Невинность, знания и ощущение чуда: почему мы перестали удивляться миру, как это было в детстве?

Бхагаван Шри Раджниш (Ошо)

Помните то чудесное впечатление из детства, когда обычный булыжник казался драгоценным камнем, накрытый простыней стол – древней пещерой, а деревья за окном – заколдованным лесом? Хотели бы вы хоть ненадолго вернуться в то состояние, когда все вокруг ново, удивительно и полно таинств? Новая книга Ошо в серии «Суть жизни» подарит вам такую возможность. В ней индийский мистик рассказывает о «детскости» и «взрослости», о наивной любознательности и умудренном опыте, о рутине и новизне… Он говорит о том, как важно не потерять этот чудесный навык – восхищаться всем, что тебя окружает. Прочитав книгу, вы вернете эту способность, утраченную еще в детстве: учиться радоваться жизни во множестве ее проявлений и быть открытым для всего нового. Только тогда происходят чудеса.

Глава 1

Глаза, полные удивления

Удивление — это источник мудрости, удивление — это источник всего прекрасного, удивление — это также источник поиска, настоящего поиска. Удивление заставляет вас отправиться в путь на поиски жизненных тайн.

* * *

У меня нет того ощущения удивления, которое было в детстве. Почему?

Это случается почти с каждым. Чем больше знаний вы накапливаете, тем меньше способны удивляться. А родители, школы, университеты, общество, — все они заставляют вас становиться знающими. Все их старания направлены на то, чтобы дать вам знания. Ваше внутреннее пространство так наполняется знаниями, что удивление исчезает, удивлению не остается места внутри вас.

Ребенок смотрит на мир изумленными глазами. Он благоговеет, он во всем и вся видит что-то таинственное. Его ошеломляют мелочи, отсюда — бурлящая радость, потому что его жизнь — это постоянное открытие.

Вы становитесь знающими, — общество хочет, чтобы вы были знающими. Знания очень нужны, знания очень полезны. А удивление опасно, потому что тот, кто удивляется, неизбежно станет либо философом, либо поэтом, либо мистиком, а все эти три типа людей бесполезны для общества. Общество хочет машин, умелых машин — давая вам больше и больше информации, наполняя вас информацией, общество превращает вас в автоматы, в роботов. И чем больше вам кажется, что вы знаете, тем более невозможным становится удивление, — потому что когда вы знаете, как вы можете удивляться?

Маленький ребенок может задаваться вопросом, почему деревья зеленые. Но вас уже не удивить этим. Вы знаете, что все дело в хлорофилле. Хотя, по сути, вы знаете не так уж много. Если вам задать следующий вопрос — почему хлорофилл делает деревья зелеными, то вам придется пожать плечами. Вы всего лишь слегка отодвинули вопрос. Чем больше вы знаете, тем меньше изумляетесь. Но в тот момент, когда в вас умирает чувство удивления, в вас умирает религия, потому что в основе религии лежат удивление и благоговение. Знание снимает с жизни завесу таинственности, а религия существует только тогда, когда жизнь остается тайной. Поэтому вам придется снова научиться удивляться.

На самом деле, правильное образование никогда к этому не приведет. Оно даст вам знания, но не разрушит ваше умение удивляться, — это будет правильным образованием. Оно даст вам знания, но сохранит вашу бдительность, чтобы никакое знание не помешало продолжать совершать открытия. На самом деле, знания могут заставить вас удивляться еще больше.

Маленький ребенок не интересуется хлорофиллом. Если же вы правильно образованы, вы можете задаваться вопросами и по поводу зелени деревьев, и по поводу хлорофилла.

Последними словами Альберта Эйнштейна было: «Всю свою жизнь я думал, что сниму завесу тайны с Вселенной. Но случилось обратное. Чем глубже я погружался в существование, тем глубже становилась тайна. Я умираю, полный удивления, я умираю в изумлении». Но это редкость, это качество гения. Гений — это тот, кто не позволяет обществу низвести его до робота, — вот мое определение. Все рождаются гениями, но люди очень скоро начинают идти на компромиссы. А когда они идут на компромиссы, исчезают их таланты, умирает их разум. Они продолжают продавать свои души за бренные вещи, за бесполезные вещи — бесполезные в предельном смысле, они могут быть полезными здесь, но приходит смерть, и они уходят вместе с вами.

