Воспоминание о настоящем

Анна Козырева

«Меня похитили… Мне страшно»…Главная героиня истории – девушка по имени Ирэн, которая после произошедшей много лет назад трагедии начинает видеть будущее. На дворе 2020 год, Ирэн живет обычной, почти затворнической жизнью. Но в один миг всё меняется, и её мир уже никогда не будет прежним.

Глава III: Бежать нельзя сдаваться (после какого слова должна стоять запятая, я ещё не решила)

Не успеваю опомниться, как спустившись по лестнице на первый этаж, мы выходим из помещения. На парковке возле дома стоит несколько автомобилей. Отлично, теперь я знаю, как можно добраться до населённого пункта. Плохо, что не умею автомобилем управлять. Очень плохо.

— Эту кроху обычно использует повар для поездок за продуктами, — указывая на маленькую машинку яркого цвета, говорит Макс. — Мы поедем на нём.

Поворачиваю голову в сторону высокого внедорожника. Ого! Видимо, Макс столь сильно меня раздражает, что мгновенно вспоминаю байки о комплексах владельцев очень больших автомобилей. Расплываюсь в улыбке.

— Это не моя машина… — стушевавшись, пытается он исправить ситуацию.

— Не сомневаюсь, — улыбаясь ещё шире, киваю я головой.

Не люблю автомобили, особенно внешне агрессивные. Внимание привлекает большая решётка радиатора на переднем бампере.

— Название данного чуда технического прогресса мне неизвестно, но внешне авто явно напоминает фотографии продукта Ульяновского автозавода образца начала 80-х годов, — не удержавшись от критики, констатирую факт.

— Уверяю, первое впечатление в данном случае обманчиво, — широко улыбается Макс. Затем осмотрительно добавляет: — Как, впрочем, и в этом…

Не меняя выражения лица, Макс кивает в сторону. Осторожно поворачиваю голову налево. Взгляду предстаёт неизвестно откуда возникшая фигура очень высокого корпулентного мужчины. Смотрю снизу вверх, медленно поднимая голову. Пожалуй, впервые в жизни искренне сожалею о том, что не умею употреблять крепкое словцо и в принципе не приемлю в своём лексиконе ненормативную лексику. Хотелось бы сейчас высказаться по-нашему, по-русски, уж больно устрашающе выглядит новый знакомый.

Перевожу взгляд на лицо мужчины. Чёрные прямые волосы, тёмные глаза, крупный нос, тонкие губы. Наличие эпикантуса выдаёт в нём представителя монголоидной расы. Мужчина идеально выбрит, одет в отлично сидящий серый костюм хорошего качества, руки заведены за спину.

Появление этого человека вселяет ужас. Почему-то вспоминаются картинки с терракотовой армией. Хотя мужчина абсолютно ничем не похож на статую китайского воина, но если бы один из терракотовых воинов ожил на моих глазах, думаю, ощущения были бы аналогичными. От неожиданности у меня непроизвольно открывается рот, но никого из присутствующих такая реакция не смущает.

— Ирэн, познакомься, это Сёма… Хотя ему больше нравится, когда его называют Семёном Викторовичем, — улыбается Макс. Затем небрежно машет рукой и добавляет: — Любит человек экзотику, никак не могу его отучить от старомодной привычки употреблять отчество. Он будет тебя сопровождать и отвечать за безопасность.

— Здравствуйте, — не громко, но чётко произносит Семён Викторович, кивает головой и протягивает мне правую руку.

Моё внимание привлекают круглые часы внушительного размера, больше похожие на компас. Отвечаю на приветствие неестественной улыбкой, подаю дрожащую, липкую от страха руку. Запястье рассмотреть не удаётся, поскольку его закрывает широкий массивный браслет часов. Замечаю, что дисплей часов не показывает время, он вообще ничего не показывает. Страшные часы, страшный мужчина, страшная ситуация…

— Добрый день, — вырывается из моего пересохшего горла.

Мужчина отпускает мою руку.

— За свою безопасность могу не беспокоиться, — наконец-то удаётся членораздельно вымолвить мне.

— Можешь в этом не сомневаться, — смеётся Макс. — Поехали, у нас много работы.

В три широких шага Семён Викторович преодолевает расстояние в несколько метров и ловко запрыгивает на пассажирское кресло внедорожника. Становится совершенно очевидно, что в связи с его появлением в моей жизни вероятность побега сводится к минимуму. При таких обстоятельствах нужно продумать, как действовать дальше. Самодовольная улыбка Макса, пристально наблюдающего за мной, особенно возмущает.

Мне предоставляют место на заднем сидении. К слову, усесться в автомобиль оказывается делом непростым. Из-за отсутствия задней двери, чтобы взгромоздиться на пассажирское сидение, необходимо откинуть водительское кресло. Это неудобство расстраивает меня окончательно. Яркое впечатление производят кожаные сиденья автомобиля, окрашенные в цвет алых пролетарских знамен, гордо рдеющих под солнечными лучами. Поднимаю голову. Панорамная крыша несколько сглаживает негативное впечатление. Пристегнув меня ремнём безопасности, Макс проворно садится на водительское кресло. В нём нет желания заявить о себе, всё, что он делает, выглядит весьма органично и убедительно. Есть такая категория людей… ни в чем не сомневающихся, в любой ситуации идущих напролом с гордо поднятой головой. Не дав мне опомниться, Макс нажимает на педаль газа. Автомобиль начинает движение. Внимательно смотрю по сторонам. Въезд на территорию особняка оснащён шлагбаумом, охранник кивает Максу и, не досматривая автомобиль, выпускает нас за пределы ограждённой территории. Зачем им понадобилось увозить меня из охраняемого особняка?

