Усадьба вурдалака

Валентина Зайцева

Вурдалак Владимир просто хочет, чтобы его оставили в покое. У оборотня Михаила совсем другие планы, ему нужно что-то, что позволит вытащить Владимира из двухвекового кризиса. Почему бы не превратить усадьбу в гостиницу? Что может пойти не так? Поселите в усадьбе милую девушку, бегущую от ужасного скандала.

Глава вторая

Аделина

«Мы все умрем.»

Возможно, я сказала это вслух, а может и не сказала, когда мои розовые ухоженные ногти впились в подлокотники сиденья, и я смотрю широко раскрытыми глазами на крошечную дверь передо мной. Светлые пряди моих волос падают мне на лицо, и я почти вдыхаю их, но мне слишком страшно их смахнуть. Ревели сигналы тревоги, и пилоты кричали уже добрых три минуты.

А что делаю я? Я дышу в кислородную маску, как будто от этого зависит моя жизнь, и чертовски жалею, что не выбрала самолет другой авиакомпании. Почему я согласилась на это?

Несколько часов назад, я восторгалась тем, насколько самолет большой и потрясающий. Но теперь, он превратится в мусор, его осколки разлетятся по огромной территории. Я должна была быть в безопасности на земле в Таиланде, в своем медовом путешествии, без Марка, но, вместо этого, из хвоста самолета, в который я наивно села, валит дым, а я одна.

Двигатель издает странный скрежещущий звук, и я визжу, отпуская подлокотник, чтобы схватить телефон. В глазах наворачиваются слезы, и мне трудно видеть, когда я пишу бабушке «Я люблю тебя». Я вскрикнула, когда что-то ударило меня по глазу и мой телефон упал на пол. Отлично!

Крякнув, я наклонилась и схватила его, прежде чем поняла, что надо мной висит чертова кислородная маска. Я смотрю на эту штуку в полной панике. Почему я никогда не обращала внимания на то, как правильно их использовать?

Все будет в порядке. Все будет в хорошо. Все так не в порядке! Мои руки дрожат, когда я хватаю маску, свисающую с потолка, и грубо натягиваю ее на лицо. Я вдохнула свежий аромат душевой занавески и посмотрела в окно. Каждая часть моего тела замерла. Это, что… это огонь? Я почти уверена, что его там быть не должно. Я тяжело вздохнула. Худший день в моей жизни.

«Пожалуйста, пожалуйста! Я просто хочу сойти с этого самолета. Я не готова умереть», — умоляю я, молясь, чтобы любой Бог, который меня слушает, был бы открыт для переговоров.

Слёзы текут из моих и без того красных и опухших глаз, и в миллионный раз, за последние сутки, я начинаю обдумывать свой жизненный выбор.

Ошибка номер один — доверять человеку, который злится на продавцов, когда его любимых товаров нет в наличии.

Ошибка номер два — сказать «да» мужчине, который явно считал вполне приемлемым переспать не с одной, а с двумя женщинами, за несколько дней до нашей свадьбы.

Ошибка номер три — позволить моей лучшей подруге Полине уговорить меня обменять мой билет в Таиланд на поездку в Подмосковье по древним местам.

Самолет трясется, и я кричу, звук приглушен внутри маски. Я зажмуриваюсь, и мое резкое дыхание — единственное, что я слышу сквозь рев в ушах, прежде чем самолет резко останавливается. Кровь приливает к моему черепу с грохотом, и проходит одна секунда, затем две, прежде чем адреналин начинает действовать, вызывая у меня перегрузку. Пальцы мои путаются, но мне удается расстегнуть замок и встать.

Покинь самолет. Покинь самолета. Покинь этот гребаный самолет. Мантра повторяется в моей голове. Головокружение затопляет мой мозг из-за того, что я слишком быстро встаю. Я протираю глаза, трясу головой, поскольку ясность отсутствует в моем взгляде, и тут сильные руки хватают меня за талию. Я кричу инстинктивно.

«Девушка! Девушка! Вы в безопасности», — кричит мне на ухо мужской голос. «Просто дышите.»

Открыв глаза, я посмотрела на свои руки, которые сжимали одного очень растерянного бортпроводника. Я не могу перестать трястись. Он замер, прежде чем неловко похлопать меня по плечу, и в это время я сорвалась, эмоции нахлынули с невероятной силой. Я обняла его, цепляясь за него изо всех сил. «Я жива!»

«Девушка, успокойтесь.» Мягкий, но строгий голос выводит меня из состояния истерики, и мои рыдания переходят в икоту. Я отстранилась от него, встревоженно глядя на его белую рубашку. Тушь и слезы покрывают ее.

«Боже ты мой! Мне очень жаль». Недолго думая, я приступаю к действию, потирая руками его грудь, пытаясь убрать пятна. «Мне очень, очень жаль.»

Мой взгляд отрывается от беспорядка, который я устроила на его рубашке, и вижу, что его глаза широко раскрыты от страха, и я не уверена почему, потому, что я прикасаюсь к нему, или он боится, что моя истерика начнется снова.

