Аугментированный

Антон Геннадьевич Вачекин, 2023

Это история человека, живущего в антиутопическом мире далекого будущего. Человека, чья жизнь превратилась в выживание, в неуступную борьбу с системой и устоями насквозь прогнившего мира. Вы увидите улицы, усеянные трупами людей, которым просто не повезло, вы узнаете о войнах между бандами и битвах за еду на смерть. Вы поймете, что высшее общество, наблюдает за всем на экранах своих телевизоров – и делает ставки, кто же умрет на этот раз. Но самое главное, нам будет дано, стать свидетелями рождения нового героя, чей путь хоть и усеян трупами, но каждый его шаг, это шаг к мечте, шаг к лучшему будущему из непроглядного мрака вокруг.

Глава 4. Начало новой жизни

Как же круто ехать на байке, чувствуя, как прохладный ветер обдувает мою ногу и оставшуюся часть груди, а за спиной развивается старый дырявый плащ, подаренный доктором. В этой части мира лесов совсем не осталось, только если у каких-нибудь высокопоставленных личностей в садах. Лет двадцать назад довырубали все, что можно было, и теперь вокруг была только степь. Вдалеке перед собой я наблюдал огромную стену с серебристыми квадратами — центральные очистители воздуха, но даже их, к сожалению, не хватает на первый этаж этого исполинского города, где во многих квартирах стоят еще и свои собственные фильтры. Люди с низким достатком периодически умирают, просто задыхаясь, а болезни легких — это то, чем страдает девять из десяти человек в городе на этом этаже. Как отличить привилегированных с последнего этажа от жителей нижнего уровня города: у тех, кто с самого верха, практически никогда нет аугментаций и противогазов, таким образом они показывают свою высшую составляющую — им не нужно менять тело и скрывать лицо, чтобы выжить. У них фильтры в квартирах, в машинах, а на улице вокруг них идут люди со специальным оборудованием, очищающим воздух. Когда они оказываются вне помещений на нижнем этаже, бомжи и наркоманы стягиваются к ним как к мессиям, лишь бы сделать несколько глотков чистого воздуха, а передний слой охраны распинывает тех, кто случайно оказался слишком близко.

Что еще можно выделить у этого города — это, конечно же, Дису, как ее называли в народе, или АПДИСО — агрегат поддержания давления и сдерживания облаков. На втором, третьем и четвертом этажах вокруг неспешно кружились по три металлические конструкции. Не знаю, как именно все это работает, но однозначно они все время что-то распыляют в воздух, и облака от этого обтекают город, не залетая в него.

Наконец-то свернув на незаметную дорожку, я доехал до старых развалин, эти дома не достроили когда-то очень давно, но в городе есть их близнецы: половину закончили, а на второй половине компания обанкротилась после насильственной смерти ее владельца. А самое интересное здесь было то, что у всех домов в этом районе общий подвал.

— Вход в город — пятьдесят баксов, — у двери стоит пацан, ему нет и двадцати, я мог бы легко ему сломать челюсть, но такими районами чаще всего правят мелкие группировки, и отношения с ними лучше не портить, если собираешься вести здесь дела.

— Тебя что, родители в детстве головой об стол много били? Я за доллар проходил всю жизнь, — попытался сказать я как можно увереннее, хотя об этом проходе и цене знал только понаслышке, да и вообще город не покидал никогда.

— Когда это было? Миллион лет назад, — нагло возразил он мне, и его губы скривились.

— Дам два бакса.

— Эээ, не, тридцать давай.

— Четыре.

— Двенадцать, и ты снимаешь капюшон.

— По рукам, — сказал я, и тут же открыл ему своё лицо.

— Еб тыж, а где это… Это что у тебя, шлем? — его глаза стали вдвое шире от неожиданности, а голос — напуганным. Так повелось, что на первом этаже чаще всего открыто носят импланты в основном бандиты, и поэтому люди с любыми видными усовершенствованиями тела вызывают недоверие или даже страх.

— Его отрезал не очень опытный врач, сдачу с сотки дашь?

— А, да, сейчас, — медленно выговорил он, запинаясь и с трудом отведя от меня взгляд.

В подвалах обитали самые разные люди. От маньяков и убийц до монахов и священников, где-нибудь молящихся в отдаленных углах этих злачных мест. Пробираясь по коридорам, выстроенным из картона и дешевого металлического забора, в основном я наблюдал за наркоманами, которые ширялись, и мазохистами, которые сидели и резали себя, более-менее серьезная тусовка находилась в глубине помещений, подальше от основных проходов.

— Чего надо? — спросил один из верзил на входе в лавку продавца счастья, куда изначально я и направлялся.

— К Миндии.

— А зачем она тебе? — теперь спросил уже второй.

— Можете просто передать ей, что пришел Джек.

— Миндия, тут какой-то Джек к тебе пришел, — крикнул первый охранник, что был чуточку повыше, не сходя со своего места и лишь слегка повернув голову вбок.

