Аугментированный

Антон Геннадьевич Вачекин, 2023

Это история человека, живущего в антиутопическом мире далекого будущего. Человека, чья жизнь превратилась в выживание, в неуступную борьбу с системой и устоями насквозь прогнившего мира. Вы увидите улицы, усеянные трупами людей, которым просто не повезло, вы узнаете о войнах между бандами и битвах за еду на смерть. Вы поймете, что высшее общество, наблюдает за всем на экранах своих телевизоров – и делает ставки, кто же умрет на этот раз. Но самое главное, нам будет дано, стать свидетелями рождения нового героя, чей путь хоть и усеян трупами, но каждый его шаг, это шаг к мечте, шаг к лучшему будущему из непроглядного мрака вокруг.

Глава 5. Фермеры и якудза

И вот в один из прекрасных весенних вечеров мы лежали с Доком на вершине огромной кучи мусора, на лежаках, попивали наши коктейли с водкой и бог еще знает чем. Из одежды на мне были только розовые очки с оправой в форме сердечек, я их отобрал у кого-то из детей. Да и металл, который уже стал частью моего тела, тряпочками был прикрыт в несколько слоев, ведь его характерным недостатком был быстрый и безжалостный нагрев, особо не позагораешь, может оставить ожоги на местах стыков с телом.

— Док, у меня родилась отличная идея, как нам весело провести вечер, — проговорил я, периодически делая паузы, чтобы через трубочку набрать в рот коктейля. — Помните, мне ублюдок руку отфигачил? А может, его навестим?

— Ты хочешь его убить? — безэмоционально проговорил мой собеседник, даже не приподняв голову от лежака и наслаждаясь солнечными лучами.

— Ну да, а зачем мне к нему еще, не руку и сердце же у него просить?

— Я против, глаз за глаз. Только руку — максимум, — опять последовал безэмоциональный ответ.

— Хорошо, я согласен, а руку оторвать или попросить? — ехидно спросил я, если быу меня было человеческое лицо, сейчас наверняка улыбнулся бы своей собственной глупой шутке.

— Ой, заткнись, вон тачка у меня заправленная стоит, да и вечереет, сейчас и поедем, собирайся.

Я, пошатываясь, сел, допил залпам коктейль из водки и непонятного сока, надел джинсы, один кроссовок и свой застиранный плащ — уж больно он мне понравился, не хотелось его заменять. Затем глянул вниз с горы, на которой мы сидели, с грустью подумал, что с нее надо еще и спускаться.

— Что-то и ехать уже не особо охота, — пробормотал я.

— Нет, — отрезал Док, — раз взялись, надо доделывать. Чтобы ты больше не поднимал этот вопрос.

Он встал и, тоже пошатываясь, взял свой белый халат, надел его прямо на голое тело и не спеша пополз вниз. «Какой цепкий, — подумал я, — как паук». И отправился следом за ним, то и дело оступаясь. И когда мои ноги наконец-то коснулись твердой земли, я поблагодарил все силы, которым молятся люди, что позволили мне не рухнуть и не убиться насмерть.

Оглядевшись вокруг себя и не обнаружив Дока, двинулся прямо к его машине и не ошибся. Тот уже сидел за рулем, машина урчала, а из его устаревшего магнитофона рвалась невероятно громкая какофония звуков.

— Ох, ты чего так долго, — спросил он меня, протягивая бутылку рома через открытое окно.

Сделав несколько глотков и наконец-то смочив пересохшее горло после спуска, я обошел машину и сел на свое место. И теперь вместо нас пошатывалась машина Дока, неспешно катясь и виляя из стороны в сторону.

— Ты что, пьян? — спросил я его заплетающимся языком.

— Нет, ты что. Пьяным нельзя за руль. Но у меня есть кое-что.

— Что же это?

— Смотри! — театрально закричал Доктор, и одна из фар зажглась ярким светом, освещая вечерние сумерки.

— А почему только одна?

— Так задумано мной было изначально, — ответил Доктор, ну а мне оставалось только додумывать, правда ли это.

Через какое-то время после долгой езды я увидел яркий свет, где-то маячивший на горизонте, было непонятно, что это, и я принял единственное правильное решение, которое могло прийти мне в голову.

— Выключи ее! — крикнул я.

— Кого? — недоуменно спросил Док.

— Фару. Выключи фару и остановись подальше. Давай пешком, как ниндзя, не привлекая внимания.

— Это отличная идея, — воодушевился Док, сворачивая к обочине. — А что это там вдалеке? Пожар, что ли?

— Так, Док, пригнись, давай бегом, бегом. Стоп в кусты, в кусты, — спрятавшись, мы лежали бесшумно и ждали реакции врага, затем я поднял голову и понял: мы находимся еще очень и очень далеко.

— Что там?

— Ошибка в расчетах, — громко сообщил я. — В путь!

И только через пять минут интенсивного бега мы опять оказались в кустах.

— Бутылку? — спросил меня Док, протягивая ее и пытаясь отдышаться, но как-то неискренне, не такой уж он и немощный, как пытается казаться.

На обочине, находясь в импровизированной засаде, я взял бутылку рома, сделал пару глотков и выглянул из зарослей какой-то неизвестной мне травы на дорогу и увидел, как два грузовых квадролета стояли у ближайшего к моргу здания, с территории этого дома лаем надрывались собаки, как и в прошлый раз. Вокруг недешевых летательных аппаратов собралась большая толпа солдат, представители какой-то из корпораций, они просто стояли и наблюдали за происходящим — по всей видимости, уже сделали то, зачем прилетали.