Если вы сможете умереть, как Альберт Эйнштейн, — с ощущением таинственности, наполненные удивлением, с молитвой в сердце, с рождающейся внутри вас поэзией, — вы правильно жили и правильно умираете. А человек, который правильно живет и правильно умирает, — духовный человек. У Альберта Эйнштейна духовности гораздо больше, чем у ватиканского Папы и шанкарачарий, — гораздо больше. Перед смертью кто-то задал Эйнштейну вопрос: «Если вы снова родитесь, и Бог спросит вас, я уверен, вы бы захотели снова стать великим физиком и математиком». Он ответил: «Нет, ни за что! Если мне будет дана еще одна возможность, вместо того, чтобы быть физиком, я бы предпочел стать сантехником. Мне бы хотелось жить просто, анонимно, чтобы было легче наслаждаться жизнью, и никто не мешал бы. Слава, престиж, исследования — ничто не будет стоять на моем пути, и тогда я смогу глубже проникнуть в существование».

Ты говоришь: «У меня нет того ощущения удивления, которое было в детстве. Почему?»

Должно быть, ты много знаешь.

* * *

Полный надежд артист зашел к агенту в поисках работы. Агент спросил:

— Что вы умеете?

Не говоря ни слова, артист поднял руки вверх, пролетел по офису, вылетел в окно, перелетел через дорогу и вернулся, приземлившись прямо перед столом агента.

— Хорошо, хорошо, — сказал агент. — Значит, вы изображаете птиц. Что-нибудь еще умеете?

* * *

Вот что случается со знающими людьми. Ничто их не удивляет. Даже если сам Бог предстанет перед ними, они скажут: «Хорошо, хорошо, значит ты — Бог. Что-нибудь еще?»

Отбросьте свои знания.

* * *

К театральному импресарио, Макси Долдуму, однажды подошел человек.

— Я могу предложить вам один поистине уникальный номер, — сказал он. — Это будет настоящая бомба. Все, что вам нужно сделать, — это положить десять тысяч фунтов на банковский счет моей жены, и я совершу самоубийство на сцене вашего театра.

Несколько ошарашенный, Макси поразмышлял над предложением:

— Гммм, интересно, — наконец ответил он. — Но что вы будете делать, если вас вызовут на бис?

* * *

Есть люди, которые настолько прагматичны, что все их мышление — это беспокойство о выгоде. Он спрашивает: «Но что вы будете делать, если вас вызовут на бис?» Люди стали придавать так много значения земным вещам — извлечению выгоды, товарам, пользе — что ничто их не удивляет, ничто их не шокирует, пробуждая осознанность. Они продолжают жить, будто во сне. На розовом кусте распустились цветы — они этого не видят, они слепы. Птица поет утреннюю песню — они не слышат, они глухи. Они утратили всю чувствительность. Они стали настолько мертвыми и мрачными, что ничто не заставляет их танцевать от восторга, ничто не заставляет их губы петь, ничто не придает легкости их походке. А виновник всему — знания.

В более понимающем мире вам по-прежнему будут даваться знания, но вы также сможете сберечь свою способность удивляться. Ваша поэзия не будет убита, раздавлена грузом знаний. В настоящем университете только половина времени будет посвящена практическим задачам, вторая половина будет отведена лишенным практической ценности вещам: поэзии, музыке, рисованию, танцам, медитации, молитве. Или просто расслабленному сидению под деревом, просто безмолвному сидению под деревом в полном бездействии! Половина времени в школах, колледжах и университетах должна посвящаться занятиям, не имеющим практической ценности, которые проводятся не с какой-то целью, но просто из чистой радости. Только тогда в нашем мире появится цельный человек.

До настоящего времени существовало два типа людей: один — земной, на сто процентов прагматичный. Второй — монах, он на сто процентов лишенный прагматичности. Оба однобоки, оба что-то упускают. Монах упускает красоты мира — красоту отношений, красоту людей. Монах беден, духовно беден, потому что упускает все те жизненные переживания, которые делают человека глубже: любовь, дружбу, вражду, гнев, сострадание, — он упускает все то многообразие, которое делает богаче душу. Монах — чистая пустота, он, как чистый холст, на нем ничего не написано, он духовно беден.

