Планета червей

Андрей Иванович Щеглов, 2023

Человеческая раса, возрождённая на новой планете, ищет новые способы самосохранения и развития, не подозревая о том, что данная планета уже заселена разумными существами четвёртого измерения и древним квази-мозгом.Рисунок на обложке сделан автором.

Глава VII

Флэм оборот за оборотом искал повода почаще бывать в доме Вахвы, и каждый раз невзначай заводил разговор про червей, упоминая старые легенды, где по словам старожилов и их прародителей, черви помогали найти места для обоснования поселений, указывали, где рыть колодцы, и многое другое. Хитрая Вахва, при таких разговорах, всегда ловко переходила на другие темы, и Флэму ничего не оставалось, как искать новые причины для прихода.

После очередного неудачного визита, Флэму всё же улыбнулась удача.

Однажды он пришёл на сбор селения и увидел там щуплого ездока, по имени Блаб. Был этот ездок известным болтуном, повторяющим все байки и небылицы, которыми очень часто обменивались сплетники. Появился Блаб в Сальдаре из болотных мест, и обладал достаточно светлой кожей, и по слухам, мог подолгу находиться и на светлой, и на полуночной сторонах. Несмотря на свой щуплый вид, этот ездок обладал достаточной силой и проворством, чтобы управлять тачкой. Вот только не многие хотели вести с ним дела, потому как человеком он был не очень приятным и неопрятным, в вечно грязной тунике и с сальными, зачёсанными назад, длинными волосами до плеч.

Флэм, зайдя под центральный навес и увидев тщедушного ездока, даже сначала сморщил нос и отвернулся.

Народ на сборе шумно обсуждал прошение одного из юношей жениться на девице из соседнего селения, а Блаб ходил между селянами и что-то тихо спрашивал, хитро улыбаясь. Когда совет селения поставил просящему юноше условия — целый период делиться своим доходом от разведения птиц и продажи яиц, и все, согласившись, стали расходиться, Блаб подошёл к Флэму, и поправляя пятернёй свои грязные волосы, спросил негромко:

— Может желаешь прокатиться в Полунгар? Я попутчиков с товаром ищу, чтобы пустым не ехать. Через четыре оборота проход как раз открывается, а у меня даже пары затрапезных туник на обмен нет, как назло, а только несколько склянок с ядом скорпионов для тамошних знахарей-лекарей. Да и не дорого возьму за услугу…

Флэм равнодушно смотрел на щуплого ездока пару мгновений и вдруг схватил его за грязное плечо, со словами:

— Какие условия у тебя, говоришь?

***

Все жители с обеих сторон Поса, знали, что проходы открываются только раз в мах на два-три оборота и вернуться раньше было просто невозможно из-за густого тумана. Поэтому Флэм пошёл на всевозможные хитрости и уловки, чтобы только уговорить Элава отпустить его на полный мах. Это ведь не один или два оборота, а целых тридцать три! При этом нужно было ещё умудриться убедить и ублажить зажиточного мастера, чтобы тот оставил за Флэмом его прибыльное место, потому что работы в стеклодувной мастерской было невпроворот.

Хоть Флэм и слышал часто, что Элав называет его своим лучшим подмастерьем, но, чтобы провернуть задуманное до конца, юноша всё же решил перестраховаться и пожертвовал несколько новых заказов, отдав Элаву полностью всю выручку с них. Так же пришлось поделиться парой хитростей с одним из подмастерьев по выравниванию стеклянных марблов, дабы Элав не остался без заметной помощи.

Всё это делалось юношей только ради того, чтобы самому добыть волшебные слова к червям. Флэм догадался, что Чёдэс узнал их на полуночной стороне, когда вернулся в прошлый раз, а значит и он сможет их раздобыть. Тогда в селении можно стать очень значимым человеком.

Юноша лично удостоверился, что волшебные слова действуют. Раз за разом, приходя к Вахве, он замечал, что в её жилище всегда прохладнее, чем у других. В то же время, многие в Сальдаре мучались от пекла, вызванной нестерпимой жарой. Даже обмороки приезжих от перегрева под лучами Сао, или их смерти от лихорадки, уже не так вызывали сочувствие смуглых жителей и стали даже чем-то привычным. Вахва же, тем временем, уже не раз хвасталась направо и налево, что теперь ей слуг нужно меньше, так как опахала теперь не требуются, и ей достаточно одних вееров, с которыми она справляется сама. Ощутимую прохладу в жилище хитрая женщина объясняла тем, что муж перестроил стены так, что жара теперь меньше проникает внутрь, отчего прохлада и держалась.