— Тот, в костюме, — промямлил я.

— Что с ним? А, тот, я тоже подумал, что он главный, но уж больно молодой. Не находишь?

— Да нет же, это он меня замочил. Это он в меня обойму высадил. Убью его нахрен, — сказал я, уже выползая из укрытия.

— Нет, придурок! — прикрикнул в полушепоте Док, хватая меня за ногу. — Ты видел, сколько их? Тебя просто замочат еще раз. И если соберешься атаковать, сначала бутылку мне отдай, жалко рома.

Несколько долгих секунд раздумывания, и я залез обратно.

— Вот только пусть попадется мне без своей армии, башку-то ему снесу, — процедил я сквозь зубы.

Через пятнадцать минут раздалось несколько командных выкриков со стороны солдат, затем все загрузились в свои летающие машины, а пара последних, посмеиваясь, из автоматов расстреляла лающих собак, заставив их навсегда замолчать. С шумом горящего газового баллона взмыли в небо квадролеты с совсем неположительными персонами на борту. Пять секунд, и ничего и никого уже не было видно до самого горизонта, умчались, сволочи, домой, в сторону города.

— Пошли посмотрим, что там, — сказал я, выбираясь из зарослей кустов.

Пока мы добирались от укрытия до ворот дома, огонь все набирал силу с каждой секундой, и там, где минуту назад были редкие язычки пламени, теперь уже стоял ярко-оранжевый столб.

— Быстрее! — скомандовал док. — Проверь дом, может быть, они там кого-то заперли!

— Принято.

Я тут же разбежался и на ходу металлическим плечом вынес ворота, а затем, оглядевшись и найдя глазами дверь в дом, протаранил и ее. При обоих ударах старое дерево, из которого были сделаны оба препятствия, как будто вскрикивало от боли резким хрустом и скрипом.

На полу лежал мужчина лет шестидесяти, он явно надышался дымом и был без сознания. Я заметил, что мой шлем, мое новое лицо, без проблем дышит в дыму, хотя в углу интерфейса и горела пометка о нехватке воздуха. Ладно. Быстро. Я могу дышать, а он-то не может. Схватив за шиворот пострадавшего, я вытащил его подальше от дома и бросил снаружи, у ворот. Док тут же опустился на колени и начал делать ему искусственное дыхание. Резкий кашель, туманный взгляд непонимания.

— Кто вы? Где я? — медленно произнес хриплый от дыма голос.

И тут в разговор, конечно, вступил я как старший группы, ну, по крайней мере, я так буду всем говорить, когда рядом нет Дока.

— У нас к вам есть вопрос один: некоторое время назад человеку кто-то отстрелил случайно руку, прям по локоть, не вы ли это были?

— Я! — уверенно прокряхтел старик, лежавший на земле. Мои металлические пальцы потянулись к его руке, но он продолжал. — Тот ублюдок хотел украсть все наши медикаменты, все лекарства, которые мы годами собирали.

— Док? Ты об этом что-нибудь знаешь?

— Ну, я знал, что так лекарства хранятся иногда, но нам-то журнал нужен был, да и откуда мне знать, что это долголетние собираемые лекарства были, а не так. Просто почти в любом деревенском морге есть такой сейф с бумагами.

— Охренеть, вы всё вдвоем обставили, мне руку отхерачили, а я еще и злодей теперь, получается, и сам виноват. А может, вы эти лекарства украли хотя бы у бедных сирот и они все умерли в болях и мучениях? Нет?

— Нет, — зло проговорил кряхтящий голос.

— Хм, жаль, конечно, — я провел металлической рукой по своей металлической лысине, прозвучал не очень приятный скрежет, — ну, и руку тогда тебе не получится оторвать, не по-людски будет.

— А виновному оторвать по-людски? — с ухмылкой проговорил Док.

— Ну, око за око, глаз за глаз, как там дальше, это ты мне так сказал. Я еще подумал, чего это ты как фанатик какой-то говоришь церкви единого и неповторимого. Ты, случаем, не из них?

— Да заткнись ты, твои кровавые желания занизить пытался, я тут вообще не при делах. Да и нет в церкви у них такого ничего.

— Ну, я-то просто предложил, ты мог бы и отказаться.

— Мог бы. Но если есть какие-то дела, лучше их решать сразу. Так душе спокойнее, как говорят.

Тут вытащенный мной старик повернул голову в сторону своего дома и прокряхтел:

— Это была вся моя жизнь, моя ферма, мы с покойной моей Элизой, моей доченькой, много лет пытались сделать этот мир лучше. Но сначала корпорации не дали кредит на ее лечение, а теперь и остальное решили отнять. Столько трудов потрачено, столько времени — и все впустую.

— За что это они вас так? — поинтересовался Доктор.

— Какая-то крупная шишка решила скупить ближайшие фермы, пришли головорезы и цены предложили, как будто мы в выжженной пустыне живем, на никому не нужной земле, а ведь здесь все честные работяги, всю жизнь кровью и потом землю удобряли. Мы сделали все, чтобы жить, а не выживать, даже работорговцы боялись нас. А то, что они хотели нам дать за это, вот здесь шестнадцать ферм, и если бы нам очень повезло и мы сбросились бы, может, на одну бы и хватило.

