Парное вращение

Анна Антонова (2024)

После травмы Денис решил бросить хоккей, чтобы мы наконец-то смогли заниматься фигурным катанием вместе! Однако кто бы мог подумать, что совмещать спорт и отношения так непросто? Кажется, вместо свиданий у нас теперь только тренировки… А тут ещё летние сборы недалеко от самого Санкт-Петербурга! Неужели даже в такой романтической поездке Денис будет отстранённым? Он жалеет, что ушёл из команды? Мне придётся принять непростое решение и выбрать, что важнее — любовь или фигурное катание. Повесть «Парное вращение» ранее выходила под названием «Танец мечты». Специально для нового издания повесть была переработана и дописана.

Глава 3. Романтическая поездка

Дождь постепенно стих, а потом и вовсе закончился. Небо начало проясняться, сквозь просвет в облаках неуверенно выглянули лучи солнца и расчертили лужи на асфальте яркими штрихами.

— А сейчас у вас будет немного свободного времени для самостоятельной прогулки, — объявила экскурсовод.

— Никто никуда не расходится! — тут же выхватила у неё микрофон Галина Андреевна. — Гуляем все вместе, организованно!

— Вокруг автобуса, — продолжил кто-то.

Все засмеялись, а водитель очень непредусмотрительно открыл сразу обе двери. Мы посыпались на улицу — всем не терпелось поскорее покинуть автобус, на котором мы посетили, наверное, самую скучную экскурсию в мире. Осознавать, что ты в Петербурге, и не видеть практически ничего за стеной дождя было просто невыносимо! После этого мы обрадовались даже перспективе унылой прогулки в сопровождении куратора.

— Мы с вами на площади Восстания, — решила просветить нас напоследок экскурсовод и тут же поправилась: — До 1918 года носила название Знаменская. Была переименована в честь народных восстаний в 1917 году. Одна из самых знаменитых площадей Петербурга…

— Ты знал о такой? — тихо спросила я Дениса, с которым мы вышли одними из первых.

— Ну слышал, конечно, — ответил он.

— А я нет, — призналась я. — Странно, говорят — самая знаменитая…

— Как будто ты много знаменитых площадей знаешь, — парировал он.

— Красная, — хихикнула я.

— Ты ещё скажи — Дворцовая.

— На самом деле, — задумалась я. — А вот, вспомнила — Трафальгарская в Лондоне!

— Из топика по английскому? — невозмутимо уточнил Денис.

— Да, — не стала лукавить я. — О, ещё в Венеции есть площадь Сан-Марко!

— Тоже из топика?

— Я что, итальянский учу?

— Кто тебя знает!

— Я про неё передачу смотрела, — нехотя пояснила я. — И в Интернете видела. На этой площади все голубей кормят и фоткаются, а потом на аватарки ставят: типа, зацените, и я тоже был в Венеции!

— У тебя есть прекрасный шанс сфоткаться на фоне Зимнего дворца, — поддел меня Денис. — И выложить в Интернет с подписью: «И я тоже была в Петербурге».

— Вот ещё! То есть фото сделать, конечно, надо, а насчёт выкладывания ещё подумаю… Давай вместе сфоткаемся! — выпалила я, не успев как следует подумать. — Тебя можно в соцсетях показывать?

Денис промычал что-то неопределённое, и я поняла — это плохая идея. Не хочет он светиться в моём обществе!

— Кстати, где в Питере самые каноничные виды? — спешно спросила я, чтобы сменить тему и загладить неловкость.

Денис сделал вид, что задумался.

— У Медного всадника? — наконец неуверенно предположил он. — На фоне Дворового моста? А, вспомнил — у Спаса на Крови!

— Это ещё что?

— Собор, построен на том месте, где Александра Второго убили, — неожиданно ответила мне экскурсовод.

Она подкралась так незаметно, что я вздрогнула от неожиданности. Вокруг уже вовсю мелькали экраны смартфонов — наша группа наконец полностью покинула автобус и, не успев толком осмотреться, принялась запечатлевать окрестности. Хотя на первый взгляд местность не производила сильного впечатления — просто площадь со стелой посередине.

— А это что за памятник? — поинтересовалась я.

— Обелиск городу-герою Ленинграду, — снова пояснила экскурсовод. — Здесь начинается Невский проспект.

Я смущённо покосилась на неё и постаралась технично отодвинуться. Что она ко мне привязалась? Пусть всей группе рассказывает. Или я задаю слишком много вопросов, причём вслух?

И вот мы прошли большую часть самой знаменитой улицы Петербурга, но так и не смогли проникнуться её духом. А ведь собираться я начала ещё в мае, за три месяца до поездки: прочитала массу информации о Северной столице, закачала в телефон и проштудировала от корки до корки путеводитель. Теперь стою прямо в центре города, не в состоянии осознать этот простой факт… Если уж «Винтер пэлэс» не поможет, тогда всё, кранты! Можно разворачиваться и уезжать. То есть не домой, конечно, уезжать, а на базу, где со спокойной совестью сидеть и тренироваться, не пытаясь больше осваивать культурную программу.