Он быстро приходит в себя, его рот дергается в легкой улыбке. «Все в порядке, да? У аэропорта есть такси, которое отвезет вас куда угодно, чтобы не было неудобств», — говорит он, указывая на боковую дверь, ведущую на взлетно-посадочную полосу аэропорта.

Я вышла из самолета и направилась в зону получения багажа, но, через час ожидания я узнаю, что они потеряли мой багаж! Какой кошмарный день. Все, что у меня есть, — это сумочка и ручная кладь, в которой лежат пижама, тапочки, косметика и зубная щетка на случай задержки. Тупой самолет. Боже, как жизнь беспорядочна. И люди, как правило, отстой. Я зла на всех, но больше всего на себя.

Еще через час, я села на заднее сиденье такси. За окном машины падают снежинки. Что я собираюсь делать?

В течение нескольких лет, я мирилась с поведением Марка — студенческими вечеринками, таблетками, вытаскивала его из тюрьмы под залог, и все это ради обещания, что он наведет порядок в своей жизни. Но, он этого не сделал.

Слезы снова наворачиваются, и я вздрагиваю, протирая глаза. Плакать глупо. Мужчины глупы. Я опускаю голову на подголовник и смотрю в пространство. Как я могла не предвидеть этого?

Мой телефон вибрирует, и я делаю глубокий вдох, готовясь к бесконечным вопросам и полному игнорированию границ, которые мне предстоит пережить.

Я провожу пальцем по экрану, чтобы ответить на звонок, не в силах скрыть раздражение в голосе. «Мама. Я действительно не в состоянии сейчас говорить об этом.»

«Аделина, дорогая, мужчины иногда делают такие вещи, и лучше просто смотреть в другую сторону. В конце концов, они приходят в себя. Твой отец мне сказал, что у него был строгий разговор с Марком и он хочет, чтобы ты вернулась домой…»

Как они смеют?!

«Маам», — простонала я в отчаянии.

Какой, вообще, будет смысл рассказывать ей о том, что сегодня, я чуть не попала в авиакатастрофу?! Ее ответом, вероятно, будет вопрос, хочу ли я белые или кремовые открытки для наших свадебных приглашений. Вот насколько мои родители обеспокоены моей жизнью в данный момент.

«Он говорит, что сожалеет.»

«Мам, он изменил мне перед самой свадьбой!» Она тяжело вздыхает, и не из-за того, что сделал Марк. Моя мама предпочла бы, чтобы я никогда не упоминала о том, что он сделал, потому что тогда это станет реальностью, а мы ведь этого не можем допустить. Это разрушило бы идеальный имидж, который она всегда пытается изобразить.

«Не надо быть такой грубой Аделина.» Она снова вздыхает. «Просто возвращайся домой, и мы разберемся со всем этим. Мы просто хотим…»

«Я очень сомневаюсь, что строгий разговор с Марком что-либо изменит. С меня хватит, и мне жаль, что ты не получишь того, чего всегда хотела.»

«Авдеева Аделина Александровна, что на тебя нашло? Это неправда. Мы просто хотим для тебя самого лучшего.»

«Самого лучшего?» Я издеваюсь над ней. «Ты просто хочешь, чтобы я вышла за него замуж, чтобы вы с папой могли добиться того, чего всегда хотели — слияния ваших компаний.»

Мой отец и его деловой партнер Константин Серов разрабатывали план для своих компаний столько, сколько я себя помню. При условии, что я выйду замуж за Марка Серова и у меня родятся крохотные наследники их многомиллионной империи. По сути, это брак по расчету со всей утонченностью современной сказки. В результате, Марк использовал меня, чтобы добиться известности и популярности, в то время, как мой отец намеревался получить равные доли в компании. Все живут долго и счастливо. Кроме меня.

Измена, к несчастью для них всех, было для меня главным, и Марк перепрыгнул через эту чертовку, как золотой медалист Олимпийских игр.

Я смотрю в окно, на проносящийся мимо заснеженный лес, и обнаруживаю в отражении свой взгляд. «Мама, я не выйду за него замуж.»

«Где ты?» — спросила она меня.

Если я скажу ей, где я, завтра они прилетят сюда из Крыма и попытаются уговорить меня простить его. Качая головой, я делаю обнадеживающий вдох. «Я перезвоню через несколько дней. Пока.»

Тяжело выдыхая, я вешаю трубку и роняю телефон на колени, моя грудь сжимается от боли и предательства. Я не должна удивляться, что они не поддерживают мое решение уйти от него. Дома никто меня не поддержит. Он золотой мальчик, Марк Серов. Его все любят.

Они не знают, что он эгоистичный лицемер, и это никогда не изменится, по крайней мере, для меня.

