Обочина

Борис Давыдов

Умом Денис находил некую общность между ними, ведь его также кидает от женщины к женщине, словно голодного, перед которым поставили несколько блюд, и он накидывается то на одно, то на другое и в результате вообще не понимает вкуса пищи. Но у него есть оправдание – он мужчина. Женщина в этом случае проигрывает – так повелось издревле. Но, к сожалению или к счастью, мужиков всегда тянет на «сладкое». Природой, что ли, заложено? Но ведь есть же любовь человеческая, есть!

Глава 4. Смотрины

В субботу Алла пригласила Дениса к себе домой — познакомить его с матерью. Девушке не терпелось узнать, понравится он ей или нет.

Денис, как и обещал, пришёл в два часа дня. Дверь ему открыла Алла — в белой маечке и белых, плотно обтягивающих брюках.

— Дениска, проходи в зал, — пригласила она, — я тебе чаю принесу.

Глядя вслед девушке, Денис восхитился про себя: «Ну и фигуу-рка! А груди — под платьем-то они казались меньше. И попа тоже, ого-го. Как отец говорит про такие: «Эх, попа, как орех, так и просится на грех».

Догадавшись по поведению Аллы, что её матери дома нет, Денис смело прошёл в гостиную. Прямо перед собой он увидел две двери, ведущие в разные спальни. Справа, вдоль стены, стояла матированная стенка с антресолями, по другой стороне — диван с ковром над ним, в правом дальнем углу — два кресла с журнальным столиком и в левом — цветной телевизор. Дополняли убранство гостиной бело-зелёные шторы, хрустальная люстра, на полу — зелёный шерстяной палас, разрисованный неброскими светлыми цветами.

Денис подивился столь богатому, по его меркам, жилью. К тому же он обратил внимание, что в прихожей и коридорчике, ведущем на кухню, стены отделаны коричневой кожей, кроме этого в прихожей трюмо и фирменная вешалка. «Что значит, главбухом управления торговли работает», — садясь на диван, подумал он о матери Аллы.

— Дениска, может, телевизор включить? — вернувшись в гостиную с подносом в руках, спросила Алла.

— Не надо, телевизор я и дома посмотрю.

Они пили чай с галетами и говорили о лете, так быстро пролетевшем, о скорых дождях и слякоти. Последнее Дениса особенно волновало, и он попенял, что опять скоро придётся вместо ботинок натягивать кирзачи. На что девушка сказала, что в плохую погоду он может у них пожить. И тут Денис предложил Алле… стать его женой. Девушка смутилась: она не ожидала подобного заявления. «Ещё в любви не объяснился, а уже руку и сердце предлагает». Но более всего её пугало то, что он может спросить: «Алёна, скажи честно, у тебя был до меня мужчина?» А что ответить? «Бы-ы-л, скажу, случа-а-йно отдалась». Нет, надо самой ему во всём признаться. Признаюсь, и гора с плеч, а он пусть решает. Если полюбил — простит».

Отодвинув от дивана столик с пустыми бокалами, Алла села Денису на колени.

— Дениска, — задушевным голосом спросила она, — ты мне серьёзно предлагаешь стать твоей женой?

— Конечно, серьёзно. Своим родителям я уже сказал, что скоро женюсь, они согласны. А ты согласна?

Помявшись, Алла неуверенно ответила:

— Ты знаешь, это как-то неожиданно для меня, я думала, мы несколько месяцев подружим, проверим свои чувства, а потом…

— Нет, скажи не потом, а сейчас, — настаивал Денис. — Ты согласна выйти за меня замуж? А чувства… чего их проверять? Это в книгах пишут про чувства да любовь, а в жизни всё проще. Ну чего молчишь?

— Дениска, прежде чем ответить, я сначала тебе задам вопрос. Скажи: у тебя была до меня девушка?

Денис пожал плечами:

— Была девчонка в восьмом классе, а когда я поступил в техникум, наши дороги разошлись. В техникуме же некогда было влюбляться: во-первых, учёба, во-вторых, гитарой много занимался, а кроме этого играл в вокально-инструментальном ансамбле. А в армии девушки только снятся.

Ёрзая на коленях у Дениса, Алла привела его в возбуждение.

— Алёна, — без смущения сказал он — ты зря на мои жёсткие колени села. Чуешь, что под тобой творится?

— Чую, Дениска; не знаю только, что делать.