Я видел так много святых, что могу сказать: очень редко можно встретить святого, чья душа была бы в какой-то степени богатой. Он настолько однообразен, настолько скучен, вся его жизнь — не что иное, как скука. Как он может жить такой скучной жизнью? Ему это удается только потому, что он заглушил свои чувства, он заглушил даже свой разум, чтобы не испытывать уныния.

Вы знаете, что человек — единственное животное, способное скучать. Буйволам никогда не бывает скучно, ослам никогда не бывает скучно, у них нет разума, чтобы переживать уныние. Скука и смех — это две стороны одной медали. Но ваши монахи, ваши так называемые религиозные люди не скучают и не умеют смеяться. Они вернулись на уровень буйволов и ослов.

* * *

Я слышал об одном философе, который имел обыкновение ходить по улице, глядя на небо, на звезды, на луну, на солнце, на облака и парящих птиц. И, естественно, он частенько сталкивался с людьми или обо что-то запинался. И у него была привычка: когда кто-то в него врезался, или когда он сам на кого-то натыкался, то говорил: «Вы что — осел?» И его очень уважали, он был известным профессором, поэтому все это терпели, никто не обижался.

Однажды случилось так, что он столкнулся с ослом. Он уже собирался сказать свое обычное: «Вы что — осел?» Он чуть было уже не сказал это. Но потом посмотрел, засмеялся и сказал: «Сэр, вы тот, кто вы есть. Что еще я могу вам сказать?»

* * *

Люди, избегающие мира, становятся ослами и буйволами, они падают ниже человеческой осознанности, ниже человеческих чувств. Вот почему им даже не бывает скучно — ни смеха, ни уныния. Они превратились в животных. Они потеряли все величие, данное человеку, они откатились назад. Конечно, в жизни животного меньше тревог, нет ни волнений, ни страданий. Поэтому вы ощутите возле них некое спокойствие, — но спокойствие без разума ничего не стоит.

Когда спокойствие случается в присутствии разума, рождается Будда. Когда спокойствие случается без разума, это значит, вы вернулись назад, в мир буйволов. Но так и происходило. Некоторые люди отдалялись от мира, занимаясь делами, на сто процентов лишенными практической ценности, — молитвы, молитвы, медитации, медитации — и все. Это не является и не может быть тотальной жизнью. А другие, которых миллионы, живут лишь прагматичной жизнью — обладать все большим и большим количеством вещей, иметь все бóльшие и бóльшие банковские счета — им неведома игра. Даже если они играют, они отбрасывают всякую беззаботность, даже их игра превращается в бизнес.

Люди не могут просто играть в карты, им нужно делать ставки, тогда это уже становится чем-то серьезным, потому что превращается в форму бизнеса. Можно встретить людей, которые даже в игре так серьезны, как будто решается вопрос жизни и смерти. Кажется, что все потеряли игривость.

Мир полон прагматических занятий. Люди утратили все качества медитации, молитвенности, игры, удивления, чувства благоговения — наблюдая за звездами, глядя на цветы, музицируя или напевая песенку, безо всякой причины, из чистой радости. Эти люди также очень бедны.

Я хочу создать совершенно нового человека, который не будет беден в том или другом отношении, который будет по-настоящему богат — который будет владеть всеми сокровищами мира, отношений, который познает разнообразие жизни и который также сможет быть безмолвным, находиться в пространстве игривости, медитативности.

Вот мое представление о саньясине: будьте в мире, но при этом не будьте его частью. Будьте в мире, но при этом продолжайте превосходить его. Не превращайтесь в человека, бегущего от действительности.

Правильное образование подарит миру саньясинов (саньясинов в моем понимании), оно даст миру святых людей. Пятьдесят процентов образования должно быть посвящено миру, а оставшиеся пятьдесят — запредельному, и обе половины должны оставаться в гармонии, в глубоком синтезе. Тогда вы можете быть знающими, и при этом в вас будет продолжать жить чувство удивления. Тогда вы сможете знать, и вместе с тем ощущать таинственность существования.

