2
Голова камнем лежит на подушке. И я всем телом ощущаю её тяжесть. Вплоть до кончиков ресниц. Открывать глаза совсем не хочется. И я просто слушаю, давая себе еще пару минут. С как мне кажется, открытого окна доносятся голоса, звуки машин, дыхание города. Теплая рука касается моей щеки и нежно убирает волосы с лица. Только сейчас я понимаю, что рядом кто-то сидит. До боли медленно открываю глаза и вижу светлые короткие волосы и карие глаза, внимательно изучающие меня. Шон. Он отнимает руку и тут же встает. Тут я окончательно просыпаюсь, резко подрываясь в кровати. Легкое головокружение притупляет движение, и я снова жмурюсь, слышу, как Шон выходит и с грохотом хлопает дверью спальни, от чего я вздрагиваю и голову пронзает тупая боль. Вот черт. Он злится.
Выпускаю весь кислород из легких и наконец встаю. Прохожу в гостинную и вижу, как он молча собирает документы с кофейного столика. Чувствую себя паршиво, выгляжу наверное, еще хуже. А тошнота опасно подкрадывается к горлу.
— Шон. — хрипло зову его, но он игнорирует, продолжая резко запихивать бумаги в папку. — Ты злишься.
— Да, черт возьми! — резко подрывается он, бросая в меня острый взгляд, от которого я непроизвольно сжимаюсь. — Ты права, я злюсь!
— Прости. — бормочу я.
— За что простить? За то, что я, как идиот, ждал тебя всю ночь? Или за то, что ты даже не удосужилась ответить на мои звонки?
— Телефон сел, прости, я была так расстроена, что…
— А что насчет меня? Ты не подумала, что я могу переживать за тебя? Ты заявилась пьяная домой в три утра, еле стоя на ногах. Где тебя вообще носило?
Делаю глубокий вдох, но мой желудок отчаянно требует освобождения.
— Мы с Эммой и Элиотом немного выпили вчера.
— Немного? Это ты называешь немного? — он стискивает кулаки, и швыряя папку на стол, обходит диван. — Я тебя не узнаю, Дана. Раньше ты так себя не вела. Что на тебя нашло?
Отвожу взгляд, не в силах смотреть ему в глаза. Шон приближается ко мне, и в нос ударяет запах его геля для душа, от чего мои органы скручиваются сильнее. Черт, держись, только держись.
— Меня уволили вчера. — признаюсь я. — Но Эмма уже нашла мне новую работу.
— Уволили? — более спокойным голосом спрашивает он. — И ты мне не сказала?
— Не было возможности. — оправдываюсь я, снова поднимая глаза.
— Но Эмме ты успела сказать. — я слышу, как он начинает по-новой заводится. — У меня сейчас нет на это времени, — бросает он и возвращается за бумагами к столу. — поговорим позже.
На этих словах он разворачивается, и не успеваю я даже слова сказать, как он уходит, громко хлопая дверью. А я делаю долгожданный вдох и тут же на всех парах несусь в ванную.
Стоит коленям коснуться холодной плитки, как меня выворачивает, едва я успеваю собрать волосы сзади. Делаю вдох. Меня накрывает второй волной. Из глаз стреляют искры, слезы скапливаются в уголках.
Опустошенная смываю унитаз и приваливаюсь к стенке. Мысленно клянусь себе больше не пить водку. Больше никакого космополитена. На слабых ногах поднимаюсь и плетусь в душ, на ходу снимая с себя одежду, которой кстати, оказалось немного. Видимо, вчера у меня хватило сил только на то, чтобы снять штаны.
Встаю под прохладную воду, пытаясь смыть чувство вины вместе с потом и запахом сигарет. Понятия не имею, что на меня нашло. Шон прав, раньше я так сильно не напивалась, и как минимум четыре раза из пяти отвечала на звонки. У него есть право злится. Из-за меня он спал всего несколько часов, а сегодня у него еще какая-то важная встреча. Он всю неделю рассказывал мне об этом важном проекте для какого-то крупного клиента.
Черт! Я — худшая девушка на планете. А ведь он не думая предложил мне переехать вместе с ним в Париж. Шон даже не рассматривал вариант расставания. И что мне теперь делать? Нужно как-то загладить вину. Может приготовить ужин? Нет, хреновая идея, в прошлый раз, я чуть не спалила квартиру. Но можно заказать доставку. Романтический ужин при свечах, может сработать. Клишированно, конечно, но на большее у меня сейчас фантазии не хватит.