Такой ответ устраивал многих, но не Флэма.

Приближался срок отъезда и Блаб, всё это время постоянно ошиваясь возле мастерской Элава, не раз злил Флэма новыми условиями поездки.

То Блабу потребовалась новая туника, взамен старой, что он нечаянно порвал, то вдруг для путешествия в Полунгар стали входить только плотные штаны и тёплая курткой, без шапки и сапог.

Юноше раз за разом приходилось уловками выторговывать прежние условия, чуть поднимая процент от финальной сделки, на которую он планировал выручить побольше красных водорослей за прочную и изысканную посуду из своих запасов.

Когда же Блаб за оборот до поездки окончательно обнаглел и потребовал половину выручки, Флэм решительно отказался и от условий, и от поездки.

Конечно же юноша хитрил и знал, что если и дальше пойти на уступки, то даже добыв волшебные слова для червей, ему поначалу будет очень сложно наверстать упущенное после возвращения. Поэтому осадить наглеца стоило. Ведь Флэм планировал взять в поездку абсолютно всё свое нажитое добро, состоящее из немалого количества тончайших блицей — чаш, кувшинов и блюд, потому что ничего другого ценного у него не было. За свои изделия Флэм рассчитывал выручить гораздо больше в Полунгаре, чем здесь. Если удастся привезти десяток тюков красных водорослей, то он, скорее всего, сможет открыть свою стеклодувную мастерскую! Почему бы и нет? Да если ещё и заветные слова к червям узнать, то и жить можно будет просто припеваючи.

Хотя при этом, Флэм всё отчётливее понимал, что предстоящее путешествие будет очень рискованным.

Теперь он постоянно размышлял над тем, что в Полунгаре неизвестно, как и что сложится. Там у него ни одного знакомого не было, а надеяться на заверения Блаба, что у того там полно друзей, кто с радостью возьмёт посуду за красные водоросли, явно не стоило. Особенно после того, как этот прощелыга проявил себя с выкручиванием новых условий. Да и где-то жить и питаться в Полунгаре будет нужно, что тоже потребует затрат.

Думая обо всём этом, юноша тяжело вздыхал и ругал себя за спешный, плохо продуманный план. Был момент, когда Флэм даже хотел уговорить Вахву, постараться убедить Чёдэса взять его с собой, но тут же отбросил эти мысли. Ведь он отказал Чёдэсу провернуть какое-то мутное дельце с марблами¹⁸, а тот явно затаил обиду за это. Да и требовал всегда знатный ездок минимум половину выручки с любого товара, и не брал с собой попутчиков никогда, объясняя это тем, что управлять тачкой с пассажиром в два раза тяжелее. В этом случае, проследить за тем, как и что Чёдэс выменивает, было совершенно невозможно, что и позволяло ездоку всегда оставаться в прибыли.

Другие ездоки редко, но брали с собой попутчиков и даже переоборудовали свои тачки, чтобы и пассажир помогал движению. Правда, не так давно стали происходить и печальные случаи, когда ездоки с пассажирами исчезали навсегда.

Поэтому Флэм, отказав Блабу за оборот до поездки, конечно же хитрил, потому что знал, что этот дрянной ездок теперь ни в чём не будет перечить и пойдёт на все нужные ему условия, лишь бы взять выгодного попутчика. При этом Флэм понимал, что на первых порах в Полунгаре без Блаба ему не обойтись. Однако юноша рассчитывал за счёт своего обаяния и умения заводить связи, постараться найти ездоков-полунгарцев, кто поможет ему вернуться.

Думая обо всём этом, Флэм не видел, что сразу после того, как он отказался от поездки, Блаба прижал к стене в тихом месте Чёдэс, и что-то злобно и тихо выговаривал дрожащему щуплому мужчине, а потом отшвырнул его в сторону, со словами: «Возвращать долг тебе всё равно придётся».

