Чудо для миллиардера. Новогодняя история

Анна Гур (2025)

— Это кто у тебя на руках?! — спрашивает босс, смотрит с прищуром. Я малыша своего к груди прижимаю и отвечаю спокойно: — Мой сын. Простите пожалуйста. Больше не повторится. У меня просто форс — мажор. Красивый брюнет кивает, смотрит из-под широких бровей внимательно и недовольно. — Больше, чтобы на рабочем месте детей не видел. Вы нарушаете регламент! Киваю судорожно и личико своего мальчика к груди прижимаю, не даю ему повернуть голову, потому что тогда… тогда мой босс увидит его глаза… Такие же, как и у него… Боюсь, что узнает тайну. Узнает о том, что на руках я держу его сына…

Глава 3

Замечаю черно-желтые шашечки и выдыхаю. Такси. Конечно, я не выгляжу как красотка, которая может незнакомые автомобили останавливать.

Скрежет шин и машина тормозит, а я замечаю и покореженный бок, и не самый свежий салон, где на зеркале заднего вида висят какие-то фенечки странные. Их много.

— Куда едем, красавица? — стекло чуть спускается, и я слышу голос с акцентом.

Недолго думаю, открываю дверь и сажусь. Запашок здесь не из лучших, но все же я только что чуть не околела на улице, так что не время привередничать.

— Так в какую сторону едем? — поворачивается водитель ко мне и смотрит добродушно. — С Новым годом!

— И вас с Новым годом! Мне бы в центр. Где весело… Я не знаю… Не хочу быть одна в новогоднюю ночь…

Отвечаю осипшим голосом, и мужчина бросает на меня внимательный взгляд. Может, что и понимает по моему внешнему виду. Но решает смолчать.

Поворачивается и с соседнего сиденья берет какой-то то ли билет, то ли рекламный бланк, хотя конверт по ходу.

— Повезло вам, девушка… У меня тут пассажир обронил… Спешил… Я ему «забыли», а он отмахнулся, мол не до тебя… — пожимает плечами. — А мне не нужно. У Джамшуда семья. Дом. Я к своим еду отмечать. У меня детей трое. И жена Зулия — красавица. В Новый год семья вся вместе должна собраться, чтобы и дальше неразлучными быть. Джамшуд же не пойдет один в клуб, а пригласительный этот на одного…

Говорит с акцентом, немного комкано, но я понимаю суть сказанного и слезы на глаза набегают. Когда тебя предали — понимаешь ценность чужой верности.

— Да и я не работаю уже… Закончил с последним заказом… Домой ехал… Да вот вас увидел и пожалел просто, девушка красивая стоит одна и мерзнет в Новый год-то… нельзя… так… вот… может, сюда поедете? Это билет…

Показывает мне красивый прямоугольник, на котором на белоснежном фоне изображена серебристая елка. А внизу название элитного клуба. Это название даже я знаю.

Помню, как моя бывшая подруга Кирочка мечтала попасть туда. Все говорила, что связи нужны, а там… там миллионер на миллионере и надо, чтобы ее заметили.

Меня она с собой брать не собиралась, да и не нужно было мне это. У меня ведь муж…

Был.

Опять смотрю на зажатый в руках Джамшуда прямоугольник. Дорогая такая бумага. Это явно пригласительный. Тот самый, который бывшая подруга так жаждала получить, подключив свои связи в клубном мире.

Это было месяцев семь назад, а потом она резко охладела к этой идее и вот сейчас думаю, что, скорее всего, решила, что же ей за птичкой в небе бегать, вон взяла то, что под носом было, то, что было моим…

Мысль ошпаривает кипятком, все внутри узлом связывается. Это значит, что они уже столько месяцев за моей спиной…

Бледнею я, наверное, потому что водитель смотрит обеспокоенно.

— Девушка! Новый год же, ты не думай мне тут в обмороки падать! Джамшуту к семье надо! Праздник! Я тебя по больницам таскать не буду!

— Все… хорошо… — отвечаю хрипло и опять на конверт смотрю. На мгновение не вяжется, как такая вот бумажка может в этом такси оказаться.

И опять без слов добродушный мужчина с круглым лицом меня понимает.

— Новый год, девушка, машин нет… Вот и мне везет с богатыми пассажирами, ну так что, берете билет?

Киваю.

— Сколько я вам за него должна? — спрашиваю и тянусь к сумочке. Прикидываю, сколько наличности при мне.

Только вот водитель улыбается и протягивает мне прямоугольник.

