10
Мы идем какое-то время в тишине, пока я доедаю свой, наверное, самый вкусный сэндвич в жизни.
Ночью улицы практически такие же оживленные, как и днем. Фонари подсвечивают тротуар, отбрасывая наши тени. Красивые люди проходят мимо не спеша, будто в Париже есть какой-то закон о скорости жизни. Мол, если вдруг решишь, что твоя жизнь пролетает со скоростью света мимо, тебя ударит молния.
Я вижу, что Тристан погружен глубоко в себя, его дыхание ровное, но глаза ищут что-то или кого-то вокруг, причем не буквально. Он ищет что-то внутри себя. Интересно, какие мысли заставляют его так смотреть?Думает ли он о законе скорости жизни?
Обычно, в такие моменты люди хотят побыть наедине с собой. Но мы идем вместе. Так близко друг другу, что я почти слышу, как сердце разгоняет кровь по его венам.
— Можно задать личный вопрос? — вдруг говорит он.
— Конечно.
— Ты счастлива?
— В данный момент или вообще?
Он останавливается, бросая на меня странный взгляд, и мои ноги прирастают к земле. Очевидно, мой вопрос был для него неожиданным.
Тристан медленно сокращает между нами расстояние, пока мне не приходится запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Древесный запах ударяет в легкие, и я делаю глубокий вдох.
— В данный момент. — слышу его хриплый голос.
Счастье так неопределенно. Оно бывает большим, а бывает крошечным. Иногда его не замечаешь, а иногда не можешь перестать улыбаться.
Сейчас мне хочется улыбнуться. Не знаю, от чего. От того, что люблю ночные прогулки или того, что поела впервые за весь день, а может, это все из-за него?
— Да. Сейчас я счастлива.
Его улыбка посылает тепло по всему телу, в каждую клеточку. Почему Тристан так действует на меня?
— Хорошо. — кивает он и продолжает идти. Но я все еще стою на месте. Мне интересно. Знаю, что не стоит спрашивать. Знаю, что пожалею, но все равно говорю.
— А ты?
Тристан оборачивается.
— Нет. — с горечью в голосе отвечает, его взгляд опускается на мои губы. — Потому что не могу сделать того, что хочу.
— Тогда…что ты можешь сделать? — произношу я, чувствуя, как в горле пересохло. — Сейчас. Что прямо сейчас может сделать тебя счастливым?
Мгновение он думает. Мне интересно знать о чем именно. Но я боюсь подойти к этой двери и открыть её. Что-то, о чем я еще не подозреваю, не дает этого сделать.
— Могу исполнить твое желание.
— Мое желание?
— Да.
— И это тебя осчастливит?
— На какое-то время, да.
— Хорошо. Тогда вот мое желание. — я подхожу к нему вплотную и улыбаюсь. — Расскажи мне о том, кто такой Тристан Ревиаль.
Из него вырывается короткий смешок. Да, так будет безопаснее. Пусть сам приоткроет эту двери и покажет мне то, что сохранит эту связь между нами. Пусть между нами останется тонкая черта.
— Что ты хочешь знать?
Я размышляю, продолжая нашу прогулку.
— Когда ты понял, что хочешь стать шеф-поваром?
— Еще в детстве. Мы с мамой много готовили вместе. — в его голосе сквозит грусть.
— Она тоже повар?
— Нет, она была адвокатом.
Была.
— Она…
— Да, мама умерла пару лет назад.
— Мне очень жаль.
На пару минут мы погружаемся в молчание. Не этого я ожидала. Хотя когда я получала то, чего хотела?
— Отец погиб, когда мне было шестнадцать. — почти шепотом добавляет он.
От его слов сжимается сердце. У него нет родителей. Так вот откуда был этот понимающий взгляд. Пусть мои и живы, но нас разделяет практически такая же пропасть. Что заставляет меня испытывать одновременно и сожаление, и благодарность. Сожаление о том, что чувствую, наши ситуации похожи, и благодарнось, за то, что возможно, у меня еще получится все наладить.
— Мне так жаль. — сдавленным голосом бормочу я, сдерживая слезы.
— Эй, — тихонько зовет он. — О чем ты думаешь?
— Думаю, что жизнь полна дерьма. И иногда я ее ненавижу.
Он почти смеется.
— Но и всего прекрасного тоже. — тут же добавляю. — Вот например, как этот вид.
Я показываю рукой на горящую вдалеке Эйфелеву башню, пожилую пару, что гуляет на соседней улице с собачкой, двух смеющихся подруг.
— За такие моменты я люблю жизнь.
— Как ты можешь одновременно любить жизнь и так её ненавидеть?
— Это вопрос выбора. — пожимаю плечами. — Я могу сколько угодно винить себя, карму, вселенную и Бога за все неудачи, а могу вспомнить, как громко смеялись мои друзья, когда я в одних трусах перебегала дорогу.