Нуждаясь в отвлечении, я открываю Лайф и просматриваю сотни сообщений с пожеланиями удачи на предстоящую свадьбу. Мой желудок переворачивается. Какая катастрофа. Я понятия не имею, как я буду это раскручивать. Что я могу им сказать? Хей, мы не поженимся, хаха. Или — Все мужчины козлы! Хотите увидеть древние поместья Подмосковья?

Это не имеет значения. Как только мы отъехали слишком далеко от аэропорта, в сторону севера-запада Москвы, где у Полины была забронирована гостиница, Интернет перестает ловить. За что мне это все?! Возможно, это и к лучшему. Я не смогу обреченно прокручивать свою жизнь, разваливающуюся на части.

Господи, я такая глупая. Наши жизни с Марком настолько были переплетены, что невозможно сказать, где заканчивается его и начинается моя. Я думала, что он любит меня. Я думала, он хочет того же, что и я. Я думала, что, в конечном итоге, у нас родятся милые детишки, и мы будем путешествовать по миру. Слезы текут по моему лицу, рыдания сотрясают мое тело.

«Девушка?» — зовет водитель. Я поднимаю глаза и вижу, что с кончиков его пальцев свисает белый носовой платок.

«Ой. Спасибо большое.» Я вытираю слезы со щек и сморкаюсь в чистый угол, громко всхлипывая. «Вы меня извините, пожалуйста», — говорю я, пытаясь вернуть платок, но он качает головой и улыбается в зеркало заднего вида.

«Оставьте его себе.»

Возможно, рыцарство еще не умерло. Или, хотя бы, элементарная порядочность. Или, может быть, он просто не хочет возвращать свой платок, покрытый соплями.

Примерно через час, мое сердце застревает в горле, когда машина делает поворот и в поле зрения появляется старинная усадьба. Ух ты. Мы пересекаем мост и направляемся под арочные железные ворота, ведущие в усадьбу.

Фотографии, которые прислала мне Полина, не передают всей величественности должным образом. Я на мгновение была ошеломлена ее внушительными размерами. Здесь темно и устрашающе, темно-серые стены почти черные на фоне свежего снега. Усадьба расположена в живописном лесу, с видом на сельскую местность, она элегантна, но, в то же время, в ней есть что-то готическое. Я спешу схватить телефон и установить нужный фильтр, отчаянно пытаясь запечатлеть его красоту.

«Вы уверены, что у вас здесь есть бронь?» — беспокойно спрашивает водитель. «Даже я, никогда не слышал об этом месте…» — не успел он договорить, как железные ворота начали открываться со скрипом. Он проехал долгую гравийную дорогу и оказался в месте, чем-то похожем на кольцевую петлю. Он припарковался перед красивым входом со стороны усадьбы, а затем поспешил открыть мою дверь.

Я вылезла из машины и огляделась вокруг себя, пытаясь увидеть все сразу. Ох, это великолепно. Особенно, с учетом гигантских пышных вечнозеленых деревьев, разбросанных позади усадьбы. Захватывает дух.

«Большое вам спасибо», — искренне говорю я водителю.

Едва я успела выразить благодарность, как поняла, что водитель уже вернулся обратно в такси. Его глаза широко раскрыты, когда он наклоняет голову и уносится прочь, как летучая мышь из ада. Предоставленная самой себе, я позволяю себе на мгновение осознать, где я нахожусь, и фотографирую лес на фоне усадьбы. Снег падает, но не густой, а легкая пыль. Он покрывает деревья и усеивает булыжную мостовую, ведущую к лестнице ко входу в усадьбу. Это не то, что я планировала, но, возможно, это именно то, что мне нужно.

Вдыхая свежий воздух, я закрываю глаза, наслаждаясь ощущением снега на щеках.

Когда я открываю их, в дверях стоит старик и смотрит на меня так, словно я только что ступила на его зеленый ухоженный газон. В доме престарелых он выглядел бы уместно, учитывая, как темно-синее шелковое платье, которое он носит, свисает с его плеч, а его редкие седые волосы развеваются на ветру.

«Чего тебе нужно?» — произносить он сварливо, и я моргаю от враждебности в его голосе. Его глаза скользят по мне, а губы кривятся.

Я смотрю на свой наряд. Черные леггинсы, пурпурный свитер, мое розовое пальто известного российского кутюрье и угги. Почему этот старик смотрит на меня, как на клоуна, хотя он сам в платье?

«Здравствуйте, возможно, я приехала немного раньше, но у меня есть бронь», — говорю я, улыбаясь.

Он смотрит через плечо на усадьбу, и когда его взгляд снова останавливается на мне, клянусь, в его глазах нет ничего, кроме отвращения. «Бронь?»

«Да», — уклоняюсь я, ошеломленная его недружелюбием. Обычно в гостиницах есть услужливый персонал, а не старики, которые выглядят так, словно собираются погрозить кулаком уличному хулигану. «Извините, если бы вы могли просто сказать мне, где зарегистрироваться…»

«Михаил», — кричит он и разворачивается в тапочках, исчезая в усадьбе.

Что за…?

Думаю, это мой сигнал следовать за ним?

Даа.