Крылья. Девять Жизней

Валентина Спирина

Крылья ангела и крылья птицы, крылья самолета и крылья души, крылья дракона и крылья бабочки… Крылья… Крылья… Крылья… Всё, что связано с крыльями — самая красивая, мистическая, необычная проза и поэзия в новом сборнике от проекта «Девять Жизней» — «Крылья».

Елена Мельниченко

Жизнь после свадьбы

— При-и-и-инц! При-и-и-инц!

Истошный вопль почти достиг высоты ультразвука, заставив треснуть в нескольких местах стены дворца. Его обитатели поспешили спрятаться, кто куда, лишь бы не слышать этого жуткого визга и, главное, не попасться на глаза разъярённой принцессе.

— При-и-инц! — она с ноги, чуть не сорвав с петель, открыла дверь в комнату.

Принц лежал на полу возле кровати лицом вниз и постанывал.

— Милая, можешь потише орать? — непослушный язык, выкручивая различные кренделя, кроме тех, какие нужны, с трудом позволил принцу произнести эти слова.

— Потише, значит?! — принцесса упёрла руки в боки и сдвинула брови. — А вчера кто вместе с жабами в три глотки горланил на всю округу?

— Так ведь, день рождения был у жабы-сына, — принц кряхтя принял сидячее положение, двумя руками держась за голову, — Дорогая, можешь не вертеться вокруг меня?

— Совсем ошалел, что ли?! Я, вообще-то, на одном месте стою, это у тебя в глазах всё вертится! Так тебе и надо! Нечего было вчера росу с конопли да белены пить!

— Так ведь, день рождения же…

— Да, да, у жабы-сына. Лучше скажи, ты зачем в муравейник полез вчера?

— В мул… мурев… му-ра… вей-ник?

— Угу. Разворошил там всё с криками «Долой интеллигенцию! Свободу трудящимся! Забастовка! Забастовка! Всем выходной!».

— Я так кричал? — глаза принца приняли размер стрекозиных.

— Кричал, кричал! А потом вообще непотребство устроил: бои на жуках! Надо же было до такого додуматься! Некоторые жуки, между прочим, от твоих развлечений в травмпункте теперь сидят с переломанными крыльями! Хорошо, пчёлы вовремя вмешались, иначе жертв было бы больше.

— Ничего не помню… — принц судорожно глотал воздух.

— И как стрекоз объездить пытался, тоже не помнишь? Восемнадцать цветочных домиков разрушил, пока объезжал!

— Стрекоз? Стрекоз, кажется, помню… Домики… не помню…

— А бабочек вчера зачем разрисовал? Тоже мне, Пикассо нашёлся! «Креатив! Авангард! Новое веяние!» От таких бабочек даже пауки попрятались!

Принц шмыгнул носом:

— Я… всё исправлю.

— Конечно исправишь! Скажи спасибо, что я отговорила пчёл жалобу на тебя подавать в верховный совет эльфов!

— Жалобу? — испуганно икнул принц. — Из-за дня рождения?

— Нет. Из-за костра.

— Какого костра?

— Того самого, что ты вчера посреди луга развёл! А потом заставлял гусениц и улиток через него прыгать! Жареные улитки, знаешь ли, сомнительный десерт. Ласточки на тебя нет! При ней ты себя смирно ведёшь!

— Я больше не буду…

— Угу. Это ты и после годовщины свадьбы говорил, и после нового года, и два года назад после своего дня рождения. Эх, надо было мне замуж за крота выходить. Подумаешь, жила бы под землёй, зато тихо и спокойно, — принцесса покачала головой. — Идём, горе моё.

— Куда?

— Как куда?! Сначала перед подданными извинишься. А потом — на исправительные работы! Поможешь муравейник восстановить и цветочные домики отстроить заново.

— А почему «пойдём»? Ой, а где мои крылья? — принц стоял на трясущихся ногах и пытался ощупать спину, где ещё вчера были крылья; такие нежные, прозрачные, быстрые крылышки.

— А крылья я тебе верну, когда все работы выполнишь! И смотри у меня, — погрозила пальцем Дюймовочка, — чтобы никакой больше конопляной росы!