Нырнуть без остатка

Катя Саммер, 2021

Мы из разных миров. У него есть все – успешная карьера в спорте, богатые родители и невеста с обложки модного журнала. У меня не осталось ничего, даже крыши над головой. Он быстрыми гребками рук собирается первым доплыть до олимпийского золота, а я мечтаю просто выжить. Нам нельзя, не нужно даже смотреть друг на друга, но судьба постоянно сталкивает нас. Что пытается доказать?

Глава 1

Рада

Солнце заметно припекает. Ему нет никакого дела до того, что пришла осень. Уверена, мои щеки и плечи завтра будут красные, веснушки вылезут на носу. Но я по-прежнему не могу сойти с места и оторвать взгляд от моря, которое волнуется под порывами теплого ветра. Слишком давно я видела его в последний и единственный раз, когда наш детдом выиграл какой-то городской конкурс и младшие группы отправили в санаторий на все лето. Сколько мне было? Девять?

Закрываю глаза и вдыхаю морской воздух. Вживую шелест волн звучит гораздо приятнее, чем из ракушки, которую я несколько лет хранила под подушкой. Пока ее не украли — иначе в нашем зверинце и быть не могло.

Ноги щекочет морская пена, я невольно улыбаюсь. Думаю о нем. Ему бы здесь точно понравилось. Мурашки пробегают по телу, как представлю, что мне когда-нибудь удастся. Я обязательно отвезу его к морю.

— Эй, кроха! — быстро возвращает с небес на землю громкий голос Иры.

Мы работаем вместе. Невероятно, но ей удалось найти ко мне подход. Я даже не заметила, когда случилось так, что мы стали дежурить вместе. Не поняла, когда привыкла к тому, что ее муж забирает нас из столовой, где мы иногда завтракаем по утрам, и везет домой. Уже не помню, когда перестала возражать — я ведь живу в противоположной стороне.

У семьи Пустовых явно талант, потому что сопротивлялась я этой поездке не одну неделю. Они спокойно выслушали мои доводы, но в день икс почти силком затолкали на заднее сидение автомобиля, чтобы доставить к берегу Черного моря. Так я оказалась здесь, на Чемпионате России по плаванию, где муж Иры отвечает за безопасность.

Зачем им лишние заботы? Хотела бы и я знать. Кажется, этим двоим нравится возиться с девятнадцатилетней беспризорницей. Наверное, потому что они почти вдвое старше и у них нет детей. Но я все равно настырно не позволяю себе прикипать. Нельзя. Потом будет больнее.

— Помощь нужна! — кричит Ира, когда я оборачиваюсь и, щурясь от солнца, пытаюсь ее разглядеть.

Шагаю на песок, подхватываю потрепанные кеды и спешу к Пустовой. Та уже с утра при параде: с острыми стрелками и яркой помадой. Человек-праздник. И столько в ней искренней радости всегда, по-доброму завидую ее мужу.

— Что это за мешок на тебе? — окинув меня недовольным взглядом, выдает она.

Я опускаю глаза на безразмерную майку с логотипом и таинственной надписью «ВФП».

— Дали такую, меньше нет. Слушай, Ир, я все еще думаю, что это плохая идея.

— Божечки, она ж тебе почти до колен, — игнорируя меня, причитает та. Пытается заправить футболку спереди в велосипедки, но сдается. Слегка взбивает мне волосы над плечами и убирает челку с глаз, а затем смотрит так серьезно, что я невольно вытягиваюсь по стойке смирно.

— Отставить волнение. Я рядом. Делаем все вместе и вместе идем загорать, — Ира хитро подмигивает, — до старта девчонок у нас будет немного свободного времени.

Она ждет, пока я отряхну ноги и залезу в обувь, качает головой.

— Что?

Я хмурюсь, а Ира разглаживает большим пальцем морщинку между моих бровей и широко улыбается.

— Тебя, красавица, ничем не испортишь.

И как она подбила меня на это безумство? — Мысль с каждым шагом по пляжу отчетливее стучит в висках.

Я же ничего не знаю о плавании. Я даже плавать не умею! В детстве меня пытались научить, сбросив в бассейн, я так перепугалась, что больше и близко к нему не подошла. А теперь я на главных российских соревнованиях на открытой воде, это первый этап на пути к Олимпийским играм. У спортсменов здесь судьбы вершатся, что я тут забыла? Ира с мужем пытались объяснить, что должны делать «судьи при участниках», но я и половины не запомнила.

Вижу толпу пловцов у палатки, волнение захлестывает. Набираю больше воздуха, затем выдыхаю. Я не трусиха, справлюсь.

— Скажи хоть, что такое «ВФП»? — шиплю Ире на ухо и сцепляю пальцы за спиной, чтобы побороть дрожь.

— Всероссийская Федерация Плавания. Бери фломастеры, кроха, и рисуй, я займусь остальным.