Поднимаясь и отряхиваясь, Блаб тихо прошипел в спину уходящему Чёдэсу:

— Ох… видать, придётся мне когда-нибудь одну склянку на тебя пустить…

Блаб полночи сидел у входа в жилище Флэма, и не переставая тихо ныл, что он совершил глупость. Он причитал, что будет слушаться Флэма во всём и даже согласен на первоначальные десять процентов от сделки. При этом тщедушный мужчина то и дело всхлипывал, что если поездка не состоится, то ему придётся голодать, питаться опавшими листьями или грызть сухие лианы.

Флэм не реагировал на это нытьё, и вышел к Блабу только тогда, когда тот проскулил, что согласен и на пять процентов.

Юноша лениво потянулся и презрительно посмотрел на вскочившего ездока:

— Теперь ты понимаешь, Блаб, что не стоило менять наши договорённости?

Блаб быстро закивал и заискивающе улыбнулся, зачёсывая сальные волосы назад и тараторя:

— Я же не думал обидеть тебя, уважаемый Флэм! Что ты?! Просто я…

— Просто ты стал врать напропалую и рассказывать всем, что я к тебе записался в помощники? — тихо перебил торопливую речь Флэм, и схватил за горло тут же затрясшегося от страха ездока.

В молочно-розовом сиянии светила Сао было заметно, как побледнел Блаб. А Флэм всё так же тихо продолжил:

— Неужели ты не понимаешь, что я могу тебя ославить похлеще, чем верзилу Тотика. Тогда придётся тебе перебираться назад на стык миров, в твои родные болотные земли, чтобы сгнить там. С тобой и так не особо хотят знаться и иметь какие-то дела, а я смогу убедить всех, что якшаться с тобой ещё и опасно. Ты этого хочешь, а?

Блаб судорожно затряс головой и сквозь сдавленное горло прохрипел:

— Я буду делать для тебя всё, что скажешь! Прости меня! Прости, друг!

Флэм ослабил хватку, и презрительно улыбаясь прошипел:

— Я никогда не буду тебе другом! С этих пор зови меня «господин», и никак иначе.

— Да, мой господин! — тут же просипел Блаб.

Флэм оттолкнул от себя щуплую фигуру ездока и негромко приказал:

— До смены цвета светила ты пригонишь сюда свою тачку и уложишь мой товар крайне бережно, и надёжно всё закрепишь, чтобы ни одна чаша, или сосуд не разбились в дороге. Иначе я с тебя взыщу вдвое за каждую испорченную вещь. Ты меня хорошо понял?

— Да, да, мой господин! — суетливо закивал головой Блаб и быстро скрылся в зарослях, что были рядом с жилищем Флэма.

***

Ранее пение птиц нарушило дребезжание тачки Блаба, который усиленно крутил педали, чтобы не опоздать к жилищу своего господина. Как только Флэм вышел, ездок тут же поклонился и заискивающе улыбнулся, тараторя:

— Я готов приступать, мой господин! Я готов!

Флэм криво улыбнулся и вынес несколько уже готовых тюков. Он бы ни за что не доверил Блабу укладывать стекло, заранее не упаковав его как следует. Этому непростому делу его обучил мастер Элав, когда однажды, в самом начале своего работы у него, Флэм довёз целым только половину заказа из простого стекла, разбив часть по пути. Пришлось ему тогда, конечно, и отработать сверх положенного, чтобы возместить ущерб, зато урок по перевозке стекла он получил более, чем суровый. С тех пор Флэм всегда тщательнейшим образом упаковывал изделия, оборачивая их в несколько слоёв особо прочной тянущейся ткани, что делали из отслоившейся коры серо-зелёных деревьев «туки». Ткань из туки словно толстая кожа окутывала каждый изгиб так, что даже уронив что-то, можно было оставаться уверенным в сохранности.

Старожилы говорили, что были в давние времена глупцы, срубившие пару таких деревьев, и желавшие наделать побольше этой ткани. За это их изгнали из всех селений за нарушение строжайшего закона охраны каждого кустика и дерева, что безоговорочно соблюдался всеми, и в Сальдаре, и в Полунгаре.

