Заноза в его сердце

Анна Мишина (2023)

— Я беременна.– Зря пришла. То, что ты беременна от моего сына еще доказать надо. Ни ты, ни твой ребенок ему не нужны. Как тебе объяснить то, помягче, — нахмурился мужчина. — Такие как ты, не для него, понимаешь? Ты так, мимолетное увлечение. Мой сын достоин лучшего.– Я хочу с ним поговорить лично.– Он улетел, можешь не искать его. И вот, — он достает бумажник, вытаскивает купюры и, подойдя ко мне, сует их в мои похолодевшие пальцы. — Вот, возьми. Не порть себе жизнь, куда тебе сейчас ребенок?Как я шла, не помню. Лишь только остановилась у урны и разжала над ней непослушные пальцы, выкинув деньги, на глазах у прохожих.

Глава 4

Леон

Как только за девушкой закрывается дверь, я понимаю, что забыл спросить ее имя. Ну, не дурак ли?

Все еще удерживаю ее образ, от чего как у пацана в предвкушении рвется сердце из груди. Что-то она во мне такое, еще мне непонятное, пробудила, что я, как идиот, улыбался или пытался сдержать улыбку.

Чистая — вот именно то, что ей подходит. А эти глаза…

Млять, растекся лужей. Тряхнул головой, тут же вспоминая о травме.

Что она там про фрукты говорила?

Набираю быстро одного из ребят.

— Фрукты что девушка принесла, доставь-ка адресату.

— Кому? — тупит тот.

— Мне, Саша, мне.

— Так мы это, немного…

— Я жду, — рыкнул в ответ.

Тут же открывается дверь и на пороге появляется мой телефонный собеседник. С пакетом в руках.

— Фрукты-то зачем отобрали?

— Так не положено же.

Протягиваю руку, тот подходит, отдавая гостинцы мне.

— Мы съели бананы, — опускает глаза в пол.

Обезьяны, блин.

В пакете нахожу еще пару персиков и яблоки. Беру первое попавшееся в руки и вдыхаю запах. Как же классно пахнет персик. Летом.

— Уволил бы, — говорю ему. — Забери вон, — киваю на стол с глянцевыми на вид яблоками. Более чем уверен, что на вкус они не лучше пластмассы.

Мужик кивает и, распихав их по карманам, вышел, направляется к двери. Вот же черти всеядные!

— Стой, — он оглядывается. — Девчонку как зовут?

— Не знаю, — пожимает плечами. — Она назвала свое имя, но оно какое-то странное, я и не запомнил.

— То есть ты даже не посмотрел ее документы? — нет, сегодня я удивляться не перестану.

— Да мы и не хотели ее к вам пускать. Вы же инкогнито тут.

— Инкогнито, да какая-то девчонка смогла узнать, что я именно тут, — усмехаюсь. — Все, свободен.

А сам снова тянусь к телефону и набираю Вадика, продолжая листать браузер. Где-то же она нашла информацию о том, что я в больнице.

— Вадик, — начинаю говорить, как только он отвечает. — Скажи мне, дорогой, что за херня происходит.

— Ты о чем? — настороженно он интересуется.

— У меня посетители были, интересовались здоровьем.

— Да быть такого не может.

— Может, Вадя, может. И еще, — натыкаюсь на сайт, который и анонсировал мою аварию, — сейчас скину ссылку. Заблокируй немедленно, — и отключаюсь.

Откладываю ноут в сторону. Мне ставят снова капельницу, и я откидываюсь на подушки, прикрыв глаза. В какой-то момент я не понимаю, что сплю. Я словно смотрю кино, мелькающие картинки, но смысл их уловить не могу. Пока не открываю глаза от того, что чувствую поглаживания на своей руке.

— Лана? — уставился на блондинку. — Какого черта ты здесь делаешь?

— Мне сказал твой отец, — поджимает губы.

Конечно, как же тут могло обойтись без отца?!

Откидываюсь на подушку, сжимая от злости простыни. Да когда же это закончится?

— Зря пришла, — отвечаю, не глядя на нее. — Может, чего вкусного принесла? — вдруг вспоминаю про яблоки от девчонки.