— Куда едем? — собравшись с мыслями, интересуюсь я. Стараюсь говорить громче, чтобы посторонние шумы не мешали отчётливо меня слышать.

— Не кричи, я тебя отлично слышу, — морщится Макс. Затем отвечает: — В торговый центр.

Шутит? Кажется, нет. Интересно. Он прекрасно понимает, что в любом торговом центре многолюдно, есть продавцы, посетители, охрана, а, следовательно, я могу сообщить о похищении и потребовать вызвать полицию. Либо Макс проявляет удивительную недальновидность, либо меня ожидает неприятный сюрприз.

— Тратить ещё не заработанные мною деньги? — продолжаю разговор, пытаясь осторожно выяснить детали поездки.

— Нет…

Видимо, чтобы не продолжать беседу, Макс делает музыку громче. Невежливо, я ещё не закончила… Вынуждена согласиться, что, несмотря на своеобразный внешний вид, внутри автомобиль отличается повышенным комфортом. Удобно располагаюсь в кресле, кладу голову на ладонь. Стараюсь отвлечься, но получается плохо. Осознав, что не могу изменить реальность, решаю смириться и просто наслаждаться поездкой, рассматривая окрестные достопримечательности. Первые минут десять едем по морскому побережью. Автомобиль резво преодолевает навеянные ветром скопления песка. Интересно, каким образом повар на своей маленькой низкой машинке справляется с этим участком трассы? Даже не являясь экспертом в области автомобилестроения, понимаю, что без хорошего внедорожника здесь делать нечего. Довольно улыбаюсь — нестыковка. Значит, есть ещё одна, более доступная трасса, о которой Макс умолчал. Полезная информация, нужно принять к сведению.

Задумчиво смотрю на мягко омывающие золотистый песок волны. Нежные облака, словно рассыпанная по небу пудра, неспешно передвигаются на восток. Красота солнечного дня вызывает искреннее восхищение. Будто зарядившись энергией природы, неожиданно для себя ощущаю необычайную лёгкость и безграничную свободу. Звучит странно… Парадокс… Пытаюсь вспомнить, когда в последний раз ощущала себя подобным образом, беззаботно наслаждаясь природой и состоянием необыкновенной лёгкости. Но, видимо, раньше это чувство было мне неведомо. Невольно улыбаюсь, ситуация начинает меня забавлять.

Смотрю на сидящих впереди мужчин. Семён Викторович, безусловно, является крайне редким и ценным экземпляром… Немногословен, напряжен, вопросов не задаёт, в разговорах не участвует… Усердно пытается выглядеть формалистом и простаком, твёрдо знающим только свою работу и не вмешивающимся не в свои дела. Сомневаюсь, что этот имидж полностью соответствует реальности. Не могу сказать, что у него не обремененное интеллектом лицо. Двигаюсь ближе, пытаюсь лучше рассмотреть этого человека. Заметив боковым зрением мой неприкрытый интерес, он резко разворачивается корпусом на девяносто градусов. Наши взгляды встречаются, становится не по себе. Сконцентрированное лицо Семёна Викторовича выражает активный непрерывный мыслительный процесс, и это настораживает. Отодвигаюсь дальше, отвожу глаза. Через несколько секунд он отворачивается. Делаю выдох. Он словно могучий богатырь, кажется, и в просторном салоне автомобиля ему довольно тесно. Широкие плечи, длинные ноги, рядом с ним даже Макс выглядит физически не сформировавшимся юношей. Семён Викторович производит впечатление серьёзного, педантичного человека, ответственно относящегося ко всему, что приходится делать. Да, пожалуй, я бы никому не рекомендовала его сердить. Впрочем, логично самой прислушаться к этой рекомендации. Пытаюсь преодолеть страх перед этим человеком. Смотря на него, вспоминаю умилительные фотографии маленьких детей в вязаных чепчиках и шапочках с помпонами. Ведь он тоже, несомненно, когда-то был пухленьким, розовощёким ребёнком. Куда уходит детство? Как из очаровательных малышей вырастают такие Семёны… Викторовичи? Постукиваю пальцами по сидению автомобиля.

Перевожу взгляд на Макса, который как всегда чувствует себя уверенно и спокойно, либо довольно умело изображает уверенность и спокойствие. Видимо, ничего нового я в нём рассмотреть уже не сумею. Руль он держит одной рукой, осанка прямая, голова немного запрокинута, внимание сфокусировано. Макс, несомненно, умеет притягивать людей, словно становясь центром Вселенной, формировать всё и всех вокруг себя, концентрироваться на достижении цели. Не могу объяснить, откуда мне это известно, но судьбоносность встречи с ним очевидна.

Закрываю глаза и абстрагируюсь от унылых мыслей. Либо увеличивается скорость автомобиля, либо ветер усиливается, но мне становится холодно. Начинаю вздрагивать, скрестив руки, обхватываю плечи. Зеваю. Макс, заметив это в зеркале заднего вида, выключает музыку.

— Не сплю, — обращаясь к Максу и широко открыв глаза, говорю я.

— Всё в порядке, Ирэн? — с недоверием в голосе интересуется он.

— Сомневаюсь, что вас это действительно интересует? — поёжившись, словно стремясь скинуть с плеч тяжкий груз, задумчиво отвечаю я вопросом на вопрос.

— Верно, — отрешённо произносит он, затем, немного помолчав, добавляет, — впрочем, желания тратить время на лечение от простуды у меня тоже не возникает… Накинь куртку.

Периодически посматривая в зеркало, он берет между передними сидениями синюю мужскую куртку неопределённого размера и аккуратно перекидывает мне. Неслыханная щедрость. Усмехаюсь, окидывая вещь пренебрежительным взглядом.

— В заботе не нуждаюсь, особенно твоей, — довольно грубо замечаю я.

