Ты будешь моей

Арина Сноу (2024)

— Пожалуйста, помоги! — шепчу я, по щекам опять текут слезы, меня сотрясает крупная дрожь. — Защити меня от них, слышишь! Я согласна! Согласна стать твоей… игрушкой… Смотрю в его глаза, но вижу в них холод. Неужели он не поможет? Я опоздала. Теперь я ему не интересна. — Игрушкой… — он усмехается, растягивая это слово. — Я хочу, чтобы ты стала моей игрушкой. А готова ли ты к этому? Дать то, что я хочу… Он — богатый мажор, которого я ненавижу с детства. И он единственный, кто может помочь мне…

Глава 5

— Ну, здравствуй, Сахарок.

Я даже немного отскакиваю от неожиданности. Быстро оборачиваюсь. Егор собственной персоной.

— Что ты тут делаешь? — ошарашенно спрашиваю я, смотря на него.

Как он нашел меня? Следил? Но он же пошел со всеми в кафе.

Лихорадочно дотрагиваюсь до лица. На мне нет макси, значит, он узнал меня.

— Проезжал мимо, увидел знакомую фигуру моей теперь уже одногруппницы, дай, думаю, поздороваюсь, — елейным голосом отвечает он. — Ну и еще решил припомнить кое-что…

— Что? — спрашиваю хрипло я, смотря на него словно под гипнозом.

Тут он вытаскивает конфетку, похожую на ту, которая была тогда с орешком.

— Не понимаю, о чем ты… — решаю сделать вид, что ничего не помню. — Я, пожалуй, пойду, время позднее, еще к завтрашнему дню готовиться…

Уже хочу уйти, но вдруг парень резко хватает меня за руку и притягивает к себе, так что я почти впечатываюсь в его грудь лицом. В нос сразу же ударяет запах ментола и мяты. Ему подходит этот запах, к его холодным глазам.

— Еще напомнить? — спрашивает он все так же обманчиво добро. Понимаю, что мне не убежать, его хватка слишком сильная.

— Хорошо, чего ты х-хочешь? — немного заикаясь, говорю я.

Неужели он помнит то, что было так давно? Сколько раз он еще ходил на эти выступления детей из детдома? Скорее всего, кучу. Неужели его так задело, что я выкинула его конфетку, послала его? Сын богатого магната, спортсмен, а затаил обиду на простую девочку из детдома.

— А вот и правильные вопросы пошли, Сахарок… — шепчет он мне на ухо, склоняясь так, что я чувствую его горячее дыхание на своем лице.

Почему Сахарок? Ведь меня зовут Вероника. Что за странное прозвище!

— Я хочу, чтобы ты стала моей, — без тени смущения говорит он. Смотря на меня свысока. — Взамен я решу все твои проблемы. Ты небогата. Скорее всего, денег не хватает, одеваешься в дешевое тряпье…

Он дотрагивается до моей джинсовой куртки, которой уже лет пять.

— Ты будешь жить со мной и не будешь ни в чем нуждаться.

— А взамен? — хочу выслушать все до конца.

— Готовность удовлетворить меня по первому желанию и покорность. Мне не нужны отношения, хочу только тело, — холодно говорит он, обнажая свои истинные эмоции.

Наверное, я должна была оценить это предложение. Меня выбрал богатый мажор, спортсмен, у которого и так немало поклонниц. Он предлагает мне секс и обещает, что я не буду ни в чем нуждаться. Но я не для того преодолела столько трудностей, чтобы в итоге лечь под первого попавшегося мажора.

Нет!

Этого не будет, никогда. Пусть не думает, что меня можно купить. Не все измеряется деньгами. А шмотки… Да, у меня они не новые, но они мне нравятся, и скоро я устроюсь на хорошую работу и обязательно куплю себе обновок. Как говорят, в человеке главное — его душа, а не эти тряпки.

Когда меня что-то задевает, во мне просыпается Ника, вытесняя простую Веру. Так было всегда. В детском доме, когда ребята постарше ставили нам подножки; в школе, когда доставали одноклассники. И сейчас она опять поднимает голову, чтобы достойно ответить наглецу, который возомнил себя королем жизни.

— В отличие от других, я не продаюсь и не покупаюсь! Советую запомнить это раз и навсегда! — обманчиво спокойно отвечаю. — А сейчас попрошу отпустить мою руку, мне нужно готовиться к завтрашнему дню, ведь у меня нет богатеньких родителей, которые решают проблемы по первому моему зову.