— Тебя что, здесь не кормят? — нахмурила свои, нарисованные или какие там брови.

Хмыкаю. Девчонка пришла с претензией, но не погнушалась принести фрукты. А люди, окружающие меня, все привыкли мерить деньгами. Дорогая клиника, значит, отменное питание. А, сука, внимание? Считается, если выкинули деньги на лечение, обслугу, то и внимание прилагается. Да вот только не тех людей, что дороги. Хотя кто мне дорог из родных-знакомых… по пальцам пересчитать.

— Уходи, — процедил сквозь стиснутые зубы.

Но она даже не пошевелилась.

— Уходи, я сказал! — чуть не прокричал.

Лана поднялась с края постели и, гордо прошагав, вышла из палаты, оставив после себя приторный запах дорогих духов.

На глаза попадаются все те же яблоки.

Как же тебя зовут, девочка?

К вечеру заходит мой лечащий врач.

— И долго вы тут собираетесь меня мурыжить? — сходу интересуюсь. Я тут уже два дня, надоело.

— Думаю, к середине следующей недели выпишем, — не обращая внимания на мой тон, отвечает.

— Я ухожу сегодня же.

— Ваш отец будет недоволен нашей клиникой. Мы вам предоставляем качественную услугу, нам важно, чтобы вы себя чувствовали хорошо…

— Жополизы, — фыркаю и усмехаюсь. — Мне плевать на мнение отца о вас. Серьезно. Что-то грозит моему здоровью?

— Нет, но…

— Чтобы через час была у меня на руках выписка.

— Леон Игоревич. Давайте с вами договоримся. Вы здесь задерживаетесь еще на сутки. И завтра к пяти часам я вас отпущу. Сделаем дополнительное обследование с утра, и к обеду я вам с точностью скажу, нет ли осложнений.

— Хорошо, так бы сразу.

Остаток дня коротаю за работой в ноуте, листаю договора. Вадика попросил скинуть документы по благоустройству сквера. Ищу на карте города, где он находится. Что могу сказать по итогу? Отец выбрал идеальное место и время для того, чтобы утопить мою, возможно, так и не успевшую начаться самостоятельную от него деятельность.

Тая

Вместо того, чтобы отправиться домой, я меняю свой маршрут спонтанно. И ближе к обеду добираюсь до приюта. Нина, женщина, которая занимается всеми организационными вопросами, рада меня видеть.

На телефон поступают звонки, поочередно то от Светки, то от Пчелкина. Последнего я меньше всего хочу видеть, но он настойчив, как никогда. Поэтому иду на крайнюю меру и вызываю его в помощь.

На удивление, он достаточно быстро приезжает.

В приюте мы проводим большую часть дня. Время там летит совсем незаметно. Даже не вспоминаешь про то, что голоден. Поэтому возвращаясь домой, мы с Пчелкиным заходим в булочную, где я подрабатываю, помогая бабушкиной подруге, для того, чтобы немного перекусить.

— Тая, здравствуй, дорогая, — здоровается хозяйка булочной, та самая бабулина подруга. Тетя Шура.

— Здравствуйте. А мы перекусить и выпить по чашке вкусного какао.

— Фу, — морщит нос Вася. — Я не люблю какао.

— Дурень. Ты такого никогда и нигде не попробуешь.

Делаю заказ на двоих, и присаживаемся за один из трех столиков.

Откусывая хрустящую ароматную булочку и попивая не менее вкусное какао, мы погрузились в свои думы. Побывав в приюте, посмотрев на его жизнь, его питомцев, многое хочется взвесить. Поэтому я думаю, Васька сейчас думает именно о том псе, Федьке, который не хотел отпускать Пчелкина, то и дела норовя ухватить его за штанину. Лишь бы тот не уходил. Нина еле сдерживала слезы. И такое бывает.

Потом Васька настаивает на том, чтобы проводить меня до дома и я, наконец, отделываюсь от его внимания у самого подъезда. Нет, дальше меня провожать не надо.

Остаток дня я провожу за перепиской с подругой и к самому вечеру выхожу на улицу, прогуляться по скверу.

