Жизнь в дотелефонную эру

Андрей Константинов, 2022

Лучше делать новости, чем рассказывать о них. Мужество – это то, что заставляет встать и говорить, а также то, что заставляет сесть и заткнуться. Обе фразы принадлежат Уинстону Черчиллю. Я не то чтобы следовал только этим утверждениям, но достаточно часто их придерживался. Я закончил МГУ, журфак. И сделал довольно успешную каръеру в журналистике. Но мысль о том, что лучше делать новости, чем рассказывать о них не оставляла меня. В результате было построено несколько значительных проектов, которые стали новостями. Здесь же я описал их, что тоже интересно. И что соответствует моему призванию.

3. Больше фотофонов народу

После первых пробных обменов, или как сейчас говорят, видеочатов в газету зачастили — боже мой, кто только к нам не приходил… Внучки президентов, известные актеры, музыканты, академики. Крохотное отверстие в железном занавесе становилось уже каналом. Люди, истосковавшиеся по нерегулируемому общению хотели посмотреть на своих заокеанских коллег и наоборот. Творилось что-то невообразимое!

Как написано в Википедии, Белл считал фотофон своим самым важным изобретением. Из 18 патентов, выданных только на имя Белла, и 12, которыми он поделился со своими сотрудниками, четыре относились к фотофону, который Белл назвал своим «величайшим достижением», сказав репортеру незадолго до своей смерти, что фотофон был «величайшим достижением». изобретение, которое [я] когда-либо делал, большее, чем телефон».

Фотофон был предшественником волоконно-оптических систем связи, которые стали популярными во всем мире, начиная с 1980-х годов. Основной патент на фотофон (патент США 235 199 «Устройство для передачи сигналов и связи, называемое фотофоном») был выдан в декабре 1880 года, за много десятилетий до того, как его принципы нашли практическое применение.

Строго говоря, то, чем мы пользовались, не было фотофоном. Это была смесь персонального компьютера с передачей звука и изображения по аналоговым линиям. Одновременно это был и социальный эксперимент, когда люди могли напрямую, без официальных регуляторов и чиновников, разговаривать друг с другом. Нечто подобное было на телевидении, но как можно было сравнивать доступное средство с государственными каналами? С другой стороны это и был материализованный на доступных средствах именно фотофон!

Один из известных актеров, кажется Крис Кристоферсон, играл в американском фильме, где русские захватили США — крутая фантазия в Голливуде, а? — американского партизана, который отважно сражается против русских захватчиков. Так вот, на премъеру он прилетел в Москву и отсюда общался с журналистами в США, расположившись непосредственно у"захватчика".. Через"фотофон", конечно же.

Такая вот"народная дипломатия"прекрасно работала. И в Америке видели, что никто никого не захватил, а их партизан сидит перед компьютером и рассуждает с улыбкой о мрачных фантазиях киношников времен холодной войны.

Я вспоминаю это время, как хорошую и неожиданную оттепель в наших отношениях.

В это прекрасное время в моей жизни произошли некоторые изменения. Бывший в то время Главным редактором Геннадий Николаевич Селезнев ни с того ни с сего предложил мне отбирать карикатуры и юмористические рисунки для публикации в Комсомолке.

— Так я же рисовать не умею, — попытался возразить я. На что получил ответ: — А там и не надо уметь. Надо просто иметь чувство юмора!

И оно, насколько я понимал, у меня было.

Но в то время карикатуристу было сложно сделать себе имя — не в каждом номере печатались рисунки. Гонорары были крохотные, так что о профессиональной каръере и говорить было нечего. Но при этом талантливых людей было огромное количество и рисунки были прекрасные — веселые, глубокие, потрясающие. А увидеть их кроме меня никто не мог. Газетные возможности были очень маленькие.

И тогда было решено устроить совместную выставку карикатуры СССР-США.

Нужно понимать, что"решить"и"организовать"на самом деле разные вещи. Я не буду утомлять читателя сложностями перевозки рисунков через границу, переговорами, общением с Анн Майснер, директором муниципальной галереи в Сан-Франциско и т. д. Но — все было сделано!

Смысл выставки был в том, чтобы стартовать в Сан-Франциско, в галерее San-Francisco Arts Commission Gallery, где к нам должны были присоедиться художники из так называемой Грейт Бэй ареа — Калифорнийского побережья, а дальше она должна была отправиться по всем 50 штатам.

Честно скажу, я очень волновался. Мы везем картинки в абсолютно неизвестную страну. Поймут ли их? А если нет? Напишут, что наши рисунки никакие. Выражаясь мягко, не хотелось облажаться — ведь позор будет по обе стороны океана…

Нужно было выработать какие-то критерии отбора. А какие? Ведь аудитории мы не знали от слова совершенно! Решили отказаться от социалистической специфики. Американцы просто не поймут очередей за мясом и соответствующего юмора. Сообразно, все, что имело какой-нибудь локальный оттенок безжалостно выбрасывалось. Картинки не должны иметь текстов! Никаких! Потому что текст является своеобразным спасательным кругом для художника — если он чего-то не может выразить изобразительными средствами, это можно объяснить текстом. Но тогда причем здесь картинка? Печатай тексты и все.

При этом, какую же великолепную команду я собрал! Внизу фотографии и рисунки только некоторых из них:

Это только малая толика художников, участвовавших в проекте: Вадим Сергеевич Коноплянский (наверху, ему уже 80), Валентин Розанцев, Валентин Дружинин, Володя Буркин.

Некоторые уже не с нами, но рисунки их — будут всегда с нами, о чем я расскажу в следующей части.