Заноза в его сердце

Анна Мишина (2023)

— Я беременна.– Зря пришла. То, что ты беременна от моего сына еще доказать надо. Ни ты, ни твой ребенок ему не нужны. Как тебе объяснить то, помягче, — нахмурился мужчина. — Такие как ты, не для него, понимаешь? Ты так, мимолетное увлечение. Мой сын достоин лучшего.– Я хочу с ним поговорить лично.– Он улетел, можешь не искать его. И вот, — он достает бумажник, вытаскивает купюры и, подойдя ко мне, сует их в мои похолодевшие пальцы. — Вот, возьми. Не порть себе жизнь, куда тебе сейчас ребенок?Как я шла, не помню. Лишь только остановилась у урны и разжала над ней непослушные пальцы, выкинув деньги, на глазах у прохожих.

Глава 7

Тая

Понедельник прошел, и слава богу. С такими трудоднями ни одних нервов не хватит. То выходные с обезьянником, то Ваську забрали… Но на этом день не закончился и решил добить напоследок. К вечеру домой к бабуле притопала мать.

— Ты, старая, все настраиваешь дочь против меня, — возмущается в пороге, потому что дальше ее не пускает бабушка.

— Ты сама ее против настроила, Лена. Сама.

Я показываюсь из своей спальни и одним движением оттесняю бабулю от разъяренной женщины, которая явно не в себе. Не дай божечки, что удумает.

— Баб, тебе пора лекарства принимать, — говорю любимой старушке, но та не собирается оставлять меня наедине с родительницей.

— Ты домой собираешься возвращаться? — не говорит, а рычит мать.

— Мой дом здесь, — говорю, как можно спокойнее.

Как же мне противно на нее смотреть. Во что она себя превратила? Ведь была такой красавицей. Они с папой были шикарной парой.

— Тайка, собирайся и домой, — продолжает плевать желчью мать.

А меня режет ее это грубой «Тайка».

— Лен, иди подобру-поздорову, — влезает бабушка.

— Мама, я вас в последнюю очередь спрашивать буду, что делать мне с ребенком.

— Мне девятнадцать, и я сама вправе решать, что мне делать и где жить. Я не шляюсь, как ты, по злачным местам. У меня все хорошо. А тебя заждались. И больше сюда не приходи. Домой я не вернусь, — собрала последние силы и высказалась.

Мамино лицо чуть вытянулось от удивления. Она поджимает губы от обиды и выходит, но в пороге останавливается обернувшись.

— Вся в Беловскую породу, — звучит с отвращением.

— И я рада, что это именно так, — подтолкнув ее в спину, закрываю дверь на ключ и упираюсь лбом в нее, застывая. Пытаясь усмирить больно бьющееся сердце.

Сделав пару вдохов, оборачиваюсь к бабушке.

— Ба, все хорошо. Я думаю, она теперь долго не придет, — подхожу к ней, обнимая.

— Умница моя, — целует в макушку.

Потом мы вместе готовим ужин и, стараясь не касаться темы родителей, беседуем обо всем. Я лишь изредка поглядываю в телефон, надеясь, что Васька все же отпишется, что дома. Но пока стоит мертвая тишина.

— Завтра приезжает новый будущий депутат, — заговаривает бабушка. — Наши все собираются.

— Расскажешь потом, что там он вам наплетет? — усмехаюсь, отпивая чай.

— Может, дело скажет?

— Может, а может и не скажет. Про сквер его спросите. Непонятную стройку там развели, — стараюсь сделаться равнодушной, только от бабушки это не ускользает.

— Тая, я помню, как много тебе рассказывала про этот сквер. И про дедушку твоего, и про отца. Ты же не полезешь туда? Знаю я твой боевой характер. Если там, — показывает пальцем вверх, — решили, что здесь что-то будет построено, оно будет. Нам проблем не нужно. Может, все же дело сделают, ведь ночью кто там только не ошивается. Вон у одной там даже сумочку из рук вырвали.

Я молча киваю головой. Спорить не собираюсь. По крайней мере, я все равно уже не знаю, что я сама могу сделать. Я же всего лишь букашка против всего этого.

После ужина я, наконец, добираюсь до своей спальни и открыв лекцию, все же беру телефон и набираю Васю.

Идут гудки. Но отвечать никто не торопится. Вызов сбрасывается. Я думаю, не набрать ли Максимовского и все уточнить, но с замиранием сердца не решаюсь на этот шаг.

Пишу Пчелкину сообщение, чтобы мне позвонил, как только он освободится.

Я даже вижу, что сообщение доставлено и просмотрено. Но ответа нет.

В голову лезут всякие мысли, что хоть ужастик снимай. Я набираю подругу. Она отвечает быстро.