Воскресенье проходит в заботах и домашних делах. Помогаю бабуле прибраться. А когда небольшая квартирка сверкает от чистоты, я отпрашиваюсь гулять. Но вместо этого еду к дому. Сегодня по графику мать должна работать, а то недоразумение, что затесалось к нам в квартиру, обычно в ее рабочие дни отсутствует.

Дом, когда-то еще совсем недавно любимый, полный радости и любви. Но сейчас все не так. Кто бы знал, как мне не хочется туда подниматься. Как все напоминает о прошлой жизни. Но мать все эти воспоминания пытается стереть, словно хочет избавиться от прошлого. И я не понимаю, зачем она это делает. Ведь все было хорошо. Они с папой жили душа в душу. Мне казалось, крепче союза и быть не может. И все было бы хорошо, если бы не несчастный случай. И все. Все перевернулось с ног на голову.

Открываю дверь своими ключами. Вхожу, ничего не боясь. Не разуваясь, прохожу в свою комнату и беру своего медвежонка.

— Ну, наконец-то соизволила появиться дома, — проскрипел за моей спиной мужской, нетрезвый голос.

— Это твоя падчерица, что ли? — слышится второй, и тут мое сердце подпрыгнуло к самому горлу от страха.

Оборачиваюсь и вижу маминого сожителя, я никак не запомню его имени. В последнее время мама его, как только не называла, но вот по имени — нет. И рядом, видимо, его товарищ по бутылке.

— Она самая. Все никак не поддается воспитанию, разбаловал ее папаша. Надо научить девку уважать старших, — скалит зубы мужик.

А меня передергивает от страха. Намерения маминого собутыльника прозрачны и понятны мне. Я давно ловлю его сальные взгляды. Но вот как мне теперь выбраться отсюда?

Оглядываю комнату в поисках того, что мне смогло бы помочь защититься. И на своем письменном столе я вижу ножницы. Это единственный предмет, который способен нанести вред, значит, мне они нужны. В два шага оказываюсь у стола и хватаю их, выставляю перед собой.

— Эй, ты чего? — возмутился незнакомый мужик.

— Вышли из комнаты, быстро, а то я за себя не ручаюсь! — прорычала я таким голосом, что сама себя не узнала со стороны.

— Тайка, я матери же нажалуюсь, — проговорил сожитель.

— Да хоть папе Римскому, — ответила в тон. — Вышли! — прокричала.

Мужики, на удивление, послушались и вышли из комнаты. Я тут же захлопнула за ними дверь, подперла спиной. Ведь если они решились на грязное дело, то их ничего не остановит. А ножницами я лишь выиграла себе время. Первым делом подтаскиваю комод к двери и подпираю ее. Теперь, чтобы ее открыть, им понадобиться время. А я, не теряя ни секунды, подлетаю к окну, раззанавешиваю тяжелый шторы. Открываю раму и свешиваюсь вниз. Третий этаж. Чревато переломать ноги, не зима, сугробов нет. Одни кусты.

Но через окно идет пожарная лестница, и я могла бы…

Да выхода нет другого, поэтому, поправляю рюкзак на плече, засунув туда игрушку. Еще раз обвожу взглядом комнату, вспоминая, нужно ли чего еще забрать. Ведь, судя по всему, сюда я вернусь в самом крайнем случае и то не одна.

Вылезаю на карниз. Голова начинает кружиться, и перед глазами все плывет. Но я как можно крепче хватаюсь за всевозможные выступы. И видимо, у меня ответственный ангел-хранитель, раз я добираюсь до лестницы, даже не поскользнувшись. Хватаюсь за нее и быстро спускаюсь. А в почти двух метрах над землей она заканчивается, и мне приходится спрыгивать. И зажмурившись, прыгаю, приземляюсь на ноги и, не удержавшись, шлепаюсь на попу. Ну, хоть ничего не сломала, уже хорошо.

— Эй, — кричит мужик, показавшись в моем окне. — Ах ты, мерзавка!

Широко улыбаюсь этому гаду. И встав на ноги, бегу в сторону метро.