Пока не запоёт Сирин

Анна Норн (2024)

Верена, простая девушка из забытой всеми Нави, оказывается втянутой в опасный мир тёмной магии, мести и предательства, когда её похищает таинственная Ядвига. Вместе они отправляются в опасное путешествие по Империи, где их пути пересекаются с неизведанной ранее нечистью. В поисках потерянной вещицы, способной изменить ход истории, Верена сталкивается не только с монстрами, способными поглотить всё на своем пути, но и с самой собой — испытывая свою силу и храбрость на прочность. Верена должна научиться доверять себе и тем, кто оказался рядом. Каждый её выбор может стать фатальным, и не все смогут пережить те испытания, что поджидают их на опасном пути.

Глава 3

Размеренный стук лошадиных копыт раздавался по увлажнённой туманом земле. Повязанная по ногам, я лежала на лошади, ощущая, как неспешный шаг лошади отдает набатом в тяжелую голову. Ноги и руки нещадно ныли, а пятая точка от монотонных скачков болела и просила помощи у собственной хозяйки. Увы, пока что помочь я ничем не могла. Я чувствовала каждую тряску, каждый ритмичный шаг животного, будто он отдавался в моих собственных костях.

Зловещий туман обвивал деревья. Мне казалось, что перед нами плавают призраки, молчаливо поглядывая на нас в ожидании.

Проведя языком по сухим губам, я отметила, что, судя по обезвоживанию и ноющим костям, едем мы долго. Украдкой, так, чтобы мой похититель не заметил, что я очнулась, я огляделась. Местность не была мне знакома — кругом высились крупные, высокие деревья и конца и края их вершинам не было. Вокруг нас клубился тяжелый густой туман, безмятежность которого разрезала шествием наша дружная четверка. Мрачные перекрикивания птиц в вышине и темнота, подкрадывающаяся из самых глубин незнакомого мне леса как бы подсказывали логичный исход моего маленького путешествия. Более того, всё это было мне неведомо. Я знала добрую деревню Навь, я знала тёплую деревню Навь. Знала всё, от кочки до лужиц у самого крайнего дома нашего села, во сколько восходит солнце и во сколько бабушка Тара начинает гнать своих гусей к другому дому. То, что окружало меня сейчас — было мне чуждо, и я ощущала досаду. Привычная, истертая временем почва под моими ногами была нагло выбита, и теперь я не понимала, что мне делать.

Шли мы долго. Смекнув, что снова темнеет, меня окатила волна ужаса, а неприятные догадки полезли в голову: возможно, мы шли день, возможно, два, и с учетом этого я понимала, что я была уже очень далеко от дома. Я вздрогнула, но, на удивление, не от нарастающего страха. Мне было холодно, и я чувствовала, как продрогла до самой последней косточки. На мои плечи был накинут тот самый алый плащ, щедро застегнутый на животе и груди. Хозяйка же плаща ехала чуть впереди, сосредоточенно высматривая путь.

Первой заговаривать я не решалась. Позади нас, в лесу, что-то зловеще прорычало.

— Успокойся, — холодно бросила незнакомка, похлопывая по шее своей кобылы. — Это просто ветер.

Я была не так в этом уверена, как моя похитительница.

— Ну ты и поспать, — недовольно цокнула незнакомка, и, сбавив темп, приблизилась ко мне. Теперь наши лошади сровнялись.

Я поднялась, помогая себе связанными руками. Удрученно переведя взгляд с чащи на невольную собеседницу, я кивнула головой в знак согласия, на что с боевой готовностью отреагировала пульсирующая боль в шее. Шикнув, я поводила головой в разные стороны, разминая затекшие кости, и только тогда удостоила ответом ту, кто, собственно, и был зачинателем этой невероятной поездки.

— Зачем? — прошептала я.

— Зачем? — переспросила незнакомка, — А ты бы со мной тогда пошла?

— Куда пошла? — непонимающе ответила вопросом на вопрос я, ощущая раздражение.

Незнакомка глянула на туман, сгущающийся за нами.

— Куда? — настойчиво повторила я.

Незнакомка, рассержено откинув свою длинную косу назад, прошептала:

— Тише! Я посчитала это лучшим решением, иначе бы ты отказалась! Что, скажешь, неправда? Да ты в своей скучной жизни повязла, как тростник на болоте, травки свои муравки собираешь, огород растишь, да у тебя даже друзей нет!