* * *

Что такое невинность, что такое красота?

Жить в моменте — это невинность, жить без прошлого — это невинность, жить без умозаключений — это невинность, действовать из состояния незнания — это невинность. И в тот момент, когда ваши действия проистекают из необыкновенной тишины, не отягощенной прошлым, из той потрясающей неподвижности, которая ничего не знает, тот опыт, что возникает в это мгновение, и есть красота.

Всякий раз, когда вы чувствуете красоту — в восходящем солнце, в звездах, в лице женщины или мужчины, — где бы и когда бы вы ни чувствовали красоту, — наблюдайте. И одно можно обнаружить всегда: вы действовали в отсутствии ума, вы действовали без умозаключений, вы просто действовали, действовали спонтанно. Момент охватил вас и охватил настолько полно, что вы оказались отрезаны от прошлого.

А когда вы оказываетесь отрезаны от прошлого, вы автоматически оказываетесь отрезаны от будущего, потому что прошлое и будущее — это две стороны одной монеты, они не отдельны, они также неразделимы. Вы можете подбросить монету: иногда выпадает орел, иногда — решка, но эти стороны неразделимы. Но вторая сторона всегда там, она прячется сзади.

Прошлое и будущее — это два аспекта одной монеты, и имя ей — ум. Когда отбрасывается вся монета целиком, это отбрасывание и есть невинность. Тогда вы не знаете, кто вы, не знаете, что есть, нет никакого знания. Но есть вы, есть существование, и встреча этих двух есть-ностей — ваша маленькая есть-ность, встречающаяся с бесконечной есть-ностью существования, — эта встреча, это слияние и есть переживание красоты.

Невинность — это дверь. Через нее вы проникаете в красоту. Чем более невинными вы становитесь, тем прекраснее становится существование. Чем более знающими вы становитесь, тем уродливее и уродливее становится существование, потому что вы начинаете действовать из умозаключений, начинаете действовать из знаний.

В тот момент, когда вы знаете, вы разрушаете всю поэзию. В тот момент, когда вы знаете и думаете, что знаете, вы создаете между собой и тем, что есть, барьер. Тогда все искажается. Тогда вы не слышите своими ушами, вы интерпретируете. Тогда вы не видите своими глазами, вы истолковываете. Тогда вы не переживаете своим сердцем, вы думаете, что переживаете. Тогда теряется всякая возможность встречи с существованием в моменте, в близости. Вы распадаетесь на части.

Вот в чем заключается первородный грех. И об этом библейская история об Адаме и Еве, вкусивших плод с Древа познания. Как только они съедают его, им приходится покинуть рай — не потому что кто-то их прогнал, не потому что Бог приказал им убираться из рая, они сами пали. Получив знание, они утратили невинность. Получив знание, они стали отделены от существования. Получив знание, они превратились в эго. Знание создало барьер, железный занавес.

Ты спрашиваешь меня: «Что такое невинность?»

Вырви из себя знания! Плод Древа познания должен выйти с рвотой. Вот в чем суть медитации. Выброси его из своей системы: это яд, чистый яд. Живи без знаний, зная, что «я не знаю». Действуй из состояния незнания, и ты узнаешь, что такое красота.

Сократ знал, что такое красота, потому что действовал из состояния незнания. Есть такое знание, которое не знает, и есть такое невежество, которое знает. Станьте такими же невежественными, как Сократ, и тогда в ваше существо войдет совершенно иное качество: вы снова станете ребенком, это — второе рождение. Ваши глаза снова будут наполнены изумлением, все, что окружает вас, будет удивлять вас. Парящая в небе птица — и вы в восторге! Чистая радость созерцания парящей птицы — и вам уже кажется, что это вы парите в небе. Капля росы, падающая с листа лотоса, солнце, освещающее ее, создающее вокруг нее маленькую радугу, — и этот момент переполняет вас. Капля росы, скатывающаяся с листа, на границе встречи с бесконечностью, исчезновения в озере — и вы чувствуете, будто бы это вы течете, словно ваша капля начинает соскальзывать в океан божественности.

В момент невинности, незнания, отличие между наблюдателем и наблюдаемым испаряется. Вы больше не отделены от того, что видите, вы больше не отделены от того, что слышите.