— Какой еще Джек? — послышался недоверчивый, прокуренный голос взрослой женщины.

— Какой еще Джек? — тут же спросил меня второй верзила.

— Ну, Джеки-боксер, — ответил я.

— Ну, Джеки-боксер, — повторил охранник.

— А, боксер, чего стоишь, проходи тогда давай, если и вправду Джеки-боксер, — уже более дружелюбно прозвучал женский голос из помещения.

— Она говорит, чтобы ты проходил, — сказал второй верзила.

— Да, слышал я, слышал, — и, сделав два шага вперед, оказался в лавке счастья, в небольшом пустом помещении с серой пластиковой стойкой и яркими лампами освещения под потолком.

— О, тебе извинительную дозу для твоей девочки? — с Миндией, или Минди, как ее называл я, мы несколько раз выпивали, делились своими проблемами и периодически спали друг с другом. Она, конечно, была не такая молодая и красивая, как моя Кити, но в постели просто огонь, да и за собой ухаживала, правда, казалось порой, что уж слишком много косметики на ее лице.

— Почему извинительную?

— Джеки, что с твоим голосом? Тебе аугментацию на горло поставили? Сними-ка капюшон, — послышался опять недоверчивый голос, и на прилавок легла рука с обрезом, а указательный палец был предусмотрительно опущен на спусковой крючок. Я медленно открыл ей лицо, — что это такое?

— История у меня проста как мир, — из моего динамика быстро полился рассказ, а глаза не отрываясь смотрели на оружие, ожидая реакции собеседницы, — я выпил и во время боя лаганул немного, и один богатенький ублюдок почти убил меня за это.

— Вот тебе и Джеки, ты постоянно находишь проблемы на свою жопу. И что думаешь делать теперь? С таким лицом ты навряд ли найдешь приличную работу, — ее рука убрала обрез обратно под стойку, а тело заметно расслабилась. — А у тебя там, внизу, тоже нету нечего?

— Там? — я задумался, пытаясь понять, что она имеет в виду, а затем усмехнулся, — а, там? Там все отлично, все работает, я проверял, когда у меня еще была одна рука, не металлическая, а теперь боюсь как-то сам это все делать.

Женщина игриво улыбнулась мне и открыла небольшую дверцу в пол человеческого роста, разделяющую общее помещение и место продавца.

— Кажется, с помощью металлических рук ты быстрее отжиматься стал, — сказала Минди, докуривая сигарету и вставая с покрывала, которое мы полчаса назад постелили за стойку на пол.

— Заметила, да? — улыбнулся я ей про себя.

— Ладно, что-то мы разлеглись, а ведь середина рабочего дня. Так что, тебе нужна извинительная доза?

— Зачем?

— Ну, тебя не было достаточно долго у меня, почти две недели не заходил.

— Две недели? Ну, неделю до боя меня не было, так как и денег не было, и сколько же это получается, я валялся в луже собственной крови? — размышлял я вслух и, опомнившись, перевел разговор, — это ладно, у меня к тебе было другое дело.

— Слушаю.

— Мне бы семян травы, ну, травки.

— Зачем? Если тебя поймают с этим, тебе не поздоровится.

— У меня есть идея, как и где вырастить.

— Ладно, меня все это не касается, как, где, что. Я дам тебе семена, но у меня есть условия, ты не первый, кто приходит с такими просьбами.

— Продолжай.

— Ты ничего никому не продаешь и работаешь через меня, ты — мне, я — людям. Если, конечно, у тебя что-то получится.

— Звучит заманчиво. Мне не придется заниматься самой грязной работой.

— Ну, раз так, с тебя пятьдесят баксов, вместе с дозой. Дам тебе семян на двадцатку кустов, или это тебе много?

— Нет, нет. По рукам. И еще бы мне проездной на автобус.

— Надолго?

— Наверное, на денек.

— Ну, это-то я тебе дам задаром, но потом занеси его обратно.

Поднявшись по лестнице из подвала, я тут же влился в толпу людей, над головой все так же шумели магнитные поезда, но более редкие, так как место, где я находился, было у самой окраины города. И еще мне сразу стало заметно, что вони города больше не чувствую, мой новый шлем отлично с ней справлялся, и это сильно радовало.

Пройдя до ближайшей остановки, я залез в только что подъехавший переполненный автобус. И уже из-за закрытых дверей увидел проплывающий в воздухе дрон, который разглядывал всех снизу под собой, пытаясь определить сомнительные элементы среды тысяч граждан. Почему-то эти металлические твари появлялись чаще всего тогда, когда они меньше всего были нужны. Но в этот раз мне повезло и мой транспорт тронулся в путь подальше от опасных корпоративных игрушек. И вот, сменив парочку автобусов, я наконец-то оказался в длинном коридоре своего дома, и передо мной была дверь моей квартиры, которая, к немалому удивлению, оказалась открыта.