Смотрю на него, так же холодно и с превосходством, как он на меня минуту назад, когда обещал решить все мои проблемы. Он молчит, но я вижу, что мой ответ его взбесил. Теперь в его глазах огонь, и он не сулит мне ничего хорошего, но я чувствую победу и наслаждаюсь этим моментом.

Вырываю руку из его захвата, хотя, если бы он захотел, я бы не смогла это сделать. Не прощаюсь и уже хочу уйти, но тут он все равно берет меня за локоть, не слишком сильно, и поворачивает к себе, склоняясь к моему лицу.

— Не пожалей потом о своих словах, Сахарок, — немного хрипло говорит он, так что слышно только мне, — я могу быть и не таким милым…

Я ничего не отвечаю, но понимаю, что играю с огнем. Надеюсь только на то, что мы начнем учиться и он забудет обо мне, переключившись на кого-нибудь более сговорчивого.

В этот раз он сам отпускает меня, заставляя остаться на месте и смотреть на то, как он походкой хищника направляется к своему автомобилю. Момент, и мне он оставляет только черные следы шин и едкий дым.

Настроение портится, но стараюсь сильно не переживать по этому поводу, надеясь, что все обойдется.

Домой прихожу через полчаса, зайдя при этом в продуктовый магазин. Брат, скорее всего, ничего не приготовил, да и за продуктами не сходил.

Да, мы живем вместе. По закону, после того как нам стукнет восемнадцать лет, нам должны дать квартиру. Так и случилось, нам повезло, что не пришлось ждать жилье еще года три. Но квартиры были очень убитые, даже косметический ремонт не помог бы нам, а на хороший ремонт нужны были деньги, которых у двух детей, только вышедших из детдома, попросту не было. Поэтому мы решили продать наши однокомнатные квартиры и купить одну двухкомнатную.

Квартира была не новая, но с вполне сносным ремонтом.

С братом, конечно, жить лучше, не чувствуешь себя одинокой, есть с кем поговорить, ведь друзей у меня не так много, но есть и минусы, и вот один из них.

— Привет, ты не ходил в магазин, да? — прохожу мимо брата, который развалился на диване и смотрит ток-шоу. В одной руке у него банка пива, в другой пульт, которым он то прибавляет, то убавляет звук.

Прохожу на кухню, где уже аккуратно лежат еще две пустые банки из-под пива. Сразу же выкидываю все в мусорку, ненавижу этот кислый запах. Надеюсь, это выпили его дружки, а не он сам.

— Мм… я подумал: а зачем? — заплетающимся голосом отвечает он, не отрывая взгляд от экрана.

— Что значит зачем?! — все же повышаю голос я. — А что мы будем есть, скажи мне?!

— Мм… Ну ты что-нибудь приготовишь… — он смеется, будто сказал что-то смешное.

— Вадим! Это не смешно! А если бы я сейчас не зашла в продуктовый? — встаю напротив него, загораживая телевизор.

Он машет пультом, словно так я уйду быстрее.

— Отвянь, мелкая, — бросает он мне, понимая, что бороться со мной бесполезно. — Я бы разобрался! — стучит тем же самым пультом по пружинистому дивану.

— Как?! Ты нашел работу?! — кричу на него. Понимаю, что криком не поможешь, но сейчас все опять повторяется, а мне уже хочется плакать от бессилия. — Я оставила тебе несколько объявлений на столе.

Брата выгнали из техникума еще на первом курсе, поэтому образования у него как токового нет. И работы, которая бы ему подошла, тоже очень мало. Но Вадим упорно говорит, что построит бизнес вместе со своим другом Коляном, которого выперли из техникума вместе с ним. Эти двое все время хотят что-то замутить вместе, но каждый раз все заканчивается тем, что брат сидит по уши в долгах и пьет, уставившись в телевизор, как сейчас.

— Завтра… — мямлит он, морщась, словно я надоедливая муха и жужжу ему на ухо.

— Ты мне вчера это обещал!

И тут он тоже заводится, резко вставая и возвышаясь надо мной.

— Заебала ты меня! Сказал — завтра, значит — завтра! — брызжет слюной, так что несколько капель попадает на футболку. Меня начинает тошнить. Как же я устала от этого всего.