— Тебе какая разница, есть у меня друзья или нет? Чего пристала? — возмутилась я, дергая руками.

— Помощь твоя нужна!

— Какая к черту лесному помощь?! — бешено шептала я, не заметив, как узлы, сдерживающие мои руки и ноги, начали развязываться.

— Твоя, дура! Маленькое дело сделаем — и вернешься в Навь! Тьфу, ну и названьице для деревни! Живая же вроде! — раздраженно шептала незнакомка и, взмахнув рукой, окончательно скинула с меня путы.

Я со стоном начала растирать дрожащие руки и места, где была слишком тугая вязь.

— Всегда пожалуйста, — буркнула моя незваная собеседница и я, не успев ответить, услышала короткий рокот позади нас.

Нам это не понравилось. Переглянувшись, мы пришпорили коней и, переходя на бег, успели еще раз обменяться дружелюбными фразами, которые, если не явно, то хотя бы малую крупицу смогли сплотить нас как компаньонов. Крепко держась за поводья, кони несли нас по неровной тропинке, и мы старались вовремя уклоняться от раскидистых ветвей. Я слышала, как нечто массивное и тяжелое несётся за нами, явно не уступая в скорости, но оглянуться назад так и не посмела — довольно для меня потрясений на сегодня, да и будущую смерть встречать лицом к лицу не хотелось. Правда, лошади нас не подводили. Они неслись, ощущая всю опасность даже больше нас, не собираясь ни на секунду давать слабину. Моя же незнакомка, невольной узницей которой я стала, ранее крепко держась в седле, резко обернулась и зарядила искрящимся, небесно-голубым шариком в нашего преследователя. Судя по громкому воплю, она попала точно в цель, а значит, у нас был шанс оторваться, а то и вовсе сбежать.

— Уводи коня налево, сквозь чащу. Увидишь дом, там и оставайся. Я вернусь! — прокричала незнакомка и, развернув свою лошадь, помчалась на нашего преследователя.

Я, пискнув, сильнее сжала в руках поводья и пришпорила, уводя нас туда, куда и скомандовали. Пробираясь галопом через хлесткие ветви, я совсем потеряла счет времени и искренне жалела нашу двойку — неизвестно, сколько прилетело по лицу согнутой по пояс мне и сколько моему коню.

Вокруг нас стремительно темнело. Не знаю, сколько мы так неслись. Я потеряла счет времени, а пережитый стресс и разрастающийся кошмар не давали мне опомниться. Вслушиваясь в дыхание коня, его торопливый бег и звуки позади нас, я не заметила, как вдали завиднелся дом. Конечно, жилым его назвать было нельзя. Дерево потемнело, как понимаю, отсырело, покосившиеся балки и сломанные ступени намекали об отсутствии заботы своего хозяина. Наспех привязав коня к некогда бывшему опорой столбу, я птицей взлетела на крыльцо и вбежала в дом, захлопнув за собой дверь.

Сердце отплясывало танец. Я судорожно обернулась, стараясь обхватить своим взглядом все, что попадалось мне под руку. Перво-наперво я волновалась, что в доме всё же кто-то есть, ведь даже никому ненужное местечко может стать пристанищем для вечного покоя. Убедившись, что хотя бы здесь мне никто не угрожает, с неприятным удивлением отметила, что я совершенно не знаю, что мне делать дальше. Вполне возможно, что я уже слишком далеко от дома. В лесу, очевидно, бродит что-то свирепое и угрожающее всему живому. И я, научившаяся только определять целебные травы от очевидного яда, имеющая нескончаемый запас терпения ко всему, что меня раздражает и отсутствие планов на будущее, растерянно покосилась на закрытую наспех дверь, не зная, как поступить.

Интересно, что другая Я сделала бы на моём месте? Более смелая, более бойкая? Я нервно потерла замерзшие ноги. Из всевозможных вариантов на ум приходил самый очевидный — бежать! Бежать куда угодно, но подальше от воровки, которая явно была не в себе; бежать от лесных монстров, бежать! Домой, в тепло, в уют, туда, где нет никаких бед. И, к слову, подобной беготни тоже нет. Из неочевидного — дождаться незнакомку и припереть её к стенке, узнав, что происходит и зачем всё это было нужно. Конечно, больше всего хотелось рвануть обратно в Навь, но сомнения в собственном успехе одолевали больше, чем азарт от возможной удачи. Смогу ли я пройти обратно сквозь чащу совершенно одна? Я тяжело вздохнула. Ответ вырисовывался сам собой.

