Камни миров

Артем Бестер (2024)

Молодая итальянка Лаура Рапоне, получив от отца в наследство драгоценный желтый кристалл и старые костяные рукояти, даже не подозревала, что с их помощью ей предстоит совершить путешествие по параллельным мирам, обрести новых друзей, поучаствовать в сражениях с фантастическими чудовищами и раскрыть тайну пяти камней.

Глава 2. Петрозаводск. Виктор. Голубой камень.

1

Весеннее, но по-карельски холодное солнце висело над Петрозаводском — небольшой столицей маленькой северной республики. Виктор Колесников неторопливо брел по проспекту Ленина. Мимо спешила огромная и безликая толпа, но Виктору было глубоко на неё наплевать, как и на солнце, чирикающих воробьев, грохочущие автомобили и всё остальное. События минувшего вечера смутными картинами проплывали в голове. Накануне Виктору исполнилось девятнадцать. День рождения он отмечал с друзьями в ночном клубе на Пролетарской. Праздник удался на славу и окончания вечера Виктор не помнил.

Проснувшись сегодня утром в незнакомой квартире, он первым делом удостоверился, висят ли на нем подаренные отцом часы и амулет с невероятным по красоте голубым камнем.

«Отец так и не сказал, что это за кристалл», — подумал Виктор и посмотрел через плечо.

За спиной, чуть прикрытая простыней, спала молодая и симпатичная особа.

«Хорошая девчонка, но не в моем вкусе, — подумал Виктор, спуская ноги на холодный пол. — Тогда какого хрена я потащился за ней через весь город?»

В этот момент сзади послышалось нежное, почти мурлыкающее:

— Привет.

Две ласковые руки, обхватив торс, сошлись чуть ниже следа от тугих плавок, а мягкий язычок юркнул в ухо.

— Теперь понятно, какого, — рассудительно заметил Виктор. — Привет! Тебя как зовут?

Имя крутилось на языке, но вспомнить его он никак не мог. Да это и к лучшему — обидится, значит, не судьба.

— Надежда, — ответила она, садясь рядом.

— Мой компас земной, — пробормотал Виктор и добавил. — И где мы находимся, Надежда?

— Дома у меня, на Древлянке, — удивилась девушка. — Ты разве не помнишь?

«Ого-го! Куда занесло!»

— Помню, что ехали на окраину, а родители твои где? — Виктор понимал, что груб, но в данный момент это его совершенно не беспокоило.

— Батя на рыбалку уехал. Мать на работе, вернется вечером.

— А пиво у нас есть?

— Мы его в машине оставили.

— Понятно. Машина, конечно, под окном?

— Угу, под окном, — сказала Надежда, повалившись на кровать.

2

Шагая по проспекту Ленина в сторону квартиры на улице Анохина, Виктор подумал, что пора сменить обстановку. Ему до смерти приелись серые весенние пейзажи изрядно замызганного грязью родного города, и захотелось сухости, тепла и цвета. Вот только куда отправиться? В Азию? Штаты? Или рвануть в Африку?

До квартиры Колесников добрался в приподнятом настроении и с твердым желанием покинуть родной город в ближайшие дни. Раздевшись в прихожей, он прошел в комнату и увидел массивную шкатулку из кости, стоящую на бюро у окна.

«Откуда она?», — изумился Виктор, а в следующую секунду выругался. Шкатулку вместе с амулетом подарил отец. Если верить семейной легенде, то шкатулка и амулет с незапамятных времен передаются от отца к сыну в роду Колесниковых, а еще отец говорил о дневнике, лежащем в шкатулке. Подойдя к небольшому бюро из красного дерева, Виктор поставил бутылку «Туборга» на лакированную столешницу. Отыскав на шкатулке несколько окружностей, он вложил в них кончики пальцев. Послышался легкий щелчок, и крышка плавно открылась.

