Буду твоей Верой

Анна Белинская (2023)

Второй год я страдаю по самому популярному парню нашего курса. Он — красавчик, рядом с которым сияют местные дивы. Я — неприметная заучка в очках и скромной одежде, которую объект моего воздыхания совершенно не замечает! Но я собираюсь это исправить! А поможет мне его друг — упрямый, невыносимый спортсмен, который раздражает меня до икоты!

8.

На следующий день я решаю приглядеться и понаблюдать.

Я проснулась с боевым настроем, готовая воплощать безумный план в жизнь, но на подходе к экономическому корпусу мой настрой явно дал сбой, сигнализируя, что все это полный идиотизм.

Вот уже битый час, сидя на потоковой лекции по «Менеджменту», я разглядываю Чернышова и составляю все «за» и «против». Оцениваю, насколько сильно он мне нравится, чтобы решиться на подобную авантюру.

Артем, Роберт, Карина и Альбина сидят вчетвером и обсуждают явно не организационные структуры управления. Но потом происходит то, что окончательно выбивает из моей головы глупые мысли о том, как привлечь внимание Чернышова.

Мои очки готовы вот-вот треснуть от того, с какой завистью я прожигаю руку Артема, поглаживающую точеную скулу Карины. Он заботливо убирает упавшую ей на лицо светлую прядь и смотрит на местную королеву с таким трепетом и восторгом, как я на вареники с творогом.

Эх… ну что за парень. Мечта любой девчонки. А достался длинноногой цапле Карине, чей мозг размером с мозг колибри. Девице, которая еще вчера висла на Бестужеве, а сегодня окучивает моего Артема.

Кстати-ка!

Я обвожу взглядом аудиторию, высматривая звезду гандбола.

Ну конечно. Не звездное это дело сидеть с утра пораньше на парах, особенно если после вчерашнего матча твои спортивные трусы чуть не порвали фанатки, сражаясь в убийственной схватке за звездный трофей.

Отсутствие на занятиях Егора воспринимаю как знак и с превеликим сожалением принимаю тот факт, что утренняя идея провальная и бессмысленная. Не тогда, когда Артем Чернышов смотрит на Карину с нескрываемым обожанием.

***

— Итого, остаток денежных средств по расчетному счету на конец рабочего дня равен… — Преподаватель по бухучету прерывает запись на доске и поворачивается к студентам. — Чему равно сальдо конечное, кто хочет ответить?

Я смотрю на старшего преподавателя, на лице которого застыло такое выражение, как если бы в бухгалтерском балансе дебет не сошелся с кредитом. А все потому, что Дивеева первый раз на его практике, да и на моей памяти, тянет руку.

— Карина? — недоверчиво обращается он к ней.

— Сергей Сергеевич. — Она театрально встает, разглаживает невидимые складки на микроскопической юбке и делает глубокий вдох, как будто и правда готовится сказать что-то умное. — Вера хочет ответить.

Э-э-э… Что?

Вся группа дружно заливается хохотом, а я — краской.

Вот же цапля!

— Присаживайтесь, Карина, — в недоумении бормочет молодой преподаватель. — Вера? Вы… хотите ответить? — Он смотрит на меня как на беспомощную.

Я бросаю на Дивееву свой самый уничтожающий взгляд, но в ответ получаю лишь злорадную усмешку. Надеюсь, твоя желчь когда-нибудь отравит тебя саму. Без труда отвечаю на вопрос и жду окончания семинара, чтобы поскорее смыться домой.

***

Как только слышу звонок, торопливо вскакиваю с места. Собираю со стола вещи и закидываю в рюкзак, когда слышу ненавистный голос Карины:

— А где же твои новые сапоги?

— Наверно, расклеились после дождя, — язвительно подыгрывает ей Альбина.

Ах! Как же они меня достали.

Одногруппники, не успевшие покинуть аудиторию, задерживаются в дверях и с интересом наблюдают за происходящим.

Ну начинается. А ведь я так надеялась, что история с замшевыми сапогами не повторится и забудется. К тому же у Дивы кратковременная, как у антилопы гну, память. Но сегодня я пришла в старых джорданах, точно для себя решив, что сапоги больше не надену. По крайней мере, в универ.

— Не подходят к сумочке, — ядовито чеканю я, кивая на рюкзак, похожий на пузо змеи, проглотившей добычу целиком. В нем куча учебных пособий, взятых в библиотеке для работы над бизнес-проектом.

Я еле закидываю на плечо неподъемный рюкзак и тороплюсь покинуть помещение, пока не расцарапала местной королеве ее прекрасное ухоженное лицо.

Надоели. Сил моих больше нет. Я бы с радостью поменялась с кем-нибудь местом в элитной группе, — например, с приматом Робертом, — зато стала бы ближе к Чернышову и не пересекалась с длинноногой цаплей Кариной.

Я пру, как бульдозер, за курткой в гардероб, расталкивая встречных студентов и размахивая руками. Чувствую опустошенность и закипающую злобу и едва сдерживаю эмоции. Гнев захватывает с головой, осушая последнюю каплю терпения.