— С Новым годом, девушка! Ничего не нужно. Чаевых просто за поездку оставьте. Сколько захотите. Каждый человек в новогоднюю ночь достоин чуда и… — внимательный взгляд мне в лицо, — вам это чудо явно задолжали…

Улыбаюсь краешком губ. Отчего-то пальцы дрожать начинают, когда забираю подарок от совершенно постороннего и незнакомого человека.

Доброта там, где ее не ждали.

Читаю адрес и месторасположение клуба на обратной стороне, водитель кивает, заводит мотор. Пока автомобиль едет в центр города, я смотрю на то, как снег садится, как хлопья ударяют в стекло.

Мысли как-то плавно перетекают к тому, что случилось. К измене самого близкого человека и я опять опускаю взгляд на билет в дорогой клуб.

Столько лет с Ванечкой вместе прожили. Он семьей моей стал, а у меня опыт родителей, когда двое душа в душу всю жизнь.

Вот и я мечтала, что Иван будет навсегда. Глупая дурочка. Теперь уже знаю, что после праздников и длинных выходных первым делом подам на развод. Так правильно. Не по пути нам. Да и как мне относиться к мужчине, который жену в холод и мороз на улицу выгнал, не ушел в теплую квартирку к любовнице, позволив мне зализывать раны в одиночестве в квартире, где мне казалось, что я счастлива, наверное, еще и как ни в чем не бывало сядут сейчас доедать то, что я приготовила к празднику…

Сердце щемит и обида душит.

Хотя, может, и правильно, что ушла я оттуда. Как остаться в квартире, где все напоминает о том, что тебя предали?

Провожу пальцем по изображению выпуклой серебристой елочки с шариками игрушек, красивая работа, пропуск в дорогой клуб. Может быть, это и судьба и кто-то сжалился надо мной и попал ко мне этот билет, чтобы проводить год с веселящейся толпой и оставить всю боль и невзгоды в прошлом…

Такси въезжает в самый центр города и останавливается рядом с фешенебельным зданием, а я смотрю из окна на черное строение полностью из стекла, на освещение, на мириады гирлянд, которые волной из светлячков проскальзывают по этой постройке.

Красиво так, что дух захватывает.

— Приехали, — рапортует водитель и оборачивается ко мне, называет сумму, которую накрутил счетчик, а я даю в два раза больше, улыбаюсь мужчине.

— С Новым годом вас! Вашей жене с вами очень повезло, — правду говорю и выхожу из такси.

Направляюсь к лестницам, по которым проходят разодетые в пух и прах молодые девицы. А я на них смотрю и мне холодно становится. Ультракороткие мини-платья в облипку, туфли на высоченных каблуках, кажется, на одной вообще босоножки, сверху накинуты полушубки. Мех дорогой. У всех как на подбор длинные волосы, явно наращенные, и я примерно понимаю стоимость таких грив, был однажды опыт в салоне красоты, где я случайно прислушалась к разговору мастера и клиентки.

Нацепить на голову чужие прядки, оказывается, стоит как три моих месячных зарплаты.

Окидываю себя взглядом. Пытаюсь понять, насколько моя одежда не соответствует этому заведению и празднику, который скоро начнется.

Да, внешний вид, конечно, оставляет желать лучшего, но мне плевать. Сжимаю покрепче пригласительный и смело ступаю вверх по лестницам. Подхожу к дверям, рядом с которыми стоят два шкафообразных мужчины, которые сверлят меня нечитаемыми взглядами.

Смотрят так, что у меня чуть душа в пятки не уходит, и на их лицах явно виден скепсис.

Но я придаю себе уверенности и протягиваю пригласительный. Один из бритоголовых бросает короткий взгляд на конверт и сразу же открывает передо мной дверь.

Надо же. Так просто. Недолго думая, иду вперед и сразу же окунаюсь в мир музыки и битов, драйва. Ведущий кричит со сцены поздравления и приглашает звезд эстрады, знаменитую группу, а я смотрю на толпу, вижу гардеробную и сдаю свою шубку.

— Простите, а где здесь туалетная комната? — пытаюсь перекричать музыку и спрашиваю у миловидной женщины с зачесанными назад волосами.

Показывает пальцем в нужном направлении и я иду в уборную. Протискиваюсь сквозь тела, которые дергаются в такт музыке, все в блестках и в мишуре.

Праздник. Он чувствуется здесь. Люди веселятся. А я прокладываю свой путь прямо к цели. Стоит толкнуть черную дверь, как я окунаюсь в мраморную комнату.

