Коротко обо всём. Сборник коротких рассказов

Валентин Валерьевич Пампура (2024)

Небольшие истории из жизни. Или жизненные истории. Или… впрочем, решите сами.

Он и Она.

Большой серый куст катился по полю, подпрыгивая на кочках. Иногда он замирал возле другого растущего куста, но потом вздрагивал, точно проснувшись, и катился дальше. Пока не наткнулся на заброшенную рыбацкую хибару.

Он сидел и смотрел, как языки пламени плясали, разрезая темноту вокруг него. Играя тенями за его спиной. Прошлое — Думал он — как тень. Оно гонится за нами. А будущее отбрасывает его назад. Настоящее видит только то, что перед ним. Оно не мудрствует, оно живёт сегодняшним днём. — А кто он сегодня и зачем он не знал. У него была хорошая работа, квартира, жена, друзья. Потом жена ушла. Друзья разбрелись по своим дорожкам. А работа стала тяготить его. Нет, он не боялся работы. Просто вокруг него образовалась какая то пустота. Возникло ощущение, что его жизнь внезапно стала. Как становиться поезд, ночью посреди степи. И стоит, одиноко освещая ночь окнами своих вагонов. Это тянулось до тех пор, пока однажды он не бросил работу, не продал квартиру и не купил себе хороший байк, и укатил туда, где дорога пропадала за горизонтом. Он ехал на своём байке, и планета крутилась под его колёсами. Местность менялась вокруг него, и казалось, что все идёт, так как и должно идти.

Но здесь на берегу реки возле старой рыбацкой хибары, он остановился и не мог двинуться дальше. Байк как вороной конь стоял, уткнувшись головой в траву. Степь приобрела, какое то новое значение, новый смысл. Она лежала, перед ним устремляясь в небо, зелёными стебельками и золотыми головками одуванчиков. Все в ней жило и наполнялось тем, что заставляет росток пробивать себе дорогу сквозь толщу земли. Птицу вить гнездо, а животное забывать о пище и мчаться по степи вдыхая дурманящий запах весны. Он сидел наполненный странным щемящим чувством, тревожно вглядываясь в темноту и вслушиваясь в звуки степи. В ожидании шороха её шагов.

Она появилась окутанная ночным туманом. Как степная нимфа с распущенными волосами. Она подошла, обняла его, и темнота укрыла их от посторонних глаз.

Они встретились, когда он искал ночлег.

— Не подскажите где можно остановиться на ночлег?

— А у нас нет гостиницы.

— А мне она и не нужна у меня все с собой и он похлопал по спальнику.

— Ну, тогда вам к реке там есть старая рыбацкая хибара.

— К реке это хорошо значит, будет на ужин уха. А вы придёте ко мне на уху? — Она посмотрела на него.

— Приду. — И она пришла не большая с озорными глазами она сразу выбила у него почву из-под ног. Все закрутилось очень быстро, и он уже не понимал, почему он каждый вечер ждёт, когда трава зашелестит под её ногами. А она шла к нему, словно во сне едва касаясь земли.

Они лежали рядом как два переплетённых ростка.

— Скажи, а ты женат?

— Нет.

— А был?

— Давно.

— А дети?

— Нет.

— А где она сейчас?

— Не знаю.

— Я ничего о тебе не знаю. Кто ты? Откуда? Как попал к нам?

— Просто человек. Проезжал мимо, понравилось, я остался.

— А откуда ты ехал, куда?

— Так ни откуда, ни куда.

— Скрываешь ты, что то? А ты не беглый?

— Нет.

— Ладно, потом расскажешь. Все, таки хорошо, что ты забрёл к нам, а то ведь мы могли не когда не встретиться.

— Да.

Она уходила так же тихо, как и приходила. А он ещё долго всматривался в предрассветную степь в надежде, что она вдруг вернётся. И уже никогда не покинет его.

— А я для тебя кто? — Спросила она, тая в тумане.

— Тот, кого я искал всю свою жизнь.

— Тогда приходи завтра ко мне. — Донеслось из бело-молочной сыворотки.

— Приду.

И он пришёл.