— Я забочусь не о тебе, а о себе и своём времени. Можешь мёрзнуть дальше.

Макс увлечён дорогой. Я озябла. Ещё раз смотрю на куртку. Решаю не пренебрегать его любезностью… Но, едва дотронувшись до предмета мужского гардероба, ощущаю сильное головокружение и тошноту. Закрываю глаза, дыхание и сердцебиение учащаются, тело пронзает жар. Эти ощущения знакомы мне с пятнадцати лет, они сопровождают каждое видение. Стрелки часов с безумной скоростью движутся вперёд. Судя по всему, до реальных событий остаётся около часа времени. Дикая, истязающая боль появляется в висках, затем окутывает всё тело. Боль медленно, но неизбежно, будто смертоносный вирус, пожирающий всё на своем пути, поглощает сознание.

Вижу огромное многоэтажное помещение. Многолюдно. Все суетятся, словно куда-то спешат. Эскалатор, в нескольких метрах от которого, держа в руках мороженое, стоит ребёнок. Человек в костюме клоуна раздаёт прохожим яркие воздушные шары. Ярко-жёлтая вывеска с цифрой восемь и надписью. Буквы расплываются перед глазами. Чувствую, что хочу уйти, но меня не пускают. Кто-то сильно держит за рукав куртки. Хочу бежать, но словно невидимые оковы мешают двигаться дальше. Кричу, мне что-то кричат в ответ. Слов не разобрать. Люди, люди, много людей… Становится тише, приближается человек. По очертаниям фигуры это мужчина. На нём одежда, напоминающая униформу, на голове фуражка с эмблемой. Лица не вижу… Он — моё спасение…

Это всё, что удаётся рассмотреть. Видение малосодержательно, картинки прерывисты и невнятны. На лбу выступает испарина, дрожу в ознобе. Сил на анализ видения у меня не остаётся. Человек в форме похож на сотрудника полиции, подоспевшего мне на выручку. Значит, кошмар вскоре закончится. Подобная перспектива приободряет. Немного успокоившись и окончательно уверовав в то, что сегодня окажусь дома, ощущаю сильную моральную и физическую усталость.

Мужчины либо не замечают моего состояния, либо усиленно делают вид, что не замечают. Не имеет значенья. Непроизвольно накидываю на плечи куртку. Уставившись в одну точку, больше не замечаю ни своих спутников, ни прекрасного пейзажа вокруг. Кажется, даже удаётся немного поспать.

Через некоторое время автомобиль выезжает на просёлочную дорогу, вдали виднеется несколько одноэтажных домов. Пересекаем небольшой лес, оказываемся на асфальтированной трассе. Скорее всего, именно по этой дороге ездит от особняка до города маленькая машинка с парковки. Сколько времени проводим в пути, точно сказать не могу, но предполагаю, что больше двух часов. Едем молча, будто каждый из нас погружён в свой микрокосмос, наслаждаясь единением с природой и собственными мыслями. Наблюдаю за мужчинами. От волнения голова идёт кругом, периодически подступающие приступы тошноты порядком надоели. Никак не поддаётся осознанию водоворот событий, в котором я волею судеб закружилась… Похищение, предложение, Макс…

— Зачем мы направляемся в торговый центр? — решительно прерываю я молчание.

Чтобы подготовиться к любой ситуации и самому непредсказуемому развитию событий, необходимо выведать как можно больше информации. Пытаюсь придвинуться ближе к водительскому креслу, но бдительный Семён Викторович останавливает меня, достаточно больно дёрнув за руку. С непониманием смотрю на обидчика. Агрессия неоправданна. Хмурю брови.

— Семён не дремлет, — наблюдая за происходящим в зеркало заднего вида, усмехается Макс.

— Не вижу в этом ничего смешного, — злобно произношу я.

— Семён не хотел тебя обидеть, — примирительным тоном добавляет он.

Семён Викторович при этом молчит. Кажется, чувство вины ему чуждо.

— Ты не ответил, — продолжаю сердиться я.

— Проверим наличие способностей…

Он ещё сомневается в моих способностях? Это уже слишком… Двигаюсь на край сидения, опираюсь локтями о колени, упрямо выпячиваю подбородок.

— Неужели вы настолько безрассудны, что решили привести меня в торговый центр? Не боитесь, что устрою скандал, стану кричать и требовать вызвать полицию? — шипя, словно змея, враждебно произношу я.

Мужчины переглядываются между собой. В порыве гнева, я даже не сразу понимаю, что происходит.

— Значит, полиция? — сердито спрашивает Макс.

Закатываю глаза, про себя повторяю то, что уже умудрилась произнести вслух. Каюсь за свои слова… Только дети и дураки говорят правду, я вроде давно уже не ребёнок. Макс молчит, внешне сохраняя спокойствие. Видимо, его планы не изменились, поездка в торговый центр не отменяется. Семён Викторович продолжает делать вид, что не замечает происходящего вокруг. Тем не менее я отчётливо заявила о своих намерениях, и не принять их во внимание мужчины не могли. Окончательно падаю духом.

— Пошутила, — выпучив глаза и неестественно пожимая плечами, отвечаю первое, что приходит в голову.

И, видимо, только усугубляю ситуацию. Это конец. Сожалея о сказанном, пытаюсь исправить положение.

— Вы ведь не поверили?

Вот теперь точно конец. Представляю, как нелепо сейчас выгляжу.

— Конечно, мы не поверили, — наигранно произносит Макс. — Нужно быть безрассудным человеком, чтобы пытаться сбежать от Семёна. А ты, Ирэн, слишком рассудительна для такого поступка, не правда ли?

— Безусловно, — поперхнувшись, чуть слышно отвечаю.