Выхожу из душа, чищу зубы и выжимаю волосы полотенцем. Темно-красные кудри падают на плечи. А мои синие глаза смотрят в отражении с неодобрением. Ты должна все исправить, Дана. Заматываюсь в то же полотенце и плетусь на кухню. Попутно нахожу свой разрядившийся телефон в сумке у дивана и ставлю его на зарядку на кухне. Там же наливаю себе двойную дозу кофеина. Надеясь, что это хоть как-то расшевелит мой мозг. Телефон оживает, и я сразу захожу в Pinterest — мой собственный сорт героина. Жадно поглощаю фотографии, сохраняю понравившиеся и те что можно было бы сделать в Париже. Мысленно делаю себе заметку не забывать смотреть по сторонам. Хотя с этим как раз и не бывает проблем. Иногда думаю, что именно поэтому так легко теряюсь в пространстве. Просто мои глаза вечно отвлекаются на что-то, а мозг запоминает только образы и цвета.
Отсоединяю смартфон от зарядки. Выхожу из кухни с кружкой в руке на небольшой балкончик и сажусь на мягкий стул, продолжая пропускать через себя лица, предметы, настроение и образы. Делаю глоток кофе. И тут мне приходит сообщение от Эммы.
"Ты где? Надеюсь, не заблудилась?"
Секунду перевариваю слова, не понимая о чем она. Но тут же смотрю на время и вспоминаю.
Собеседование.
В 10:00.
Твою мать!
Рука дергается, кофе проливается на мое полотенце обжигая живот. Кружка летит на пол, разлетаясь вдребезги. От боли я подрываюсь и с криком срываю с себя полотенце, при этом продолжая крепко сжимать телефон в одной руке. Горячая жидкость стекает по бедрам, и я совсем поздно понимаю, что стою на балконе полностью обнаженная. Несколько парней внизу присвистывают, а девушки улыбаются. Сгорая со стыда, залетаю обратно на кухню, хватаю маленькое полотенце и нервно вытираю кофе с себя, кожа уже покраснела в некоторых местах. Черт! Черт! Черт!
Бросаю полотенце и пишу подруге:
"Вызови мне такси, прошу!"
Не дожидаясь ответа бегу в спальню и распахиваю шкаф. Что мне надеть? Кидаю телефон на кровать. Так, собеседование. Достаю свободную белую рубашку и тут же натягиваю, следом коричневые брюки палаццо. Снова беру телефон и пытаюсь запомнить номер машины, который прислала подруга. Вылетаю в гостинную, хватаю черную сумочку с крючка на стене, запихиваю туда телефон и благодарю Бога, за то, что внутри есть немного налички. Напяливаю белые кросовки и выбегаю из дома.
Сломя голову мчусь вниз по ступенькам, попутно пытаясь завязать волосы в подобие хвоста, но ничего не выходит, поэтому оставляю все, как есть.
Распахиваю дверь на улицу в поисках своего такси. Нужная машина подъезжает прямо ко мне и я не думая, сажусь на заднее сиденье.
— Пожалуйста, побыстрее. — прошу я водителя на французском, и он тут же срывается с места.
Достаю из сумочки блеск для губ. И на ощуп наношу немного. Затем откидываюсь на сиденье, уставившись на время. У меня есть еще пятнадцать минут. Этого должно хватить, успокаиваю себя.
Проходит минут десять прежде чем машина плавно останавливается. Я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что мы ни черта не приехали. Пробка. Мы стоим в пробке. Да что сегодня за день такой?
Моя нога начинает плясать на месте, а сердце бешено колотиться. Смотрю в боковое зеркало машины, чтобы понять масштаб трагедии. Я понятия не имею, где мы, и как близко к ресторану. Если выйду сейчас, точно не успею, или потеряюсь. Черный мотоцикл плавно продвигается между рядами. Мне не видно, кто под шлемом, но судя по размерам точно парень. И в отличии от меня, он хотя бы не стоит на месте.
