Измена. (Не) чужой ребенок

Аня Вьёри (2024)

— Егор, я ничего не понимаю, зачем мы здесь? — он так странно себя ведет, что я начинаю нервничать.– Сейчас все увидишь, — у мужа блестят глаза от возбуждения.Нам выносят крохотный спеленутый кулек.– Вот, мамочка, папочка, встречайте!– Егор, — у меня подкашиваются ноги. живот завязывается в узел, — кто это?– Маш, — мой муж смотрит на меня взволнованно, потому оборачивается к медсестре, берет ребенка, — Это наш сын…Последние несколько лет я мечтала о том, чтобы у нас с мужем появился сын. Но, Боже… Почему же так?

27.02

Боже.

Хорошо, что я уже положила ребенка.

Чуть сама не упала.

Его бы точно выронила.

Ночует в городе.

Хочется спросить: а в первый ли раз?

И…

И он позвонил экономке, не мне…

— Это ничего не меняет, — вскидываю подбородок, еле сдерживая рыдания. — Лично вы все равно на сегодня свободны!

Выхожу в коридор.

— Катерина? — совершенно по-плебейски кричу в сторону детской. — Поужинайте со мной!

Ночная медсестра Екатерина, пожалуй, единственная из всей прислуги, с кем я сблизилась.

Тихая, неприметная женщина лет сорока умела всегда быть рядом, помочь, поддержать, что-то сделать так, чтобы я осталась в полной уверенности, что справилась сама.

Вот ее и оставим. А все остальные — прочь из моей жизни!

Егор

Утро начинается не с кофе…

Мне надо срочно улететь. Какой-то невероятный треш на заводе в Красноярске. Причем у меня переговоры с австрийцами завтра. И не факт, что вернусь! Черт, как же разрулить?!

А! Я их на этот же завод и приглашу. Треш же им показывать необязательно, зато впечатлить будет легко.

Отлично. Мне нужна моя помощница.

— Алина! — слишком молодая девица в слишком короткой юбке слишком поспешно подрывается мне навстречу.

Черт. Вроде и упрекнуть-то не в чем. Умная, исполнительная. Но раздражает жутко. Вижу же, что стелется передо мной. То карандашик уронит, то, подсовывая мне бумаги на подпись, грудью невзначай прижмется. Надо ее поменять.

— Да, Егор Григорьевич, — и взгляд как у собачонки.

— Алина, срочно передай в аэропорт подготовить наш самолет к вылету и организуй на завтра перелет австрийцам. Я позвоню им и расскажу о неожиданном сюрпризе сам.

Она подобострастно кивает, а я покидаю офис. Сейчас в область не должно быть пробок. До самолета доберусь быстро.

Звонок экономки меня застает уже на борту. Мы еще не взлетели, но я уже занял свое место, открыл ноут. Смотрю документы.

Вижу, кто звонит, сбрасываю. Не до нее сейчас. Но… Она перезванивает.

Беру трубку.

— Егор Григорьевич, Егор Григорьевич, — женщина захлебывается от негодования, отчего мое имя и отчество слилось в единое странное слово с обилием “г” и “р”. — Егор Григорьевич, ваша жена меня увольняет!

— В смысле? — я реально удивляюсь. — За что? Почему?

— Я не знаю почему, — в голосе экономки вдруг появляются визгливые нотки. — Может, у нее очередной виток депрессии или полнолуние…

О-па! Та-ак… Понятно. Это я постоянно на работе, а Маруська-то целыми днями дома. Конечно, она не может не чувствовать такого к себе отношения. Черт! И через эту женщину я передавал информацию о себе! Интересно, как же она преподносилась?!

Твою ж… Я трус и подонок. Я просто прятался за своей загруженностью и… И опять меня нет рядом…

— Елизавета Дмитриевна? — решительно прерываю поток слов женщины, которая когда-то показалась мне профессионалом.

— Да? — с надеждой вздыхает та.

— Вы уволены.

У меня тоже полнолуние.

— Но… — она, кажется, начала заикаться. — Как? За что?