Хмыкнув собственным мыслям, я попыталась расчесать свои волосы, пропуская пряди среди пальцев. Когда то, что было у меня на голове, уже более-менее начало представлять из себя не просто гнездо для ворон, а уже хотя бы просто сомнительного качества волосы, я заплела, как могла, косичку, подвязав ленточкой, тоскливо поникшей на рукаве моего платья. Я вздохнула. После пережитого, сил волноваться и беспокоиться не осталось. К тому же незнакомка не вела себя так, будто желала мне смерти (конечно, кроме знаменательного удара по голове), а значит, опять же, возможно, наш диалог состоится, и я узнаю по какой причине мы все здесь сегодня собрались.

Но время шло. В лесу окончательно стемнело. Еще при сумерках, худо-бедно, но я смогла отыскать парочку огарков от свечей и тирки — более упрощенный вариант огнива, чудо придворных магов во дворе Императора. Маленькие деревяшки со специальным веществом, зажигающееся, если провести об сухое дерево или камень. То, что было даровано и передано во все крупные города, что значительно упростило жизнь селянам. Да и во многом нам стало легче, когда ко двору пришла магия. Нельзя сказать, что и чудовищ, неожиданно повылезавших из тёмных и дремучих мест наших земель мы ждали к столу, но что имеем, то имеем. Я задумалась. Мир, безусловно, изменился. И сейчас, зажигая тиркой то, что осталось от свечей, я бродила по комнатам небольшого дома, надеясь отыскать хоть что-то. От пережитого стресса есть не хотелось, но вполне вероятно, что совсем скоро голод хлынет, как снежная лавина. А может, я могла бы что-то найти и для самообороны. Правда, сомневаюсь, что забытый всеми десертный ножик смог бы помочь мне в борьбе за собственную жизнь.

Входная дверь неприятно скрипнула.

— Ждёшь? — послышалось мне и я, сжав в своей руке наспех схваченную ложку, напряженно пошла на зов.

Что я могла сделать этой ложкой — было непонятно, но нахождение хоть какого-то предмета в руке успокаивало.

Не двигаясь, всё также на входе стояла та, кто стала виновницей происходящего. Её руки были истерзаны, на лице кривой линией алел шрам. Я судорожно выдохнула. Весь её вид говорил о том, что передо мной стоит настоящая воительница, и с чем именно она воевала — знать всё еще не хотелось. Быть причиной её войны так же желания не возникало. В принципе хотелось убраться с её пути и больше никогда не встречаться.

— А куда мне еще деваться? — мрачно ответила я, крепче сжимая ложку. Руки мои были скрыты плащом.

Незнакомка чему-то ухмыльнулась, скинула с себя мешок, и, захлопнув дверь, прошла к старому пыльному столу, присаживаясь подле него на такой же стул. В танцующем пламени свечей выражение её лица казалось ещё более зловещим, чем при свете.

— Зачем? Я не понимаю. Мы явно не знакомы, — сипло начала я, даже не надеясь на вразумительный ответ.

Усталость, накопившаяся за день, накатывала волна за волной, и я начинала ощущать слабость в ногах.

Чужачка, вяло пожав плечами, словно переняв моё утомление, ответила:

— Ты бы не пошла. Уперлась бы, но не пошла, — незнакомка развела руками, — Я же наблюдала за тобой. Всего пару дней, но этого хватило, чтобы понять, какая ты. Ты бы не пошла, а ты, не поверишь, мне сейчас очень нужна!

Я нахмурилась. Вскрывшийся факт слежки был неприятен. Но, с другой стороны, это доказывало, что я хотя бы не стала подозрительной. Незнакомка достала флягу с водой и промыла раны.

— И чем же? Что случилось такого, что лучшим решением из всего было утащить меня Правь знает куда?