— Сука, что это? — вырвался у меня возглас. В моей собственной квартире был организован настоящий притон. Люди валялись просто везде, приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы на кого-нибудь не наступить. И тут в дальней части комнаты я увидел свою кровать, а на ней лежал Большой Боб. Эта тварь лежала с моей Кити.

— Ай! — прозвучал недовольный визг откуда-то снизу — отвлекшись, я наступил на волосы какой-то девушки, но, не обращая внимания, пошел дальше.

— Ах ты гребаный ублюдок, — вырвался вскрик из моей груди, я сделал два резких шага, капюшон ветром сорвало с моей головы, Боб проснулся и вскочил на ноги, а увидев меня, замер.

— Не надо, не надо, — он только мог пятиться и бормотать себе под нос одну и ту же фразу раз за разом, его лицо ужасно побледнело.

Еще шаг к нему — и металлическая рука сомкнулась на шее, еще секунда, и я просто сверну ее.

— Ты же дал им меня убить? А сам пошел к моей женщине?

— Д… д… Джеки, это ты, Джек? П… Прости меня, я хотел рассказать ей, что с тобой стало, и… — он замолчал и начал плакать, просто рыдать как ребенок, из-под его безразмерных трусов потекла струя мочи, — т… тебя п… прислала смерть за м… мной, да? Я з… з… знал, что она существует. Е… единый бог разума никого от нее не спасет.

— Какая смерть? Ты совсем чокнулся? Что ты хотел сказать вначале? Ты пришел рассказать ей, и? И что? Ты не договорил. Хотел рассказать, что со мной приключилось, и?

— И принес наркотики, т… так получилось, п… просто так получилось. П.. Прости, — и тут он сообразил, что смотрит на меня, и начал старательно отводить взгляд.

С кровати вскочила Кити, подбежала ко мне, обняла сзади и начала шептать:

— Я думала, ты мертв, прости. Прости меня. Тебя не было так долго.

— Долго? Меня не было несколько дней.

Я повернул голову вбок и увидел в разбитом зеркале на старом пластиковом шифоньере свое отражение. Плащ расстегнулся, на верхней части тела у меня больше ничего не было из одежды, не считая того, что большая часть груди стала металлической. Из-под одной штанины выглядывал кроссовок, а из другой — железная ступня, я очень сильно похудел, рукав задрался по локоть, и душившая Боба рука тоже была не такой, какой я ее помнил с тех времен. Я впервые увидел себя нового во весь рост. На меня смотрел не человек с металлическим черепом, впалые глазницы полностью покрывало немного выпуклое непрозрачное стекло, с еле просвечивающимися красными огоньками в нем; с одной стороны, где должен был быть уголок губы, находился, немного выпирая, динамик. Я был в шоке от того, что со мной произошло. Настолько круто я не выглядел никогда в жизни. А люди вообще думают, что я сама смерть. Я разжал пальцы, и туша Большого Боба с грохотом рухнула на землю, все еще живая.

— Собирайся, мы едем в новый дом, где есть хотя бы воздух, — и, оглядевшись, добавил, — в отличие от этого притона.

Внизу моего зрения появилась красная бегущая строка: «Недостаточное количество кислорода. Покиньте переполненное помещение. Через шесть дней присутствия в этом помещении появятся необратимые последствия».

Вернувшись с семенами домой и выслушав от Дока жалобы на лишних, не приглашенных им лично людей, мы наконец-то начали активно налаживать свои свалочные дела и все-таки высадили на крышу кусты с контрабандной травой, которая с первым же урожаем стала расходиться по нижнему этажу города как лучшей фастфуд в истории, на улицах стали выстраиваться очереди за нашим товаром.

У Кити от наркоты немного поехала крыша, я не уверен точно, но наших помойных детей она, кажется, теперь считает за своих родных. «А все-таки с женщиной полегче как-то стало на свалке», — в итоге признался мне Док, и тому была причина, ведь ему больше не приходилось готовить и стирать, наша дама взяла на себя все женские обязанности. И теперь мы занимались только тем, что нам было по душе. Ковырялись в саду, удобряли землю найденными отходами с пищевой мусорки. Денюжка начала капать, взяли пару запчастей на машину и мотоцикл. Наркоты и платьев для Кити, мне — иммунодепрессантов для аугментаций, ведь пока я употреблял кровь и лекарства, чтобы не отравиться ею, по три раза в день блевал и чувствовал себя хуже ходячего трупа. Еще мной был приобретен новый усиленный наружный позвоночник, он шарнирами крепится к черепу, и теперь, если меня сильно ударят в голову, то никакого сотрясения, удар погасится и большая часть его инерции уйдет в тело. Но самое главное из всего перечисленного, теперь у нас была любая еда! Конечно, гамбургер или пиццу не закажешь на дом, но все остальное было в излишке. Для продуктов мы даже построили целый склад в одной из мусорных куч. Правда, с миллионом мышеловок, ведь эти ползучие твари сами теперь к нам приходят, а дети и не против свеженького мясца.