— Слушай, Джек, Джеки. Надо как-то помогать фермерам, у нас вроде бы есть возможности, и это все интересно.

— Ну, я-то не против, а как думаешь, им можно доверять? Ну, а даже если и можно, что мы им можем предложить и что они нам?

— Я, кстати, думал насчет того, чтобы расширятся, а они фермеры, а мы занимаемся почти фермерством. Да и денег у нас последнее время больше, чем надо.

— Ах, грязный, грязный доктор, почувствовал вкус денег, расширяться захотел. Ладно, забирай старика, поехали домой, там поговорим, подумаем.

— Я не могу так сразу, — растерянно проговорил человек на земле, — мой дом, как я его брошу?

— Этот? — показал я пальцем на пылающий факел, который совсем недавно был его домом, но с каждым мгновением от него оставалось все меньше и меньше.

— Да. Нет. У меня там, в амбаре, корова, давайте ее в пикап мой загрузим хотя бы, кормилица моя, — и после небольшой паузы, сильно понизив голос, старик закончил, — да и поедем.

Этой ночью, пока Док обсуждал планы и какие-то дела с нашим новеньким, я сидел на своей любимой огромной куче металлолома, наслаждаясь прохладой. Не знаю, почему так получилось, но она вдвое возвышалась над остальными. Отодвинув нижнюю часть своего металлического лица, я курил сигарету, испытывая легкое головокружение. Моя верхняя губа отлично чувствовала прикосновения фильтра, но снизу совершенно нечего, в моей новой нижней челюсти не было никаких нервных окончаний. Какая же странная жизнь у меня теперь стала, все вокруг не такое, как было до этого.

Последнее время я часто забирался на эту гору и наблюдал, как где-то на горизонте мусорные машины разгребают то, что здесь накопилось за не одно десятилетие. Но с такой скоростью им понадобится много-много лет, а то и вся сотня, чтобы добраться до этой части свалки. Иногда мне даже казалось, что они и вовсе не разгребают мусор, а просто ездят туда-сюда так, для вида, для патрулирующих дронов.

Если мы собираемся здесь жить и дальше, а мы собираемся, то о нас не должны знать, а чем больше подозрительных кустов на свалке, тем опаснее.

— Док, у меня отличная идея! — крикнул я, сбегая внизу по куче металлолома. Затем резко, с грохотом открыл дверь, на меня обернулось два старика. — Отличная идея, говорю, фермы под землей!

И тут опять все закрутилось с новой силой, деньги пошли, начали рыться туннели, подпорки для шахт заказали и купили у бедуинов — так называли тех, кто вел кочевой образ жизни после приведения экологии Земли к полнейшему краху, бедуины ходили по бывшим городам человечества и искали все, что можно было продать.

Со временем начали загораться и другие фермы, но люди были к этому готовы, и, к счастью, никто не погиб; забрав все свое имущество и свои семьи, они переселились к нам, на свалку. Новоприбывшим было тяжело смириться с обстоятельствами, которые теперь стали их жизнью, но здесь, по крайней мере, никого не пытались сжечь заживо. А Форд, тот первый фермер, старик, помогал им освоиться, на самом деле его никто не любил раньше, вечно ворчливый, да и солью в жопу может засадить, если залезешь на его территорию, но в сложившейся ситуации он для них оказался почти родным человеком, спасителем, указавшим путь в полностью безвыходной ситуации. И все потихоньку втягивались в свою новую жизнь, забывая совсем недавно сгоревшие дома.

Мы создали общинный строй, со мной и Доком во главе, конечно. И как бы мне ни хотелось произнести пафосную речь, что мы, как феникс, восстали на руинах старых городов, но это было не так, нашей отправной точкой, стала свалка огромного человеческого муравейника. И если нам сильно не везло и ветер менял направление, с соседней пищевой мусорки прилетала невыносимая вонь гниения.

Строительную технику, которая так сильно могла нам упростить жизнь, просто так нельзя приобрести, и поэтому что-то находилось здесь же, среди металлолома, что-то покупалось в городе через черный рынок, и Док с парой фермеров, сведущих в механике, собрал небольшой экскаватор и бур.

Центр из мусорных куч выгребался, устанавливались стойки, перегородки, и так появлялись все новые дома. Шахта вместе с плантацией внутри постоянно росла, самопальных генераторов стало не хватать, и вот как-то ночью я с парой добровольцев пробрался в огромный лес ветряных электростанций, и мы подключились к ним. Они подавали электричество к целому этажу города, а это сотни миллионов человек, поэтому наше небольшое воровство никто и не заметил.

После всех этих действий и манипуляций мы наконец-то начали потихоньку замедлять темп развития и переходить к стабильной жизни.

Что еще можно отметить? На нашей свалке начали рождаться правила и законы, напрямую относящиеся к выживанию. И кроме элементарных — не убей и не воруй, которые в столь дружном обществе особо и не обсуждались, были такие, как свет во время и после заката не должен загораться вне изолированных помещений, чтобы не привлекать лишнего внимания. Еще было, что никто не должен ездить в город без предварительных обсуждений, и самое главное, никто не должен знать об этом месте, кроме тех, кто здесь живет.