— А ты встань, я брюки поправлю, потом опять сядешь.

Алла нехотя поднялась. «У Дениса наверняка были женщины, — с уверенностью подумала она. — Ведёт себя так, как будто уже спал со мной».

Поправив брюки, Денис потянул Аллу за руку.

— Садись, только не боком, а лицом.

Алла села.

— Дениска, ты спал с женщиной? Только скажи правду.

— У меня не было ни одной женщины, — честно признался он. — А у тебя был кто-то?

— Денис, у меня было один раз, тоже честно тебе говорю. Всего один раз! И в тот же день поругалась с тем парнем, теперь я ненавижу его.

После затянувшейся паузы Денис тяжело вздохнул и заговорил, опустив глаза:

— Да, Алёна, а я совсем на другое рассчитывал. Сколько у моих армейских дружков было разговоров на эту тему. Кому-то попадались невинные девочки, а кому-то… О, в армии эту тему обмусоливают со всех сторон. А я краснел, если ко мне обращались: «Денис, а ты чего молчишь? Давай, расскажи, как у тебя на этом фронте?» Однажды стал врать, но меня опытные пацаны на смех подняли. «Да ты что, — смеются, — слышал звон, да не знаешь, где он». Денис вдруг нежно прижал к себе девушку.

— Алёнушка, давай договоримся, что у тебя якобы не было ничего серьёзного с парнями. Хорошо? Я и родителям так скажу, и всем остальным, кто спросит. У нас ведь деревня. Ну, договорились?

— Дениска, спасибо тебе, — ткнувшись лбом в его грудь, прошептала Алла, — я всегда буду помнить твоё благородство. И за это буду любить тебя ещё сильнее. — Из её глаз сначала закапали, а следом буквально хлынул поток слезинок.

Денис растрогался.

— Алёнушка, хватит плакать. Подними голову, улыбнись. И скажи, наконец: ты выйдешь за меня замуж?

Держа девушку за гибкую талию, Денис почувствовал, как в нём снова забурлила сила. И Алла это почувствовала, подумала: «Значит, любит». И на радостях выпалила:

— Дениска, я люблю тебя!

— Пойдёшь за меня?

— Хоть сегодня твоей стану.

Денис, похоже, обрадовался, что ему сегодня придётся делать то, о чём давно мечтал.

— Тогда поехали ко мне, а твоей матери записку оставим.

Алла мотнула головой:

— Нет, маму надо дождаться. А пока давай ещё чаю попьём.

Валентина Васильевна пришла через полчаса. Поздоровавшись с гостем и бегло оглядев его, подумала: «Внешне он не похож на русского, скорее на прибалта смахивает. И с Алёной они на самом деле похожи».

Денис, увидев вошедшую женщину в элегантном платье цвета морской волны, с разбросанными по плечам светлыми волосами, от удивления чуть рот не открыл: «Неужели это мать? Какая красота-а. Она хоть и старше, а красивее Алёны: глаза небесного цвета, фигура».

Убедившись, что это всё-таки мать Аллы, Денис смутился. И долго не мог преодолеть скованность, не зная, о чём говорить.

Чай продолжили пить втроём. Во время чаепития Денис всего боялся: шумно отхлебнуть из бокала, пролить на скатерть… И мечтал лишь, как бы поскорее отсюда сбежать. Тем более Валентина Васильевна, сидя напротив, молча и бесцеремонно разглядывала его. Молчала и Алла.

Пауза излишне затянулась. Убедившись, что хвалёный Денис уступал Михаилу, Валентина Васильевна ради приличия задала ему несколько дежурных вопросов. Как он относится к Алёне? Нравится ли ему его работа? Трудно ли было поступать в институт?

Послушав их вялый разговор, Алла вдруг радостно выпалила:

— Мам, а мы с Дениской пожениться решили.

— Как это… Уже?

— Что «уже»? — Алла переглянулись с Денисом. — Если хочешь знать, мы с ним уже со среды муж и жена.

Несколько секунд мать смотрела на дочь округлившимися глазами, потом резко поднялась.

— Ну и чёрт с вами, оставайтесь мужем и женой. — И решительным шагом направилась в спальню. «Всё, всё напрасно! Растила, терпела душевные муки с её отцом, а она… с деревенщиной решила свою жизнь связать», — шептала, кусая губы.

Обескураженный Денис проводил её долгим взглядом, потом повернулся к Алле:

— Зачем ты обманула мать?

