Кибитц

Андре Каминский (2024)

Книга повествует о полных трагизма событиях в жизни еврейского населения послевоенной Польши, когда по инициативе и по прямому указанию тогдашнего ее руководителя Владислава Гомулки из страны изгонялись ее граждане еврейской национальности. Изгонялись по-скотски, под дружное улюлюканье будто вдруг сказившихся поляков. В числе изгнанников оказался и автор романа Андре Каминский, известный в Польше драматург, телеведущий, продюсер и редактор популярных телевизионных программ. Тот самый, которого буквально в лицо знала и любила вся послевоенная Польша. Благодаря бурно развивающемуся телевидению, он был вхож в каждый польский дом. Роман написан в эпистолярном жанре — это переписка человека, который под воздействием трагических обстоятельств был сражен тяжелым психическим недугом, со своим врачом-психиатром. Это первая публикация по-русски в переводе Леонида Казакова, который переводил и другие произведения Андре Каминского, в частности, бестселлер «В будущем году — в Иерусалиме».

2

Господин Кибитц,

ваша идея провести с вами заочный курс лечения не лишена интереса. Насколько я осведомлен, в психиатрии такая практика действительно могла бы стать новаторской, обозначив собой новое направление в медицинской науке.

Это дает мне основания принять ваше предложение с надеждой на успех такого эксперимента. Успех этот зависит от нас обоих, и в особенности — от вас лично, от вашей готовности посвящать меня в обстоятельства вашей жизни абсолютно без прикрас и с должной мерой самокритики. Мне нужна от вас полнейшая искренность, тем более что вы — я хорошо помню это — издавна питаете особое пристрастие к фактам.

Думаю, вы не забыли еще, как мы величали вас «Дон Кибитц Ломанчский», за то что тогда уже, в юношеские лета, вы сражались с ветряными мельницами за высокие идеалы, смешная нелепость которых была очевидна всем, кроме вас. Сдается мне, в главной сути своей вы мало изменились.

Если вы серьезно рассчитываете на выздоровление, вам придется проявить железную волю. Я ни на йоту не сомневаюсь — ваш недуг напрямую связан с вашей оторванностью от жизни, с вашими фантазерством и непомерным честолюбием. Что же до имени вашего, то оно — я совершенно уверен — абсолютно ни при чем. Я допускаю, что оно было поводом для насмешек, которые в свое время и я отпускал в ваш адрес, но я не думаю, что непременно оно, это ваше имя, стало причиной столь внезапно постигшего вас недуга. Ваши фантазии — лишь плод болезненного воображения, и в этом состоит пропасть между вашими бредовыми идеями и реальностью.

Я предпочел бы поэтому слышать от вас голую правду. Подчеркиваю — голую правду! И потому убедительно прошу вас держаться подальше от любых форм избыточного живописания, столь свойственных вашей манере изложения. Именно по этой причине, а не какой-либо другой, я попросил вас отныне быть лишь моим пациентом. Всякие фамильярности между нами, как я уже говорил, будут лишь во вред нашему непростому эксперименту.

Ваша гипотеза относительно истоков постигшего вас недуга — я настаиваю на этом — абсолютно лишена смысла. Ибо не может ваше имя, равно, впрочем, как и любой другое, быть причиной заболевания. В конце концов, вы носите его почти полвека, а дара речи вы лишились только теперь. Ваши страдания — и это мне очевидно — порождены исключительно обстоятельствами последнего периода вашей жизни, и я хотел бы быть посвященным в них как можно более подробно.

Из вашего сообщения я понял, что вы переселились из Швейцарии в Польшу, а двадцать лет спустя — из Польши в Австрию. Это весьма странное двойное перемещение в пространстве, полагаю я, как раз и таит в себе разгадку предстоящего решения вашей проблемы.

Итак, я еще раз настаиваю: пишите мне коротко и ясно о том, как провели вы эти годы. И, пожалуйста, избавьте меня от ваших теоретических измышлений. В конце концов, психиатр тут я, а не вы — потрудитесь не забывать об этом.