— Джеки, я должна тебя предупредить, у вас, по всей видимости, проблемы, — передо мной стояла Миндия, мы находились в ее магазине, и наши деловые отношения все время менялись, потому что поставляемого нами товара уже хватало на целый район первого этажа города. А вначале, всего несколько месяцев назад, с нашими поставками работала всего пара барыг.

— Почему? Что произошло?

— Тебя ищут серьезные люди, Джами Би. Он работает прямиком на босса восточной мафии, как их там, электро-якудза, что ли. Я не знаю, какое он занимает место в их иерархии, но точно не последнее. А еще он маньяк, он постоянно пытает и убивает людей.

— А чего он хочет от нас?

— Наверное, поговорить, мне никто ничего не докладывает, но мы же понимаем, что все сводится к вашей траве, она стала слишком популярной. Подожди, я ему позвоню, все равно, мне кажется, у тебя нет выбора, таким людям не отказывают.

— Да, иди, звони уже, — раздраженно сказал я, а мое сердцебиение участилось, что им надо от меня? От нас. Не люблю иметь дела с людьми, у которых слишком много власти, они считают, что ты им чем-то обязан, а если ты им не даешь того, что они хотят, потом могут возникнуть серьезные проблемы.

— Все, поговорила, — сказала Минди, через пару минут кладя трубку и вырывая меня из размышлений.

— Что там?

— Эх, Джеки, какой-то ты раздражительный стал. Хотя, если подумать, я понимаю, защитная реакция на опасность? Короче, перейдем к делу, — сказала она, видя, что я начинаю сильно злиться и нервничать, — у них здесь, в подвале, есть помещение раз в десять больше моего магазина, конечно, через неделю они будут ждать тебя там. Он сказал, что приедет с утра и весь день там пробудет. Но я тебе советую прийти пораньше, чтобы выказать ему уважение.

— Хорошо, спасибо, Минди, поеду я.

— Не останешься?

— Надо подумать обо всем этом, да и ждут меня снаружи.

Я посадил одного из фермеров на свой мотоцикл, а сам сел к Форду в его пикап, на котором мы час назад привезли товар на продажу. И который, кстати, всё-таки оказался электрическим, а его тарахтение, если прислушаться, совершенно не было похоже на то, которое издавала машина Дока, просто старая машина, и тарахтит в ней не двигатель, а все остальное.

— Слушай, — прозвучал хрипловатый голос из моего динамика, почти как человеческий, подумалось мне, — а ты свой пикап сколько по времени заряжаешь?

— Ну, от новой сети пятнадцать минут, дома часа за три заряжал, а еще все время пробки выбивало, признаюсь тебе, это было чертовски неудобно. А чего это ты спрашиваешь? Я так понимаю, ты пытаешься отвлечься от чего-то?

— С чего это ты взял? Не думаю, что у меня по лицу можно прочитать что-то, — ухмыльнувшись про себя, проговорил я.

— По лицу — нет, по телу — да. Ты хоть и робот почти, но все же человек, ты как вернулся, так речи приказные были, никаких язвительных шуток, да и конечностями своими как-то ты скованнее двигал, более задумчиво.

— Тебе бы, дед, да психологом идти работать.

— Так и работал раньше, пока не уволили. Как всегда, одна и та же история у всех: поменялось начальство и начало набирать своих родственников и друзей. Денег я тогда подкопил немного, ну, ферму и купил. Лет тридцать пять тогда мне было, только дочери пять исполнилось. А мать ее погибла немногим раньше, домой шла, банды территорию делили, а корпорации, как всегда, делали вид, что ничего не происходит, пока не начали нести убытки, а правительство… а что правительство, они имеют прямую власть только в столице где-нибудь, но явно не тут.

— Мне жаль, старик.

— А что меня жалеть? Мы строим «новый дом», помогаем семьям, детям. Я рад, что участвую в этом.

— Насчет того, от чего хотел отвлечься…

— Подожди, — перебил меня Форд, — если это что-то серьезное, может, уже доедем и с Доком вместе поговорим?

— Да, давай. Наверное, так будет лучше, не придется два раза все пересказывать.

Свалка находилась всего в пятидесяти километрах от города. И, как всегда, мы поехали домой по новой схеме, пять километров вперед от нашего поворота, свернули на свалку, вышли из машины, проверили на жучки, осмотрели небо на наличие дронов, и пять километров по свалке в сторону города. И вот мы в своем поселении.

— Пошли, Форд, сразу к Доку. Думаю, чем раньше поговорим, тем лучше. И ты, наверное, тоже, как тебя, — я обратился к мужику, который приехал на моем мотоцикле. На вид ему было не больше тридцати пяти, жена еще была у него и пара детишек.

— Жерар.

— Француз, что ли? Да неважно, можешь не отвечать, — перебил я его, начавшего что-то говорить, — кажется, надо расширять совет нашей коммуны, а то людям кажется, что тут все так просто, пусть понимают риски, ты будешь нашим глашатаем. Голосом в народ.

— Нет, не француз, мама француженка, — буркнул Жерар.

Мы все втроем зашли в дом к Доку, здесь не мешало бы убраться на самом деле. На полу валялись аугментации, в центре комнаты стоял стол, а за ним сидел Док и рассматривал одну из многих десятков разных бумажек. Его робот, заметив нас, издал непонятный звук, и человек, живший в этом бардаке, тут же спрятал то, над чем работал, под остальные бумаги.