Первыми Виктор извлек из шкатулки две костяные рукояти около пятнадцати сантиметров длиной. Они имели небольшие прорези с торцов и удобно ложились в руку. Он приподнял рукояти на уровень глаз, сжал их, и бесчувственная кость ожила: из прорезей, словно черт из табакерки, выскочили четыре тонких, чуть серповидных лезвия.

— Ни хрена себе! — испуганно воскликнул Виктор, глядя на блики солнечного света, играющие на зеркальной поверхности стали. — Предупреждать надо!

Отложив одну рукоять в сторону, он осторожно провел пальцем по лезвию второй и, почувствовав, как остроотточенная сталь рассекает плоть, отдернул руку. На пальце кровоточила неглубокая рана.

— Ах ты, сука, чтоб тебя…

Чертыхаясь и матерясь, как сапожник, Виктор вышел на кухню. Если он ничего не путал, то в стенном шкафу должна быть аптечка.

Заклеив рану пластырем, он вернулся в комнату. Лезвия на рукоятях оказались убранными. Присев на край дивана, Виктор осторожно отодвинул их в сторону и заглянул в шкатулку. На дне лежала потрепанная книга в черной кожаной обложке.

— А вот и дневник, — произнес Виктор, извлекая увесистый томик.

На старой затертой обложке угадывалось едва различимое тиснение.

— Verta Gorda, — прочитал и задумался.

Буквы латинские, но язык незнакомый. Виктор считал себя неплохим лингвистом, в совершенстве владел английским и испанским, неплохо знал итальянский и французский и без труда находил общие латинские корни в словах.

«Может, это какой-нибудь древний язык или код тайной организации», — подумал он, открывая книгу.

Первые тридцать страниц оказались заполнены на том же таинственном языке. Зато следующие страницы порадовали староанглийским. Виктор погрузился в чтение.

«Сэр Говард Стоун, господин земель Шербонских, получил дневник от отца Дика Милостивого, да святится имя его. Дня четырнадцатого, месяца июня, года 1645. Ведомые волей Божьей и железнобоким Кромвелем, мы вырвали победу у принца Руперта близ деревни Нэсби. Эта плешивая собака бежала, поджав хвост. Долой короля!»

«Дня тридцатого, месяца января, года 1649. Казнен его величество Карл I. Господи, прости нас, да святится имя твое!»

Страница за страницей, переходя из века в век, от отца к сыну, Виктор добрался до начала 19-го века и с удивлением обнаружил, что очередной разворот заполнен на старорусском.

«Ричард Стоун, сын купца Грегори Стоуна. Получил дневник от отца 15 декабря 1916 года в двадцать один год от роду».

«23 сентября 1917 года. Отец вернулся в Англию. Он бежал от грядущей революции, пытаясь спасти капиталы. Бог ему судья. Я остаюсь. Остаюсь, чтобы участвовать в одном из величайших событий».

«Четвертого марта 1918 года. Великий день. Я стал русским. Я был им в душе, а теперь и на бумаге. Отныне меня зовут Колесников Дмитрий Ульянович».

Прочитав страницу до конца, Виктор с замиранием сердца перевернул лист пожелтевшей бумаги. Он знал, чье имя будет вписано в первый абзац.

«Олег Дмитриевич Колесников, сын комиссара Колесникова Дмитрия Ульяновича. Получил дневник от отца пятнадцатого декабря 1941 года в двадцать один год от роду».

Содержание следующего разворота ничуть не удивило:

«Николай Олегович Колесников, сын секретаря обкома Олега Дмитриевича Колесникова. Получил дневник от отца седьмого мая 1973 года в двадцать один год от роду».

Ниже как важнейшие даты отцом указывались: окончание университета, свадьба, рождение сына и день основания фирмы — Колесников и Ко. Отложив дневник в сторону, Виктор принялся растирать виски. В голове роилась куча вопросов, связанных с камнем и дневником. Если разобраться, то для ученых такая книга настоящая сенсация и цена ей многие десятки, а то и сотни тысяч долларов. А его род? Виктор был поражен. Он никогда не знал, что является прямым наследником одного из английских лордов. Подумать только! Лорд Колесников! Почему отец ничего не говорил об этом раньше?