Сказать, что это туалет — язык не поворачивается, так как посередине стоит кофейный столик с диванчиками песочного оттенка, а вдали ровной шеренгой двери, судя по всему, как раз в туалет.

Но мне не это нужно, я обращаю взгляд в сторону зеркал и умывальников. Здесь почти никого нет, две высокие девушки модельной наружности покидают кабинки и бросают на меня странные взгляды, словно удивляются, что такая, как я, здесь делает.

Блондинка и вовсе окидывает мой наряд взглядом, в удивлении приподнимает бровь и кривит губы, излишне пухлые.

Я отстала от моды, раз считаю такой взрыв во рту, как после укуса пчелы, жутко некрасивым.

Дверь открывается, вновь обдает меня басами и битами, а девушки покидают уборную.

Я же подхожу к умывальнику и включаю воду. Запускаю руки под горячую струю, пар идет от воды, но мне все равно холодно, кожа краснеет. Я мерзну.

Нервное это. Наконец, делаю градус воды чуть теплым и поднимаю глаза к зеркалу, откуда на меня смотрит девушка. Правда, под глазами у нее синяки и вообще она без нормального праздничного макияжа, волосы темно-шоколадные собраны в хвост.

Пожалуй, волосы — мое богатство. Натуральные, длинные, до попы. Мама мне их никогда основательно не стригла, только кончики равняла, а я вот тоже привыкла, хотя всегда мечтала сделать модную стрижку боб, но…

Ладно. Ставлю сумочку на мраморную раковину и приглядываюсь к себе. Симпатичные черты, выразительные карие глаза. Я ведь молодая и совсем не дурна собой, только вот с Иваном жизнь превратила меня в тень себя прежней.

Я была задорной в университете, участвовала в активностях, так и познакомилась с Ванечкой, который покорил меня своей внешностью, в принципе, совершенно обыкновенной, но тогда мне казалось, что он красавец.

Тренировался, держал тело в порядке, но куда это все делось?

Наверно, в университете и осталось. Сейчас муж дефилирует по дому в трениках с выпирающими коленками, да с пивным пузом, обрюзг и ничего от того Ивана, в которого я влюбилась, не осталось.

Моргаю, отгоняя воспоминания. Не хочу думать о предателе. Смахиваю слезу, которая повисла на ресничке.

Пусть моя подружка теперь его обглаживает да обстирывает, щи варит, которые все равно не сравнятся с тем, что готовит моя змеюшка свекровь для своего великовозрастного сынули.

Да. Именно так. Я отчего-то мужу решила стать не просто женой. Как-то так получилось, что я стала ему и мамой, которая следит за тем, поел ли Ванечка, заштопаны ли штанишки у Ванечки и как-то так получилось, что муж стал натурой творческой, неуживчивой.

Все время в поисках хорошей роботы. Хотя. Нет. Не просто хорошей должности, ему бы, наверное, сразу же в министры надо было, а все, что помельче, так оно не стоит того, чтобы Ванечка свою попочку поднял с дивана, снял свои любимые треники и пошел пахать, как мужик, чтобы дом поднять, чтобы жену содержать, которая уйдет, скажем, в декрет.

Обида горчит на языке и губах, отдает болью в сердце. Столько лет играть в одни ворота и не замечать, как болото затягивает, как все идет в какую-то пропасть. Ведь брак — это усилие двух людей, их старание, работа над отношениями, взаимопонимание и поддержка.

В конце концов — это чай в постель, когда у тебя температура.

И вот только сейчас, хлебнув горечь измены, я понимаю, что все это время была одна. В отношениях. Во всем была только я. Мое старание, мое желание угодить родному человеку, забота.

А я на работу ходила и с температурой, и больная вусмерть. Потому что по счетам платить надо, потому что квартплата себя не заплатит, а Ванечка у нас “день гуляю, два больной, а на третий — выходной” — как в детской считалочке…

Внутри такая смута поднимается, что я кулаком о мрамор ударяю.

— С меня хватит!

Развод и девичья фамилия. Потому что этого я не прощу. Не прощу измены и не прощу того, что выбросил меня на улицу, не подумав, что человек, пребывающий в подобном шоковом состоянии, может и умереть от холода, потеряться в снегопаде. Да мало ли!

Чужой. Никогда не был мне тем, кем был отец для моей мамочки. Всхлипываю и прогоняю слезы.

— Так, Зорина, — называю себя девичьей фамилией, которую скоро верну, — отставить сопли. Праздник же. Пора наводить марафет!