— Да, проходите, прошу. Что-то случилось? Джеки?

— Через неделю у нас встреча с электро-якудзами, — дождавшись бурной реакции непонимания на лицах, я продолжил. — Док, ты знаешь о них что-нибудь? Я просто жил в другом районе и о них слышал только вскользь.

— Ну, какую-то общую информацию, к примеру, они тело забивают религиозными татуировками, а аугментации устанавливают вовнутрь, меняют органы, вырезают мышцы и заменяют их на специальные импланты. Низшие чины у них легко распознать: они редко поднимаются вверх по иерархической лестнице и их недорогие операции оставляют множество грубых шрамов по всему телу. Но шанс при этом, что тело потеряет связь с мозгом, практически нулевой.

— Да, мы совсем недавно обсуждали же это, потерю связи мозга с телом, как это вообще возможно? — задал я интересовавший меня вопрос.

— Смотри, если у тебя депрессия или какое-то схожее состояние и ты каждый раз видишь не свое тело, а какого-то робота, то мозг в один момент может отказаться управлять твоими аугментациями. Он решит, что это не его части тела, и не будет отправлять электрический импульс к ним, никто до сих пор не понял, как именно это работает. Ну и чем больше частей заменено, тем опаснее. И эта опасность растет в геометрической прогрессии, — закончил Док свою мини-лекцию, радостный, что люди слушают его научные истории.

— Я опять перевожу тему. Ладно, с этим у меня вроде проблем нет, так что вернемся к нашей мафии. Если я не ошибаюсь, они одни из сильнейших банд?

— Да. Но я думаю, нам совершенно нечего бояться и они, скорее всего, захотят с нами работать, они не дураки, видят качество товара и то, что он разлетается как горячие пирожки. Наш добрый робот покопался в сети и сообщает, что наша дурь идет вверх и даже на третьем этаже ее заказывают, среднему классу заходит то, что мы делаем, а там цены на то же количество товара во много раз выше. Я думаю, нам не помешает это сотрудничество, надо торговаться и договорится о выгодных тарифах. Если нет выбора, надо получить из этого максимум прибыли.

— Форд? Жерар? Что вы скажете? Если Док прав, то у меня от души отлегло. Если честно, я довольно сильно перенервничал, думал, что они могут не сотрудничать с нами, а просто… захватить? Поработить?

— Если честно, — начал Форд, — я не разбираюсь в бандах и не уверен, что они лучше корпораций, но у нас разве есть выход?

— Согласен с Фордом, — тихо ответил Жерар.

— Значит, решено! — громко сказал Док.

— Значит, решено, договариваемся, — значительно тише проговорил я. Встал и пошел в свой дом, Кити уже, наверное, совсем заждалась меня.

Неделя тянулась невероятно долго, ожидание убивало, все переживали из-за предстоящей встречи, но дальше бежать им было уже некуда. Чтобы как-то отвлечься и порадовать обитателей нашей дружной коммуны, было решено устроить праздник для желудка и мозга.

Мы заказали огромный тент камуфляжного цвета в городе, ну, чтобы вы понимали, это была маскировка под металлолом. Натянув это сооружение, в центре под ним установили столы приблизительно на сотню человек. Жареная говядина, свинина, море овощей, домашнее вино и самогон. И весь этот непревзойденный ансамбль довершал молодой парень, играющий на гитаре на импровизированном подиуме из старых покрышек и какого-то дырявого пластикового ламинита.

— Прошу, послушайте меня, друзья, — сказал я, вставая из-за стола, мой голос был усилен так, что это как бы еще и не крик, но все его отлично услышали, — мы и вы, объединившись, вошли в новую эру, хороша она или плоха, каждый может решать сам, но мы все живы и сыты. Так выпьем же за ученых, инженеров, роботов и, конечно же, наших фермеров!

Раздались хлопанье и улюлюканье. За этот небольшой период времени все они действительно стали если не семьей, то очень дружной компанией.

— Джеки, а почему ты вернулся за мной? Тогда? — спросила Кити через какое-то время застолья, перебравшись ко мне на колени. Она была в легком летнем сарафане, а на ее шее был повязан тонкий шарф — ветер иногда приподнимал его, а затем осторожно опускал обратно.

— Ну, я не знаю, мы же вместе были, я боялся, что станет с тобой без меня. Да и нравишься ты мне очень, — говоря это, я понимал, что уже пьяный и мой язык заплетается.

— Только нравлюсь? — как-то игриво поинтересовалась она.

— Ну, нет, — замешкался я, хорошо, поиграем в твою игру, — я люблю тебя.

— И я тебя. Я хотела тебе кое-что сказать. Я долго думала и решила, что, если ты признаешься мне в любви, я брошу наркотики.

— Я, — опять немного помедлив, понимая всю ответственность, просто повторил свои слова, — люблю тебя.

Громко рыгнув, Жерар подскочил со скамейки с другой стороны стола и крикнул, перебив всех сидящих рядом людей:

— А ну давайте выпьем за наше будущее! И за этих добрых людей, Дока и Джека, тех, кто нас приютил здесь, на этой прекрасной свалке!

Люди опять загомонили и застукали стаканами в порыве всеобщего одобрения. Тост за тостом мы скрепляли наши дружественные намерения.

— Слушай, Джек, — в разговор вступил Док, — тебе спать пора, кажется.