— А! — махнула она рукой. — Зато теперь нам палки в колёса ставить не будет. Дени-и-сушка, — садясь к нему на колени, ласково прошептала она, — я же для тебя старалась. Ты обиделся? Нет? Ну и хорошо. А сейчас к тебе поедем; только к матери на минутку заскочу.

Через некоторое время она вышла из материнской спальни и, радостно подпрыгнув, шепнула новоявленному жениху:

— Поехали.

Деревня Луговая живописно раскинулась на высоком волжском берегу. Грунтовая дорога, деля её на две стороны, спускалась к Волге.

— Зимой, — рассказывал Денис, — когда река замерзает, по этому спуску возят сено из заволжских лугов. Возят его в основном на лошадях. Сено принадлежит совхозу, а частники со своих делянок перевозят его летом в лодках.

Показав Алле заволжские луга и видневшиеся небольшие озерки, Денис повёл её по улице к своему дому.

Дом Кирилловых, огороженный забором из проволочной сетки, стоял в окружении плодовых деревьев и кустарников. Молодые люди прошли сначала в сад, где среди яблонь пряталось небольшое открытое сооружение под крышей.

— Это наша летняя чаёвня, — пошутил Денис. Затем указал на смотровую площадку на крыше дома: — А оттуда я разглядываю в бинокль отдыхающих за Волгой и на палубах проходящих мимо теплоходов.

И сад, и летняя «чаёвня», и смотровая площадка привели Аллу в восторг. Она непроизвольно сравнила скромный домик, и огород Мишиной матери с этим большим домом и удивилась, как по-разному люди живут.

В просторной кухне Аллу порадовали чистота и порядок. Она подивилась и современному кухонному гарнитуру, газовой плите: «Совсем как в городе». Налево вела застеклённая дверь. Денис скрылся за ней, до этого сказав:

— Отец обещал в три часа вернуться. Наверное, они с матерью помылись в бане и отдыхают.

Вскоре из второй половины дома донёсся негромкий женский голос, невнятные слова, а вслед за этим вошли улыбающиеся Денис с отцом и заметно смущённая женщина — мать Дениса. Увидев обворожительную блондинку в белых обтягивающих брюках, белой маечке и с косой на груди, родители Дениса невольно залюбовались ею.

Алла не могла не заметить этого.

— Добрый день, — поклонившись, тихо произнесла она.

Елизавета Порфирьевна тоже поклонилась:

— Добрый день.

После короткого знакомства, Ананий Фёдорович восторженно выдохнул:

— Вот это кра-а-ля.

— Пап, — осуждающе посмотрел на него Денис, — подбирай выражения.

— Извини, сынок, извини, — пробормотал отец. — Но ты меня ошарашил своей невестой. Хоть предупредил бы загодя, что она такая… — Ананий Фёдорович шагнул к Алле и, взяв своей загрубевшей рукой её руку, приложился к ней губами.

— Прошу простить орденоносца-фронтовика, — с чувством произнёс он. — К тому же я старый строитель, а они народ зубастый. Да ещё и горластый.

— Пап, — мягко перебил его Денис, — Алёне, думаешь, это интересно?

— А я чего? Я ничего, — смутился-таки Ананий Фёдорович, виновато разводя руками.

— Дениска, — с укором произнесла Алла, — ты напрасно думаешь, что мне не интересно слушать твоего отца. Мне, наоборот, такие мужчины очень нравятся. Они честные, искренние и беззлобные.

— Во-о, сын, — поднял палец Ананий Фёдорович. — Слышал, чего Алёнка говорит? А она ведь абсолютно права, хотя и молодая.

— Нет, я не льщу вам, Ананий Фёдорович, — повернулась к нему Алла, — сразу ведь людей видно, какие они: добрые или злые. Вот вы, например, очень добрые с Елизаветой Порфирьевной, по вам сразу видно.

Родители Дениса польщённо переглянулись.

— Спасибо за добрые слова, Алёнка, — поклонился ей в пояс глава семейства. — Ты с сегодняшнего дня в нашей семье будешь любимой дочерью. Рад, Дениска, что повезло тебе с невестой. Дай вам Бог счастья. А мать наша, Елизавета Порфирьевна, думаю, меня поддержит в этом.

— Поддержу, поддержу, — поспешила заверить женщина. — Я тоже заранее вам желаю счастья. — Она, как и её муж, поклонилась в пояс сначала Алле, потом сыну. — А тебе, Алёнка, большущее спасибо за добрые слова о нас.

