Легенды Этании. Подлинная надежда королевства

Анна Дуплина (2024)

Саманта не понаслышке знает, как порой бывает опасен волшебный мир. Потеряв все, она мечтает только о том, чтобы выжить самой, но что если ради этого ей придется поверить врагу?Доверившись однажды и заплатив за это слишком высокую цену, Саманте придется рискнуть еще раз, потому что отныне у нее нет пути назад.Грядет война и Сэм предстоит понять — будет ли она орудием в руках одной из сторон или все-таки станет последней надеждой королевства.

Глава 5

С этого момента мои дни были полны пыток Александра. Фрейя больше не приходила мучить меня, но я бы отдала все, чтобы поменяться местами с Алексом. Облегчение от знания, что он жив, быстро сменилось сожалением о том, что он остался по эту сторону от разлома. Судя по крикам, доносившимся из коридора, пытки сильно отличались от того, что делала со мной Фрейя. Не в силах выносить стоны боли и нечеловеческие вопли, я подползала к решетке и начинала истошно орать. Я топала, плакала, кричала, чтобы хоть как-то отвлечь мучителей от Алекса, но это абсолютно не помогало.

Решетка скрипнула, и в камеру зашел Эрик. Высокий, с прямой спиной и гордо вздернутым подбородком. Одежда на нем была парадная, включая корону на русых волосах. Меня неприятно кольнуло осознание того, что я почти не знала его настоящим. Я видела только то, что он хотел мне показать. Я затряслась от страха и попыталась вжаться в стену позади себя.

— Ты надумала? — Его брезгливый взгляд прошелся по мне и лишь ненадолго задержался на лице. — В твоих силах прекратить его страдания. И, возможно, свои, — словно в ответ на его слова из-за стены снова раздался нечеловеческий крик, полный боли, отчего я вздрогнула. — Тебе всего лишь надо отдать мне кольцо. Тогда три из четырех артефактов будут у меня.

Его лицо было полно холода и отвращения, и от этого сердце предательски сжалось. Я не могла смириться с его лицемерием, холодной расчетливостью и предательством. Мне до сих пор было больно, а сейчас еще и страшно.

— Эрик, — я встала и пошатываясь пошла в сторону парня. — Пожалуйста, перестань его мучить. Отпусти Алекса. Я сделаю все, что ты скажешь, ты же знаешь. Но у меня нет кольца. Мы снова можем обратиться к зеркалу, только пожалуйста, я умоляю тебя, отпусти Алекса. Прекрати эти пытки.

Не в силах больше стоять перед Эриком, я практически рухнула перед ним на колени. Обхватив его за ноги, я снова взмолилась.

— Эрик, — по моим щекам потекли слезы. — Я хочу отдать тебе кольцо, очень хочу, но это не в моих силах.

Слезы все текли и текли по щекам, грозя перейти в настоящие рыдания. Но Эрик оставался равнодушным и лишь брезгливо попытался меня отстранить от себя.

— Я тебе это уже говорил. Ты просто плохо хочешь. Если ты готова, как ты говоришь, все отдать за своего друга, то отдай мне кольцо!

Голос Эрика задрожал от ярости, и я отшатнулась от него.

— У тебя остается все меньше и меньше времени, скоро войска будут готовы к наступлению, и мне нужно будет это кольцо.

Отряхнув свои кожаные брюки в тех местах, где их касались мои руки, парень вышел из камеры, а я, обессилев, свернулась на холодном полу, захлебываясь рыданиями.

Дни сменялись ночами, а крики за стенами сменялись кошмарной тишиной. Я представляла себе, как Алекс один лежит где-то в недрах подземелья, израненный и измученный, и рыдала от бессильной злобы.

В гнетущей тишине, наступающей после очередной порции пыток, я садилась на пол около решетки и звала моего друга. Мне хотелось поговорить с ним, услышать его голос, не искаженный от боли, просто удостовериться, что он все еще жив. Но Алекс мне не отвечал. И от этого я сходила с ума, воображая, что Эрик перестарался и теперь мой друг точно мертв.

С каждым днем я все больше опускала руки и в конце концов смирилась с неминуемым концом. Впереди ничего не было, ни надежды, ни спасения. Сплошная беспросветная темнота, полная боли, которая рано или поздно завершится смертью. И все, чего я хотела — чтобы она наступила как можно быстрее.

Очередные крики Алекса смолкли, и в наступившей тишине я отчетливо различила звук падающих на каменный пол капель воды. Где-то в углу копошились крысы, словно выжидая, когда же я наконец умру, и они смогут свободно пировать на моем бездыханном теле. Я с трудом повернула голову в их сторону. Маленькие бусины глаз мерцали в густой темноте.

— Нетерпеливые твари. Дождитесь, пока я сдохну.

Крысы зашевелились, и из угла раздался пронзительный писк. Как будто грызуны совещались, дать мне спокойно умереть или они слишком голодны для ожидания. Писк прекратился, и блеск маленьких глазок растворился в темноте.

— То-то же.

Я снова отвернулась к стене, закрыв глаза в попытке уснуть. Где-то на границе сна и яви замелькали образы: Эрик, обливающий меня кофе. Смех Алекса, Вик, обнимающая меня в последний раз. Эрик, спасающий меня из гномьей норы, и Джулиан, скачущий на коне вслед за нами. Эрик, смеющийся в лицо Джулиану в день моего побега…

Мне хотелось прекратить эту пытку, открыть глаза и проснуться. Но картинки прошлого все мелькали и мелькали, сливаясь в причудливый калейдоскоп. Создавалось ощущение, что подсознание что-то ищет в моей памяти, откидывая за ненадобностью лишние воспоминания. Так ты листаешь страницы в толстой тетради, чтобы найти нужную. Я почувствовала поднимающуюся тошноту, когда перед глазами появилось искомое. Самое свежее воспоминание.