Слушая меня, прямо сейчас, вы можете действовать двумя способами. Первый — способ знания: болтовня внутри вас, суждение, оценка, постоянные мысли о том, верно или неверно то, что я говорю, подходит это под ваши теории или нет, логично это или нет, научно или ненаучно, христианство это или индуизм, можете вы это принять или нет, можете вы это проглотить или нет. Тысяча и одна мысль создают шум в вашем уме, этот внутренний разговор, внутренняя автомагистраль — один способ слушать. Но в таком случае вы находитесь так далеко, что я не смогу до вас дотянуться. Я все время пытаюсь, но не могу до вас дотянуться. Вы действительно оказываетесь на какой-то другой планете: вы не здесь, вы не сейчас. Между мной и вами — Библия, Коран или Гита. И я стараюсь нащупать вас, но наталкиваюсь на барьер из Корана, я пытаюсь нащупать вас, но между мной и вами — очередь из священников. Это — путь знаний, путь глухоты, слепоты и бессердечия.

Существует также другой способ слушать: просто слушание, между мной и вами ничего нет. Тогда есть открытость, контакт, встреча, единение. Тогда вы не интерпретируете, потому что вас не заботит, верно это или неверно. Ничто не верно, ничто не неверно. В этот момент человек не дает оценок. Нечем оценивать, нет критериев, нет заготовленных знаний, нет уже полученных умозаключений, не с чем сравнивать. Вы можете просто слушать — так, как кто-нибудь слушает журчание воды в горах, или одинокую флейту в лесу, или как кто-то перебирает гитарные струны. Вы слушаете.

Но тот, кто придет слушать, как критик, не услышит. А тот, кто придет, чтобы просто послушать, не как критик, но чтобы насладиться моментом, сможет услышать музыку. Что можно понимать в музыке? В ней нечего понимать. Есть вкус, который нужно уловить, — это несомненно. Есть нечто, что можно пить и после чего опьянеть, — это несомненно. Но что в ней можно понимать?

Однако критик здесь не для того, чтобы чувствовать вкус, он здесь не для того, чтобы пить, — он здесь, чтобы понимать. Он все время анализирует, думает. Он не невинен, он слишком много знает и поэтому упускает всю красоту. Критик может прийти к каким-нибудь глупым выводам, но при этом упустить весь момент. А момент так важен!

Если вы можете, просто слушайте, просто созерцайте, тогда в этот самый момент вы поймете, что такое невинность.

И я здесь не только для того, чтобы объяснять вам, что такое невинность, я здесь для того, чтобы позволить вам ощутить ее вкус.

Выпейте чашку чая! Я предлагаю его вам, я предлагаю его вам каждую секунду. Сделайте глоток — почувствуйте тепло момента, его музыку, молчание и любовь, которая переливается через край. Пусть он захватит вас. Исчезните на мгновение с вашим умом — наблюдающим, осуждающим, критикующим, верящим, неверящим, со всеми «за» и «против». На мгновенье будьте просто открытостью, и вы узнаете, что такое невинность. И тогда вы поймете, что такое красота.

Красота — это опыт, который приходит в невинности, цветок, который распускается в невинности. Иисус говорит: «Пока вы не станете подобны маленьким детям, вы не войдете в мое царство Божие».

* * *

Ты так часто говоришь об удивлении и о любви. Как состояние благоговения и детской невинности связано с состоянием любви?

Удивление и благоговение — это величайшие духовные качества. Изумление означает, что вы действуете из незнания. Знающий человек никогда не испытывает удивления, он не способен почувствовать удивление, потому что думает, что уже знает. Он знает все глупые ответы, он может знать даже всю Британскую энциклопедию, в его голове уже есть ответы на все вопросы. Когда вы обнаружите, что на вопрос нет ответа, что на него нельзя ответить — не только сегодня, но никогда; и не потому, что он неизвестен, но потому, что он непознаваем; когда вы сталкиваетесь с подобным, с тем, что не может объяснить ум, вы испытываете удивление. Вы находитесь в состоянии благоговения, как будто бы ваше сердце замирает, как будто бы на мгновение вы перестаете дышать.

Конец ознакомительного фрагмента.