Надеваю огромную красную куртку Ромки, которая должна смотреться как стильный оверсайз, но в ней я выгляжу как беспризорник с вокзала. Промозглый октябрьский ветер забирается под ткань, пуская по телу неприятные колючие мурашки. Наверное, в этой раздутой куртке я похожа на красный воздушный шарик, который, если бы не половина библиотеки в рюкзаке, унесло бы вместе с осенними листьями.

Непогода бушует резкими порывами ветра, выдергивая из туго затянутого резинкой хвоста пряди волос. Я заправляю их за уши и пытаюсь пригладить гнездо на своей голове, как вдруг чувствую хлесткий удар по лицу ледяными фонтанными струями.

Прекрасно. Просто потрясающе.

Я рассматриваю мокрые пятна на Ромкиной куртке. Сжимаю кулаки и закрываю глаза, а потом поднимаю взгляд к небу, будто спрашивая: «За что?». Ответом мне служит голубиный помет, прилетевший сверху и удачно приземлившийся на плечо.

Мне бы хотелось крикнуть: «К деньгам!», но говорю лишь тихое «Спасибо».

Спасибо, что хоть не на лицо.

Конечно, можно и посмеяться, если бы не было так грустно.

Да что ж за день-то такой?

«Всем привет, разрешите представиться, я — Вера, главная неудачница в этой Вселенной».

Я подбегаю к свободной скамейке и выискиваю в рюкзаке влажные салфетки. Достаю сразу полпачки и маленькое карманное зеркальце. Знаю, Ромка узнает — прибьет. Я злорадно хихикаю, вспомнив мою испорченную белую футболку, которую он выстирал вместе со своими черными джинсами.

Так тебе!

Я открываю зеркальце, пытаясь оценить ущерб помеченного имущества, но вылавливаю в нем прошмыгнувшую высокую фигуру. Резко оборачиваюсь и, прищурившись, наблюдаю за неспешно вышагивающим парнем в спортивном костюме.

Бестужев.

Засунув руки в карманы спортивного трико, он неторопливо направляется в сторону метро.

Вот же бессовестный прогульщик!

Я захлопываю зеркальце, выбрасываю салфетки в урну, закидываю рюкзак на плечо и бегу вслед за ним, принимая внезапное появление Егора за великое послание высших сил.

— Егор, — кричу я, не поспевая за его размашистыми шагами. — Бестужев Егор!

Глухой, что ли?

Он все так же движется по направлению к метро, ни сбавляя, ни прибавляя шага, и полностью игнорирует мои крики.

Неожиданный прилив энергии запускает во мне реактивный двигатель, и я припускаю, обгоняя его спереди. Егор от неожиданности останавливается и вопросительно распахивает бездонные глаза.

Ой, красивые какие, надо же. Сейчас, вблизи и на фоне хмурого осеннего дня, они выглядят точно глубоководная река с подводными камнями, опасным течением и завораживающими воронками. Его глаза цвета мокрого асфальта, обрамленные густыми черными ресницами, очень подходят дождливой осени.

Я стою и рассматриваю его как завороженная, не в силах произнести ни слова.

Егор вынимает наушник и насмешливо изгибает бровь в ожидании моих объяснений.

Ну же, Вера, отомри.

— Эм-м… Привет. — Я машу свободной рукой и натягиваю фальшивую улыбку, как у пингвинов из «Мадагаскара».

А ему не холодно? Ну… в этом спортивном костюме?

Вера, очнись! О чем ты думаешь!?

— Привет, — усмехается он, глядя куда-то мне за спину.

Я инстинктивно оборачиваюсь и ищу то, что могло привлечь внимание Егора. Но ничего и никого не вижу. Снова поворачиваюсь к нему лицом и вижу, как Бестужев кулаком прикрывает рот, явно пытаясь скрыть смех.

— Я Вера, — решаю напомнить на случай, если он не помнит. А он и не помнит, потому что смотрит на меня так, будто встретил впервые в жизни и пытается вспомнить, где видел мои очки раньше.

Хотя чего я от него хочу? Он на занятиях был столько раз, что пальцев одной руки пересчитать хватит.

— Ну, Вера. Илюхина я, — гордо уточняю я.

— Рад за него, — вяло произносит Бестужев и снова смотрит мне за спину.

Э-э-э… что?

— За кого?

— За Илюху.

Он издевается?

Оказывается, слухи о том, что спортсмены слегка туповаты, вовсе не мифы.

— Илюхина — это моя фамилия, — злобно бросаю я и поворачиваюсь.

Куда он постоянно смотрит? Странный он какой-то.

— А-а-а, — протягивает он, и мне хочется добавить «Б».

Ну какой осел!

— Егор, — представляется этот звездный недоумок.

— Знаю, мы вообще-то учимся в одной группе, — фыркаю я.

Мне хочется убежать, потому что у меня, похоже, случился передоз тупости за сегодняшний день, начиная с балбеса-брата, продолжив Кариной и заканчивая вот этим недалеким гиббоном.

Стоит признать, что мой план терпит позорное фиаско, даже не начавшись.