— Алёнка, — ласково обратился к ней Ананий Фёдорович, — извини меня, конечно, но судя по твоей скромности, ты, верно, в Бога веришь. Или я ошибаюсь?

— Я тоже извиняюсь перед вами, Ананий Фёдорович, но вы ошибаетесь. Я ещё не созрела для этого.

— Всему своё время. Но лично моё мнение такое: кто верит в Бога, тому легче жить. Например, верующий что-то сделал плохое, даже очень плохое, но помолился и очистил душу. А неверующий после тяжкого деяния ходит с камнем в душе, мучается. Верующий ко всем трудным периодам жизни относится философски, невзгоды принимает с поклоном: «Значит, Богу так угодно». Неверующий в подобных ситуациях начинает паниковать, бросаться в крайности, часто не выдерживает, ломается. Вера в Бога — это благо. Ведь почти каждый из нас любит сказки, потому что у них хороший конец. Пусть сначала главному герою тяжело, но потом у него всё складывается на ять. А всё оттого, что наш герой правильный, честный. А поглубже копнуть — живёт по заповедям божьим. Так и в жизни. Не делал дурного ближнему, не гневил Бога? Ступай в рай. Ну а грешникам, ясное дело, ад уготован. Алёнка, что ты обо всём этом думаешь?

— Ананий Фёдорович, извините, пожалуйста, ещё раз, но эта тема для меня — тёмный лес.

— Эта тема для большинства тёмный лес. А уж для вас, молодых… Кстати, Алёнка, почему считается, что грех думать о другом человеке плохо? Отвечу. Плохие мысли как на верёвочке ведут к таким же поступкам, тянут в мир зла. Ладно, заговорил я тебя совсем. Проходите-ка лучше с Дениской в переднюю. А мы с матерью пока стол организуем.

Денис провёл Аллу в большую комнату (гостиная по-городскому), и она снова удивилась: и её размерами — не менее тридцати квадратных метров, и уютом, идеальной чистотой. В комнате стоял сервант, диван, платяной шкаф, стол с шестью стульями, цветной телевизор, на двух окнах висели тюлевые занавески и ночные шторы, стены оклеены обоями. Из передней застеклённая дверь вела в спальню. «Наверное, у Дениски тоже уютно в комнате, — подумала Алла. — И как это Елизавета Порфирьевна успевает везде? И в совхозе работает (пусть зоотехником), скотину держит, в огороде порядок. А внешне не сказать, что она усталая, измученная работой. И пятьдесят четыре года ей никак не дашь».

Вскоре на столе появились салаты из свежих огурцов, помидоров, картошка с малосольными огурцами. Елизавета Порфирьевна раздобыла где-то бутылку водки. «Это для вас, молодые, — сказала она, — а мы с отцом лучше самогоночки».

Ананий Фёдорович сел за стол раньше жены, шутливо её поторапливая: «Давай-ка, мать, пошустрее, не томи душу». Затем повернулся к Алле, чтобы продолжить прерванный разговор, уж больно задел за живое её ответ, что не созрела она до веры в Господа. Не то, чтобы Ананий сам верил в Бога, нет, просто была у него в характере необходимость — доискиваться до всего непонятного, спорного. Пытливый ум, не отшлифованный научным подходом, сам искал ответы, на которые, похоже, так никогда и не сможет ответить человеческий разум.

–… Нельзя говорить против Бога, это примерно то же самое, что в своё время критиковать режим Сталина. Нельзя нарушать старые устои. Они веками складывались. Станет человек своими сомнениями делиться с одним, другим, и начнёт любая вера давать трещины. Кстати, даже сами слова «религия», «Бог» действуют на человека как змея на крóля. Почему? Испокон века со всех сторон нас подталкивают к Богу. И верующая мать, бабушка, когда с их уст слетали слова вроде: «Господи, сохрани и помилуй нас!» Потом они же, мать или бабушка, берут тебя за руку и ведут в церковь. И если в детстве ты сходил туда несколько раз, считай, уже загипнотизирован религией, ты овца божья в человеческом стаде.