Проношусь с опущенной головой мимо всей очереди, беру маркер, резким движением оборачиваюсь и скрещиваю руки на груди. В фокус попадает светловолосый парень со скучающим видом. Он стоит чуть в стороне и ни с кем не говорит. Гидрокостюм спущен до пояса, и там есть что оценить. Я таких только в кино видела. Но, прожив всю жизнь бок о бок с ребятами, давно перестала обращать внимание — мальчишки любят щеголять без маек. Мне интереснее глаза. Часто, едва взглянув в них, можно понять о человеке все. И я пытаюсь. Солнце засвечивает лицо, но я вижу короткую щетину на щеках и очерченный подбородок.

Парень оборачивается, и на мгновение его накрывает тень. А в следующее меня будто током бьет — я знаю, о чем говорю, много розеток в детстве собрала.

— Глаза сломаешь, — выдаю в ответ на прямой взгляд. — Ну? Подойдешь или до вечера ждать будем?

Он не двигается, ни один мускул на лице не дернулся. Чертов камень. А у меня коленки от страха дрожат.

— Эй, это я тебе! — повторяю и для убедительности качаю головой.

Говорю громко и четко. В детдоме тихой быть нельзя — забьют. Да и работа обязывает не шептать.

Расправляю плечи. Я вообще не из робких, но из-за того, что семнадцать лет прожила в четырех стенах и мира толком не видела, новые места, люди все еще смущают.

— Кроха, не надо…

Что не надо, я уже не слышу, потому как делаю шаг вперед и едва не сталкиваюсь с обладателем серых глаз.

Слишком близко. Он стоит невозможно близко, возвышается, как скала. Я замираю, потому что передо мной совсем не мальчик. Он выглядит гораздо взрослее. Мужественнее. Его волосы заметно темнее, чем казались при ярком свете, брови гуще. Все черты резкие, как и острый взгляд, что царапает, пока меня без стеснения осматривают с головы до ног и, кажется, не находят ничего интересного.

Он шагает к столу и поворачивается спиной. Вокруг становится тише или я выдумываю?

Отбрасываю мысли, снимаю колпачок с черного маркера.

— Фамилия?

Никакой реакции.

— Горский это, — шепчет на ухо Ира.

ЧСВ у парня зашкаливает, судя по манерам. Ну и ладно. Просматриваю фамилии в документах, нахожу его номер и молча тянусь, чтобы промаркировать спину. Правда, приходится потрудиться — недружелюбный Никита, как значится в списках, еще и очень высокий. Ну или я с ростом метр шестьдесят слишком маленькая.

Медленно вывожу номер пятнадцать на правой лопатке — выходит неровно, но я же впервые рисую на живом человеке. А еще я постоянно отвлекаюсь, потому что у него загорелая кожа и широкие плечи — за ними можно спрятать не только меня. Не знаю, зачем все это подмечаю. Бред. Но когда перехожу на левую сторону снова лишние пару секунд рассматриваю родинки, которые напоминают кривое облако. С фантазией у меня все хорошо, я давно научилась представлять конфету вместо того же подсоленного риса, которым питалась последние пару лет.

После спины нужно разрисовать еще плечи и ладони, а для этого — обойти «номер пятнадцать» и во всей красе предстать перед ним. Я прячу улыбку, сосредотачиваюсь, даже хмурюсь немного. Пытаюсь выглядеть серьезно и не пялиться на мелкие шрамы, которые покрывают его руку чуть ниже локтя. И выше. Да все руки.

Не удерживаю равновесие на носочках и чуть падаю на того самого Горского. Маркер скользит неровной линией вниз, я одергиваю ладонь и тотчас пытаюсь исправить все. Слишком усердно. Серые глаза уже смотрят на меня со злостью и раздражением.

— Долго еще?

Голос мягче, чем я ожидала, но он все равно похож на жуткую злобную ледышку. От него веет холодом даже в такую жару.

— Будет быстрее, если наклонишься, — огрызаюсь ему под стать.

Не отвечает. Снова. И конечно же не помогает. Наблюдает вполоборота, а на лице желваки ходят.

Я подбираюсь и спешу закончить с ладонями. Хорошо чувствую опасность, а сейчас моя защита выдает сигнал тревоги.

— Все, — говорю, отступая в сторону, но он отворачивается быстрее.

Забирает из рук Иры чип, табличку на шнурке, которую та по-умному зовет аккредитацией, и удаляется прочь. Плевать хотел на то, что у него должны проверить длину ногтей, костюм и шапочку.

Ну и придурок.

На смену приходят другие ребята — более приветливые. Улыбаются, даже шутят, но я забираюсь в панцирь и лишь изредка киваю в ответ.

Когда крайний пловец покидает палатку, вздрагиваю от прикосновения.

— Ну ты чего? — Ира гладит меня по плечу.

Не успеваю ответить, потому что мимо проходит девочка, которая помогала маркировать парней, и толкает в бок. Да что со всеми, а?

— По сторонам смотри! — не сдерживаюсь я.

— Не обращай внимания на Аллу, — успокаивает Ира, — она в Горского влюблена, сколько ее помню. Тут все привыкли, что она его маркирует.

— Ну а я при чем? — искренне недоумеваю.

— Обожаю тебя, девочка моя.

Ира сгребает меня в объятия. Все время нарушает личное пространство, но я не могу сопротивляться ей.

— Пойдем соберем всех, дождемся старта и… — она смешно пританцовывает, — я покажу тебе такое место! Мечта! Там даже можно загорать топлес.