— Пойми, у нас осталось не так много… — начинаю более спокойно, зная, что если взбесить его пьяного, то он становится буйным.

— Ну иди ты тогда, блять, работать!

— Я учусь, могу только на неполный рабочий день, а это значит, что и зарплата будет не такая большая, нам все равно не хватит, даже просто на еду и коммуналку! — почти плачу я.

Хотя уже давно должна была привыкнуть к этому, ведь такие разговоры у нас происходят каждый день.

— Могла бы тогда подцепить кого-нибудь, как Людка с пятого, — бросает он мне. — Не пользуешься тем, что тебе природа дала, и меня еще лентяем обзываешь.

Люда с пятого этажа была проституткой, и это знали все в подъезде, так как мужчины к ней ходили регулярно. Даже Вадим, я знаю, был у нее. Да, она не бедствовала, у нее была шикарная квартира, машина, которую ей подарил очередной любовник. Но она продавала свое тело, и брат сейчас прямым текстом намекает мне делать то же самое. В то время как я хочу выбраться из этого, доказать, что выходцы из детского дома тоже чего-то стоят.

Становится обидно. За его слова. Слова родного мне человека. За того наглого мажора, который хотел купить мое тело. Люди не продаются, и я не продаюсь!

Я начинаю плакать, закрывая лицо руками, не хочу его видеть.

— Ой, бля, как че, так сразу в слезы, — слышу ворчание брата и захожусь в очередном всхлипе.

Вадим ненавидит, когда я плачу, вот и сейчас он просто уходит в свою комнату, скорее всего заваливаясь спать. Так и есть: уже через несколько минут я слышу его громкий храп.

Оседаю на холодный пол и обхватываю себя руками, качаюсь из стороны в сторону. Меня всю трясет, то ли от холода, то ли от нервов. Не могу успокоиться, в очередной раз всхлипываю.

Но, наверное, усталость взяла свое. Собрав последние силы, я добралась до кровати и легла спать.

На следующий день с утра начался проливной дождь. Погода словно напоминала, что лето прошло. Брат куда-то ушел. Я надеялась, что все-таки у него проснулась совесть и он решил пойти искать работу. Но даже если не так, все равно хорошо, что его нет. После вчерашнего не хочу его видеть.

Собираюсь в университет, тщательно выбирая вещи. Слова Егора так и всплывают в моей голове, пока ищу что-то более или менее подходящее, чтобы не смотрелось убого.

Останавливаюсь на простом розовом платье и черной куртке. Готовлю завтрак на скорую руку, беру зонтик и бегу в университет. Решаюсь пройти пешком, ведь, в принципе, недалеко, да и деньги на автобус не хочется тратить.

Это и становится моей ошибкой: у самого здания университета меня обливает машина. Она проносится с такой скоростью, что вода накрывает меня с головой, даже зонтик не смог помочь.

Теперь розовое платье стало грязной тряпкой, а волосы превратились в сосульки. Быстро соображаю, что можно сделать, но понимаю, что до дома не добегу, а пропускать первую пару не хочется. Приходится забежать в университетский туалет и долго стоять возле сушилки для рук. Все равно не удается привести себя в порядок. Волосы стали грязными и запутанными, поэтому некоторое время мне проходится убить на их расчесывание. О платье вообще не говорю, оно немного подсохло, но тут и там так и видны грязные пятна, и теперь мне поможет только стирка.

Забегаю в аудиторию самая последняя, чем еще больше привлекаю внимание одногруппников к своему внешнему виду.

— Че, Вероника, зонтик забыла или разучилась им пользоваться? Ты похожа на мокрую курицу, — бросает мне рыжий парень. И тут же я слышу веселый гогот всей аудитории.

— Петушка, — бросает еще кто-то и начинает изображать это животное.

А мне хочется провалиться сквозь землю от стыда, а еще лучше — разреветься. Но не позволяю себе такой роскоши. Я сильная.

Никак не реагирую на их выпады и просто иду к свободному месту. И вдруг ловлю его взгляд. Холодный. На губах играет усмешка, словно он победил. И тут, как в замедленной съемке, я вспоминаю машину, которая облила меня.

Его машину…

Прежде чем я могу что-либо сообразить или сказать, он произносит одно единственное предложение, предназначенное только мне:

— Ты пожалеешь…