— Вася тебе не звонил? — спрашиваю, как только она отвечает.

— Да, мы с ним вот недавно переписывались. Он уже часа два дома. Поржал, что мужики лохи и он толком ничего не сделал, — говорит подруга.

А мне становится стыдно за него. Нашел, с кем шутки шутить.

— А тебе он, значит, не звонил?

— Нет, видимо, не счел нужным, — пожимаю плечами, будто это увидела бы подруга. — Ладно. Пока, — прощаюсь с ней, и еще раз посмотрев на номер друга, откладываю телефон в сторону.

Ну что ж, на нет и суда нет. Бегать за ним я не собираюсь. Не хочет говорить, обижается, только я пока не пойму за что, ну и черт с ним.

Следующие дни проходят как обычно. Мы со Светой так и общаемся, а вот Васька ходит за нами привидением. Не подходит и смотрит на меня из-под хмурых бровей.

— Что у вас происходит? — не выдерживает подруга и в один из перерывов спрашивает.

— Да если бы я знала, — пожимаю плечами. — Он ведь так и не захотел со мной разговаривать.

— Ладно, я попробую выведать из него, что там случилось. Хотя он тоже сильно в подробности не вдается.

Мой распорядок дня практически не меняется. Универ, приют и дом. Выхожу прогуляться до сквера, но за забором лишь слышны работы. А увидеть все равно ничего не увидишь.

В четверг поздно вечером от Светки приходит голосовое сообщение о том, что ей нужна помощь. Так как она подрабатывает официанткой, а их заказали на обслуживание какого-то важного мероприятия, и у них попросту не хватает рук. Вот и предлагает мне подработать. Я соглашаюсь. Мне же несложно. Останется только бабушке наплести, что я с ночевкой останусь у нее, и Светка меня поддержит, если что.

Леон

К концу дня на моем столе появляются несколько папок со всей информацией молодежи. Отправляю Вадика домой, решая остаться в одиночестве.

Первым делом нахожу папку девчонки.

Белова Тая Владимировна. Девятнадцать лет.

И дальше глазами пробегаю по информации по девочке. Здесь даже фото прикреплено. Отрываясь от текста, беру фото.

Красивая девушка смотрит на меня большими серо-синими глазами.

Возвращаюсь к информации.

Отец погиб не так давно. Мать была уволена за пьянство. Сейчас перебивается случайными заработками. Бабушка есть. И адрес, по которому я ее подвозил, оказывается бабкин.

Даже счета все пробили. Ничего толком нет. Так по мелочи. А вот на счету бабки приличная сумма лежит.

Отец работал на заводе, начальником был. Может, его накопления… Да мне это и неважно. Интересно, зачем она так прыгает вокруг этого сквера?

Откладываю эту папку, беру следующую.

Пчелкин Василий Иванович. Девятнадцать… Ничего интересного, пока не дохожу до одного из родственников.

Набираю ребят, которые караулят паренька.

— Отпускайте его домой, — даю команду.

— Да он тут дурью мается, сейчас отхватит люлей, — возмущаются с той стороны.

— Отпускай. Толку от него не будет. Еще больше напакостит. Завтра с его дядькой свяжусь, пусть в семье воспитывают, — отключаюсь, тут же записывая номер телефона его высокопоставленного родственничка.

Остальные меня не интересуют.

Как она его прикрывала…

Выдохнул, как можно спокойнее и засобирался домой. Но на выходе из офиса все же прихватил ее фото и убрал во внутренний карман пиджака.

По дороге до дома звонит Лана. Сбрасываю вызов, набрав сообщение, что не могу разговаривать. Нет желания с ней даже по телефону разговаривать. Упертая. Я не понимаю, какой цели она добивается. Разве стоит вот это все такого унижения? Должна же быть где-то у нее эта чертова женская гордость?

Следующий день проходит в разъездах по округу. Бабули-одуванчики, многие понимают, чего хотят и требуют от власти конкретики. С поставленной задачей справляюсь. Тему сквера цепляют неохотно. Молодняка нет, а им лишь бы было все культурно и для детей было место, где погулять.

Дальше дела-дела-дела.

Звоню маме. Разговор не задается. Она расстроена, но из-за чего не говорит.

— Где отец, пытаюсь с ним связаться ничего не выходит, только пакостит.

— Я ничего не могу сказать. Каждое утро он выезжает в офис, — приглушенно звучит ее голос.

— Ладно, не говори ему, что я звонил. Мам, все в порядке? Все же мое предложение переехать ко мне в силе, — напоминаю.

— Сынок, у меня все хорошо. Правда. Не переживай. Делай то, что считаешь нужным. А он перебесится. Ты должен жить своей жизнью, а не его.

Конец ознакомительного фрагмента.