Девушка, не умеющая ненавидеть

Анна Данилова, 2015

Григорий слушал доводы частного детектива и адвоката и спрашивал себя, возможно ли, чтобы короткая и, как ему казалось, ни к чему не обязывающая интрижка с соседкой обернулась для него тоской и одиночеством, а для Тамары, которую он любил, смертельной опасностью? Надо же было такому случиться: судьба затейливым образом подсунула ему альбом с семейными фотографиями Синельниковых, его соседей. Среди снимков затесался один, который привлек внимание Гриши настолько, что в дальнейшем решил его будущее. Роковое стечение обстоятельств? Или женщина, причинившая столько зла Тамаре, воскресла лишь затем, чтобы удалить свою соперницу, состряпав чудовищное по своему цинизму уголовное дело?..

4. Тамара. Январь 2015 г.

Однажды наступает такой момент, когда молчать больше нельзя. Когда ты понимаешь, что нашел благодарного слушателя, которому можно рассказать все, без страха быть не понятым, разоблаченным или даже преданным.

Мне хотелось, чтобы моя история, рассказанная от первого лица, была услышана кем-то чужим, посторонним, и чтобы этот посторонний смог увидеть фрагмент моей жизни со стороны. Чтобы оценить и понять всю глубину пережитых мною чувств и переживаний. В сущности, человек, попав в сложную ситуацию, всегда желает этого — быть понятым, услышанным. Другое дело, поверят ли услышанному, чтобы дать верную оценку, пусть и субъективную?

История, которую следовало озвучить еще в поезде, под стук вагонных колес, была рассказана в московской уютной квартире, где после плотного ужина мы, чистые, в домашней одежде (Лариса подарила мне свою новую пижаму и свитер с носками) расположились в креслах.

— Я говорила тебе уже, что у него были синие глаза, — начала я свой рассказ, и голос мой дрогнул. Я вдруг увидела эти синие глаза, улыбку, эти губы, столько раз целованные мною. Что я наделала? Как могла я так с ним поступить? И к чему теперь все эти разговоры? — Синие глаза и черные волосы. Кожа его была смуглой, гладкой, нежной. Я бы все отдала, чтобы только увидеть его…

— Он жив? — перебила меня Лариса. — Жив? Скажи только: да или нет?

— Надеюсь, что да!

— Но если он жив, значит, увидишь! Даже если он спрятался от тебя в Гвинее-Бисау! Извини, что перебила. Больше не буду, молчок! — И она, состроив уморительную гримасу, приложила указательный палец к своим губам. — Ты не смотри, что я такая несерьезная. Просто иногда мне кажется, что мы сами себе придумываем проблемы! Поверь мне, многое, очень многое можно решить с помощью денег. Ладно, извини… Сама не знаю, зачем тебя перебила. Может, от того, что захотелось тебя сразу как-то успокоить…

— Я подцепила его в баре, вернее, это он меня подцепил. Он приезжий. Они с другом приехали в Саратов на рыбалку, друг увлекся какой-то женщиной и остался на острове, а Григорий, так зовут этого мужчину, проснулся в гостинице… Потом пошел в бар… Понимаю, это звучит легкомысленно, но мы с ним действительно познакомились в баре, после чего я привела его к себе домой. Он пробыл у меня сутки и уехал. И потом бывал у меня наездами, так продолжалось долго, почти целый год. Я ничего не знала о нем, а он, я думаю, обо мне. Перед его приездом я старалась сделать так, чтобы ему на глаза не попался ни один документ, где была бы указана моя фамилия…

— Бред. Зачем? У него жена, дети?

— Понимаешь, когда мы с ним встретились… У меня были до него мужчины, какие-то отношения, мы перезванивались, общались по Интернету… Это было нормально. И никому из моих знакомых не приходило в голову скрывать свои телефонные номера. А в этот раз все было по-другому. Я плыла по течению. Ничего не предпринимала, не инициировала, просто наслаждалась этим мужчиной, догадываясь, что его такое странное поведение не случайное, что у него есть какая-то причина скрывать от меня свою фамилию и все такое… Возможно, думала я, он какой-то важный чиновник или даже шпион! Наши свидания с ним были фантастичными! Он был нежен со мной, предупредителен, дарил подарки и даже оставлял деньги, чтобы я ни в чем не нуждалась.

— Деньги? Зачем? Ты же не проститутка! — резковато возмутилась, выпрямившись в своем кресле, Лариса.

— Однажды ему на глаза попались мои счета, там не было моей фамилии, только адрес… В другой раз он оказался свидетелем моего телефонного разговора с банковским работником, я задержала выплату по кредиту и объясняла, что скоро погашу задолженность… Ну, вот он и решил, что должен мне помогать.

— Ну, ладно, пусть, — снова обмякла, расслабилась, махнув рукой, Лариса. — В сущности, не всегда же мужчина должен платить именно проститутке. Деньги заметно облегчают жизнь и приличной женщине. Будем считать, что он поступил благородно, решив помочь тебе.