Прежде чем мой мозг успевает все оканчательно продумать, тело вылетает из машины как раз в тот момент, когда парень подъезжает к такси. Я останавливаю его и подхожу ближе, тараторя о своем ужасном утре, впридачу с пролитым кофе и собеседованием, умоляю его отвезти меня и диктую адрес с телефона. Парень даже не шевелится. И я достаю из сумочки все деньги, что у меня есть и заверяю, что заплачу. Он несколько секунд смотрит на меня, ну, как мне кажется, потому что через черный шлем ничего не видно. Затем коротко кивает на место позади себя, и я с облегчением залезаю, немного придерживаясь за его талию.
Он продолжает маневрировать между рядами и в какой-то момент, когда дорога становится шире, дает газу, я рефлекторно прижимаюсь к нему, обхватив за талию. Его мышцы напрягаются под тонкой тканью черной кофты, и я чувствую стальной пресс под своими ладонями. Ого. Может, в конце концов это утро и не настолько ужасное.
Мы летим так быстро, что я даже не успеваю толком разглядеть дорогу. И тут в голову приходит мысль — а что если он маньяк. Нахрена я залезла к нему на мотоцикл? Где были мои мозги? Мотоцикл вибрирует подо мной. А его тело излучает тепло, разгоняя мои мысли вместе с ветром. Мой взгляд находит Эйфелеву башню и сердце пропускает удар.
Проснувшись сегодня утром, я бы даже подумать не могла о том, что буду на скорости ехать по улицам Парижа на мотоцикле. Но вот я здесь.
Он еще раз сворачивает на улицу и резко тормозит, да так, что я всем телом прилипаю к нему, вжимаясь щекой в его спину. Дыхание перехватывает, но я тут же выпрямляюсь, смотрю по сторонам и вижу подругу на улице перед входом в ресторан, на ней черный китель, а волосы убраны в пучок на затылке. Ее зеленые глаза расширяются до размеров воздушного шара, когда она узнает меня.
Быстро спрыгиваю с мотоцикла, чуть ли не падая с него, и бормоча благодарности, подлетаю к подруге.
— Я успела? — спрашиваю я, тяжело дыша.
Сзади раздается характерный шум и мой спаситель срывается с места, скрываясь за поворотом. Черт! Я забыла отдать ему деньги, думаю про себя, но Эмма отвлекает меня.
— Кто это был?
— Понятия не имею.
— Это как? — она тушит сигарету об урну у двери и выбрасывает бычок.
— Вот так. Он просто подвез меня, когда я стояла в пробке.
Подруга смотрит на меня с непониманием, но затем словно что-то вспоминает, и её лицо проясняется.
— Чему я вообще удивляюсь? Ты же Дана Эдвардс.
— Да, это я и есть, чтобы это не значило. — улыбаюсь я. — Так я успела на собеседование или нет?
Она смотрит на мои волосы и едва ли не прыскает со смеха. Я тут же ощупываю свою шевелюру, примерно представляя, какой кошмар творится у меня на голове.
— Тристан отлучился на полчаса. — наконец отвечает она, будет минут через пятнадцать. — У тебя есть время все мне рассказать. Пошли.
Она берет меня под руку, и мы вместе входим в прохладное заведение. Внутри все выдержано в теплых коричневых тонах — кирпичные стены, по углам расставлены уютные кожаные диванчики. На пустых деревянных столах стоят стулья. Через окна проникает теплый свет, доходя прямо до барной стойки у дальней стены. С потолка сквозь металлическую сетку пробиваются растения, и я ловлю себя на мысли, что это место волшебное. Ничего не режет глаз, растения гармонируют с деревом и стеклом на стенах.
— Вау! — вырывается из меня, и Эмма хихикает.
— Да, мне тоже нравится. Тристан сам занимался дизайном.
Она ведет меня к единственному столу с опущенными стульями в самом центре. Я сажусь, а она спрашивает.
— Будешь кофе?
Мое лицо морщится при одном только воспоминании об утреннем стриптизе.
— Нет, спасибо, мне сегодня хватило кофе.
— И что это значит? — спрашивает подруга, заходя за бар.
В краце я рассказываю ей историю о своей нелепой попытке насладиться кофе утром. Она разрывается смехом и несет мне стакан апельсинового сока, садясь напротив. При этом её лицо зеркалит мое, и я невольно сама улыбаюсь.
— А где был Шон в этот момент?
Веселье разом сходит на нет.
— Уже ушел на работу.