Возникает желание забиться в угол, что я и делаю. Остаток дороги еду молча, продолжая заниматься самобичеванием и укорять себя за несдержанность. Надувшись будто мышь на крупу, пребываю в состоянии фрустрации. Самое досадное в данной ситуации то, что, кроме себя, винить решительно некого.

Макс резко выворачивает руль вправо, отчего автомобиль оказывается на въезде в населённый пункт. Не могу похвастаться острым зрением, поэтому название города прочитать не удаётся. Настроения осматривать местные достопримечательности у меня не возникает, уставившись в одну точку, жду своей участи. Через некоторое время мы подъезжаем к высокому торговому центру. Много стекла, бетона, машин, людей, яркой рекламы и шума, короче, всего того, что я старательно избегаю в обычной жизни. Макс умело паркует автомобиль в нескольких метрах от главного входа.

— Ирэн, на таких людей, как Семён не обижаются, — примирительно говорит Макс, развернувшись ко мне и, кажется, забыв о проявленной несдержанности. — Он просто выполняет свою работу.

Семён Викторович при этом сохраняет молчание и спокойствие, будто к нему происходящее не имеет абсолютно никакого отношения.

— Ты говорил, что его работа — моя безопасность, — произношу с упрёком.

— Это правда, — нахмурив брови и сурово взглянув на Семёна Викторовича, Макс добавляет, — впредь будь, пожалуйста, аккуратнее.

Секьюрити, в свою очередь, кивает головой. Становится будто немного легче. Давно за меня никто не заступался, оказывается, это приятное ощущение.

— Инцидент исчерпан. Можем продолжать. Поднимайтесь, я найду вас позже, — указывая в сторону торгового центра, безапелляционно произносит Макс.

Пытаюсь отстегнуть ремень безопасности. Не получается, заело. Заметив, что у меня возникли трудности, Макс помогает справиться. Оглядываюсь по сторонам. Людей вокруг немного. Выхожу из автомобиля, потягиваюсь. Семён Викторович пропуская меня немного вперёд, указывает направление движения. Макс провожает нас взглядом. Подходим к торговому центру, стараюсь не смотреть по сторонам. Голова и так идёт кругом. Войдя в здание, испытываю явное облегчение. В видении был этот торговый центр. Значит, скоро мне удастся привлечь внимание большого количества людей и увидеть сотрудника полиции или службы охраны. Скоро всё закончится… От громких звуков и бесконечного потока людей, теряюсь, но, почувствовав на плече тяжёлую руку секьюрити, быстро прихожу в себя.

— Четвёртый, — спокойно произносит Семён Викторович, кивая в сторону эскалатора.

Безоговорочно повинуюсь. Встаю на движущуюся ступень лестницы. Поднимаемся вверх. Смотрю по сторонам, вокруг люди, бутики и магазины, совершенно обычный торговый центр. Не в первый раз приходится удивляться точности своих видений… Поворачиваю голову направо. Мальчик с золотыми кудрями почти до плеч и мороженым в руках. Ест с аппетитом, широко открывая рот, словно желая проглотить сладкую массу целиком. Улыбаюсь. Прелестный малыш, несмотря на то что я довольно настороженно отношусь к детям, предпочитая держаться от них подальше. Как, впрочем, и от людей в принципе… Переходим на следующую лестницу. Этаж второй. Клоун с охапкой воздушных шаров… С детства не люблю клоунов, от них не веет радостью и счастьем, а смех и улыбки лишены искренности, поскольку они лишь составная часть профессии. Следующий этаж. Семён Викторович стоит на ступень ниже меня, внимательно наблюдая за происходящим. Кажется, в поле его зрения попадают все и всё без исключения. Решаю провести тест на внимательность.

— Сколько шаров в руках у клоуна? — развернувшись к Семёну Викторовичу, громко задаю вопрос я.

— Пятнадцать, — не мешкая, отвечает секьюрити. Кажется, вопрос его совсем не удивляет.

Зато меня удивляет молниеносность ответа. С недоверием смотрю на Семёна Викторовича. Может, лжёт? Сказал первое пришедшее на ум число. Я ведь не могу это проверить…

Тем временем эскалатор поднимает нас на очередной этаж торгового центра. Четвёртый. Озираюсь по сторонам, сердцебиение учащается. Секьюрити аккуратно берёт меня за руку и заставляет двигаться к большому магазину с огромной жёлтой надписью «8 сезонов» на вывеске. Название бутика обескураживает. В году обычно всего четыре сезона… Полное отсутствие логики. Однако недоумевать мне приходится недолго. Несмотря на причудливое название, людей в магазине неимоверно много. Видимо, «восьмисезонная» распродажа. Происходящее далее напоминает сюжет в перемотке. Семён Викторович торопит меня, не давая опомниться, ведёт в самую гущу толпы. Моментально начинаю ощущать нехватку кислорода. По непонятной для меня причине продолжаем продвигаться всё дальше и дальше. Кондиционеры не справляются с нагрузкой, становится крайне душно. Из-за производимого покупателями шума невозможно услышать и собственные мысли. Меня со всех сторон толкают, несколько раз наступают на правую ногу… Больно… В какой-то момент перестаю ощущать на себе цепкую руку Семёна Викторовича. Разбираться в тонкостях и деталях происходящего некогда. Понимая, что, возможно, это мой единственный шанс на побег, быстро и целеустремлённо направляюсь обратно к выходу. Самоотверженно пробираюсь сквозь толпу. Озираюсь по сторонам, но секьюрити не вижу. Попадаю под лучи противокражной системы. Где-то, кажется, совсем рядом с ухом раздаётся мерзкий оглушающий писк. На секунду замираю, закрыв уши руками. Но времени на раздумья нет, продолжаю быстро двигаться к эскалатору. Теперь необходимо найти сотрудника в форме. Хватаюсь рукой за поручень эскалатора, ещё шаг и… Кто-то сильно дёргает меня за плечо, резко возвращая на четвёртый этаж. Абсурдно было надеяться, что Семён Викторович так легко отпустит…

— Больно! — истошно кричу, потирая плечо.