Достав телефон, он набрал номер. Услышав в трубке короткие гудки, дал отбой. Позвонить отцу — что может быть глупей, чем звонить генеральному директору, вечно занятому проблемами фирмы? Максимально вежливый ответ, который он получит, будет звучать так:

— Извини, я сейчас занят. Поговорим вечером, — и всё. Ни слова больше.

Тысячи раз Виктор слышал эту фразу. Иногда она звучала грубо, иногда равнодушно, иногда ласково, но каждый раз означала одно и то же — у меня нет времени разговаривать с тобой.

Трель телефона вернула к действительности.

— Да!

— Привет! Это Леха!

— А, Леха, привет. Что хорошего расскажешь? — поприветствовал Виктор старого приятеля.

— Что сегодня делаешь? В клуб пойдешь?

— Куда?

— Мы в «Метелицу» собрались. Девчонок гарантирую.

— Это кого же?

— Риту и Иринку. Помнишь, мы с ними на восьмое марта отдыхали?

Виктор нахмурился — Риту и Ирину он не помнил. На восьмое марта с ними кто-то отдыхал, но в памяти лица девчонок сохранились двумя плохо пропеченными блинами.

— Эко ты хватил, братец! С тех времен почти месяц прошел, — попробовал отшутиться Виктор.

— Да ты чего, старик? Ну помнишь, Ирка — грудастая такая, — не унимался Алексей.

— Ладно, вечером посмотрим. Во сколько?

— Мы на шесть договаривались. Подъезжай прямо к «Метелице».

В голове Виктора раздался легкий щелчок.

— Слушай. Я машину у знакомого во дворе оставил, не заберешь меня в полшестого?

— Ладно. Заеду. До полшестого?

— До полшестого, — согласился Виктор и отключил телефон.

Подойдя к бюро, он залпом осушил бутылку «Туборга», и почувствовав подступающую дремоту добрался до дивана и прилег. Сон не заставил ждать. Засыпая, срываясь с грани реальности, Виктор подумал об отце — он был обязан предупредить о выскакивающих лезвиях.

3

Он шел по длинному коридору. Шаги гулким эхом отражались от стен, сложенных из грубо отесанного камня. Лучи света, проникавшие сквозь узкие стрельчатые окна, едва освещали пространство. Подойдя к небольшой окованной железом двери, он остановился, посмотрел по сторонам. Убедившись, что поблизости никого нет, вложил перстень в небольшое углубление у створа. Легкий щелчок — и дверь плавно отворилась. Он стоял на пороге небольшого кабинета. Вдоль правой стены располагался массивный книжный шкаф, до отказа забитый пузатыми томами, а левая от пола и до потолка была прикрыта шпалерой, изображавшей поединок двух рыцарей. У зарешеченного окна на небольшом лакированном столе разбросан ворох бумаг. На столе поверх бумаг лежала небольшая книга в черном кожаном переплете с знакомым тиснением на обложке — «Verta Gorda».

«Камни Миров», — прочитал он, поразившись тому, с какой легкостью ему это удалось. Трясущимися от нетерпения руками Виктор раскрыл книгу и погрузился в чтение.

4

Виктора разбудил звонок. Сквозь полудрему он вытащил телефон из кармана и, приложив к уху, раздраженно ответил:

— Але!

Вторая трель разбудила окончательно.

— Тьфу, блин, зараза! — выругался он, чиркая подушечкой пальца по экрану.

— Да. Слушаю.

— Виктор, старик! Где тебя носит? — прокричала трубка голосом Лехи.

— То есть?

— Я к тебе заехал — дома никого, а время уже без двадцати.