— Вы поссорились? — она хмурится.
— Немного. Он злится, что я была недоступна вчера.
Эмма морщится с неодобрением, и я понимаю, что она хочет еще что-то сказать, но сдерживается.
— Говори уже.
— Просто он всегда злится. — она складывает руки перед собой и придвигается ближе.
— В каком смысле?
— Во всех. Любое твое поведение, не вписывающиеся в рамки его понимания тебя, злит его. — я открываю рот, чтобы возразить. — И даже не смей его оправдывать.
Беру стакан в руки и молча делаю глоток.
— Вчера я и правда заставила его понервничать.
— Возможно. — соглашается Эмма. — Но ты молода, тебе всего двадцать три. Это нормально — веселиться время от времени. За эти полгода ты впервые вчера так отрывалась.
С этим не поспоришь. В Нью-Йорке мне было не до веселья. Да и когда мы с Шоном познакомились, я была полностью поглощена учебой. На тот момент у меня была единственная подруга-Эмма. Ума не приложу, как мы смогли сохранить дружбу на расстоянии в тысячу километров.
Не успеваю я ответить, как дверь в ресторан открывается. Я рефлекторно встаю, думая, что это мой новый руководитель. Эмма оборачивается. В этот момент заходит молодой парень моего возраста с милой улыбкой.
— Люк. — говорит Эмма и поднимается с места. — Ты опоздал.
— Прости. Пробки. — бросает он и переводит взгляд на меня.
— Это Дана. — представляет меня подруга.
Я киваю, и на лице парня появляется румянец.
— Enchantee(приятно познакомится) — говорит Люк, и Эмма уводит его на кухню за баром.
Я же снова плюхаюсь на свой стул и достаю из сумочки телефон, открывая камеру. Делаю пару фото со своего места. Цветы, приломление света, отражение улицы в одном из зеркал. Вряд ли смогу поделится ими в профиле до открытия. Навожу камеру на вывеску с названием места на стене у входа. Слегка уменьшаю яркость. И тут темная фигура появляется в кадре, настройки сбиваются, и я вижу мужчину, палец соскакивает, и раздается щелчок.
— Ты что меня сейчас сфотографировала? — слышу низкий голос и резко опускаю телефон, подрываясь с места. Стул с грохотом опрокидывается за моей спиной. Сердце начинает бешено колотится.
— Э-м-м…да…нет. — бормочу я, пытаясь быстрее поднять стул и снова оборачиваюсь.
Черт, что я несу?
Он явно подавляет улыбку и выходит из тени. Первое, что бросается в глаза при ярком свете — льняная белая рубашка, обтягивающая плечи, и бежевые брюки. У незнакомца слегка кудрявые тёмные волосы, легкая щетина и синие, как у меня, глаза. Помимо всего прочего он высокий и широкоплечий.
— Так да или нет? — серьезно спрашивает он, но я все равно улавливаю нотки веселья в его голосе.
— Возможно. — натягиваю улыбку на лицо, и он подходит ближе, опираясь на спинку стула, на котором сидела Эмма.
— Как-то неоднозначно, тебе не кажется? — теперь он не скрывает своей улыбки, демонстрируя ровные белые зубы, а я, как идиотка, слежу за тем, как напрягаются мышцы на его предплечьях. Разве там должны быть мышцы? Вот же больная. Они же по всему телу.
— Возможно. — отвечаю я и тут же прикусываю язык.
Он ухмыляется, выпрямляется и обходит стол, протягивая мне руку.
— Я — Тристан. — говорит он. — А ты, должно быть, Дана. Эмма рассказывала про тебя.
Жму ему руку, поражаясь тому, какая нежная у него кожа.
— Боюсь спросить, что именно она рассказывала. — нервно выпаливаю я. Он жестом предлагает мне вернуться на место, и я снова сажусь на стул.
— Она сказала, что тебе нужна работа. И что у тебя уже есть опыт в сфере обслуживания.
Я тут же расслабляюсь. Тристан размещается напротив меня, внимательно изучая, взгляд останавливается на декольте, и я усилием заставляю себя не опускать глаза.
Боже, а что если у меня рубашка просвечивает?