Поворачиваю голову. Вопреки ожиданиям за руку меня держит отнюдь не Семён Викторович.

— Кто вы?

Вцепившись в руку мёртвой хваткой, какой-то мужик тянет меня обратно к злосчастному магазину.

— Пусти! — демонстрируя оскал, сердито требую я

— Попалась, я тебя заприметила ещё возле входа. Воровка, — почему-то обращаясь ко мне, кричит омерзительным голосом толстая неприятная женщина.

Смысл происходящего мне не ясен. Назад в магазин нельзя. Упираюсь в пол обеими ногами.

— Помогите, меня похитили! В магазине один из похитителей, его имя… — пытаясь вытащить руку, кричу я. Но голос сливается с шумом толпы. — Вызовите полицию…

— А пожарных не позвать? — раздаётся за спиной незнакомый мужской голос.

— Если не замолчите, звать придётся врачей, — злобно щурясь, стремительно реагирую я на проявленную бесцеремонность.

— Да она буйная, наркоманка точно, — кричит кто-то из толпы.

Не в силах сопротивляться скопищу сумасбродов, вновь оказываюсь в магазине. Пытаюсь найти глазами Семёна Викторовича. Безуспешно. Чувствую себя молчаливой средневековой женщиной, обвинённой в колдовстве и шествующей в окружении инквизиторов на костер. Сопротивление бесполезно. Ощущаю чью-то руку в кармане куртки. Это уже слишком!

— Что вы делаете? — отталкивая от себя руки постороннего человека, возмущённо кричу я.

Понимаю, что прихожу в ярость. Пытаюсь оттолкнуть мужика, всё ещё цепко удерживающего меня за плечо. Тщетно. Моя попытка лишь усиливает напряжённость, увеличивая число жёстких нападок со стороны окружающих.

— Посмотрите, футболку украла, — наигранно всплеснув руками, заявляет неприятная женщина, затем злобно добавляет, — я же говорила…

Приходить в себя и соображать, что здесь происходит, начинаю после того как вижу в руках человека, пытающегося ранее залезть в карман моей куртки, помятую футболку.

— Это не моё… я не брала… — широко раскрыв глаза, я искренне изумляюсь происходящему.

— Ещё и наглая такая, — кричит кто-то из толпы.

Дикость… Становится страшно, неадекватность этих людей меня пугает… Пытаюсь освободить руку, закрыть уши, глаза, заслониться от обвинений. Отчаянные попытки объясниться беспощадно пресекаются. Начинаю понимать, что в такой ситуации бессмысленно пытаться что-то доказать. Будто обезумевшие, люди кричат, дергают меня за рукава и обвиняют в воровстве. Они руководствуются не здравым смыслом, им не нужны аргументы. Ожесточенные и безжалостные, они хотят хлеба и зрелищ. Нужно менять тактику поведения.

— Мне это надоело! — громко, чётко, решительно заявляю я. Чувствую, как мои глаза наполняются ненавистью и презрением к этому сброду. — Вызывайте полицию!

— Будет тебе полиция, — произносит зачинщица скандала.

Терпеть не могу панибратство. Но сейчас не получится строить из себя тургеневскую барышню.

— Отпустил немедленно, ещё раз прикоснёшься… — одёргивая руку, обращаюсь к удерживающему меня мужику. Видимо, мой голос звучит убедительно, поскольку он ослабляет хватку.

Ситуация идентична видению. Ощущения идентичны.

— А потом нам, добросовестным налогоплательщикам… — поднимая вверх указательный палец и важно качая головой, кричит худая высокая женщина с пятном на рубашке, — содержать за свой счёт этих уголовников в тюрьмах…

Стоит порекомендовать ей для начала сменить рубашку, но мысль не успевает приобрести речевое воплощение. Отвлёкшись от меня и происшествия с футболкой, толпа начинает обсуждать действующее правительство и грядущие изменения в налоговом кодексе. Не пытаюсь ничего объяснить, очевидно, что никто не хочет меня слушать и слышать. Веду себя отстранённо, смотрю вдаль, жду прихода человека в форме и фуражке. В пылу спора люди продолжают кричать друг на друга. Теряю интерес к происходящему. Голоса становятся обезличенными, словно сливаясь воедино, они перестают принадлежать женщинам или мужчинам. Серая масса… Меня всё ещё удерживают за рукав. Досадное обстоятельство, иначе просочившись сквозь толпу, я бы просто ушла… Полагаю, теперь моего отсутствия никто бы даже не заметил.

— Расступитесь! Отойдите! — требует мужской голос с металлическими нотками. — Я сотрудник службы охраны торгового центра.

Наконец-то. Теперь можно вздохнуть спокойно. Люди вокруг меня заметно оживляются.

— Где же ты раньше был, сотрудник охраны? Здесь средь бела дня у тебя под носом воруют, — раздаётся назидательный голос из толпы.

Опускаю голову. Молчу. Сейчас не имеет смысла что-либо объяснять, доказывать или оправдываться, больше времени потрачу на ненужные склоки. Окажусь в полиции, тогда и нарушу молчание. Расскажу о похищении, особняке, в который меня привезли, постараюсь описать ситуацию и внешность преступников максимально достоверно. Мне поверят. Кроме того, думаю, что Макс с запятнанной перед полицией репутацией. Главное, уехать из торгового центра, подальше от похитителей и обезумевшей толпы, готовой разорвать на части.

— Сейчас во всём разберёмся… — ловко защёлкивая на моём запястье браслет от наручников, произносит сотрудник службы охраны. — Я доставлю её в полицию.