— А, Леха! Черт, извини, я чуть не забыл. Я тут это… В общем, подъезжай на Анохина к железнодорожному училищу, буду ждать тебя там.

Леха немного помолчал, а потом спросил:

— Слушай, друг, у тебя все в порядке?

— А почему ты спрашиваешь?

— Ну так.

— И все-таки?

— Ладно, жду у колледжа, пошевеливай булками, — отрезал Леха и отключился.

5

Виктор сидел за столом, потягивая через соломинку пиво из большого пластикового стакана. Леха со Славой, взяв девчонок, ушли танцевать. Виктор все-таки вспомнил Риту и грудастую Ирину. Как он и предполагал, ничего особенного они из себя не представляли.

— Можно тебя пригласить? — раздался голос над самым ухом.

Виктор обернулся. Перед ним стояло обворожительное белокурое создание лет восемнадцати со статной приподнятой грудью и очаровательным, почти ангельским личиком. Ангелочек немного пошатывался от принятого алкоголя.

«Ух ты! Тятя, тятя, наши сети».

Виктор улыбнулся, собираясь принять приглашение, но в этот момент в голове зазвенел целый хор тревожных колокольчиков.

— Извини, я… я не могу, — произнес он, ощущая непонятную тревогу. — Я тут кое-кого жду.

Щеки девушки залились густым румянцем. Презрительно хмыкнув, она развернулась и, плавно покачивая бедрами, направилась к танцплощадке. Виктор остался один, но хор тревожных колокольчиков не унимался и звучал громче и громче.

«Что происходит? Неужели допился? Нужно срочно выйти на улицу, на свежий воздух», — решил он.

На ватных, еле сгибающихся ногах он вышел в фойе — перед глазами все плыло.

— Смотри, уже наклюкался, — сказало проходящее мимо размытое бледно-желтое пятно, обращаясь к кому-то за спиной.

— Знаю я его — это Витька Колесников — свой парень. Не трогай, пусть воздухом подышит.

Выйдя на улицу, Виктор почувствовал себя лучше. Достав из кармана пачку «Camel», закурил. Тревожный набат в голове пошел на убыль. Он замер, прислушиваясь к стихающему бою. Рука, держащая сигарету, дрогнула. Зрачки закатились, обнажив белки. Сознание с невероятной скоростью сжалось в точку, и он увидел её. Обнаженная, свернувшаяся калачиком, она лежала в комнате, заполненной тягучим розовым светом. Над головой, рассекая со свистом воздух, крутился вентилятор. Он чувствовал, как лопасти режут густой воздух, насыщенный запахом пота и похоти. Она была далеко, но ему удалось дотянуться и заглянуть в глаза. Яркое жгучее пламя, прокатившись по внутренностям, взорвалось в голове ослепительной желтой вспышкой-требованием:

«Помоги! Помоги! Помоги!»

Голос буквально разрывал на части. Виктор вдруг понял, что угодил в капкан, секунда — и натянутые до предела нервы не выдержат.

«Иди, я жду», — мысленно разрешил он и расслабился.

Истлевшая сигарета обожгла пальцы, и он выронил её на бетонные ступени. Он вернулся — снова был собой, а прямо перед ним в воздухе парила обнаженная девушка. Виктор словно во сне шагнул вперед, подхватил ее и заглянул в лицо — это она. Скользнув взглядом по телу он наткнулся на кристалл в серебряной оправе на груди, точно такой же, как у него, только желтый. Сомнений не осталось — она одна из пяти, но почему женщина?

6

Лаура сладко потянулась в кровати и зевнула. Почувствовав, что в комнате она не одна, села, прикрыв грудь одеялом, и огляделась.

— Где я? — спросила Лаура у молодого брюнета, сидящего в кресле, напротив.

— Не беспокойся, ты в безопасности, — ответил юноша, откидываясь на спинку. — Мы у меня дома.

Конец ознакомительного фрагмента.