— Заходи — На дворе его встретил её отец. — Сейчас баньку натопим, попаримся. Давай пока по маленькой. — Он открыл бутылку и разлил по стаканам. — Ну, давай за все. — Они выпили. — А ты сам то, с каких краёв будешь?

— Так, из, далека.

— Понятно. А с Любкой, что у тебя, серьёзно?

— Серьёзно.

— Ну, что ж уже что-то. Дом то у тебя, где есть?

— Вон. — Он кивнул на байк.

— Значит, перекати поле.

— Значит так.

— Да, мужик без дома, без семьи, что куст без корней. Куда занесёт неизвестно. Любка, девка хорошая только доверчивая больно. Ты уж её не обижай.

— Не обижу.

— А то смотри, переезжай к нам, что тебе в рыбацкой хибаре гнуться. Поди, холодно по ночам.

— Нормально отец, спасибо.

— Ну, да…

Любка высунулась в окно. — Мужики, давайте в баню и за стол у меня все готово. — Да Любань мы мигом. Ну, пойдём в баньку, а то получим с тобой по первое.

Горячий. густой туман, отходил от раскалённых камней и стелился по полокам, окутывая расслабленные тела. Веник взлетал, под потолок и ложился на спину, берёзовыми листами разгоняя по всему телу застывшую кровь. Пар отлетал, освобождая тело от всего, что тяготило его. Пахло мятой и чабрецом.

— Ну что мужики проголодались, ну-ка налегайте. Картошечка вот, утка, сало, огурчики, давайте.

— Люб, а где гвоздь программы.

— Ой, отец тебе бы только гвоздь больше ничего не надо. Сейчас. — И она достала из холодильника графин.

— Ну, вот совсем другой расклад. — Прозрачная, ледяная струйка полилась в рюмки. — За встречу, так сказать за знакомство. А то смотрю, Любка по вечерам пропадать стала. Ой, думаю не спроста…

— Да ладно тебе.

— Ну, что ладно? Я тебе так скажу. Не должен человек один быть. Не по-христиански это.

— Пап, прекрати.

— А ты не встревай, имею я право на своё суждение вон, слава богу, девку, какую вырастил. И красавица и по хозяйству на все рукиё. не спорь со мной, отец лучше знает. А то ведь так можно до старости по хибарам бегать. А мужику дом нужен, семья, что по свету то мыкаться. К делу себя приложить надо. А то старость придёт, а ни кола, ни двора один мотоцикл. Я правильно говорю?

— Правильно.

— Вот видишь Люб, а ты в мужские разговоры встреваешь. Так что подумайте об этом оба. За это давайте и выпьем.

Вечер катился к ночи. Было хорошо, просто сидеть и смотреть в её глаза. Впервые дорога не звала его. Призраки прошлого не гнались за ним заставляя менять города и посёлки. Он как будто нашёл, что искал. Отец Любы, что то рассказывал, а Люба сидела рядом с ним, и обняв за руку прижимаясь к его плечу. Вот она рядом — думал он — Стоит только протянуть руку и конец всему, что заставляло его бежать, от настигающей пустоты. — Он обнял её.

— Добрый вечер дядя Серёжа, привет Любка. — Сказал Лешка, подойдя к забору. — Я иду, а мне соседка — Гость у них

— Я говорю кто?

— А она, пришлый — тот, что в хибаре поселился. — Ну, думаю, за одно и познакомимся.

— Так, что может и мне за знакомство, а?

— Лешка, иди ка, ты отсюда. Ты как выпьешь, так дурной становишься.

— Что ж спасибо на добром слове. Дядя Серёжа, дайте трос. А то я свой посеял, а мне соседскую ласточку надо отбуксировать. Заглохла бедная у трассы.

— Возьми в сарае.

— Вот спасибо, а он мне потом и проставит. — Он развернулся, сделал несколько шагов и исчез в темноте.

Ой, баламут, как выпьет совсем дурной становиться. Но тракторист знатный. За Любкой с первого класса бегает. И сюда не просто так сунулся. Трос ему понадобился, ишь ты, Ладно, молодёжь, вы тут сидите, а я отдыхать. — Сказал отец и пошёл в хату.

