И грянул свет

Артем Гаямов (2023)

В середине 90-х 14-летний Костя лишается родителей и неожиданно обретает способность открывать двери в прошлое. С той поры он, ведомый циничным инструктором, живёт двойной жизнью. Обычные юношеские будни чередуются с суровыми испытаниями, цель которых вернуться в прошлое и спасти родителей. Однако механизм прыжков во времени оказывается сложен и сопряжён с рядом условий, выполнение которых кардинально меняет и Костину жизнь, и саму его личность. Ностальгическая хронофантастика на стыке сериала «Квантовый скачок» и романа «Жена путешественника во времени».

7. ВЕРНАЯ ВАРИАЦИЯ

Испания, Малага / 26 декабря 1994 года

Застывшие силуэты родителей всё ещё мерещились во тьме, когда в нос бесцеремонно ворвался резкий запах гари. Под ногами оглушительно затрещали деревянные перекрытия, и Костя, коротко вскрикнув, полетел вниз. Больно ударился затылком и глухо застонал, в голую спину иглами вонзились деревянные щепки. С минуту он лежал не в силах пошевелиться, а потом вдруг чья-то сильная рука крепко обхватила запястье и потянула вверх, поднимая на ноги. В темноте мелькнуло бледное лицо и два круга очков.

— Хэд, что случилось? Где мы? — Костя пошатнулся и едва устоял на ногах.

— У тебя в гостиной, — инструктор мягко поддержал за локоть.

— Да, но…

Глаза уже привыкли к темноте, и Костя зашарил растерянным взглядом по изуродованной огнём комнате.

Прежнюю, привычную гостиную узнать было сложно. Разве что по каким-то отдельным, уцелевшим деталям. Ведь огонь избирателен — что-то уничтожает подчистую, а что-то почти не трогает. Да и человек, когда обставляет интерьер, вряд ли спрашивает у продавца что-нибудь в духе «а уцелеет ли эта тумбочка при пожаре или от неё одни ручки останутся?».

Стены почернели, словно их гангрена изъела. Телевизор превратился в бесформенную кучу расплавленного пластика, ёлка сгорела дотла, мебель по большей части тоже. Всё, что осталось от дорогого фешенебельного дивана, это металлический каркас и страдальчески торчащие во все стороны пружины вместо сидения. По большому счёту гостиная сейчас выглядела как помещение, куда просто свалили груды горелого мусора. Белыми воронами среди этого хлама выделялись огнеупорный сейф и почему-то антикварные часы. Нет, часы, конечно, пострадали при пожаре — и стекло потрескалось, и корпус изъело огнём. Но маятник по-прежнему ходил туда-сюда, резные стрелки показывали без пяти три.

Тяжело вздохнув, Костя сел прямо в диванные пружины и закрыл лицо руками — всё было кончено.

— Надо уходить, — нарушил гнетущую тишину инструктор.

— Мне некуда идти, Хэд. Мой дом здесь. Был… здесь. — Костя убрал руки от лица. Глаза были сухими, губы сжались от злости. — Это ведь он, да? Он устроил пожар? Тоже часть заказа? Убить всю семью и уничтожить их дом. Сволочи!

— Вероятно.

— Вероятно? — Костя переспросил удивленно, будто ослышался. — То есть ты и этого не знаешь? Это что, тоже не входит в твоё всё?

— Киллер, застреливший твоих родителей, — нув. И мне ничего о нём неизвестно, — в голосе инструктора мелькнули сразу и стыдливые, и раздражённые нотки.

— Ну зашибись! — Костя усмехнулся и всплеснул руками. — Единственный, кого нам нужно найти, оказывается тем, кого мы найти не сможем.

— А ты уверен, что нам нужно именно это? — аккуратно поинтересовался Хэд.

— Конечно, уверен. Я должен отомстить. А что ещё остаётся? Он убил моих родителей. — Костя сжал одну из пружин в кулаке, представляя на её месте горло дяди Славы. — Я убью его.

— А что ещё остаётся? Что ещё остаётся? — забормотал Хэд и, покачивая головой, подошёл к сейфу. По-хозяйски закрутил ручку — инструктор, конечно же, знал код.

Хриплый бой часов заставил Костю вздрогнуть и обернуться. Сейчас звук казался грубее, злее, чем раньше, словно случившийся пожар лишь распалил, рассердил антикварную махину. Три часа ночи.

— Хэд, а сколько вообще времени прошло?

— Почти сутки. А точнее, двадцать три часа. Сколько в Каракумах, столько же и здесь, в Малаге.

— Я… — Костя запнулся и понуро опустил голову. Добавил еле слышно: — Я почти встретил родителей.

— Да, верно. — Хэд открыл сейф, порылся внутри и вернулся к Косте. Протянул чёрно-белую фотографию, что берегла мама. — Ты почти встретил вот этих родителей. А как бы ты поступил, встретив вот их?

Теперь инструктор продемонстрировал полароидовский квадратик, который отец сделал в ночебуэну.

— В смысле? — не понял Костя.

— Право, твоё тугодумие уже начинает утомлять. — Хэд скривился, в голосе послышались снисходительные нотки. — Разве не ты пять минут назад был в семьдесят восьмом году за тысячи километров отсюда? А если бы ты попал не так далеко, а всего лишь на сутки назад и в этот самый дом?

Снаружи по улице проехала машина, свет фар на секунду озарил гостиную, и по обгоревшим стенам пронеслись тени от оконных решёток. В голове у Кости внезапно тоже просветлело. Сердце бешено застучало в радостном предвкушении.

— Хэд, ты что, хочешь сказать, что… я могу спасти родителей?

— Не всё мертво, что кажется таковым, — многозначительно напомнил инструктор.

