Мирный воин

Андрей Сажин (2025)

Это книга о военной службе на стыке веков в 1999-2001 годах в период контртеррористической операции в Чечне. Книга разделена на 2 части. Первая часть рассказывает о тяготах военной службы в Екатеринбурге, дедовщине в обычных военных частях, из-за которой главный герой попадает в госпиталь, где удаётся послужить помощником хирурга и санитаром в реанимации. Помогает оперировать раненых воинов и знакомиться с смертью. После череды приключений в своей части, в которую все же приходиться вернуться. Чтобы навсегда распрощаться с дедовщиной Андрей пишет рапорт на отправку в Чечню. Вторая книга описывает подготовку и службу в батальоне связи 46 ОбРОН непосредственно в мятежной республике в качестве линейщика, телеграфиста и истопника в ППД, который находится в аэропорту «Северный» города Грозный.

КМБ.

На третий день нас, вновь прибывших, построили и сообщили, что мы до присяги в течение месяца будем проходить КМБ (курс молодого бойца). И для его прохождения отправляемся в учебную часть, которая находилась через плац, в здании учебного корпуса, где вместе с нами, солдатами из лётной эскадрильи, проходили КМБ бойцы из других частей Уральского военного округа. Там мы постигали азы армейского искусства. В первую очередь это правильная намотка портянок и подшивание подворотничков, а также строение автомата, его сборка, разборка и чистка, строевая подготовка и зубрёжка устава караульной и военной службы.

От лётчиков к нам были приставлены сержанты из нашей части. Одного я хорошо запомнил. Сержант Марченко. Он меня сразу невзлюбил. Я так подозреваю из-за того, что мне удалось поступить в институт, хоть и ушёл с первого курса. Типа, слишком умный! Подавляющее большинство солдат было с девятью классами образования, а один вообще с четырьмя! Очень много призывников с условками или шли в армию, чтобы не попасть в тюрьму. А тут? Смотри-ка ты, с института к нам пожаловали! Количество придирок, издёвок и оскорблений от него было не счесть.

— Я тебе такую службу устрою, что ты у меня в СОЧ убежишь! — не раз повторял сержант ( по иронии судьбы через несколько месяцев сам подался в СОЧ, потому что замаячила перспектива попасть в дисбат из-за неуставных взаимоотношений.)

На мой взгляд, это была банальная зависть. Но ничего не поделаешь. Мне пришлось терпеть. Скрипя зубами, я нёс службу как только мог и умел, превозмогая физическую усталость, тычки и пинки со стороны Марченко. Поначалу даже старался. Но к сожалению, не обходилось без ошибок и просчётов, которые Марченко незамедлительно прилюдно осмеивал. Вокруг меня создавался образ эдакого недотепы-косячника. И некоторые солдаты в это поверили, начинали подтрунивать надо мной сами. Но «косячником» я был не единственным. Был такой парень Горгуль, звали Эдиком по-моему. Спортивный, крепкий, иногда подтупливал, но это делали все поначалу. Но «шерстяные» обратили на него внимание и начали издеваться и смеяться над ним. Пару раз он давал своим обидчикам головокружительной сдачи, потому что, похоже, на гражданке боксом занимался. Но «блатных» это не останавливало. Издевательства не прекращались. По окончании КМБ он написал рапорт о переводе, и, на мой взгляд, правильно сделал.

На КМБ я заметил у себя упадок умственных и физических способностей. Я был не в состоянии запомнить строчки из устава, которые мы были обязаны знать, чтобы они отскакивали от зубов. Это странно, ведь в школе и ВУЗе учился я хорошо. Не знаю, с чем это связано: то ли от плохого питания, то ли от ударов по голове, но ни дедушкины сказки, ни устав упорно не хотели запоминаться. Я всё постоянно забывал, за что неоднократно был «прокачан». Но ещё больше меня удивили мои физические способности. Когда я готовился к поступлению в пожарное училище, то мог подтягиваться на турнике двенадцать раз, а то и больше. Но когда нас загнали на турник на КМБ, я подтянуться всего четыре! Я был просто шокирован! Не понимал, что со мной происходит. Как так получилось, что я смог подтянуться всего четыре раза. Что это за чудеса наоборот?

