Дотла

Анна Эйч (2024)

Всё, чего я хотела — это сбежать от властного отца и той жизни, которую он для меня уготовил. У меня получилось стать кем-то другим и начать путь к своей мечте. Но одно случайное знакомство, опасный взгляд, сексуальная улыбка и вот уже я теряю себя и тону в больной любви к плохому парню. Вовремя одумавшись, я решаю покончить с этими отношениями раз и навсегда, но внезапная трагедия меняет всё. Стас Куртов — мой парень и причина моих слёз, борется за нас как никогда прежде. Я знаю, что правда, которую он скрывает, уничтожит меня, но как любая жертва абьюза я не могу остановиться и позволяю сжечь мое сердце в этой пламенной тяге дотла.

Глава 14. Какой ты настоящий?

Вика.

Настоящее.

Между мной и Стасом больше ничего не было с того вечера, когда я снова поддалась эмоциям и искушению. Я хотела разобраться в себе, а он, кажется, чувствовал себя виноватым, будто воспользовался ситуацией и моим состоянием. Куртов несколько раз пытался заговорить со мной о произошедшем, но я была не готова обсуждать последствия. Сказала, что всё отлично, и стала избегать его, прикрываясь учёбой.

«Я скучаю».

Сообщение, которое выключило всю мою концентрацию во время пары. Даже не выдержав должных три или пять минут, я сразу настрочила:

«Я тоже».

Это была правда. Я оказалась в созависимых отношениях, не верила, не доверяла своему парню, но при этом спала с ним, хотела его, скучала по нему и позволяла раз за разом играть с моим сердцем.

«Где ты?»

«На паре в 5 корпусе».

«Я подожду тебя на первом этаже».

«Ладно».

***

Спускаясь по лестнице вместе с остальными студентами, я сразу замечаю его. Он, как панорамный витраж эпохи Ренессанса среди деревянных хрущёвских окон, сразу бросается в глаза. Не то чтобы он был одет в смокинг, в то время как все ходят в растянутых свитерах, так как наш университет сам по себе исторический памятник и утеплить его как следует — означает осквернить творение великих. Просто Куртов обладает магнетической тягой: он красив, но делает вид будто этого не замечет; крут, но никогда этого не выпячивает. В нём всегда сохраняется тайна, которую хочется разгадать любой ценой, даже если в процессе пострадает твоё сердце. Каждая надеется стать для него чем-то большим, чем развлечение. И вот я стала той самой, мне завидует пол-университета, а я всё равно не чувствую, что добралась до его секрета. Я не знаю разгадки, не знаю его, но при этом продолжаю, как мотылёк, лететь на огонь, беспечно предоставляя себя на растерзание.

— Привет… ― Не дожидаясь ответа, он обхватывает моё лицо ладонями и целует.

Я немного смущаюсь. Стас всегда был несдержанным в проявлении чувств, и ничего удивительного, что сейчас он так властно заявляет всему миру, кому я принадлежу. Вспомнить только его выходку, когда он вручил мне кофе прямо посреди пары при преподавателе. Но в последнее время Куртов ведёт себя довольно спокойно, что я воспринимаю как показатель его трезвости и что он и правда держит своё слово и ничего не принимает.

Тогда что произошло только что? А, если он сорвался и сейчас под кайфом?

— Привет. ― Я мягко улыбаюсь и смотрю ему в глаза в поиске подтверждения моим подозрениям. ― Как ты?

— Неплохо, у меня есть кое-какие новости, хотел с тобой обсудить.

— Пойдём, ― киваю я ему, и мы направляемся к выходу.

***

Мы устраиваемся в любимой кофейне, где постоянно зависают студенты университета. Здесь уютно и достаточно места, чтобы мы могли занять стол, за которым никто не услышит наш разговор.

— Отчим хочет, чтобы я был на благотворительном вечере, который устраивает его компания. ― Стас сглатывает. ― Конечно, он бы хотел видеть обоих своих сыновей, но…

Я кладу руку на его сомкнутые пальцы в знак поддержки.

— Мне так жаль. ― Я еле сдерживаю слёзы. Смерть Дениса обрушивается на нас каждый раз как снежный ком. Я будто снова и снова забываю о том, что его больше нет. Возможно, Стас чувствует то же самое.

— Всё в порядке, малыш, просто… ― Он закрывает глаза, пытаясь остановить подступившие слёзы.

— Плакать — это нормально, ты же понимаешь?

— Конечно, просто это неуместно здесь, да и я не хотел поднимать эту тему.

— Ты можешь говорить о нём, когда захочешь, и плакать. ― Я глажу его по лицу.

— Спасибо, что ты рядом, ― тихо произносит он. ― Не знаю, как бы я справился без тебя. ― Он снова переводит на меня свои глубокие глаза, и я замечаю, какие они у него выразительные, такие большие, а зрачки… Что за…? Зрачки шире, чем обычно.