Я думала, она поймет то, что я ей рассказывала о наших отношениях с Гришей, но, оказывается, она только сделала вид, что поняла. Активная, энергичная и коммуникабельная Лариса, пока еще непонятным для меня образом достигшая своего бросающегося в глаза благополучия, не могла взять в толк, как эта пара влюбленных не удосужилась обменяться телефонными номерами, не говоря уже о том, чтобы узнать фамилии друг друга.

Хотя, какая мне разница, как к этому относится Лариса? У нас было так, как было. И наши отношения, наша любовь, наши встречи не имеют к моей истории, в сущности, никакого отношения.

Все началось в тот день, когда я, вернувшись домой после работы, открыла дверь и поняла, что в квартире кто-то есть. Это было какое-то внутреннее чувство, а еще слабый запах чужих духов. Женских духов. Сердце мое колотилось, хотя видимых причин для волнения как будто бы не было.

Я вошла в гостиную и сразу же отшатнулась: на диване, свернувшись и поджав под себя ноги, спала женщина в черном коротком платье. Худенькая, стройная. Голые ноги, руки, скрытые лишь короткими рукавами — очень белые. Спутанные рыжеватые волосы.

Я стояла и не знала, что предпринять. Звонить в полицию? Или просто окликнуть ее? Мысль моя работала. Ключи. Мою дверь явно открывали ключами, поскольку замок не взломан, а запасные ключи были только у моей матери, которая уже давно проживала в Оренбургской области. Быть может, она дала ключи какой-нибудь своей деревенской знакомой, которой понадобилось приехать в Саратов? Но тогда почему она, спрашивается, не позвонила? Не предупредила?

— Девушка… — позвала я, осторожно приближаясь к дивану. — Вы слышите меня?

У нее были чистые розовые пятки, узкие, красивые. Не похожа она была на деревенскую девушку. Кто такая?

Я подошла поближе и коснулась рукой плеча девушки. Та вздрогнула, после чего стала медленно, словно в ожидании удара, поворачиваться. И когда я увидела ее лицо с примятой подушкой щекой и сонными глазами, сердце мое забилось еще сильнее. Слабая догадка легким крылом безумия осенила мои проснувшееся воображение и память. Нет, этого не могло быть.

Девушка несколько минут молча смотрела на меня, при этом лицо ее казалось застывшим, как маска. Потом, разлепив губы, она произнесла:

— Ну, привет…

Этот низкий, с хрипотцой голос. Эти золотистые волосы с оранжевым отливом. Эти зеленые глаза. Эта маленькая мушка-родинка над верхней губой, слева.

— Нина? — прошептала я, давясь своей страшной догадкой. — Ты-ы-ы?!

Она улыбнулась, и вся комната вдруг осветилась мягким полуденным светом, и тяжелый груз упал с моей души.

— Тома… — и она потянулась ко мне, сжала меня в своих объятиях, поцеловала в щеки. — Сестричка моя.

Это была Нина. Моя родная сестра, погибшая на тот момент семь лет тому назад.

— Я думала, что такое только в кино бывает, — говорила я с трудом, чувствуя, как мое горло перехватило. — Мы же… мы похоронили тебя, мама тебя опознала… Тело на свалке… Где ты была, прошло столько лет!!

— Да так сразу всего и не расскажешь… — проговорила она, крепко держа меня за руки. — Тома. Моя Тома. Какая же ты стала… Красавица. Кто бы мог подумать…

— Ты не призрак? Ты мне не снишься? Так ведь можно и с ума сойти!

— Нет-нет, я не призрак. Я — твоя сестра Нина.

…Лариса смотрела на меня с недоверием.

— Ты хочешь сказать, что в комнате на диване была твоя повзрослевшая сестра, Нина? Сколько ей было, когда она как бы погибла? Когда ее тело нашли, как ты говоришь, на свалке?

— Семнадцать.

— Значит, когда она вернулась, а это случилось полтора года тому назад, ей было почти двадцать шесть?!

— Да.

— Очень интересно. Люблю истории про воскрешения. И фильмы тоже. И что было дальше?

— Я обрадовалась. И первой моей мыслью было позвонить маме.

… — Нет, погоди звонить. Все не так просто, как тебе может показаться.

— Нина, давай рассказывай! Где ты была все это время? Почему не позвонила? Не написала? Ты вообще — нормальная? Ты что, совсем нас не любишь?

— Почему не люблю? — замялась Нина, поудобнее устраиваясь на диване. — Очень даже люблю. Просто не хотела вас расстраивать… Ты, может, помнишь, у меня был парень, Сашка. Ну, такой, симпатичный, сероглазый, со светлыми волосами, он жил возле птицефабрики, приносил нам иногда цыплят… Вспоминай.

— Да, был такой, Саша. И что?

— А то, что мы с ним сбежали. Долго собирались, копили деньги, но потом он все-таки украл у родителей деньги, и мы поехали в Москву, договорились с проводницей.

— Почему сбежали?