Пунцовая от смущения Алла слушала Анания Фёдоровича и кивала головой. К счастью для неё, вскоре началось застолье. Алла впервые в жизни выпила целых три рюмки водки. Денис — на две больше, считая это рекордом для себя. Его родители опустошили бутылку самогона. И ничего: ни у кого в глазах не было пьяного тумана, светились только радость и веселье. Потом Денис взял гитару и запел. И опять Алла пришла в восторг: у Дениса оказался превосходный голос.

Словом, жених был что надо, хотелось поскорей и окончательно связать с ним свою судьбу.

Спев вчетвером несколько песен, вышли из-за стола. Влюбленные тут же удалились на улицу, подальше от родительских глаз. В кирпичный пристрой вернулись уже не через кухню, а в другую дверь, прямо из сада. «Хорошо! — восторгалась девушка. — Не надо лишний раз тревожить родителей Дениса».

Оказавшись в уютной комнате, где кроме кровати, стояли письменный стол и этажерка с книгами, Алла вдруг почувствовала в себе такое волнение, какого не испытывала в памятной мазанке. Лицо её вспыхнуло, в теле появилась слабость, а сердце забилось так часто и громко, что казалось, и Денис слышит это биение.

Денис тоже не на шутку разволновался. Он знал, что через несколько минут случится то, о чём давно мечтал. И то, что миг этот близится, страшило его. Как на грех в голове всплыло воспоминание о прошлой его мужской неудаче.

Это случилось на втором курсе техникума, ему — почти семнадцать, а девушке Симе, слывшей девицей весьма лёгкого поведения — шестнадцать. Он пошёл провожать её после танцев; и в тёмном подъезде двухэтажного дома она позволила делать с собой всё, что заблагорассудится. Но к чему он стремился, так и не получилось — неóпытность подвела. С тех пор Денис сторонился девушек: было боязно опозориться ещё раз. И Алле, конечно, он правду сказал: женщин у него не было.

Вспомнив вдруг тот постыдный случай для себя, Денис посмотрел на Аллу.

— Ты помнишь, что обещала сегодня? — выдавил он с трудом.

Алла в смущении отвернулась.

— Или забыла?

— Почему, помню. — Она коротко посмотрела на него, заливаясь краской.

Денис помолчал и, сам не зная отчего, бросил:

— Что же, оставайся здесь, а я пойду в дом спать. — Он направился к двери, когда Алла окликнула его:

— Денис!

Он остановился; Алла кинулась к нему и, обняв за шею, стала осыпать поцелуями:

— Дениска, я люблю тебя. Мой милый, любимый, — лепетала она между поцелуями.

Денис сбросил с себя одежду, затем стал раздевать девушку, а та жалась к нему, будто испуганный ребёнок.

Наконец, положив её на кровать, Денис прилёг над ней. Она лежала с закрытыми глазами, прерывисто дыша. Привстав, Денис окинул взглядом всю её фигуру — плечи, груди, живот. Алла ждала, он это видел и чувствовал. И, не сомневаясь в успехе, решился…

Через несколько минут раздался громкий стон Дениса и его восхищённый голос:

— Алён, мне понравилось. А тебе?

— Дениска, мне тоже с тобой понравилось, — как можно ласковее ответила она.

Поднявшись оба с кровати, Денис посмотрел на смущённую девушку и нежно прижал её к себе.

— Алёнушка, будем считать, что у тебя ни с кем ничего не было до этого. Первым у тебя был я. Поняла?

— Денисушка, любимый, конечно, поняла. И всем буду говорить, кто спросит, что ты у меня первый и последний. — Алла вдруг вопросительно посмотрела на него и с тоской в голосе добавила: — Помыться бы… под дýшиком.

— Да, душа нет, — с сожалением вздохнул Денис. — Хотя погоди-ка, ведь баня наверняка ещё не остыла. Пошли в баню?

— Пошли. Я ещё ни разу в деревенской бане не была.

— Надень мой старенький халат и за мной.

В бане Денис как бы со стороны посмотрел на Аллу, с нежностью огладил глазами все выпуклости на её теле, невольно залюбовался толстой косой, спускающейся ниже живота. Налюбовавшись, молча обнял девушку и аккуратно уложил её на пол. Она не противилась.

Этот вечер для возлюбленных прошёл, как говорится, без сучка и задоринки. Отрицательным моментом была банная заноза в Алёнушкиной попе, да и ту Денис с удовольствием удалил зубами.

Утро они встретили в объятиях друг друга. И Алла опять чувствовала себя счастливой: новые ощущения и впечатления затмили всё остальное, кажется, даже Михаила.