Девочка у моста

Арнальд Индридасон, 2018

Конрауд, полицейский в отставке, невольно оказывается втянутым в старые нераскрытые дела об убийствах, когда с ним связывается пожилая пара по поводу исчезновения внучки Данни. Тем временем Конрауд расследует дело своего отца, убитого при загадочных обстоятельствах. Он вступает в контакт с дочерью близкого друга отца, Эйглоу, которая оказывается медиумом. Ее преследуют видения маленькой девочки Нанны, утонувшей в озере Тьёднин несколько десятилетий назад. Конрауд заинтересовывается судьбами девочек, и именно во время поисков Данни он понимает, что между их смертями есть странная связь. Копаясь в прошлом, он раскрывает все больше секретов, которые и не ожидал обнаружить… Но готов ли он столкнуться c шокирующей тайной, которая много лет не давала ему самому покоя?

6

Гости один за другим покидали дом в Фоссвогюре, пока Эйглоу и пожилая женщина не остались вдвоем. Эйглоу ощущала ту же усталость и опустошенность, что и в те времена, когда чуть ли не каждый день помогала людям входить в контакт с потусторонним миром. Проводив последнего гостя, она без сил опустилась на свое место у круглого стола, за которым проходил сеанс. Женщина продолжала сидеть там же: дряхлая, очень худая, но исполненная достоинства, она почти не видела и не слышала. Две длинные косы свисали ей на спину, темные очки защищали глаза, а в обоих ушах она носила слуховые аппараты. Больше всего она походила на вождя индейского племени прежних времен, пребывающего в ожидании того, когда за ним заедут и отвезут в резервацию. Ее сын, которому и предстояло доставить женщину обратно в дом престарелых, запаздывал.

Эйглоу и сама не помнила, как давно они знакомы, хотя с их последней встречи минуло уже много лет. Она не проводила спиритических сеансов у себя дома целую вечность, но быстро поняла, что ничего не поменялось. Нынешними участниками были те же люди, что обращались к Эйглоу, еще когда она устраивала подобные встречи на регулярной основе. При этом кое-кто прибегал к ее услугам неоднократно. Тогда ей даже случалось посещать на дому тех, кто страдал от тяжелых болезней, чтобы попытаться облегчить их муки. Так продолжалось, пока Эйглоу не оставила практику медиума. Вплоть до сегодняшнего вечера она не применяла своих экстрасенсорных способностей годами.

На этот раз Эйглоу сама обзвонила прежних клиентов, чтобы пригласить их на спиритический сеанс к себе в Фоссвогюр. Всего их было шестеро — четыре женщины и двое мужчин. Никто из них приглашения не отклонил. Они снова расселись вокруг стола, и все происходило точно так же, как и раньше, за единственным исключением: они все постарели. Ничего особо значимого не случилось. За то время, что они не виделись, один из мужчин овдовел и теперь справлялся о своей покойной супруге, но так ничего и не узнал. Зато их посетил дух матери одной из женщин. Эйглоу объявила, что чувствует в комнате ее присутствие, и что связано оно с серьезной болезнью. В подтверждение этих слов женщина кивнула.

— Речь о твоем муже? — сама не зная почему, спросила Эйглоу.

Женщина снова кивнула.

— Он при смерти, — произнесла тогда Эйглоу.

— Он в хосписе, — вздохнула женщина. — Не знаешь, возможно ли ему как-то помочь?

Дух матери был холоден.

— Она хочет, чтобы ты доверяла врачам, — передала Эйглоу.

В течение следующего получаса происходил обмен вопросами и ответами, после чего хозяйка попросила у приглашенных прощения: она-де уже давно не занималась спиритизмом и устала. Те вошли в ее положение и провели остаток вечера в досужих разговорах, пока не наступила пора расходиться по домам. Теперь у Эйглоу оставалась лишь пожилая женщина, которая дожидалась своего сына.

Звали ее Маульфридюр, и в шестидесятых-семидесятых годах она принимала активное участие в работе Общества эзотерики. Она была замужем за видным целителем-экстрасенсом и в качестве его ассистентки организовывала сеансы и посещения на дому для тех, кто был убежден в способности ее супруга общаться с покинувшими этот мир людьми и желал воспользоваться его услугами. Сама Маульфридюр нисколько не сомневалась, что загробная жизнь существует, и часто говорила о потустороннем мире, где собираются человеческие души, после того как отделяются от тела. К ее мужу выстраивались очереди страждущих узнать, что их ждет на том свете, и Маульфридюр не раз становилась свидетельницей событий, объяснить которые было невозможно, если человек не верил в сверхъестественное. Эйглоу помнила те долгие беседы, что происходили между ними, когда сама она была моложе и лишь открывала в себе способности, предназначения которых до конца не понимала, но стремилась узнать о них как можно больше и при случае использовать. В поисках ответов она обратилась в Общество эзотерики, и Маульфридюр научила ее не бояться собственных ощущений, а воспринимать их как нечто само собой разумеющееся, не смущаясь тем, что она несколько отличается от других людей.

— Он вообще собирается приезжать, этот малый? — произнесла пожилая женщина, имея в виду собственного сына, который и сам был не первой молодости.