Джулиан склоняется надо мной, его карие, почти черные глаза полны торжества.

— Пророк не ошибся.

Он самодовольно улыбается, и от этого мне ужасно хочется стукнуть его.

— Просто ваша сила спрятана глубоко внутри. И вам надо ее пробудить и научиться пользоваться.

Я резко распахнула глаза и попыталась сесть. Мое тело ослабло, одежда повисла мешком на заострившихся плечах, а голова все время кружилась от слабости. Но мозг лихорадочно соображал. Утопая в бесконечной жалости к себе, я забыла про самое главное — у меня есть сила, ведь я наследница магической короны, а значит, я могу научиться пользоваться своей магией. И тогда может появиться хоть капля надежды на спасение.

Я пыталась вспомнить, что каждый раз позволяло моей силе выплескиваться наружу. Злость, страх, что-то еще?

За стеной снова раздался крик, и я вздрогнула. Но в этот раз он не вызвал желание заткнуть уши и сжаться в комок. Злоба росла внутри меня, множилась, становилась все больше и красной пеленой застилала глаза. Я впитывала стоны и крики Алекса, пропускала их через себя, позволяла им просочиться в сердце и наполнить его до краев, и когда во мне не осталось больше места — они вырвались на свободу из моих ладоней яростными потоками ветра.

С этого момента я пыталась его приручить. И если в самом начале думала, что злости будет достаточно, то оказалось, что я сильно ошибалась. Сила не слушалась меня, она появлялась, выплескивалась и уходила, оставляя меня одну — уставшую, опустошенную, а иногда и вовсе без сознания. Ярость была спусковым механизмом, но чтобы научиться пользоваться силой, мне приходилось искать новые способы подступиться к ней. И я боялась, что мне это окажется не под силу.

У меня было слишком мало времени. Я могла опоздать, не успеть спасти Алекса, не успеть выбраться отсюда. Время поджимало, а у меня снова и снова ничего не выходило.

Я сидела на лежанке и пыталась с помощью силы опрокинуть пустую миску, в которой мне принесли сомнительного вида еду, как, впрочем, и всегда. Ветер гулял где-то по моим венам, но делать задуманное не собирался. Тяжелый вздох сорвался с моих губ. Все было тщетно.

Если кто-то немного направил бы меня, помог мне понять, что делать, все было бы куда проще. Только я была совершенно одна. А человек, знавший, как мне помочь, желал меня уничтожить.

В попытке успокоиться я закрыла глаза и сделала три глубоких вдоха. Надо взять себя в руки. Дыхание выровнялось, стало глубже и постепенно замедлилось. Я попыталась представить силу внутри себя. Увидеть ее как серебристую нить, бегущую по моим венам. Переливающуюся, красивую. Танцующие вокруг нее красноватые пылинки моей ярости, которые вплетаются в серебристый поток силы, не подчиняя ее, а становясь одним целым. Как сила расползается по венам, не спеша заполняя меня. Я представляла, как она тянется по рукам к пальцам, а от них все дальше, по коже и наконец проступает над моей ладонь сгустком энергии. Послушным и управляемым.

Я открыла глаза и ошарашено уставилась на свою правую ладонь. Сила сверкала серебристыми бликами с легким красноватым отблеском. Я завороженно пошевелила ладонями, но сгусток никуда не делся и, на удивление, ощущался частью меня. Я подняла левую руку, чтобы дотронуться до силы, и второй раз за минуту потеряла дар речи.

На безымянном пальце алым огнем горел перстень, украденный из сокровищницы гномов. Я попыталась стянуть его с пальца, но оно исчезло, я не чувствовала его вес, не видела его. Просто знала — оно на моей руке.

Я вздохнула и снова попыталась выпустить силу. В этот раз она поддалась мне, ей стало чуть легче управлять. Словно она признала мою власть над ней.

Отныне каждая минута была подчинена попыткам научиться управлять силой. И если поначалу она брыкалась как строптивая лошадь, то с каждым днем подчинялась мне все больше и больше. Вот только время неумолимо утекало сквозь пальцы, и мне надо было торопиться. Я уже могла сдвинуть тарелку с места, не издавая ни звука, но этого было мало. Чтобы выбраться из подземелья, сила должна была стать живой, гибкой.

Когда в очередной раз ко мне спустился Эрик, я решила попробовать отдать ему кольцо, но оно не появилось. И лишь когда я осталась одна в этой холодной темной камере, грозящей стать моей могилой, до меня дошло.

— Ты хочешь, чтобы я стала сильной. Чтобы боролась.

На левой руке появился и тут же пропал красноватый отблеск, словно перстень мне подмигнул.

— Мне страшно, — прошептала я. — Мне хочется сдаться.

Кольцо никак не отреагировало на эти слова, и я на секунду усомнилась в трезвости своего рассудка. Прикрыв глаза, я откинулась на холодную стену.

— Ты считаешь, что я справлюсь, но только я не верю в себя, — покачала я головой. — Я слабая.

В тишине камеры мерный стук падающих с потолка капель постепенно сводил меня с ума. Я больше не могла здесь оставаться, не могла слушать крики Алекса и смотреть в полные ненависти глаза Эрика. Надо было выбираться, а это значит, что мне придется хотя бы попытаться поверить в себя.

— Ладно, твоя взяла. Если мне в любом случае суждено умереть, пусть я хотя бы умру, сопротивляясь.

Кольцо мигнуло, и я ощутила его вес на своем пальце. Кажется, его устроило мое решение, а значит, впереди у меня еще очень много работы.