— Вот, захотелось самостоятельной жизни. Сашка. У него были золотые руки, он был хорошим плотником, мог выпиливать по дереву… Он сказал, что мы с ним нигде не пропадем, и я поверила ему. Понимаешь, это была любовь. Первая, безумная, похожая на сумасшествие.

— Но позвонить-то она могла. Матери, сестре, — ненавязчиво, бормоча себе под нос, комментировала Лариса, слушая мой рассказ.

— Но не позвонила. Не сообщила. Она попала в очень нехорошую историю. Проводница, которая пустила их в свое купе, чуть ли не продала ее каким-то двум армянам. Но Нине удалось сбежать, она выпрыгнула на ходу с поезда, оказалась на какой-то маленькой станции, без денег, попросилась на ночлег к одной женщине и жила у нее, пока не родила девочку, которая умерла спустя неделю…

— И ты ей поверила?

— Конечно! Как тут не поверить, когда она сидела передо мной — живая и здоровая! Понятное дело, что с ней случилось что-то необычное, может, и криминальное, иначе она давно вернулась бы домой. Так я думала. А она, оказывается, понятия не имела, что мы с мамой ее похоронили. Предполагала, конечно, что мы ее ищем, но что на свалке нашли труп девушки с изъеденным собаками лицом, в котором мама опознала Нину, она не знала.

— Послушай, Тамара, с каждым словом эта история кажется мне все более неправдоподобной. Как это твоя мама могла опознать в чужом трупе свою дочь? Разве такое возможно?

— Значит, возможно! Понимаешь, мы с мамой сильно горевали по Нине, предполагали, конечно, что она могла уйти из дома, тем более что все чаще и чаще у них с мамой возникали ссоры из-за парней, с которыми Нина гуляла… Но потом все-таки мы решили, что с ней случилась беда. Что не могла она вот так взять и исчезнуть и не давать о себе знать. Думаю, что именно это и стало причиной, по которой мама так чудовищно ошиблась, когда приняла тело другой девушки за Нину. Просто она ждала чего-то такого, страшного… И когда ей позвонили и сказали, что нашли труп на свалке, что убитой девушке примерно шестнадцать-семнадцать лет, она, видимо, сразу настроилась на то, что это Нина… Учитывая, что лицо трупа было обезображено… Словом, получилось так, как получилось.

— Но это точно была Нина? В смысле та, что сидела перед тобой и рассказывала весь этот бред?

— Да что я, свою сестру, что ли, не узнаю? Она мало изменилась внешне, разве что расцвела, похорошела. Но была очень нервная, места себе не находила. Сначала отвечала на мои вопросы терпеливо, понимая, что я имею право знать о ней все, но потом вскочила и начала метаться по квартире. Она все время твердила, что не знает, что ей дальше делать, что ее, возможно, разыскивают, и что, если они найдут ее, то убьют или что-то в этом духе.

— Кто ее разыскивал-то? — губы Ларисы скривились в недоверчивой гримасе. — Кому она была нужна?

Я понимала Ларису, она была как раз тем самым независимым и внимательным слушателем, который мне был нужен. Ее комментарии, замечания, вопросы были мне просто необходимы, поскольку она в своих суждениях была объективна, нейтральна, и все услышанное представлялось ей именно так, как и могло представляться нормальному человеку.

Я же в тот момент, когда увидела перед собой ожившую сестру, ее рассказ проглотила, даже не сомневаясь в его правдивости. Причем чем невероятнее были описываемые ею события, тем больше я ей верила.

— Знаешь, Томочка, я вот нисколько не удивлюсь, если ты расскажешь мне сейчас, что твою сестру умыкнули инопланетяне, честно! — сказала Лариса, которую мой рассказ больше забавлял, чем интересовал.

— Нет, не инопланетяне, — огрызнулась я, уже начиная жалеть о том, что вообще начала рассказывать ей о своей сестре. — Но я больше тебе ни слова не скажу. Мне неприятно, что ты не веришь мне… Не Нине, а мне, как будто я все это придумала! Но разве ты не видела все эти ужасные репортажи из передачи «Жди меня», в которых шла речь о рабстве?! Это реальные истории реальных людей. Все мы заливались слезами, когда наблюдали за поисками героев передачи, особенно, когда эти поиски пропавших людей заканчивались долгожданной встречей! Разве не так? Чего ты молчишь? И в чем я виновата, если и моя сестра попала в плен? Да, представь себе, она была практически в рабстве!

Я-то думала, что уж после этих слов сердце Ларисы замрет в ожидании продолжения рассказа, что брови ее нахмурятся, и она проникнется судьбой моей сестры, но и здесь я ошиблась.

Лариса, держась за живот и заливаясь смехом, сползла на ковер и там просто корчилась от хохота. Слезы брызнули из ее глаз, она даже застонала от смеха и долго еще не могла успокоиться.

— Ты дура? — спросила я наконец взорвавшись и, не получив ответа, решительно вышла из комнаты.

— Уж лучше бы это были инопланетяне!!! — услышала я вдогонку.