Собеседница, вскочив со стула, намеревалась было ответить, но её рот словно стянуло судорогой и, как бы она ни пыталась, но сказать ничего не смогла. Она прижала ладони к губам, пытаясь их разжать. Я испуганно отступила назад.

Спустя пару минут незнакомка, расслабленно поведя плечами, произнесла:

— Просто помоги мне в одном маленьком дельце. И всё.

На минуту я подумала, что всё, что со мной происходит — нереально. Что я и вовсе сплю, а может, потеряла сознание от полуденного пекла и всё это — мои собственные предсмертные фантазии, а сама я бьюсь в предсмертной агонии. Я сморщила нос. Да, интересная у меня агония. Не все мечтают, уходя за Калинов мост, о подобном путешествии. А значит, произошедшее было вполне реально, и я действительно стою в заброшенном доме в летнем платьице, готовая, если что, защищаться какой-то ложкой. Точно не сон. Подняв глаза на собеседницу, я со смущением отметила, что меня, со всей своей непристойностью, осматривают с головы до пят. Чтобы отвлечь её внимание, я неловко кашлянула и уточнила:

— И потом ты меня отпустишь?

Это какое-то сумасшествие. Незнакомка кивнула, но свое дело не оставила, рассматривая уже мои босые ноги. Цокнув собственным размышлениям, она покосилась на мешок и наши взгляды пересеклись.

— Отпущу тебя, когда всё это закончится. Тем более, — продолжила она, — От чего я тебя отвлекаю? От интересной, насыщенной всеми благами жизнью? От любимого мужа, детишек, невероятно интересной работы?

Издевательский тон собеседницы мне не понравился, и, намереваясь ей об этом сообщить, я открыла рот и сразу же его закрыла. В груди что-то неприятно кольнуло. Возможно, собеседница была права, но признаваться ей в этом не хотелось. И себе тоже.

— То есть, это было своеобразное «приглашение» в невероятное путешествие, путём вероломного насилия и грубиянства?

Незнакомка скрестила руки на груди.

— Хоть что-то в твоей жизни интересное произойдет, а ты и бесишься. Хоть бы спасибо сказала.

— Спасибо! — буркнула я и, неожиданно для себя, склонилась в язвительном поклоне.

Та же, не ожидавшая резкого ответа, изменилась в лице и опустила руки. С минуту спустя, она широко улыбнулась и произнесла:

— В тихом омуте черти водятся. Сработаемся. Я — Ядвига.

— Ядвига? — с интересом переспросила я, и, ощутив, как ноют изрядно продрогшие ноги, осела на стул, стоящий напротив моей собеседницы.

Та, кивнув, подтянула к себе мешок и принялась что-то искать, не вытаскивая из него вещей. В полумраке избушки отблеск медных пуговичек жилета новой знакомой завораживал, и я почувствовала, как окружающая нас тишина и танцующее пламя свечей меня убаюкивают. Изнурительный и терзающий день больше не давил, а в компании еще одного живого существа, пусть и явно не представляющего даже намек на безопасность, было удивительно комфортно. Ядвига, откинув свою светлую косу за спину, что-то напевала. Её спокойный и безмятежный вид напоминал мне котенка, который перебирал наворованные у хозяйки клубки пряжи, и я, подобрав под себя ноги, сложила руки на стол. Упершись подбородком в скрещенные руки, я положила голову, и, переводя взгляд на стену, туда, где между собой перешептывались тени, мыши и, быть может, старые деревянные обереги, заснула.

Спала я, по ощущениям, недолго. Распахнув глаза, я выпрямилась, ощущая, как меня потряхивает. Оглядевшись, я увидела Ядвигу, мирно посапывающую в углу комнаты на каких-то старых, темных покрывалах; закрытые ставнями окна, дверь, которую заранее подперли комодом и лампадку с большой горящей в ней свечой. Судя по тягучей темноте, нас всё еще укрывала ночь, и я действительно уснула под тихое пение Ядвиги. Или она меня усыпила? В последнее верить не хотелось. Аккуратно потянувшись, я скинула с себя заботливо накинутый плащ и встала, ощущая, что мне, на удивление, тепло. В доме действительно было тепло, но малейший намек на разожженный костер пал под натиском темноты. Наверное, это происки Ядвиги и, решив разузнать всё по утру, я прокралась к двери. Хотелось свежего воздуха. Приподняв комод за край, я слегка сдвинула его в сторону, так, чтобы его ножки не протащились по полу и не разбудили Ядвигу. Приоткрыв дверь и протиснувшись на крыльцо, я потянула за собой ручку двери, закрывая её обратно. Вздохнув, я остановилась и попыталась всмотреться в темноту леса, туда, откуда, как мне казалось, мы пришли.