Когда листья деревьев стали разворачиваться внутренней стороной вбок, означая, что Сао свершило первую четверть своего оборота, Блаб проверил последний узел и пригласил Флэма в тачку. Юноша уже надел плотные штаны из бурой ткани, и натягивал высокие сапоги, раскатывая их по ноге. Этому его успел обучить Блаб, и посоветовал пару хитростей, чтобы по прибытию в Полунгар не замёрзнуть. Для этого требовалось специальным методом намотать на ноги длинные широкие ленты от порезанной заранее туники, и только потом надевать штаны, и затем раскатывать сверху сапоги.

Флэм, обуваясь, с непривычки уже истекал пóтом и решил на жаре не надевать плотную куртку с капюшоном, пока они не въедут в туманную часть.

В отличие от него, Блаб был облачён в тёплую одежду полностью, с варежками, болтающимися на верёвочках из рукавов. При этом этот щуплый ездок даже не вспотел, укладывая тюки с товаром в тачку.

Наконец, Блаб помог Флэму перебраться через толстенные высокие колёса и усадил его как нужно. Ездок плотно привязал особыми узлами ноги Флэма к двум внутренним стойкам, соединёнными со вторыми педалями, и пропустил оставшийся большой конец верёвки вперёд к себе на сиденье.

— Нам и одной веревки хватит на двоих! — торопливо сказал Блаб, и проворно привязал себя. — Сейчас я быстро покажу, как надо крутить педали вместе синхронно, а рулить то уж я сам буду.

Они проехали немного вперед и Флэм быстро понял принцип. Но он тут же понял и ещё одну важную вещь — он вообще никак не обучен управлять такой тачкой, что его слегка взволновало. Конечно же Флэм умел водить простые трёхколёсные тележки, где были похожие педали, но здесь всё было по-другому. Больше всего Флэма нервировало полное отсутствие контроля за движением, но он отбросил дурные мысли, и они вдвоём двинулись в путь.

Через некоторое время Флэм всё же решил заставить Блаба обучить его хотя бы самым простым навыкам управления, и в процессе движения Блаб начал давать пояснения, как и что работает. Выяснилось, что на управление тачкой Флэм, со своего пассажирского места, никак не сможет повлиять. Он только может помогать крутить педали, и когда тачка наберёт скорость в потоке, Флэм должен упереться ногами в два выступа над педалями, чтобы не сломать себе ступни. Система тормозов так же находилась спереди, и если вдруг потребуется остановиться, то без Блаба этого не удастся сделать никак.

Всё это раздражало Флэма, и он уже который раз обругал себя, что так простодушно ввязался в это путешествие, не успев обучиться практически ничему в управлении, и теперь ему оставалось только полагаться на умение Блаба, что конечно же действовало на нервы.

Наконец путники перестали вилять между деревьев и перед ними открылось огромное поле, уходящее за горизонт. Почти на самой кромке видимости Флэм разглядел клубы пыли, что поднимались вверх и тут же уносились вперёд.

— Поток появился! — перекрикивая шум от тачки, прокричал Блаб, — Чуть больше одного вида¹⁹ осталось! Скоро мы въедем в него, и я разверну парус.

— Погоди! — встрепенулся Флэм, — Я куртку с варежками не надел!

— Делай это как можно быстрее, господин Флэм! — прокричал в ответ Блаб, и Флэму послышались какие-то новые нотки в его голосе, словно Блаб прокричал это с насмешкой.

Флэм быстро стал натягивать на себя куртку и застёгивать её. Получалось это немного суетливо и неуклюже, ведь ничего кроме туники юноша ранее не носил. Здесь же была куча верёвочек, которые то и дело выскакивали из пальцев. При этом Флэм не переставал крутить педали, и стал ловить себя на мысли, что его ноги уже порядком устали от этой непривычной нагрузки, так как на простых тележках педали крутить было гораздо легче.

— Прибавим скорость! — снова крикнул Блаб, и с усердием налег на педали. Тачка стала набирать скорость и Флэм решил не паниковать, а затянуть оставшиеся завязки, когда они попадут в поток и парус раскроется. Тогда можно и ногам дать отдохнуть, и куртку застегнуть.

Подпрыгивая на ухабах и неровностях, тачка набрала скорость, и скоро клубы пыли накрыли ездоков. Поток понёс тележку с ещё более нарастающей скоростью, сопровождая движение свистом ветра, переходящим в ужасающий рёв. Вдруг Флэм увидел, как Блаб быстро натягивает на лицо маску, которой у него не было.