— Так вот… ― Он продолжает, пока я пытаюсь осмыслить увиденное. ― Благотворительный ужин. Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Отчим сказал, что мне нужно познакомиться с некоторыми из его друзей и партнёрами для развития карьеры, а я не знаю, как переживу этот душный вечер без тебя.

Он выглядит вполне спокойным, рассудительным и ведёт себя так же, как и все последние дни. Единственным порывом был тот поцелуй посреди переполненного холла. Может, у меня уже паранойя?

— Раз такое дело, то, конечно, пойду, ― отвечаю я с лёгкой улыбкой.

Хватит думать, Вика, хватит искать во всём подвох! Он все последние дни ведёт себя как влюблённый, заботливый парень, а ты везде подозреваешь ловушку. С этими мыслями я принимаю ситуацию и решаю отложить все свои подозрения на неопределённый срок.

Мы сидим в кофейне ещё примерно час. Я делюсь своими успехами, немного жалуюсь на особенно вредных преподавателей и показываю свои работы и идеи по проектам. Стас даёт пару дельных комментариев: судя по всему, когда у тебя девушка и брат архитекторы, ты сам становишься немного архитектором. Он хорошо знает все мои предметы и корпуса, где они проходят; безошибочно ориентируется в моих проектах и задаёт грамотные вопросы, что мне очень льстит. Странно, раньше я никогда не замечала за ним такой внимательности, хотя о моей учёбе мы не так много говорили в принципе.

— Вик… ― Стас нежно зарывается лицом мне в волосы, мурлыча моё имя, как кот. ― Останешься сегодня?

С того рокового вечера, когда он меня ударил и потерял брата, я ни разу не осталась с ним ночевать. Исключением стал только тот вечер, когда он сообщил мне о смерти Дэна и остался у меня сам. В остальных случаях я всегда просила отвезти меня в общежитие, сохраняя таким образом дистанцию, пытаясь обезопасить свои тело и сердце.

— Не знаю, мне завтра к первой паре… ― Ломаюсь, не понимая саму себя, но мне хочется, чтобы он меня уговорил.

— Я тебя отвезу, ― шепчет он, начиная кусать мочку моего уха. ― А ещё я обещаю, что ничего не будет, если ты не захочешь, просто посмотрим кино и ляжем спать пораньше. ― Он продолжает свою нежную атаку на мою шею.

— Ладно, поехали, ― сдаюсь я.

Выходя из кофейни, я вдруг решаю забежать в туалет, поэтому резко останавливаюсь перед открытой дверью и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, прошу своего парня подождать. В этот момент студенты, которые хотели попасть в кофейню, тормозят при входе, не понимая, выходим мы или нет. Вижу среди них Эмму.

— Можно не стоять в проходе, чувак! ― рявкает кто-то из ребят протискивается в проём, задевая Стаса.

— Можно быть и потерпеливее, ― отвечает недовольно мой парень и поворачивается ко мне. ― Подожду тебя у барной стойки.

Я киваю и не спеша направляюсь в туалет, мимолётом кидая взгляд на свою бывшую подругу. Что с ней происходит? Сейчас, к уже привычной ненависти, в её взгляде добавилось какое-то удивление. Она так пристально рассматривает моего парня, что я невольно думаю: может, она злится на него, потому что он со мной? Или её мучает чувство несправедливости, что мой парень жив, а её ― нет? А может… Она просто скорбящая девушка, которая смотрит на брата-близнеца своего умершего парня и видит его… Дениса? Мой парень жив, её — нет. Ей нужно время.

***

Приехав домой, Стас стал заказывать еду, а я решаю немного позаниматься. Разложив свои работы и принадлежности для рисования, снова невольно вспоминаю Дениса. Он любил называть меня бунтаркой, потому что я вечно смешивала стили: то у меня барокко вылезет на стенах минималистичного дома, то решаю скрестить спокойный модернизм с экстравагантным ар-нуво. В голове всплывает наш диалог.

― Колона тебя в гипс закатает за такие эксперименты! ― смеётся Денис, рассматривая мой смелый проект для сдачи.

Колоной мы назвали преподавателя по архитектурному проектированию. На самом деле её звали Екатериной Валерьевной, а фамилия ― Колонская. Она и правда была как колонна непробиваемая, ведь существовало только два мнения: её и неправильное. А к неправильному относились любые эксперименты и новые нестандартные решения, которые нельзя было описать одним стилем.

― Разве преподаватели не должны поощрять нашу творческую сторону?

― Должны, и то, что ты предлагаешь, действительно интересно: эти винтажные французские окна смотрятся очень свежо и интересно в простом герметичном здании. Но Катенька тебя точно завалит, поверь, я уже через это проходил. Просто нужно принять и простить. Получи зачёт и приходи работать к нам, у нас таких дерзких любят.

Конец ознакомительного фрагмента.