Сколько я ни готовилась её увидеть, а Дворцовая площадь появилась перед нами неожиданно. Только что мы ещё шли по переулку к высокой арке, повернули за угол и… я просто онемела от открывшегося вида. Мы оказались на широкой площади, с которой открывался картинный, канонический вид на Зимний дворец, он же музей Эрмитаж. Перед нами распахнулось огромное пустое пространство, заполненное ярко-голубым небом с редкими белыми облачками — от утреннего ливня не осталось и следа, о нём напоминали лишь не до конца просохшие стыки между плитками. И на фоне неба рисовался пронзительно-чёткий контур стоящей посреди площади одинокой высоченной колонны.

У меня перехватило дыхание. Неужели вот он, настоящий Петербург? Я наконец почувствовала его?

— Да, — услышала я голос Дениса. — Красиво.

В ответ я только вздохнула. Если проняло даже его, известного скептика, что уж говорить обо мне!

Вокруг раздавались восхищённые возгласы, мелькали вспышки смартфонов, голоса на разных языках. Я не понимала речь иностранцев, но реплики соотечественников слышала отлично:

— Сфоткай меня на фоне!

— А давай, как будто я рукой колонну держу, а она типа не падает…

Рефлекс сработал — мне тоже немедленно захотелось сфотографироваться на фоне Эрмитажа. Разве можно побывать в Петербурге и не обзавестись такой фоткой? Домашние и друзья в соцсетях меня не поймут.

Я поискала глазами Дениса — к кому ещё обратиться, если не к нему! — одновременно включая камеру на телефоне. Он обнаружился далеко от стоявшей в центре площади колонны и нашей группы — на самом краю площади, выходившей на Неву. Я тихо подошла, встала рядом, посмотрела в том же направлении и забыла, о чём хотела попросить. Перед нами лежал вид фантастической красоты: волнующаяся река, широкий мост через Неву и ещё одна колонна, украшенная носами кораблей.

Солнце мягко светило, но не жгло, ещё не оправившись от утреннего дождя, дул лёгкий ветерок. Я блаженно прищурилась и почему-то подумала: если забыть о группе и фигурном катании, у нас с Денисом почти романтическая поездка… Испугавшись этой мысли, я покосилась на своего партнёра и сразу успокоилась — его отрешённый вид не допускал даже намёка на отношения. «Вот бесчувственный», — нелогично обиделась я и уже хотела выдать какую-нибудь колкость, но Денис меня опередил.

— Надо будет на Исаакиевский собор подняться, — сказал он в пространство.

Он повторялся, но я благородно не стала указывать на это, лишь уточнила:

— А можно?

— Конечно. Пешочком по ступенькам. Не помню, то ли двести, то ли триста…

Меня это не пугало — с ним я была готова подниматься хоть на Эверест.

— Давай сейчас предложим, — загорелась я.

Денис оглянулся на нашу группу, возглавляемую куратором, поморщился и неуверенно отозвался:

— Можно. Только нам наверняка скажут, что некогда, незачем и вообще возвращаться пора…

Его слова оказались пророческими — за нашими спинами раздался зычный голос Галины Андреевны:

— Ребята, все ко мне! Автобус подъехал, сейчас я вас пересчитаю…

— Козлёнок нас считает, — фыркнул Денис.

Я засмеялась:

— Помнишь этот мультик?

Он скептически посмотрел на меня:

— А ты забыла, что ли?

Я вскипела, но ответа на грубость придумать не успела.

— Ира Елина и Денис Звонцов, вам особое приглашение нужно? Чем вы там занимаетесь?

Все заржали, а Оксана сладким голоском пропела:

— Не будем им мешать, разве вы не видите — у них любовь? Вы сорвали поцелуй на фоне стрелки Васильевского острова!

Смех стал ещё громче и обиднее. Денис сделал вид, что ничего не слышал, и, не удостоив никого взглядом, гордо прошествовал к автобусу, который как раз вырулил на набережную. Я, струсив, не последовала его примеру и спряталась за спинами остальных.

Галина Андреевна как опытный педагог применила запрещённый, но отлично работающий приём: разделяй и властвуй. Теперь все станут за нами приглядывать — из вредности, желания угодить куратору или просто праздного любопытства. Значит, мы будем всегда на виду и точно никуда не сбежим…

Я поймала себя на этой крамольной мысли и удивилась: о чём я? Куда и с кем собралась сбегать? С Денисом, чтобы подняться на Исаакиевский собор? После того что случилось, озвучивать такую идею было бы форменным самоубийством.

Однако гениальная мысль, разумеется, пришла в голову не только Денису. Я услышала вкрадчивый голосок предательницы Оксаны:

— Галина Андреевна, а мы на смотровую площадку будем подниматься?

— Может, и будем, — отмахнулась она, — но точно не сегодня. Нам пора на базу возвращаться, и так уже на обед опаздываем.

— А давайте в кафе сходим, — предложила Оксана.

На лице куратора отразились сомнения — огорчать свою любимицу ей не хотелось, но и перспектива посетить заведение общепита её явно не прельщала.

— Это не входит в цену путёвки, — наконец нашла она достойный аргумент.

— Ну и что!

— У всех свои деньги есть, правда, народ?

— Мне родители вообще пятьдесят тысяч на карманные расходы дали! — гордо доложил Мишка.

— Зубков, перестань хвастаться, — поморщилась Галина Андреевна. — Ладно, если все согласны, то уговорили.

— Ура! — завопили все.