю, Нэйя. Можешь отдохнуть, я понаблюдаю за ней.

Нэйя подошла к прозрачной стене и коснулась ее пальцами в том месте, где спящая Кира упиралась коленом, и с восхищением проговорила:

— Правда, она очень необычная? Такой у нас никогда не было.

Лицо Райэла посерьезнело, он выпрямился и задумчиво произнес:

— Удачная находка.

Нэйя покинула лабораторию, а Райэл придвинул кресло к стене и не сводил пристального взгляда со спящей девушки.

«Девяносто четыре процента соответствия. Еще шесть должно выявиться в процессе адаптации. А если нет? Жаль будет ее терять. Такие, как она, — редкость, подобных за свою жизнь не встречал никогда. Маэрт не мог ошибиться, он лучший специалист в своем деле. Остается надеяться на эти шесть процентов. Столько ресурсов задействовано, столько времени. И вот, найдена еще одна… С таким биоэнергетическим потенциалом…»

Девушка вздрогнула под его пристальным взглядом и открыла глаза. Она посмотрела точно в глаза Райэла, отчего волна напряжения пробежала по его телу.

«Ее голубые глаза… Как это странно!»

Он отодвинулся от стены, но продолжал удерживать ее взгляд. А потом она сонно потянулась, натянула на себя одеяло, закрыла глаза и перевернулась на другой бок.

Райэл приглушил свет и отошел от стены. За длительный период наблюдения он окончательно признал, что девушка каким-то образом подавляет психорегуляторы, оттого так часто просыпается. Но был в недоумении, почему Нэйя заметила только сейчас, когда девушка пришла в сознание. Он же наблюдал это каждый раз, как оказывался рядом.

«Надо просмотреть еще раз ее психофизиологические характеристики, — решил Райэл и взял планшет. — Что-то в ней не так…»