Крепко держа меня за руку, он начинает уверенно пробираться сквозь толпу. Испытываю чувство морального удовлетворения.

— Всем спасибо за бдительность и самоотверженность. Не каждый способен проявить эти качества в стрессовой ситуации и обезвредить преступника. Всех вас пригласят в полицию для дачи свидетельских показаний… Ждите… — и бесцеремонно вырывая футболку из рук очевидца событий, сотрудник охраны добавляет, — вещественное доказательство верните.

Продолжая удерживать меня за руку, он решительно направляется к эскалатору. Конец конфликту положен подозрительно быстро. Оглядываюсь. Люди суматошно расходятся по своим делам, словно этого эпизода никогда не было в их жизни. Больше никто ничего не обсуждает, все вновь спешат по своим делам.

Спускаемся вниз по эскалатору. Мелькают люди, незнакомые лица… Кто-то едет вверх, кто-то торопится вниз. Жизнь в торговом центре кипит. Сотрудник охраны стоит ко мне спиной на ступень ниже. Третий этаж… Успокаиваюсь, смотрю по сторонам и продолжаю надеяться на лучшее. Только холодный металл наручника на запястье правой руки немного нервирует. Второй этаж… Сегодня вечером, максимум завтра я буду дома. Этаж первый… Совершенно некстати вспоминаю фразу о вызове очевидцев в качестве свидетелей. Он не спрашивал фамилии очевидцев, каким образом их смогут вызвать в полицию? Закрадываются сомнения. Выходим на улицу. Парковка, автомобиль Макса. Ни шагу дальше… Замедляю ход, с непониманием смотрю на сотрудника охраны.

— Спокойно, — резко дёргая меня за руку, говорит он.

— Помогите! — кричу я.

Несколько человек возле выхода из торгового центра обращают на крик внимание, начинают озираться по сторонам. Сотрудник службы охраны, точнее, мужчина, к руке которого я прикована наручниками, улыбается, доброжелательно машет прохожим рукой.

— Всё в порядке, везу в участок, — указывая на браслет, тяжело вздыхает он. — Спасибо за проявленную бдительность.

Люди с пониманием кивают и отворачиваются. Нормальная реакция, совершенно адекватная. Растерянно смотрю по сторонам. Думай, думай… Приближаемся к автомобилю Макса всё ближе. Попробую так… Ещё несколько шагов… Закрываю глаза, теряю равновесие, падаю… Чьи-то сильные твёрдые руки подхватывают моё тело на лету.

— Не выйдет, Ирэн. Этот номер не пройдёт, — произносит сотрудник службы охраны. — В особняк.

Чувствую, как запястье освобождают от наручников. Открываю глаза, притворяться не имеет смысла. Рядом стоит Семён Викторович, это он не дал мне рухнуть наземь и сейчас не даёт, крепко держа за плечи. Но благодарности не дождётся, не тот случай.

Мы в нескольких метрах от автомобиля. Сотрудник службы охраны, открыв дверцу, поворачивается ко мне лицом, снимает фуражку. Улыбается, кидает ее на переднее сидение. Его лицо мне незнакомо… кажется. Мужчина хватается за собственную шею и резким движением снимает силиконовую маску. У меня начинаются галлюцинации? Нет… Это действительно Макс… Испытываю отвращение.

— Душно, — приглаживая волосы и пристально смотря на меня, говорит он. Но голос мне незнаком.

— Ты… — сжав руки в кулаки и делая шаг вперёд, злобно начинаю я.

— Извини, — формально произносит он, вытаскивая изо рта металлический шарик размером около сантиметра в диаметре.

Меня сейчас вырвет. Брезгливо машу головой.

— Думаю, — замечает Макс уже своим голосом, — так лучше…

— Не лучше, — поборов неприятные ощущения, утверждаю я, — но привычнее.

Злюсь. Представляю, как сейчас сверкают мои глаза. Семён Викторович помогает мне подойти ближе к автомобилю.

— Не хочешь меня отблагодарить? Между прочим, жизнью рисковал, — Макс улыбается, он явно доволен собой.

— Отблагодарить? Безусловно! — незамедлительно отвечаю я.

Собрав в кулак всю силу, волю и силу воли, замахиваюсь на Макса. Осмеливаюсь на это, несмотря на присутствие секьюрити. Макс ловко уклоняется от удара, чем вызывает во мне ещё больший всплеск ярости.

— Что смотришь на меня? — развернувшись лицом к сердитому Семёну Викторовичу, позволяю себе грубость.

Секьюрити молчит, не реагируя на внешние раздражители. Макс улыбаясь, открывает дверь автомобиля, откидывает переднее сидение и делает жест рукой, приглашая меня сесть. Окидываю взглядом парковку. В нескольких метрах от нас молодая мама с ребёнком убирает в багажник своего автомобиля большие пакеты с покупками. Малыш плачет, что заставляет женщину торопиться. Макс терпеливо ждёт. Женщина с ребёнком уезжает, её место на парковке занимает новый седан чёрного цвета. Кажется, автомобиль только что сошёл с конвейера, он блестит, переливается на солнце и источает запах денег. Тёмные окна седана скрывают лица его пассажиров. Закусив губу, смотрю с нетерпением. Несколько минут постояв на парковке, автомобиль уезжает. Из уличного кафе напротив торгового центра доносится приятная музыка, спешка и суета как в любом многолюдном месте.

Макс спокоен, он, как и я, знает, что любая моя попытка обратиться за помощью обречена. Люди увлечены собой и своими заботами, никто меня даже не услышит, а если и услышит, то не станет вникать в суть происходящего. Понимая, что дальнейшее сопротивление бесполезно, признаю собственное поражение и нехотя сажусь на заднее сидение. Убеждена, что Макс всё же не понёс заслуженного наказания. Но игнорируя мои убеждения, мужчины садятся в автомобиль. Через несколько секунд, надавив на педаль газа, Макс отъезжает от торгового центра.