Его глаза снова находят мои, я буквально чувствую, как мои предательские соски напрягаются. Черт! Я забыла надеть лифчик. Чтоб меня! Чертова чувствительность. Теперь он решит, что я легкомысленная. Кто в здравом уме забывает надеть лифчик на собеседование? Правильно, только проститутки.
— Мне нужно ещё что-то знать? — спрашивает он. Кажется, его совсем не напрягает моя грудь. В его глазах есть интерес, но он скорее чисто деловой.
— Нет. — тут же отвечаю я. — Думаю, этого вполне достаточно.
Вряд ли ему стоит знать о причинах ухода из предыдущих мест. И я почти молюсь, чтобы он не спросил меня об этом.
— Хорошо, тогда. — он встает и продолжает. — Открытие через три дня. Но тебе нужно быть здесь все эти дни. Запомнишь меню, познакомишься с персоналом, понаблюдаешь за приготовлением основных блюд. Я очень строг в этом плане, ты должна знать все ингредиенты каждого блюда.
— Конечно. Во сколько мне здесь быть?
— Смена начинается в девять, а закрываемся мы в половину первого. Но до открытия раньше одиннадцати тебе здесь делать нечего. Так что, приходи завтра к одиннадцати.
— Хорошо. — киваю я, и встаю. Двери кухни распахиваются, и мы оба видим Эмму.
— Тогда до завтра. — бросает мне Тристан и направляется к ней.
— А она не такая буйная, как ты мне рассказывала. — говорит он ей, как бы невзначай, и снова смотрит на меня с улыбкой. — Я даже немного разочарован.
Мои щеки вспыхивают, как китайский флаг. Какого черта?
Эмма прикусывает нижнюю губу, сдерживая смех, и идет ко мне с уже извиняющимся лицом.
— Как ты могла так со мной поступить?! — шепчу я. — Что ты там ему рассказала про меня?
Подруга кивает в сторону двери, и мы вместе выходим на теплую улицу Парижа.
Я скрещиваю руки на груди, посылая ей испепеляющий взгляд.
— Ну, выкладывай. — требую я.
Она спокойно достает пачку из кармана вместе с зажигалкой. Закуривает и только потом начинает говорить.
— Я же не знала, что тебе вдруг понадобится работа.
— Это не оправдание. — с напущенным гневом бормочу я.
— Я только рассказала ему о забавных моментах.
— Например?
Она выдыхает дым, поджимая губы. И я уже чувствую, как мне не понравятся ее следующие слова.
— Ну, например, как ты переела клубники, и тебя пучило весь вечер. Был ажиотаж на кухне, ты не могла сходить в туалет, и не успев донести блюдо гостю…
— Не смей заканчивать. Я очень хорошо помню, как чуть не умерла от стыда. Меня буквально разорвало на части посреди ресторана. До этого я и не знала, что мой анал такой хрупкий. — меня передергивает от одного только воспоминания. — А домой пришлось идти в запасных штанах Диего на пять размеров больше.
— Да, и они слетели с тебя, когда ты перебегала улицу. — смеется Эм. — Элиоту тогда понравились твои розовые трусики. Кстати откуда они у тебя были?
— Купила в тот день утром. Они были новые.
Она сбрасывает пепел и снова затягивается.
— Что еще?
Она медлит.
— Эмма.
— Помнишь день рождения Элиота?
— Черт!
Я тогда была немного пьяна. Перепутала машины. И вместо того, чтобы сесть в машину Эммы, залезла в чужую.
— Это все текила.
— Ты заехала бедному мужчине по лицу кулаком, испугавшись.
— Откуда я могла знать, что это его машина? Он выглядел, как вылитый серийный убийца.
— Да, но это мне пришлось всунуть ему внушительную сумму, чтобы он не заявил на тебя.
— Зачем вообще кому-то такое рассказывать,Эм? Теперь ты обязана поделится грязным бельишком Тристана.
— Не могу.
— Как это не можешь?
— Вот так. — пожимает плечами. — У меня на него ничего нет. Он чист, идеален. Во всем.
— Да ладно тебе. Не бывает идеальных людей.
— Бывает. И ты только что с ним познакомилась. Серьезно. Он даже в колледже был таким.
— Каким?
— Ну, таким. Тристаном. — она последний раз затягивается, и целуя меня в щеку, прощается, возвращаясь в ресторан.
И как мне теперь смотреть ему в глаза? Он то не обсирался посреди заведения.
