Измена. (Не) чужой ребенок

Аня Вьёри (2024)

— Егор, я ничего не понимаю, зачем мы здесь? — он так странно себя ведет, что я начинаю нервничать.– Сейчас все увидишь, — у мужа блестят глаза от возбуждения.Нам выносят крохотный спеленутый кулек.– Вот, мамочка, папочка, встречайте!– Егор, — у меня подкашиваются ноги. живот завязывается в узел, — кто это?– Маш, — мой муж смотрит на меня взволнованно, потому оборачивается к медсестре, берет ребенка, — Это наш сын…Последние несколько лет я мечтала о том, чтобы у нас с мужем появился сын. Но, Боже… Почему же так?

01.03

Маша

Детское кресло отлично становится в мою маленькую спортивную машинку. Пришлось отключить подушку безопасности, но в общем вышло удобно. Санька рядом со мной, под правой рукой.

Его я собирала дольше, чем себя. Только уже садясь в авто, я поняла, что даже не накрасилась.

Черт! Я сейчас приеду к нему на работу. В джинсах и футболке. А вдруг там его компаньоны, какие-то важные гости или…

Или кто?

Да плевать!

На все плевать!

Именно в этот момент я понимаю, что, по сути, еду выслушать решение мужа о разводе.

И мне действительно все равно, как я сейчас выгляжу.

Сажусь в машину, захлопываю дверь. Сашенька хмурится, недовольно крякает.

— Чш… мой хороший, — кладу руку на животик карапузу, к которому я привязываюсь все сильнее. — Мы просто съездим к папе.

Выезжаю из поселка на шоссе, подсовываю Сашке пустышку. Он почти сразу засыпает, укачанный равномерным движением машины. Но вот я как на иголках. Покрепче сжимаю руль вспотевшими ладонями.

Я справлюсь.

Я смогу.

И без него жить смогу.

Бросаю задумчивый взгляд на ребенка, мирно сопящего в люльке, и что-то пронзительно щемит в груди.

А вот без Сашки — нет. Если буду уходить от Егора, заберу малыша с собой.

В конце концов, в завещании ни слова, что Полянский своего наследника должен воспитывать.

Он рожден, и ладно.

У Егора есть его работа.

А вот у меня больше никого нет.

И никому я больше не нужна.

Егор

— Что ты здесь делаешь?

Пытаюсь выглядеть так, чтобы ни одну мою интонацию нельзя было назвать дружелюбной.

— Я? — Регина невинно хлопает ресницами. — Я к тебе, — тут же осекается, оглядывается на мою помощницу, с которой только что мило ворковала. — То есть к вам, — распахивает ярко-красные губы. — Можно?

Боже, какая же она мерзкая!

Эти искусственные ресницы, эти губищи варениками, эта призывно выпяченная грудь… Силиконовая? Нет. Не помню. Даже думать о ней противно. Даже вспоминать не хочу, что замарался, трогая ее.

Но не поговорить с Региной не могу.

Документы все выполнены идеально.

Только вот…

Она ни разу не суррогатная мать. И если это дойдет до Маши… Если это вообще куда-нибудь выйдет.

Чуть отстраняюсь в сторону, давая ей пройти.

— Меня ни для кого нет, — резко бросаю секретарше.

Захожу в кабинет, захлопываю дверь, а сам думаю, что надо было быть жестче Надо было попросту убрать эту соску туда, откуда ей бы выхода не было.

Я ей заплатил. Хорошо заплатил. Добился того, чтобы она уехала, но… Дрянь, вернулась.

— Согласно нашей договоренности, ты сейчас должна быть за пределами Российской Федерации, — бросаю в лицо этой шлюшке. — Мне нужно самому организовать твой отъезд?

Вскидываю бровь, давая понять, что если я займусь этим сам, то ничем хорошим для нее это не обернется.

— Егор, — шепчет она с придыханием. — Я так соскучилась, — кривит губы, пытаясь выжать из себя слезу, протягивает ко мне руки.

— Что значит соскучилась?! — отступаю, чтобы она не дай бог меня не тронула.

— Я… Мне так не хватает сильного плеча в этой сложной ситуации, — выдает она слишком длинную для ее умишка фразу, — мне совсем не на кого опереться!

— Могла бы найти, — смотрю на нее в упор.

— И ты… — она, кажется, по-настоящему изумлена. — Ты не ревнуешь?

— Я? — почти вскрикиваю. — Ревную? Тебя? Дорогая, ты что-то попутала. Я с тобой переспал один раз, случайно по пьяни. У нас никаких отношений не было и никогда не будет.

— Ну, — тут маска трогательной добродетели слетает с ее лица, и я вижу прежнюю хищницу, — отношений, может, и не было, а вот ребенок есть! — она прищуривается.

— У тебя нет, — качаю головой. — Все документы оформлены с твоего согласия. Матерью записана моя жена.

— Да-а, — тянет эта шлюшка, медленно приближаясь. — Но чтобы рассказать твоей жене о нас, мне не нужны документы, — она аккуратно касается кончиками пальцев моего галстука. — Чтобы пообщаться с прессой, — она выпячивает свои силиконовые вареники, сводит брови, — рассказать, как я скучаю по сыну, — смотрит на меня кокетливо, — мне не нужны документы.

— Ты вздумала меня шантажировать, — я отступаю, скалюсь в плотоядной улыбке. От злости, от возбуждения меня прошибает пот, сбивается дыхание. — Ты! — скидываю пиджак, ерошу волосы. — Вздумала мне угрожать!

Мне нужен Гоха из моей СБ. Чтобы эта дрянь не вышла из здания. Черт! Неужели я и дальше повалюсь в эту пучину мерзости? Одно дело смухлевать и подделать документы на ребенка, но другое — устранить его мать… Не хочу… Нет. Пока просто удержать ее.

Тянусь к телефону, чтобы вызвать своего подручного, но вдруг звонит селектор…

Маша

На подземную парковку заезжаю без проблем. Все здание принадлежит им, моя машина, конечно, в списках.

А вот уже в фойе первого этажа проблемы.

Охранник, хмурясь, придирчиво меня оглядывает.

Я перехватываю люльку поудобнее, спокойно иду к лифтам, но ко мне тут же подлетает излишне улыбчивая секретарша.

— Простите, вы к кому? — женщина настойчиво преграждает мне путь.

Хочется открыть рот и вякнуть: “К мужу!” — но… Но слова сами собой застревают у меня в горле.

Долго ли еще он будет моим мужем?

— Мне назначено, — дрожащим голосом отвечаю я. — В отделе кадров.

— Семнадцатый этаж направо по коридору, — улыбаясь еще шире, подсказывает мне секретарша.

— Спасибо, — стараюсь приветливо кивнуть, захожу в лифт и демонстративно нажимаю цифру пятьдесят три.