Ещё у меня понизился иммунитет. Заболело ухо, видно, простудил где-то. Раньше такого никогда не было. Ухо сильно болело, и я им ничего не слышал. Было такое ощущение, что туда попала вода и со страшным хрустом и болью переливалась внутри. Это мешало службе. Я не слышал сержантских команд, за эту «неслыханную» наглость был бит неоднократно, ну а когда осмеливался переспрашивать, то жутко бесил сержантов. Со стороны, наверное, было довольно забавно наблюдать. Они орут, надрываются, а я прохожу мимо как ни в чём не бывало. Охреневший дух в общем. В санчасть меня всё равно не пустили. Не положено по сроку службы. Через некоторое время ночью в ухе что-то треснуло, и оттуда потекла сукровица. На подушке образовалось смачное кровавое пятно. Боль исчезла и мне сильно полегчало. Слух постепенно вернулся, но не до конца.

Конечно многие проблемы, возникшие у меня, я в первую очередь связываю с питанием. Постоянно хотелось есть. Чувство голода нарастало с каждым днём. То, что давали в столовой, вряд ли можно было назвать едой, да и порции молодым специально выдавались маленькие. Другое дело, если попал в наряд. Была возможность принимать пищу отдельно от роты, и ты не был скован временными рамками. Также, если одной порцией не наелся, имел возможность пройти через раздачу ещё раз.

Те, кто питались с ротой, не успевали съесть свою порцию. Особенно те, кто стоял в строю сзади и проходил раздачу последний. Им вообще на еду оставалось меньше минуты. После команд сержанта «Рота, закончить приём пищи!» и «Встать! Относим посуду» жевать строго запрещалось. Поэтому и без того скудный обед оставался недоеденным. Некоторые старались спрятать хлеб по карманам и таким образом вынести его из столовой. Это считалось очень серьёзным проступком. Из-за такого «несуна» вся рота качалась, пока «несун» уплетал целую булку хлеба, взятую у хлебореза специально для этой цели. Однажды у нас половина роты вынесла хлеб в карманах. Кормить каждого целой булкой было не реально. Сержант построил роту и приказал вытряхнуть весь хлеб из карманов прямо на «взлётку». На взлётке образовалась дорожка из хлеба. Сержант приступил к своим поучениям:

— Что? Мамкины пирожки вышли уже? — орал он, — Жрать захотели? Я вас отучу таскать хлеб из столовой. А ну, сожрали всё быстро!

Рота стояла в нерешительности.

— Ну! Я кому говорю!

Большинство бросилось подбирать хлеб с пола и пихать себе в рот. Через несколько секунд «взлетка» была чистая, а весь хлеб исчез в желудках голодных солдат. Не дёрнулись только «шерстыные». Перед обедом я наблюдал, как они уплетали пряники. Сержант явно не ожидал такого поворота. Видя всё это, он покачал головой и развёл руками:

— Ну, ребята! Я прям не знаю, что с вами делать! — и ушёл. Через несколько минут вся рота помирала на ФИЗО.

Вкус чая в солдатской столовой был особенным. Бойцы шептались, что напиток имел странный привкус, потому что в него добавляли бром, чтобы ослабить влечение к противоположному полу. Какой противоположный пол? Тут бы с ума не сойти! Не знаю, насколько правду рассказывали про бром, но офицеры нам говорили, что он вроде как запрещён.

В целом КМБ прошло без особых эксцессов. С горем пополам зазубрили устав, научились маршировать, приняли присягу, после чего благополучно были отправлены в свои части. В нашем случае через плац.