В памяти промелькнула отрубленная голова змеи с широко распахивающейся пастью, затем — застывшие, мёртвые лица родителей, и сразу — они же, молодые, живые и здоровые, в Нефтезаводске.

— Что я должен делать?! — решительно спросил Костя.

— Ты — носитель Сдвига, и должен им овладеть. А для этого нужно настроиться. На правильную частоту, которую ещё предстоит найти. Но не бери в голову. Поиск частоты — забота инструктора. То есть моя.

— Найти? Значит, ты её…

— Да, я её не знаю. Частота — часть Сдвига. А Сдвиг случается поверх всего и несёт неизвестность. Но частоту я найду. Не сомневайся — не впервой.

— Да, кстати. А что насчёт тебя? — спохватился Костя и ткнул в сторону Хэда пальцем. — Ты ведь тоже прыгнул на шестнадцать лет в прошлое, а потом обратно. Значит, у тебя тоже есть эта способность, что и у меня.

— Не значит, — отрезал инструктор. — Есть разница между тем, кто прокладывает путь, и тем, кто всего лишь идёт следом. Большая разница. И хватит разговоров. Пора уходить.

Он выгреб из сейфа все деньги, распихал пачки по карманам своего плаща и, повернувшись к Косте, предупредительно поднял руки.

— Не пойми неправильно. Эти деньги твои, а мои — только карманы. Поскольку у тебя в данный момент карманов нету. Идём.

Костя в ответ рассеянно кивнул. На выходе из гостиной он, лавируя среди остатков уничтоженного интерьера, почувствовал, как под ногами захрустели осколки разбитой вазы с гвоздиками. Зажмурился и крепче сжал в руках две сокровенные фотографии.

«А я рассказывал, как встретил твою маму? — прозвучал в голове голос отца. — Это было в Нефтезаводске… вошла твоя мама… её сарафан… красные гвоздики… а за окном какой-то мальчик позвал родителей».

Костя застыл, как вкопанный, и удивлённо приоткрыл рот.

— Хэд, что-то не так. Та история, которую отец рассказывал сто раз. Я теперь помню её иначе. Они сидели с мамой в столовой, а за окном какой-то мальчик позвал родителей. Но когда они вышли наружу посмотреть, то никого уже не было. Хэд, он же говорил… про меня! Понимаешь?! В голове откуда-то взялись воспоминания, будто отец с самого моего детства рассказывал эту историю именно так. Но ведь всё случилось только что! Пять минут назад! С ума сойти!

Костя ошарашенно уткнулся лбом в стену.

— Это называется круги на воде, — веско сообщил инструктор. — Объект, брошенный в прошлое, баламутит толщу событий, искажая и меняя их.

— Странное ощущение. Очень странное. Трудно описать словами. Эти новые воспоминания, они и мои, и в то же время какие-то чужие. Знаешь, Хэд, я так дразнил Кике иногда. Надеваешь какую-нибудь маску, и он начинает лаять, потому что не понимает, кто перед ним. Запах ведь знакомый, а маска — нет, и… Кике!

Костя вздрогнул, как от удара током, и бросился к входной двери, надавил на ручку, но открыть не смог — похоже, металл перекосило при пожаре. Разбежавшись, со всей силы ударил плечом, и дверь, гадко скрежетнув, распахнулась. Костя выскочил наружу — в воздух взметнулись обрывки каких-то лент.

— Да что же ты творишь?! — прошипел вслед инструктор.

Собаки в вольере не было. Роскошная конура-дом стояла на своём обычном месте, фиолетовая косточка одиноко валялась на крыльце. Но сам вольер был нараспашку, и пса внутри не было.

— Хэд, что с Кике? — вопрос прозвучал почти шёпотом, и в воздухе повисло напряжённое, страшное ожидание ответа.

— Не знаю, — выдавил инструктор.

— Как это не знаешь?! — рассердился Костя. — Там, в парке ты сказал, что Кике налил в моей комнате. Сказал просто так — чтобы похвастать. А теперь ты не знаешь?

— Да, не знаю, чёрт побери! Нувы размывают всё, чего касаются. Я это уже говорил. Ты, к слову, сейчас тоже размыт, потому что контактировал с нувом. И раз я не знаю про твоего пса, значит, у них с киллером был физический контакт.

— Кон-такт, — повторил Костя по слогам, словно пробуя слово на вкус. Брови недоумённо поползли вверх. — Контактировал?! Хэд, ты так это называешь?! Он же пытался меня убить! Он что, хотел убить и Кике? Как теперь узнать?!

— Через двадцать четыре часа эффект, спровоцированный контактом, пропадает.

— Двадцать четыре? А прошло уже двадцать три, верно? Другими словами, через час ты будешь знать, где Кике?

— Да, буду, если…

— Никаких «если», Хэд, — твёрдо перебил Костя. — Кике жив, с ним всё в порядке. И через час мы в этом убедимся. А пока надо поговорить с доньей Розой. Может, она что-то видела.

Он подобрал с крыльца собачью косточку и решительно двинулся к дому соседки, но голос инструктора остановил.

— Она мертва.

— Что?

— В ту ночь её тревожил туман, не давал уснуть. Она переборщила со снотворным и уже не проснулась.

— Туман… Инкорректо…

Костя вздохнул и окинул маленький дом старушки-соседки грустным взглядом, а инструктор вдруг вцепился в локоть и потащил за дом.

— Эй, ты что?!

— Ни звука.

Хэд бесцеремонно заткнул Косте рот рукой. Тем временем по тихой, ночной улице эхом пробежал мягкий шелест шин, коротко скрипнули тормоза.

Конец ознакомительного фрагмента.