— Почему это? — выговорил я заплетающимся языком. — С чего это ты взял?

— Понимаешь, у тебя половины тела практически нет, а это значит, концентрация алкоголя у тебя в два раза больше, чем у других.

— Хм, а я даже и не задумывался об этом. Сижу вот и думаю, что это ты древний старик, а пьешь со мной наравне.

Док помог мне подняться, и с Кити вдвоем они повели меня домой, понятно, что в основном шел я сам, это металлическое тело весило очень немало, чтобы его могли тащить хрупкая девушка и старик.

— Эй, детвора, — крикнул я, проходя мимо, нашим мусорным детям, — тоже спать идите.

Встав, они побрели в свой собственный дом, недавно обустроенный. Здесь они стали отдельной ячейкой общества и признавали только нас, так сказать первоначальных жителей, другие дети их боялись и даже взрослые опасались. Для всех было загадкой, кто они такие, дело в том, что в городе куча беспризорных детей, но за его чертой такое редкость, вставал вопрос, как они пробрались через заслоны и их никто не выловил и не отправил в интернат. И почему, будучи на свалке, до появления Дока их никто не поймал и не продал в рабство, ну, или как они сами выживали здесь.

Наутро я проснулся с ужасным похмельем, но мои модифицированные органы до обеда уже вывели весь яд из организма. В голову пришла идея, что можно поставить специальные импланты какие-нибудь, чтобы еще ускорить этот неприятный процесс. Хотя нет, за удовольствие надо платить. Чем хуже сейчас, тем лучше будет потом.

— Джеки, прошу, уйди, — сказала вечером того же дня мне Кити.

— Почему? Я хотел как-то помочь тебе, поддержать.

— Нет, не надо, я не хочу, чтобы ты видел меня такой, какой я буду в ближайшие недели, ты же знаешь, что будет со мной, ты сам видел это много раз на улицах нашего города. Все эти люди в собственном дерьме и блевотине. Позови, пожалуйста, Доктора, пусть он побудет со мной.

— Хорошо, — ответил я, возможно, это было лицемерием, но в глубине души был рад, что она попросила меня не присутствовать при этом всем. Я весь день думал, что встреча с электро-якудзами стала для меня не переживанием, а мыслью, что во время ее реабилитации я смогу уехать на какое-то время отсюда.

Я остался ночевать у Дока дома и за ночь несколько раз выходил проверить, что там происходит. И каждый раз Док успокаивал меня и говорил:

— Не переживай, все хорошо, у нее просто ломка, пока несильная, все по плану.

Так прошел один день, потом второй и третий, и вот пора было уже собираться на встречу. Доктор, конечно, остался здесь, на базе. А я взял с собой Жерара, еще парочку фермеров, которые умеют обращаться с оружием, ну, еще Франсуа, старшего сына нашего француза: интересный малой, лет шестнадцати, сообразительный и уже неплохо стреляет. Они же в свою очередь взяли с собой охотничьи ружья, а я — револьвер пятидесятого калибра — отличная игрушка, подаренная Миндией за не очень долгие, но очень плодотворные совместные труды, а ей его, скорей всего, принес какой-то наркоман за дозу. Один минус — у этого оружия были индивидуальные патроны, круглые в основании, а не квадратные, и за каждые десять пуль, за редкость приходилось переплачивать пару баксов, но с нынешним состоянием дел не так уж это и страшно, даже, я бы сказал, совсем нестрашно. Стреляем редко, а деньги получаем часто.

Вначале всё выглядело как обычная поездка: мой мотоцикл, один из наших пикапов — и в путь. Правда, пустыня жарила сегодня по-особенному. В воздухе даже стоял запах раскаленного асфальта. Мы проехали лес ВЭС, через некоторое время — городские очистители воздуха, вот и сам город, а вместе с ним появились и первые нотки нечистот с первого яруса. Интересно, сколько же фильтров стоит на верхних этажах, что это им не мешает, или АПДИСА как-то обрабатывает и запахи? Спрятав наш автотранспорт в стороне, за одним из многочисленных холмов, мы отправились к черному входу в городские подземелья. Там на охране, как всегда, стоял парень из какой-то немногочисленной банды, меня здесь, в этой части подвалов, уже хорошо знали и несколько уважали, представляя объем моего вклада во все, что здесь происходит.

— Добрый день. Проходите, — громко выговорил парнишка и открыл нам большую металлическую дверь, впуская внутрь.

Я кивнул ему и двинулся дальше, не услышав своих попутчиков, и решил, что либо они тоже просто кивнули, либо проигнорировали парня. При прошлом посещении я приблизительно узнал, где находится штаб электро-якудз, и теперь, пытаясь не заблудиться, мы пробирались по многочисленным коридорам, постоянно заходя в тупики и спрашивая у местных обитателей дорогу. По этому бесконечному подвалу мы шли минут сорок, пока не увидели нужное нам помещение и осознали, что вправо и влево тянутся тускло освещенные коридоры, у которых не видно конца. Каких же размеров этот подвал?

— Кто такие? — на входе стояли два парня азиатской наружности. В рубашках с короткими рукавами, на руках были видны цветные татуировки, а по бокам висели кобуры от пистолетов.

— Джами Би должен нас ожидать.