— На память, — говорит он, кидая на заднее сиденье футболку, изъятую в магазине в качестве вещественного доказательства.

— Всё сделал специально, — начиная анализировать произошедшее, констатирую факт.

— О чём ты? — будто не расслышав, уточняет Макс.

— Дав мне куртку, ты спровоцировал видение. Даже если бы я безропотно подчинилась твоей воле и не пыталась убегать, при выходе из бутика футболка неизменно оказалась бы в моём кармане.

Макс периодически смотрит на меня в зеркало заднего вида.

— Форма с фуражкой и силиконовая маска оказались на тебе не просто так. Пока мы с Семёном Викторовичем поднимались на четвёртый этаж, ты спокойно переоделся, затем, с лёгкостью найдя нас, вмешался в спланированную тобой же ситуацию, — продолжаю я.

— Ты достаточно быстро меня раскусила, — с насмешкой произносит он.

— Как ты смеешь?

Семён Викторович моментально поворачивается ко мне лицом, ударить Макса при таких обстоятельствах не удастся. Убираю руку за спину, молчу. Я вынуждена молчать…

— Ирэн, вспомни, я же честно сказал, что мы едем проверять на практике твои способности. Какие тогда могут быть претензии? Между прочим, весь этот спектакль устроен для тебя одной. Так что не переживай за свою честь, всем очевидцам «преступления» заплатили за скандал, объяснив, что они участвуют в съёмке эпизода к новому сериалу. Я сомневался в том, что если в магазине будут присутствовать обычные покупатели, то писк противокражной системы вообще будет кем-либо замечен, а из-за украденной футболки разразится скандал.

От ощущения собственной правоты Макс ликует. Мне к сказанному им добавить нечего. Получается, всё без обмана. Семён Викторович отворачивается к окну.

— Кстати, ты с достоинством вышла из ситуации, — вполне искренне замечает он, затем осторожно уточняет, — у тебя было видение до этих событий?

— Не хочу с тобой говорить, — честно признаюсь я.

— Значит, будешь разговаривать с Семёном, — кивая головой в сторону секьюрити, зловеще добавляет Макс.

— А он умеет разговаривать? — округляю глаза.

Для большей убедительности в серьёзности своих намерений Семён Викторович вновь поворачивается ко мне лицом. Смотрю оценивающим взглядом.

— С ним тоже не хочу, — набравшись мужества, категорично заявляю.

В глазах Семёна Викторовича читаю недоумение.

— Кстати, — продолжает Макс. — Я ведь предупреждал тебя, что сбежать от нас невозможно. Всё ёщё в этом сомневаешься?

Смотрю на Семёна Викторовича, щурюсь.

— Уже нет, — отвечаю без раздумий.

— Дело не в Сёме. Шрам на правой руке… Мы всегда знаем, где ты находишься с точностью до сантиметра.

Перевожу взгляд с затылка Семёна Викторовича на почти затянувшиеся ранки на запястье.

— Это незаконно, — только и способна произнести в данный момент я.

— Согласен.

Секьюрити разворачивается ко мне. Стиснув зубы, сжимаю правую руку в кулак. От безысходности хочется плакать, но я держусь.

— Ирэн, у тебя было видение до событий? — немного помолчав, повторно задаёт мне вопрос Макс.

— Да.

— Когда?

— В тот момент… — я в замешательстве, не знаю, стоит ли говорить правду. Макс ждёт. — Когда ты передал куртку.

— Правильно, значит, я всё рассчитал верно, — задумчиво произносит Макс. — Мне нужно понимать, как спровоцировать видение. Расскажи, что ты конкретно видела?

— В точности то, что произошло, — отвожу взгляд в сторону, стараясь уйти от ответа.

— С какого момента?

— Торговый центр, люди, ребёнок с мороженым, клоун с шарами, — безразлично перечисляю.

— Меня ты видела? — с нетерпением спрашивает он.

— Я видела человека в форме и фуражке, лица было не разобрать.

— Ты понимала, что это я?

— Нет, я думала, что это сотрудник полиции, подоспевший мне на выручку.

— Поэтому ты ничего не предприняла?

Макс задал интересный вопрос, я никогда не задумывалась, что после видения могу что-либо изменить в реальной ситуации.

— Ирэн, почему ты молчишь?

Я в замешательстве. По реакции Макс понимает, что однозначного ответа на этот вопрос у меня нет.

— Веришь, что я могу менять реальность?

— Вопрос не в том, во что верю я… Вопрос в том, веришь ли в это ты.

Улыбаюсь одним уголком рта. Кажется, начинается нервный тик, прикрываю глаз рукой.

— Ты когда-нибудь задумывалась над этим? — в его голосе читается откровенное недоумение.

Должна признаться, что сформировавшаяся ещё в глубоком детстве вера в неотвратимость судьбы и по сей день культивируется, прочно укореняясь в голове. Я довольно рано поняла некоторые простые истины. Например, если родители уже купили в подарок на Новый год куклу, то Дед Мороз не сможет положить под ёлку велосипед… Как бы сильно я его об этом ни просила… Пожалуй, звучит не очень убедительно, но такой вывод когда-то помог мне смириться с происходящим, не обидеться на родителей и даже немного обрадоваться кукле.