— Ну, или как ты без них танцевала на стойке. — тихо напоминает он.
— Об этом лучше не вспоминать.
Его смех растекается по воздуху, и я понимаю, что не могу оторвать от него глаз. Из тела разом уходит вся усталость, когда он вот так вот смеется. Почему мне так легко дышать рядом с ним?
— Что еще хочешь знать? — спрашивает он.
— Вы познакомились с Эммой, когда ты учился в Италии?
— Да.
— А где еще ты был?
— Китай, Испания, Индия, Швейцария, Англия, Америка…
— Ого! Но тебе всего…
— 26. Мне 26.
— Когда ты успел?
— Я много учился, работал. То тут, то там. Мне казалось, что если есть возможность, нужно ей воспользоваться. Я все еще так считаю, но теперь, когда у меня есть план, стало труднее.
— Знаешь дорогу и боишься свернуть не туда?
— Возможно. Мне всегда было трудно отпустить себя. Наверное, только на кухне я могу полностью расслабиться. Люблю сочетать несочетаемое. Пробовать. Это, как в искусстве, многих художников корили за их творения при жизни, просто из-за того, что они отличались, были не как все, но они все равно продолжали пытаться, потому что только так чувствовали себя живыми.
— Из всех таких художников, я знаю только Ван Гога.
— Знакома с его творчеством?
— Читала биографический роман.
— Ирвинг Стоун?
— Угу.
— И как тебе?
— Стало трудно, когда описывалась жизнь шахтеров, и я перестала читать.
— Но ведь именно тогда он открыл в себе талант. Как ты и сама говоришь, все зависит от нашего восприятия. Если бы его так сильно не поразила нищета и беспомощность этих людей, он может быть, никогда бы и не стал тем самым Винсентом Ван Гогом.
— А что произошло в твоей жизни? Как ты стал тем, кто ты есть сейчас?
— А кем я стал?
— Человеком со страстью.
Его взгляд снова наполняется смешанными чувствами.
— Мне помогли.
Я не решаюсь спросить, кто, потому что знаю, что перейду черту. Поэтому молчу, пока мы подходим к его машине. Удивительно, но я даже не заметила, как мы сделали круг.
Домой я прихожу с ощущением наполненности, и дело не только в сэндвиче.
Ставлю телефон на зарядку и жду, пока он проявит признаки жизни. Беру сигарету и закуриваю на диване. Все-таки пятница — хороший день недели, если есть с кем ее разделить.
Смартфон оживает и я вижу сообщение:
Он: Как тебя зовут?
Я: Есть предположения?
Смотрю на время, мой незнакомец отправил сообщение пару часов назад. Сейчас около трех ночи. Наверное, он спит. Две галочки загораются синим. Прочел.
Он: Тебе не кажется твой вопрос немного жестоким?
Я: Нисколько.
Он: Так я и думал. Хотя бы скажи, сколько слогов?
Я: два.
Он: Думал, станет легче, но ошибся.
Я: Скажу имя, если ты взамен расскажешь что-то о себе. Это будет честно.
Он: А мне тоже нужно писать такое длинное письмо, как и ты?
Из меня вырывается смех вместе с дымом, и я чуть ли не задыхаюсь.
Я: Только если помимо сарказма, у тебя есть что-то еще
Он: Мне нравятся рыжие девушки с отстойным книжным вкусом. Пойдет?
Я: Забудь про сарказм. У тебя отстойное чувство юмора
Он: А кто сказал, что я шучу?
На секунду я зависаю над этим сообщением и приходит следующее.
Он: Там, где ты сейчас, видно небо?
Я выхожу на балкон и печатаю ответ.
Я: Да
Он не отвечает, и я поднимаю глаза к горизонту. Если он имел ввиду звезды, то их сейчас не видно. Я почти разочарована. Хотя чего я вообще ожидала?
Только собираюсь уходить, как небо загорается тысячью огней. Яркие цвета красного и синего заливают красками черное полотно. Давно я не видела салютов. Странно осознавать, что вместе со мной, есть еще один человек, который в эту же секунду видит то же, что и я. Хотя в этом как раз и нет ничего странного. Но вот тот факт, что я даже не помню, как он выглядит…Есть в этом что-то захватывающее. Мы вроде бы существуем, но в то же время и нет. Стоит сменить номер, и мы растворимся в этом мире, будто бы нас и не было вовсе. Прям, как этот фейерверк.
Я беру телефон и пишу.
Я: Дана
Он: Знал, что тебе понравится
Мне хочется узнать его имя, но что-то останавливает. Магия остается таковой, только если никто не знает ее секретов. И в данную секунду, мне нужна именно она.