Лешка был парень шебутной. Про таких, говорят, тюрьма по нему плачет. Энергии в нем бродили неимоверные. Мог он пахать на тракторе по нескольку смен, а мог пить, не просыхая неделю. Ну а если ещё и драка где, он там завсегда первый. И сделать с ним никто ничего не мог. Сколько с ним не бились, начиная со школы и кончая армией, ни что его не изменило. Он и сам говорил — Плохо, что я такой, все у меня ни как у людей. Хотелось бы жить, как все да не могу. Все во мне бродит беспрерывно. Не усидеть долго на одном месте. Как шило какое.

Работает парень, все хорошо. Потом вдруг как затоскует и уходит в загул. А, пьяный он совсем сам не свой становился. И трактор топил и людей в драке калечил. И ничего с ним сделать нельзя было. Так и жил. Но Любку любил до одури. Зарок себе дал, либо моя будет, либо ничья. Через него к ней и парни подходить опасались.

— А этот пришлый, ничего не боится, поди, разбери его. Говорят вроде беглый, от властей скрывается. Здесь кулаки не помогут. Тут другой подход нужен. — Думал Лешка, сидя у хибары, глотая сивуху закусывая её семечками.

Звёзд было так много, что казалось, им не хватит места на чёрном полотне неба. И они теснились, прижимаясь, друг к другу.

— Смотри, вон звезда упала — И Люба показала рукой туда, где она исчезла, пролетая по небосклону. Хоть бы сбылось, хоть бы сбылось. Люба сжала пальцы крестом и закрыла глаза.

— Что сбылось?

— Я загадала, что бы мы с тобой как две маленькие звезды никогда бы не расстались. Ой, дура, зачем я тебе сказала, теперь не сбудется.

— Сбудется, обязательно сбудется. Я тебе обещаю. — И он обнял её.

— А ты не уедешь?

— Нет.

— Правда?

— Правда. Что с тобой? Ты вся дрожишь.

— Так тревожно мне. Знаешь, мне сон снился, будто стою я, а передо мной река счастья течёт. Я подхожу к ней набираю полные пригоршни счастья, а оно утекает сквозь пальцы. Я смотрю, а ладони пусты. А потом, что то вспыхнуло ярко, ярко и погасло и ничего, пустота.

Не волнуйся, все будет хорошо. Думаю я уже приехал куда надо.

— А куда ты ехал?

— Никуда, просто ехал, куда вела дорога.

— И она привела тебя ко мне. И теперь мы никогда не расстанемся.

— Никогда.

— А тебе нравилось ехать.

— Нравилось.

— А что в этом хорошего? Все время в пути. Ни дома тебе, ни постели трудно?

— Домом мне была степь. Постелью трава, а укрывался я звёздным небом. Правда, иногда сидя у костра мне было одиноко. Тогда я садился на байк, и тьма расступалась передо мной. Ветер ласкал моё лицо, и я летел по степи как свободная птица окружённый звёздами и запахом степных трав. Рассвет я встречал где ни-будь, далеко от того места, где меня одолела тоска.

— Красиво. А потом, на новом месте ты тоже чувствовал себя одиноким.

— Бывало.

— И ты снова садился на байк, и ехал дальше?

— Да.

— Грустная картина у тебя получается.

— Возможно, но эта была моя жизнь, и другой у меня не было.

— А теперь?

— Теперь я встретил тебя.

— И теперь тебя никогда не одолеет тоска. Я ей не позволю.

— А поехали к реке, там сейчас хорошо.

Они сели на байк. Он взревел, и, разрывая светом тьму, помчался к реке. Степь неслась на, встречу, мелькали столбы, и только небо, звёздное небо оставалось недвижным.

Лешка допил сивуху, сел в трактор. Трактор затарахтел, качнулся и покатил в станицу.

Она прижималась к нему, врастая в него, сливаясь с ним, как сливаются две реки в одну. А он чувствовал, как бьётся её сердце. Нежное и хрупкое, он словно держал его в руках, а оно билось, согревая его ладони. Байк слегка наклонился, входя в поворот. Яркий свет ударил по глазам. Подпрыгивая на кочках как футбольный мяч, трактор выкатился на встречную полосу.

Два небольших обелиска бок о бок стоят у дороги, окружённые полевыми цветами.