Личная помощница для монстра

Анна Владимирова (2025)

Бесплатно! Радислав Дорф — известный хирург-травматолог и глава клиники. Характер у него тяжелый, взгляд — едва выносимый, а высокомерия столько, что на все отделение бы хватило. Но у меня нет выбора, кроме как согласиться стать его личной помощницей. Я уверена, что он замешан в том, что мои надежды и усилия последних лет пошли прахом. Он мне должен, и знает это. Я видела это по его взгляду, который он бросил на меня перед тем, как переступить через мои надежды и пойти дальше…. Если бы я только знала, с кем собираюсь связаться… Горячо, эмоционально 18+ Герой — чудовище, но у каждого монстра есть свой аленький цветочек Не забудьте добавить книгу в библиотеку! Проды пн,ср,пт

3

***

Есть такие люди, от которых не закрыться…

Чувство падения в их эмоции напоминает прыжок в холодную воду с высоты, а осколки чувств впиваются в кожу ледяными иголками. Когда я понимаю, что именно приходится им пережить, становится поздно. Я становлюсь соучастником, который знает все наперед, но не может сказать ни слова. И это разрушает.

С ней было также. Когда я не дал ей упасть в лифте, у меня сжалось все от горла до грудной клетки, а в мозгу калейдоскопом замерцали ее эмоции — страхи, ожидания, надежды… Надежд там было столько, что я ослеп на несколько вздохов. И все они были связаны с тем днем, в который мы встретились.

Только подобных историй я могу вспомнить не одну, и даже не десяток. Я привык к таким людям, и просто стараюсь держаться от них подальше. Как правило, мне это удается. Но только не сегодня.

Сегодня мы встретились с Настей снова.

Да, мне не стоило приезжать лично к Страхову в тот день. Но он очень просил его поддержать, а супервизией я, к сожалению, не пользуюсь. И это, конечно же, ошибка. Но мне не хочется избавляться от чувства вины, которое тянется шлейфом после каждого дела. Я хочу с ним жить и помнить о последствиях. Ведь кто-то же должен помнить? Правительству, которое распоряжается моей сверхспособностью и разрушает ей чужие жизни, плевать на случайных жертв. А я так не хочу. Чувства делают нас людьми, и я хочу оставаться человеком.

— Радислав Романович, пациентка стабильна.

Я бросил последний взгляд на девушку на столе и развернулся к выходу. Операция прошла без неожиданностей, и в глубине души я был этому рад больше допустимого. Я знал, что в день нашей встречи отобрал у Анастасии Алексеевны больше, чем работу. И какая-то часть меня выдохнула от облегчения, что ее племянница поправится и даже останется с рукой, хоть и понадобится реабилитация. Другая часть, которая отвечает за реальную оценку действительности, напоминала, что все это — не моя вина. Людям нужно быть гибче. Любые закрытые двери гарантируют, что где-то открыты другие. Даже если бы ее племянница лишилась руки или чего похуже, все это — не моя вина. Я сделал все, что должен. И на этом все.

Когда я вышел из операционной, было около полуночи.

— Радислав…

Я не обернулся, но Лоле не впервые бегать за мной на шпильках, не упуская возможности продемонстрировать мне свои ноги и задницу, обтянутую узкой юбкой.

— Я вообще-то зову тебя, — укоризненно заметила она, догнав меня в коридоре.

— Задумался. И устал, — бросил я, устремляясь к лифту.

— Я как раз об этом…

Бросив взгляд на Лолу, я не нашел в ней ничего нового — идеальный макияж, безупречная укладка обесцвеченных волнистых волос, дорогой парфюм. И мне вдруг стало до боли противно от чужой предсказуемости. Лола, к примеру, предсказуемо будет склонять меня к поездке в ее квартиру, где она снимет мою усталость любым доступным ей способом…

— Поехали ко мне.

Захотелось глотка свежего воздуха.

Ну и что мне, казалось бы, нужно? Лола — красотка, неплохой хирург, амбициозная хваткая карьеристка в поиске альфа-самца под стать ее дорогой сумочке от Гермес. Но, когда интереснее не давать женщине то, что она жаждет, чем быть с ней, — это не та женщина. Она меня слишком хотела, и все в ней было «слишком». Но самое дерьмовое — мне было слишком просто «не слышать» ее. Я находился с ней в такой тишине, будто меня запихнули в гроб и закопали под землю. Что может быть хуже? Ни надежд таких масштабов, чтобы в глазах искрило; ни привязанностей, от тепла которых кажется, что на грудь кота положили; ни целей дальше, чем собственное отражение в зеркале.

Но Лоле этого не объяснить. Ее возня в моем поле зрения не вызывала никаких эмоций, и я перестал обращать на нее внимание.

— Не могу, — устало возразил я. — Нужно карту заполнить и за пациенткой проследить…

— У тебя же есть, кому проследить, — раздраженно напомнила она. — Радислав, может, хватит так себя загонять?

Я бросил на нее короткий взгляд:

— Загонять?

— Ты работаешь на износ уже месяц. Мы не видимся толком, и это делает меня несчастной. — Она услужливо нажала кнопку лифта передо мной. Ну как собака, ей богу. — Ты не думал, что у тебя депрессия от выгорания?

Я бы усмехнулся этой глупости, но она звучала слишком скучно. Иногда мне хотелось сказать Лоле, что я не могу ее даже «прослушать». Что она настолько пустая внутри, что если ее встряхнуть за волосы вниз головой, ничего в ней не звякнет. Какая ирония! Ведь чем «тише», тем должно быть лучше для меня. Ни одна ее эмоция не проберется в мою голову. Лола всегда будет «молчать». Но нет. Это — тоже не то, что нужно.

— Что смешного? — надулась она.

Значит, я все же не сдержал усмешки.

— Таким мужчинам, как ты, свойственно недооценивать собственную усталость, — заботливо продолжила она. — А потом часто бывает поздно.

Я впился в нее взглядом с ожившим интересом. Неужели в ней есть что-то живое? Но нет. Лола просто выдала мне чужой вывод, подобранный в каком-то развлекательном источнике.

— Продолжу недооценивать свою усталость, — сообщил ей холодно и вышел на нужном этаже. — До встречи.

И я направился к нужной мне палате. Сюда Лола за мной точно не пойдет.

Настя сидела на кровати и смотрела в окно. На мой деликатный стук она сильно вздрогнула, попыталась подскочить с кровати, но едва не упала снова, как в тот день в лифте. И я опять поймал ее, на этот раз — всю. Она повисла в моих руках, растерянно моргая, но тут же выпрямилась:

— Как Ангелина?

— Все хорошо.

И снова колючие брызги ее чувств взлетели в воздух между нами. У ее эмоций было нечто особенное, поэтому я и запомнил ее. Она все хочет казаться взрослой, запрещает себе чувствовать и сдерживает душевные порывы. Но когда они просачиваются, как воздух из шарика, ее захлестывает с головой… Когда она впервые упала в мои руки, с ней случился этот порыв, и меня накрыло вместе с ней. Это было…

…как глоток свежего воздуха.

— Хорошо? — переспросила она и задышала чаще.

— Да. Операция прошла без неожиданностей, но реабилитация займет какое-то время.

— Ладно, — закивала она. — Понятно.

И вдруг снова заискрила прямо как тогда в лифте, а из ее глаз потекли слезы.

— Спасибо, — просипела она.

— Не за что. Ваша племянница была прооперирована по системе страхования бесплатно. Все расходы включены, в том числе и на ваше здесь пребывание.

Я должен ей. Мне редко когда выпадает возможность что-то исправить. И я ее не упущу.