— Видимо, он посчитал, что мы не закончим так скоро, — извиняющимся тоном сказала Эйглоу. — Это, наверно, я сплоховала.

— Не беспокойся, — успокоила ее Маульфридюр. — Ты отлично справилась. Впрочем, как и всегда. В тебе есть дух сострадания — это от отца.

Старушка отклонилась на спинку стула.

— А зачем ты сегодня устроила сеанс?

— Что ты имеешь в виду?

— Зачем ты нас позвала? — спросила Маульфридюр. — Почему в тебе снова проснулся интерес к спиритизму?

— Хотела проверить, способна ли я еще на что-то спустя все эти годы, — смущенно объяснила Эйглоу. Она ожидала подобного вопроса, хотя пока не определилась, как лучше на него ответить.

— А может, дело в другом?

Эйглоу отрицательно покачала головой, но от Маульфридюр было не так-то легко отделаться.

— Что ты пытаешься отыскать? — задала она очередной вопрос.

— Да ничего особенного, — проговорила Эйглоу.

— Ты полагала, что сможешь вызвать его с нашей помощью? Благодаря той энергии, что здесь сегодня накопилась?

— Даже и не знаю, — призналась Эйглоу.

— Как же ты похожа на нашего Берти, — сказала старушка: никак иначе она отца Эйглоу не называла. — Было горько наблюдать за тем, как он растрачивает свой талант. Вечно он от нас что-то скрывал. А если б не пил столько, смог бы найти своим способностям достойное применение.

— По-моему, он никогда не был особо рад тому, что этими способностями обладает.

— И по-моему тоже. В отличие от тебя, верно? Ужасно, что для него все так обернулось. Твой отец был замечательный человек — не забывай этого. Правда, слабохарактерный и чересчур восприимчивый. Да и выпить любил, а это не лучшее сочетание. Значит, сегодняшний сеанс как-то связан с Берти?

— Нет, — покачала головой Эйглоу.

— Может, ты ощущала его присутствие, после того как он нас покинул?

— Нет.

— В какой-то момент он совсем перестал интересоваться жизнью Общества, — заметила Маульфридюр, выпрямляя спину. — Мы и понятия не имели, чем он занимался на момент смерти, и продолжал ли практиковать в качестве экстрасенса. Печально, конечно, что он дошел до такого состояния и оборвал все связи с прежними друзьями. Мой муж еще пытался как-то вразумить его, но потом махнул на это рукой — сказал, что не может наблюдать за тем, как деградирует Берти.

— И мама то же самое говорила — в последние месяцы отец совсем сдал.

— Ну да, ей, бедняжке, было наверняка нелегко. Да и тебе тоже. Представляю, что это за бремя.

Старушка глядела на Эйглоу через темные очки.

— Потом до нас дошли слухи, что Берти связался не с теми людьми, — проговорила она. — Вроде как стал якшаться с какими-то уголовниками, видимо, потому, что те не жалели для него вина. Кто-то рассказывал, что видел его с одним подозрительным типом.

— С каким еще типом?

Пожилая женщина сняла очки. Ее почти бесцветные глаза были чувствительны к свету и различали лишь нечеткие силуэты и движения.

— С тем самым, что в годы войны использовал Берти для своих махинаций. Его потом зарезали возле Скотобойни.

Конрауд поднял глаза, когда Эйглоу воспроизвела слова, сказанные пожилой женщиной.

— Она что же, имела в виду моего отца? — с плохо скрываемым удивлением спросил он.

Эйглоу кивнула.

— Другого толкования я не нахожу, — сказала она.

— Выходит, по мнению той женщины, наши отцы снова взялись прокручивать какие-то схемы?

Эйглоу снова кивнула.

— Но мы же… Ты же говорила, что это невозможно.

— Ну да.

— Значит, они вдвоем…

— Да.

— Ну и чем же они занимались?

— Бог их знает. Маульфридюр слышала об этом краем уха, и подробности ей не известны.

Конрауд перевел взгляд на круглый стол в центре гостиной и представил себе, как вокруг него, взявшись за руки, сидят участники спиритического сеанса. В углу комнаты стояло старинное пианино, которое, по словам Эйглоу, когда-то привезли из Дании ее предки.

— Так почему же ты организовала эту встречу? — спросил Конрауд. — Этот сеанс, я имею в виду. Чего ты не захотела рассказывать той женщине? Для тебя это какая-то деликатная тема?

— Я, вообще-то, рассказала ей, прежде чем она уехала.

— И что же?

— Ты в это не поверишь, — произнесла Эйглоу, которая была осведомлена о скептических взглядах Конрауда на паранормальные явления и жизнь после смерти. — Не имеет смысла с тобой это обсуждать.

— Что конкретно?

Эйглоу колебалась.

— Она мне снова явилась, — наконец проговорила она.

— Кто?

— Девочка, которую я видела, когда мне было двенадцать лет. Она показалась мне такой же одинокой и беспомощной, как и тогда. Она так и не нашла куклу, что потеряла при жизни, и думает, что помочь ей в поисках могу я.