Глина

Антон Мамон (2024)

К чему приведет дружба безотцовщины и убитого горем родителя, что потерял ребенка? Чем станет податливый материал в руках умелого мастера? Две совершенно разные судьбы переплетутся, чтобы изменить друг друга навек. История мальчишки, который лепил из глины, а заодно пытался слепить из себя человека…

Я не любил этот мир, и он отвечал мне взаимностью. С одной стороны, можно долго высмеивать драматизм подростковых переживаний, а с другой — нет в жизни периода, когда печали воспринимаются острее. Особенно если ты — воплощение инаковости. Выходец из Средней Азии с дурацкой фамилией, слишком миловидный для пацана и, на свою беду, отличник — я был идеальным кандидатом на роль изгоя.

Лежа на верхней полке в душном плацкартном вагоне, я размышлял над словами матери: «Сибирь — земля суровых людей, что выживают в нечеловеческих условиях. Готовься, придется туго!». О том, что будет непросто, я понимал без подсказок и все же надеялся слиться с городским пейзажем, стать частью обезличенного потока. Шесть месяцев спустя эта иллюзия растаяла. Вернее, замерзла насмерть в городе, где о приходе лета узнают лишь из календарей.

Годы спустя я пойму: холодная красота Сибири — настоящая легенда! Ее воспевают по всему миру, и редкий иностранец не мечтает покорить могучую Транссибирскую магистраль. Тогда же, будучи растерянным пятиклассником, я видел лишь ряды девятиэтажек, стаи бродячих псов и бескрайние пустыри, по которым добирался в школу.

К слову, о ней, о школе! Местный храм науки выглядел неприветливо: мрачный, грязный, выложенный мелкими белыми квадратиками, часть из которых осыпалась, он походил на режимный объект, при виде которого невольно замедляешь шаг. Тяжелая дверь, охранник с разрисованными пальцами и глухонемая женщина в гардеробе, вызывавшая оторопь. Довольно скоро я усвоил: здесь не принято улыбаться и смотреть людям в глаза без надобности.

Первый год жизни, что началась заново, тянулся без малого вечность. Я чувствовал себя сорняком, что лишь по недосмотру задержался среди благородных растений. Порой казалось, что мне отвели роль вечного запасного, который сидит на скамейке и наблюдает за игрой… Хотя, в сущности, я скорее был мячом, перелетающим из одного конца поля в другой. Так из образцово-показательного 5 «А» класса я переместился в 6 «Г». То был своеобразный чумной барак, в котором собирали отъявленных хулиганов, второгодников, детей из неблагополучных семей и прочих «маргиналов». Тросы социального лифта не выдержали. Моя кабина с грохотом улетела вниз.

— Как дела в школе? — дежурно спросила мать. — Нравится в новом классе?

— Пойдет, — многозначительно вздохнул я.

— А с английским что? Разобрались?

— Завуч сказала, что нет у них продвинутых групп. Начну вместе со всеми, с алфавита.

— Значит, гимназия насмарку?

— Ага.

— А изостудия? Тоже пролет?

— Только кружок по керамике.

— Негусто, — с досадой заключила мама.

— Все равно зайду, посмотрю, чему там учат…

О впроброс данном обещании я вспомнил нескоро, почти случайно. Страшная буря накрыла город в один из дней. Не желая пересиживать непогоду в стенах средней общеобразовательной, я украдкой покинул школьный двор. Едва завидев мой побег, незримый караульный забил тревогу, и в тот же миг стихия разошлась не на шутку. Щурясь от порывов ветра, я упрямо шагал в сторону дома. Внезапно буря поменяла вектор движения и теперь подгоняла меня вперед, да так сильно, что я едва держался на ногах. «Главное — свернуть за угол, там будет потише!» — проскочило в мыслях, и тут же в спину пришел удар — мощный поток воздуха толкнул меня в грязь.

— Черт возьми… — процедил я, силясь подняться.

Ноги скользили по размокшей глине. Не сумев удержать равновесия, я упал вновь. «Это нужно срочно замыть!» — я недовольно разглядывал пятна на школьных брюках. Но где? Обратно в школу — нельзя, боже упаси попасться кому на глаза! Домой — страшно, зачем лишний раз злить маму? Ответ нашел меня самостоятельно. Сиротливая постройка с поблекшей на солнце вывеской «Волшебный мир глины» — вот и повод туда наведаться.

Конец ознакомительного фрагмента.