— Сними капюшон, — они общались дерзко, и было неприятное чувство высокомерия, исходящее от них. — И правда железная башка, сдай оружие и проходи, а твои люди пусть здесь постоят.

— Мы пришли вместе и вместе зай… — начал возмущаться Жерар. Но я его перебил, увидев недовольные лица парней, охраняющих вход, нам не надо было начинать конфликт заранее, возможно, все получится урегулировать мирным путем и, надеюсь, в нашу пользу.

— Постойте здесь, мы же не хотим конфликта, — медленно и четко произнес я, переводя взгляд со своих спутников на двух азиатов у двери.

— Конечно, нет, — ответили они, широко и ехидно улыбнувшись, затем перекинулись парой фраз на незнакомом мне языке и загоготали.

Через несколько секунд в углу своего шлема я увидел перевод фразы: «Я бы посмотрел, как это отребье будет с нашим боссом разговаривать». Мой шлем, мое новое лицо все больше меня радовали, ладно, посмотрим, что там внутри. Я отдал свой револьвер сыну Жерара, который стоял ближе всех ко мне, и прошел внутрь.

— О, Джеки, проходи, располагайся, — заговорил парень с очень неприятной внешностью и сильным акцентам, — вот леденцы, шоколадки. Угощайся.

Это была комната, не очень больших размеров, в центре ее стоял деревянный, журнальный столик, а по сторонам от него — два дивана. На дальнем от входа сидел тот самый парень, который меня приветствовал, а за его спиной — еще двое, их руки украшали шрамы и татуировки, было понятно, что это обычные телохранители, а в руках они держали пистолеты-пулеметы, и я нисколько не сомневался, что они выстрелят в меня не задумываясь. У задней стены комнаты стоял закрытый прозрачный шкаф с дюжиной автоматов. Явно на экстренный случай. Я присел на диван, который был ближе ко мне, и оказался напротив собеседника.

— Добрый день, меня зовут Джами Би, — я только сейчас заметил, что у парня, который вновь заговорил, на коленках лежит катана в ножнах, украшенных различными иероглифами золотого цвета на черной коже, — я по велению своего великого клана управляю третью всего светлого нижнего яруса, который принадлежит электро-самураям. Ну, или еще нас любят называть якудзами, но это оскорбительное слово, ведь мы же не какие-нибудь бандиты. И если честно, прошу заметить, что эти термины достаточно разные.

— Так значит, ты наследник главы электро-самураев? — спросил я, приблизительно зная ответ от такого скользкого типа, сама шутка была в том, что по моему лицу нельзя понять, издеваюсь я или искренне интересуюсь.

— Это тебя не касается! — громко и четко сказал он. А я понимал, что он явно не главный претендент на трон, раз находится на самом нижнем этаже, но и не последней в семье, раз правит хоть чем-то. Для многих находиться на этом ярусе — это как ссылка, из-за многочисленных банд, которые здесь рождаются каждый день, постоянную власть удержать сложно. Да и войны между крупнейшими бандами происходят именно здесь. На верхних этажах корпорации этого никому не позволят. — Мы пришли сюда, чтобы обсудить тебя и твой товар, а не меня. Понятно?

— Я понял, понял. Прошу прощения. Так что именно мы будем обсуждать?

— Мы подумали и решили, что будем работать, девяносто пять процентов на пять. Нас это устроит.

— Да весьма приемлемая цена, но с Миндией у нас приблизительно такие же условия были. А какой плюс тогда мы получаем от вас? — решил я перевести все в деловое русло.

— Нет, ты не понял, — парень улыбнулся своей мерзкой улыбкой, — мы забираем девяносто пять процентов, а вы остальное. Понятно?

— Нет, мужик. Мне непонятно. Как вы пришли к таким цифрам?

— О, это самое интересное, мы правим этим городом, мы здесь короли, а вы никто! Теперь понятно тебе?

— Но разве ты не говорил, что правишь только одной третьей города? — ответил я, не сдержавшись, понимая, что уже все идет совсем не по плану.

— А ну заткнись! — заорал мой собеседник, а его лицо исказилось от гнева. — Как ты смеешь мне дерзить! Пять процентов — это даже много для таких, как вы, я выставляю новое предложение. Вашими будут только два процента.

Он встал, достал катану и протянул ее в мою сторону острием.

— Извини меня за дерзость, — сказал я, пытаясь успокоиться и не врезать этому уродливому ублюдку, — но я начал себя вести неподобающе по той причине, что это неприемлемо, такая цена едва покроет расходы, а на что нам жить тогда?

— Меня не касается, это ваши проблемы, твои друзья, которые пришли вместе с тобой, останутся у нас в рабстве как залог хорошего поведения, а ты поедешь и всем расскажешь, как теперь обстоят дела.

— В рабстве?

— Да, я буду пытать их лично, пока ты не принесешь мне первую выручку. А потом отдам их тебе, но не факт, что они смогут что-то делать, кроме того, что пускать слюни и ссать под себя, и знай в этом виноват только ты и твоя дерзость, — эта мысль его сильно развеселила, и он рассмеялся. А парочка охранников подержала его, негромко хихикая где-то на заднем фоне.