— Видения стали появляться, когда кардинальные перемены в моей жизни произошли, и менять что-либо было уже поздно… — словно в оправдание объясняю я. — После начала видений, моя жизнь не требовала каких-либо перемен, корректив…

— Допустим, ты была уверена, что человек в форме придёт к тебе на помощь… Но если бы видение отражало ярко выраженные негативные последствия… — нервно касаясь пальцами губ, рассуждает он. Макс сконцентрирован на дороге, говорит тихо и невнятно, отчего создаётся впечатление, что он ведёт разговор с собой вслух. — То есть, если бы после видения ты чётко осознала, что если ничего не изменишь, то окажешься вновь в этом автомобиле рядом с… Сёмой. Ты бы что-либо предприняла?

Оказывается, иногда Макса бывает крайне сложно понять…

— Например? — приподнимаю я левую бровь.

— Например, видение истолковано иначе. Ты предполагаешь, что человек в форме попытается тебя задержать на четвертом этаже торгового центра. При таких обстоятельствах станешь звать на помощь, находясь на первом или втором этаже, либо будешь дожидаться четвёртого этажа и наступления описанных событий?

— Нет.

— Что нет?

— Я не стану ничего предпринимать.

— Почему? — изумляется Макс.

Неужели в свои тридцать с хвостиком этот мужчина всерьёз полагает, что от нас может что-либо зависеть? Или налицо тривиальная мания величия? Макс возомнил себя тем, кем не является… Властитель судеб… Даже смешно.

— Я тебя не понимаю. То утверждаешь, что я не могу от вас убежать из-за шрама на моей руке и бдительности Семёна Викторовича, мимо которого и муха не пролетит, то искренне удивляешься тому, что я не начала звать на помощь, оказавшись на первом этаже центра. Определись уже, Макс. Что изменилось бы, если бы я начала истошно кричать на первом этаже? Ты отпустил бы меня домой? Хотя, нет, сначала, ты отвёз бы меня в полицию, чтобы я рассказала о похищении и описала твою внешность? — кажется, мне удаётся поставить Макса на место. Можно ещё немного пофилософствовать, чтобы закрепить произведённый эффект. — То, что я вижу в видении, должно через некоторое время произойти в моей жизни. В точности, до мелочей… Не во власти человека менять свою судьбу. Ведь, изменив один поступок, мы порождаем иные последствия, изменяем день, неделю, год и всю цепь событий.

Макс резко выворачивает руль вправо, автомобиль съезжает на обочину. Семён Викторович внимательно смотрит на водителя, в его глазах читается непонимание и растерянность. Молча наблюдаю за происходящим.

— Даже в целях самосохранения ты бы не попыталась ничего изменить? — повернувшись ко мне, спрашивает Макс.

— Бессмысленный разговор, — в спокойном тоне отвечаю я. — К чему фантазировать о том, что уже сделано, и спрашивать о решении, которое мною уже принято?

— Пытаюсь выяснить, чем ты мотивирована и почему так бездарно используешь столь ценную особенность?

— Эта, как ты выразился, особенность, дана мне за умение ценить настоящее и не играть в бога, решающего чужие судьбы. Рекомендую научиться жить днём сегодняшним, — надменно произношу я.

— Не задумываясь, что завтрашнего дня может не наступить? — почти переходя на крик, продолжает он наступление.

Такое поведение начинает меня пугать.

— Значит, так правильно и так должно быть, — с грустью отмечаю я.

— И ты с лёгкостью примешь это как должное? Не лги хотя бы себе.

— Мне жизнь уже преподнесла достаточно испытаний. Был сложный период, когда я не понимала, почему осталась жива, и не ценила этого. Поверь, я знаю, что значит лишиться иллюзии возможности влиять на свою судьбу.

— Слова, просто слова. Предположим, что видения начались раньше, это позволило увидеть аварию заранее. Ты бы остановила своих родителей от поездки или позволила им погибнуть?

Макс молчит. Семён Викторович продолжает вести себя отрешённо, будто всё происходящее к нему не имеет никакого отношения. Я тоже пытаюсь вести себя подобным образом.

— Ирэн, прости меня за эмоциональность, я не должен был этого говорить, — видимо, собравшись с мыслями, произносит Макс.

Ты прав, Макс. Ты не должен был этого говорить… Возможно, он искренне не хотел задавать этот вопрос, однако всё же его задал. И то, что я ничего не ответила, совершенно не означает, что я ничего не подумала.

Куда мы направляемся, для меня уже не имеет принципиального значения, поскольку, растянувшись на заднем сидении, словно кошка, я засыпаю. Не знаю, сколько времени находимся в пути, просыпаюсь лишь за несколько минут до въезда на парковку особняка. Охранник молча кивает Максу и Семёну Викторовичу.

— Охране я тебя представлять не буду, не имеет смысла. Они относятся к обособленному подразделению, подчиняются Семёну Викторовичу, не проживают в основном доме и не владеют информацией относительно того, что здесь происходит, — поясняет мне Макс.

— Не проживают в основном доме? — уточняю я.

— Да, завтра тебя всем представят, устроят экскурсию по особняку, покажут дом для охраны, конюшню и нечто, напоминающее сад. Сегодня уже поздно, думаю, тебе нужен отдых.

У меня действительно нет сил на ужин или знакомство с обитателями дома.

— Только в качестве информации к размышлению… — припарковав автомобиль у самого входа и развернувшись ко мне лицом, произносит Макс. — Не задумывалась над тем, что видения приходят в твою жизнь не для того, чтобы просто заранее показать будущее, а предупреждают о том, что именно нуждается в изменении или корректировке для того, чтобы будущее наступило?

— Спокойной ночи, Макс, — не раздумывая, безапелляционным тоном заявляю я.

— До завтра, — едва заметно кивает он.

Попрощавшись и с Семёном Викторовичем, Макс уезжает. Проводив меня в более комфортные апартаменты, нежели белая комната, в которой довелось очнуться сегодня утром, секьюрити удаляется. Не хочу ни о чём думать… Дойдя до кровати, падаю головой на подушку и моментально засыпаю.