— Я дам поручение отделу кадров рассчитать вас. Если вам нужны рекомендации, вам придется поговорить об этом с Марией Сергеевной, — хочется съязвить про виток депрессии, но это вне рамок делового общения.

Маруська!

Что же с тобой происходит?

А с Санькой?

Держу перед собой смартфон, не решаясь набрать номер жены. Я ей очень много задолжал объяснений. Кажется, слишком много. Между нами уже пропасть из недомолвок, которую вырыл я сам. И я дико волнуюсь. А вдруг это действительно виток депрессии? Депрессии, в которую ее вогнало не неудачное ЭКО, а я и мой сын.

— Пожалуйста, переведите средства связи в режим “Полет”…

На меня с настойчивой улыбкой смотрит стюардесса.

— Взлетаем.

Черт! Марусь. Я тебе потом позвоню.

Закрываю глаза и не могу отделаться от мысли, что тут, на земле, остается что-то очень важное. Что-то, что я теряю.

Но ведь нет? Ведь все можно объяснить? Я же вернусь?

Маша

— Улетел? — я слушаю чуть насмешливый голос его помощницы.

Егор так и не появился. Командировка.

— Да, — противно тянет явно молодая девица, — сегодня утром. Для вас информации не оставлял, — я прямо чувствую, как она расплывается в улыбке. Почему?

— Спасибо, я сама с ним свяжусь.

Собственно, этим я и занимаюсь. Я хочу поговорить с мужем. Если честно, пару минут назад хотела спросить, что приготовить на ужин. Ну вот так ненавязчиво убедиться, что он будет ужинать дома. Но… Он не будет. Он улетел. И я об этом узнаю от секретарши. Потому что его мобильный вне зоны и никаких сообщений в мессенджерах у меня от него нет.

Дрожащими руками откладываю смартфон, тру переносицу.

— Машенька Сергеевна, хотите с коляской прогуляться? — Катерина заботится о моем распорядке дня. Милая женщина считает, что мне будет полезен свежий воздух.

— Да, — неожиданно для нее я не отказываюсь. — Да! Соберите Сашеньку. И, Кать, передайте, пожалуйста, на кухню, что хозяина дома не будет. Ужин накрывать не надо.

— Ну как же? — всплескивает руками моя няня. — А вы?

— А я обойдусь кефиром, — подхватываю наушники, накидываю ветровку. У меня на эту прогулку большие планы. Мне надо подумать. И понять, как жить дальше.

Толкаю перед собой коляску, пытаюсь что-то ответить своему психологу, с которым я назначила сессию. Мне всегда непросто давались эти разговоры. Они так или иначе уходят к моему чувству неполноценности. К тому, что я не могу родить для Егора. Я не смогла. Смогла другая.

Профессиональный психотерапевт выворачивает ситуацию под таким углом, что я должна почувствовать себя важной и нужной. Ценной. Но… Но чувство ущербности никуда не уходит. И вот вместе с очередным моим всхлипом приходит отбивка “Абонент в сети”. И тут же звонок.

— Марусь? — Егор взволнован, но явно куда-то спешит.

— Извини, что побеспокоила тебя на работе, — мне очень сложно выровнять голос.

— Да о чем ты, Маш? Ты что, плачешь? Маш…

— Нет, нет… — пытаюсь его отвлечь. — Ты когда вернешься?

— Маш… — он молчит.

— Не сегодня, да? — кажется, мой голос звучит обреченно.

— Маш, в последнее время столько работы.

Не верю… Ни единому слову не верю. И он это чувствует.

— Я понимаю, Егор. Прости, Сашка просыпается. Позвони, пожалуйста, когда вернешься.

— Маш! — он почти кричит.

Что ты хочешь сказать мне, муж мой? Что? Что просто сбежал от меня? От всех проблем, которые я тебе создала? Условия завещания выполнены. Корпорация закреплена за тобой, теперь не нужны ни жена, ни ребенок.

— Егор, извини, пожалуйста, я отключаюсь.

Сашка действительно проснулся, и я хочу взять его на руки, чтобы он не раскричался. Но отключаюсь я не из-за этого.

П

СТОП