— Эй! — прокричал рассержено Флэм, — А почему у меня такой же маски нет? Опять меня обдурить хочешь?!

Блаб обернулся и, перекрывая ветер, проорал в ответ: «Убирай ноги!», одновременно дергая за какой-то рычаг. Передняя часть тачки тут же развернулась в квадратный парус моментально выровняв скорость с потоком. У Флэма от удивления перехватило дыхание. Пыль, что до этого вилась клубами, вдруг замерла и словно повисла в воздухе, чуть вращаясь. Проносившийся по краям пейзаж давал понять, что тачка несётся с огромной скоростью. В большую щель между парусом и корпусом тачки можно было разглядеть странный пейзаж, от которого неприятный холодок пробежал по спине юноши. Впереди он увидел надвигающуюся кромешную темноту, которая поглощала даже клубы пыли, ещё видимые по краям.

Через пару мгновений Флэм понял, что не от страха у него похолодела спина, а потому что ветер становится всё холоднее и холоднее. Борясь с тряской, он судорожно стал завязывать застёжки на куртке и обнаружил в одном из карманов не только шапку, но и маску. Надев всё на себя как можно быстрее и натянув капюшон, юноша с удивлением увидел, что пейзаж по краям сменился густым туманом, через который ничего невозможно разглядеть.

В этот же момент Флэм с ужасом почувствовал, что стал подниматься над сиденьем, и всё вокруг замедлило движение. Верёвки, которые крепко опутывали его ноги, плавно расползались, словно клубки змей, которых Флэм видел однажды в далёком детстве на болотах у стыка миров. Сейчас это воспоминание наложилось на ледяной ужас, и у юноши закружилась голова. Поток ветра тут же попытался вырвать Флэма из тачки, и он судорожно ухватился за борта, стараясь удержаться изо всех сил.

— Ты! Мерзкий слизняк! — закипая от ярости и страха, заорал во всё горло Флэм, — Зачем ты меня отвязал?!

Но Блаб лишь чуть повернул голову и на его лице можно было увидеть хитро прищуренные глаза.

Но тут, на счастье Флэма попался небольшой ухаб. Тачка словно ткнулась носом, от чего юношу бросило вперёд. Он тут же ухватился за перегородку между двумя сидениями и, сделав рывок, вцепился руками в капюшон на голове Блаба.

Такого поворота событий щуплый ездок не ожидал и стал судорожно изворачиваться из хватки Флэма. Но тот не сдавал позиции и, резко подтянувшись ближе, постарался ухватить Блаба за шею, с воплем:

— Ах, ты падаль! Решил меня угробить и забрать себе всё?!

Блаб в ужасе завизжал, но управление не бросил, потому что понимал, что если отпустить руки с обеих рулил, то тачку выбросит вбок в туман, и тогда погибнет не только Флэм, но и он сам, и весь его коварный план, уже ставший явным, не исполнится.

Флэм крепко вцепился в капюшон ездока и, зарычав от ненависти, что заполнила его до краёв, ещё ближе подтянулся к щуплой шее.

— Не на того нарвался, гад! — хриплым от натуги голосом прорычал Флэм.

Животный страх за свою жизнь придал Блабу сил, и продолжая верещать от ужаса, он с трудом оторвал одну руку от рулил и дёрнул за какой-то рычаг. В тот же миг с громким хлопком, перекрывшим гул ветра, раскрылся ещё один парус сзади. Тачку немного повело вбок и резким рывком бросило вперёд.

Время словно замерло для Флэма. Эго пальцы соскользнули и юношу кубарем выбросило вверх. Липкий страх сдавил горло. Всё тело словно онемело и, повинуясь потоку, кувыркаясь неслось вверх. Флэм, теряя сознание от нехватки воздуха, сумел сквозь густеющий туман разглядеть на один миг удаляющуюся тачку с Блабом, и с удивлением обнаружил у себя в руке оторванный капюшон ездока. Новый порыв ветра отбросил юношу в сторону, и спустя несколько мгновений Флэм лишился чувств и рухнул на огромные кусты, которые приняли его с оглушающим треском ломающихся веток.

Примечания

18

«Марбл» — стеклянный, идеально прозрачный шарик, принятый на планете Поса как единица обмена.

19

«Вид» — эталонная единица измерения расстояния на планете Поса, равная 0,6 км, или 0,35 мили.