Меня окружала поглощающая тишина. Пару раз я шаркнула ногой, чтобы убедиться, что я не растворилась во мраке и всё еще существую. Темнота молчала, но на мой звук что-то откликнулось, и на траву перед домом опустилось что-то тяжелое, подминая под собой цветы. Дрогнув то ли от холода, то ли от интереса, я шагнула вперед, и, убедившись, что ничего впереди себя не вижу — замерла. Наверное, мне просто показалось.

Свежий, немного морозный воздух холодными, но ласковыми прикосновениями пробирался под одежду. Вдохнув полной грудью, я ощутила, какой странной и удивительно приятной может быть ночь в незнакомом для меня месте. Высокие ели спали, а острый полумесяц, развалившись как хозяин, заливал своим светом их верхушки и крышу нашего временного пристанища. Островок света падал и на траву у дома, создавая лунную дорожку. Не чувствуя страха, я спустилась с крыльца, неуверенно прошла дальше и задрала голову, рассматривая холодные, мерцающие звёзды. Сердце сжалось от переполняемого меня восторга. Это место, причина, по которой я здесь оказалась, были ничем перед молчаливым лесом, еженочной луной и её красавиц-подруг. Всё здесь было так, как и всегда, как было вчера, как будет завтра. И это немного успокаивало. В душе разливалось непонятное ощущение. Я присела на траву, проваливаясь в воспоминания.

Я всегда любила тихие вечера на крыльце нашего маленького дома. Тёплый свет лампы пробивался через старую занавеску, а тётушка Астрид сидела в своём любимом кресле, плетённом из лозы. В руках у неё был клубок шерсти, и ловкие пальцы быстро двигались, словно не замечая времени.

— Знаешь, Верена, — сказала Астрид однажды, когда закат только начинал окрашивать небо в багряные тона, — в жизни всё, как этот узор. Сначала кажется, что в нём хаос, но потом видишь, как каждая петля ложится на своё место. Главное — не торопиться.

Я сидела на ступеньках, обхватив колени руками, и наблюдала, как последние лучи солнца освещают алые пряди волос тётушки. В её голосе всегда было нечто особенное — мягкое, но твёрдое, как корни деревьев, которые цепляются за землю, несмотря ни на что.

— А если вдруг петля рвётся? — спросила я, разглядывая неровности на старой вязаной скатерти, лежащей у её ног.

Астрид усмехнулась и подняла на меня спокойный взгляд.

— Тогда её нужно починить, девочка. Иногда узор становится даже красивее после этого. Главное — не бросать начатое.

В тот момент я поняла, что тётушка говорила не только о вязании. Позже, в тишине, она часто вспоминала этот разговор, особенно когда жизнь начинала походить на клубок спутанных нитей, где начало и конец казались потерянными.

Я вздохнула. Наверное, Ива уже заметила мою пропажу и доложила Астрид. Надеюсь, она не переживает за меня. А может, подглядывает за мной в блюдечко, пока крутится по нему наливное яблочко.

Вскинув голову к небу, я заметила, как ветер, путешествуя между верхушек елей, перешептывается о чём-то своём. Луна заигрывающее подмигивала, а темнота обволакивала. Поежившись от холода, я повернулась к дому, намереваясь так же тихо прокрасться внутрь. Ветерок, мягким порывом, толкнул меня в спину, слегка растрепав выбившиеся из косы пряди и я улыбнулась.

В доме было тихо. Ядвига всё так же мирно посапывала в углу. Я вернулась на прежнее место, укуталась в плащ и откинулась на спинку стула, засыпая под пляшущий огонёк в лампадке. Мне стало немного спокойнее, пусть всего на пару часов.

Соскальзывая в сон, я даже не догадывалась о том, что этой ночью я так и не заметила два зажжённых золотистых огонька глаз, столь увлечённо наблюдающих за мной из глубины чащи.