Хорошо, подумал я. В следующий момент схватил меч рукой за остриё и толкнул назад, меняя траекторию, как мне надо, с негромким хрустом рукоять меча врезалась глубоко в шею, с мерзким звуком продавливая кадык. Джами Би упал и начал кряхтеть и кашлять. Прошло одно мгновение, а оружие телохранителей уже было направлено на меня. Схватив за края стол, который стоял прямо передо мной, я резко подкинул его вверх, так что он оказался нижней частью ко мне, а затем прыгнул плечом вперед, полетев вместе с ним. Послышались недолгие выстрелы из автоматического оружия, потом удар, кряхтение и маты на незнакомом языке со всплывающими окнами перевода в углу моего зрения. Еще лежа на полу, я посмотрел сначала в одну сторону: охранник, скорее всего, был мертв, его голова лежала неестественным образом; затем обернулся в обратную сторону и разглядел, как тот, второй, уже встает на ноги и опять направляет на меня свое оружие. Резким движением металлической руки я отломал ножку стола и получил пару выстрелов в голову, затем вперед полетело мое импровизированное оружие, оно попало прямо в горло. Падающий человек еще выпустил очередь в потолок, затем выронил оружие из рук и схватился за шею, из которой толчками вытекала темно-алая кровь, быстро покрывая собой весь пол.

Немного пошатываясь, я поднялся на ноги, при такой силе удара система гашения работала не так успешно, я подошел к стеклу в шкафу, в отражении на своем лице обнаружил пару небольших царапин, думаю, эту проблему можно будет несложно решить. Развернувшись, побрел к выходу, смутно вспоминая, что слышал выстрел, один единственный из-за двери, немного помедлив, вернулся, взял катану с ножнами и повесил их за спину, вдруг пригодится, и еще, конечно, взял оружие охранников.

Удар ноги в дверь, та срывается с петель и улетает на несколько метров вперед, тут же присаживаясь, я выглядываю в коридор с пистолетом-пулеметом наготове. Секунда, на меня направлены охотничьи ружья, еще секунда — и они обратно направлены на единственного живого охранника. Оказалось, что, как только начался замес внутри, Франсуа тут же выбил мозги моим пистолетом одному из парней электро-якудз, а второй сдался.

— Что теперь делаем? — поинтересовался Жерар.

— Там, внутри, есть шкафы с автоматами, забираем все. Так, Франсуа, на тебе эту игрушку, а дай мне мой револьвер, хорошая работа, парень. Скажите Доктору, что объявляется операция по наращиванию мышц.

— Что за операция? — подал голос Франсуа, который явно был горд тем, что его похвалили, и сейчас был воодушевлен и готов рваться в бой.

— Доктор знает, пока вы выстраиваете оборону, я ищу новые силы для нас, которые не будет жалко.

— Какие?

— Это неважно, все потом, у нас максимум день, пока никто не понял, что здесь произошло. Идите.

Затем я наблюдал, как они забирают оружие, открыв ящики ключами Джами Би, заворачивают его в покрывало с дивана и убегают в сторону выхода.

— А можно мне остаться с тобой? — сказал перед самым уходом Франсуа.

— Нет, парень, не в этот раз, — ухмыльнулся я, но в душе у меня была буря страхов, я знал, что делать, но был почти уверен, что ничего не сработает. Бежать ли мне или воевать?

Взяв выжившего охранника за шиворот, я втащил его внутрь и кинул на пол. А затем закрыл дверь перед лицом подростка, который пять минут назад убил человека, чтобы выделиться, и который все еще смотрел на меня с надеждой, что я передумаю и не отошлю его домой.

— Ладно, самурай ты наш, твой босс не в состоянии говорить, скажи ты, вы так со всеми ведете дела? — я сел на свой диван, который стоял там же, где и до заварушки.

— Так ведет Джами Би, с тех пор как его сюда назначали, — мужик поднялся и медленно встал на колени, — но знай, его дядя тебе не простит, что ты оскорбил их род.

Рука мужчина потянулась в сторону, и откуда-то с полу он поднял кинжал в ножнах, резко вытащил его.

— Ты что делаешь? Не глупи, — вырвался у меня удивленный возглас.

— Я умру с честью! — последовал жёсткий ответ.

В следующий момент парень воткнул кинжал себе в брюхо и резким движением сделал наклонный разрез, затем воткнул кинжал еще раз, видимо, хотел прочертить еще одну линию, но упал. Я смотрел, как его глаза покидает жизнь, она вытекала прямо на пол в виде крови и говна из поврежденных кишок; единственный, кто оставался живым в комнате, кроме меня, это его работодатель, который наблюдал за всем этим с нескрываемым ужасом в глазах.

— Тоже хочешь убить себя и защитить свою честь? — поинтересовался я. А мое лицо тем временем отключило обоняние.

Тот в свою очередь просто яростно помотал головой, мол, нет, не хочу.

— А жаль, у меня бы, возможно, появилось к тебе немного уважения, — я подошел к нему ближе и увидел страх маленького ребенка: если его оставить в живых, он будет убивать и пытать всех подряд, чтобы скрыть, как он всего боится, как делал и до этого. Он встал передо мной на колени и опустил голову к полу. Моя катана, теперь уже моя, пронзила ему спину в районе живота.

— За ч… за ч… — за что, пытался он выговорить, но если он действительно этого не понимает, то я сделал правильный выбор. И через десять минут, захлебнувшись собственной кровью, Джами Би остался мертвым лежать на полу собственного кабинета. Стоя посередине помещения и смотря на свои руки, я отлично понимал — они не трясутся только потому, что металлические.