Отцы подруг. Порок на троих

Бетти Алая (2024)

Что делать если оказалась в лесу без телефона и паспорта наедине с двумя взрослыми опасными мужчинами? А еще они — отцы зловредных подружек, которые, как выяснилось, терпеть меня не могут? Правильно! Отпустить себя и провести самые жаркие и порочные выходные в жизни! Но почему у меня такое ощущение, что двумя днями всё это не ограничится? — Где мы? — верчу головой по сторонам, но вижу лишь деревья, озеро и большой деревянный дом. — В нашем летнем домике, Настенька, — скалится Глеб. — Отвезите меня домой! — верещу, — это недоразумение! Федор порочно улыбается, облизывает меня взглядом. Смотрит, словно кот на сметану. — Увы, девочка. Ты уже здесь. И как минимум два дня мы тебя никуда не отпустим. Мини-роман. Однотомник. Внимание, в книге есть: Много откровенных сцен МЖМ Нецензурная лексика ХЭ с двумя мужчинами

Глава 5

Фёдор

Этим утром…

— Доброе утро, папуля! — гремит на всю квартиру моя падчерица Ритка.

— Блядь, чего тебе? — с трудом открываю глаза.

Никогда еще белый потолок не казался мне столь слепящим. Мы вчера с Глебом почти всю ночь отмечали удачную сделку. Очень вкусный контракт подписали, два года пахали, как проклятые. Теперь бабки рекой польются. Господряды, большие заказы. Мы, черт возьми, заслужили!

— Завтрак готов, — фыркает девчонка, затем уходит.

Ритка… дочь моей покойной жены от первого брака. Редкостная сука и провокаторша. Но я поклялся супруге, когда она умирала от рака, выпустить её дочь во взрослую жизнь.

И вот, тяну лямку уже шестой год. И сначала всё было нормально. Девочка училась, я работал. Мы даже изображали какое-то подобие семьи. Но как только Ритка начала взрослеть, наступил полный пиздец.

Она голышом шарахалась по квартире, всячески провоцировала меня на вещи, которые я никогда бы не сделал даже с неродной дочерью.

Я обещал жене, да и возбуждения Рита вызывала во мне ноль целых ноль десятых. Но каждый мой отказ приводил к истерике. А от похода к психологу она отказалась… затем начались разговоры о любви. В какой-то момент мне уже самому потребовался психиатр…

— Вот, — падчерица ставит передо мной кружку остывшего кофе, — нехер бухать, как чёрт, папуля.

— Благодарю покорно, — игнорирую её выпад.

И снова Рита в коротких шортах и майке на голое тело. Вздыхаю. Ну что за пиздец происходит?

— Ты вчера где была? Я приехал домой, тебя не было. Мы, кажется, договорились о некоторых правилах в этом доме.

— Гуляла с Лилькой. Мы в клубе тусовались, а что?

— Надеюсь, ты там ни с кем не трахалась в сортире?! — рычу. — Рита, тебе, блядь, девятнадцать! Хватит жизнь прожигать. И бабки мои…

— А тебе-то что? — она разворачивается и выгибает спину, а я бровь.

— Как что? Я обещал твоей матери заботиться о тебе. Дать, блядь, образование! А ты что делаешь со своей жизнью?

— А что хочу, то и делаю… ты мне не отец, Федор Петрович, так что иди нахуй.

— Так, блядь! — громыхаю, встаю и приближаюсь к этой несносной девчонке. — Ты мне поговори! Мигом на улицу вылетишь в этих своих трусах и майке!

Ритка вдруг подаётся вперед, впивается в мои губы. Отпихиваю её, злобно сверкаю глазами. Доброе, блядь, утро!

— Ты чего делаешь?! — слегка выкручиваю тонкую руку падчерицы. — Рита, остановись!

— Я тебя люблю, — всхлипывает.

— Это не так. Просто после смерти матери…

— ХВАТИТ! — она толкает меня, направляется к выходу. — ТЫ.МНЕ.НЕ.ОТЕЦ! И хватит меня лечить этой своей психологией!

Мда, хреновый из меня папаша. Но я правда вижу в Рите лишь дочь. У меня ни разу на неё даже не встал. Возвращаюсь к столу, выливаю кофе в раковину.

Хорошо, что сегодня уезжаю на выходные с Глебом.

Я уже на грани, реально. Эта девчонка… не знаю, как обуздать её непокорный нрав.

Выхожу, набираю нашу домработницу Лару.

— Привет, Федя, — отвечает сразу, — что в этот раз? Опять Ритка?

— Да. Присмотришь за ней на выходных? Чтобы ела нормально. Я скинул деньги на продукты. Приготовь ей что-нибудь.

— Хорошо.

Кручу телефон в руке, затем вызываю такси.

Постепенно образ Ритки стирается. В конце концов, девчонка взрослая. А я бывший военный. И сюсюкаться устал до чёртиков.

А вот маленькая крошка из клуба — другой разговор. Стоит глаза прикрыть, как вижу эту стройняху в коротком платьице. И от её невинности член стоит колом, желая эту невинность забрать…

Облизываюсь.

Но дальше всё завертелось, как в, мать его, детективе. Мы с Глебом обнаруживаем малышку в багажнике его машины. Перекладываем блондинистую соню на заднее сиденье.

— Наверняка снова перепугается, как вчера, — смеюсь, — такие глазищи огромные. Красивая девчонка.

— Очень.

— Слушай, Глеб, — хмыкаю, — мы ведь можем тачку за один день не починить. Сегодня пятница, твой дед-механик, может, уже бухает вовсю.

— И?

— Ну, в чём девочка ходить будет? Я бы рад её голышом увидеть, но… шмотки Настюшки наверняка все пропахли бензином. Нужно заехать по дороге. Купить что-нибудь.

— Ладно, кстати! Вон торговый центр! — друг сворачивает с дороги, паркуется.

Торговый центр — это громко сказано. Так, загородный магазинчик.

— Её здесь оставим?

— Да, я не буду тачку глушить. Мы же быстро? Очень жарко, нельзя девочку оставлять так, перегреется.

Мы выходим, затем топаем в отдел одежды. Выбор, конечно, скуден. Но что поделать. Берем шортики, пару маек, панамку. Сланцы. Футболки.

— Трусики тоже нужно, — хмыкаю, рассматривая варианты, — не густо, конечно. Вот.

Беру обычные белые трусы, стараясь не представлять малышку в них. Блядь, я долбаный извращенец! Одних, наверное, мало. Беру еще одни.

— Купальник, — протягивает мне Глеб, — вдруг захочет залезть в озеро.

— Знааааачит… — тяну.

— Это на всякий случай, — хмыкает Громов, — пошли на кассу.

— Зубную щётку нужно.

В общем, затариваемся всяким разным для нашей Настюшки и возвращаемся к машине. Малышка всё еще мирно посапывает. Так и тянет коснуться красивого личика. Пока Глеб пакует сумки в багажник, я поддаюсь порыву.

Веду по её алым губкам, представляя, как они раскрываются и принимают мой член. А огромные голубые глазищи смотрят с желанием.

— Какая же ты сладкая, детка, — шепчу, облизываясь, — так бы тебя и сожрал.

Возвращается Глеб, мы доезжаем до нашего летнего домика. Обитель спокойствия и уединения.

И когда Настенька приходит в себя, я чувствую небывалый прилив сил. Но малышка начинает плакать. Утыкается в плечо моего друга, а я вдруг ощущаю острый укол ревности…