Касание тайн

Валентин Колесников (2024)

В книге рассказывается о судьбе писателя с раннего детства и школьных годах и ведется от имени героя в подробных переживаниях и чувствительных моментах, сталкиваясь с реальностью жизненных ситуаций. Вмешательство, волею непредсказуемого случая, столкнувшего с неизведанным, наглядно приведено на пережитом опыте героя …

Глава 3

Сдача экзаменов абитуриэнтами проходила и началась строго по расписанию утвержденному ректором авиационного института. Когда я прямо с поезда, прибыв в Уфу в 6:00 местного времени 10 июля, я с вокзала явился к зданию авиационного института, но дверь в фойе еще была заперта. Поставив дорожную сумку и коричневый натуральной крокодиловой кожи портфель с новыми общими тетрадками для будущих лекций, я стал стучать в запертую дверь. Постояв с минуту собрался уходить, как дверь со скрипом отворилась уже за моей спиной, заставив меня обернуться. В дверном проеме стоял мужчина в белой рубашке с повязкой на левом предплечье с надписью «дежурный».

— Вы, что стучите! И чего вам, молодой человек в такую рань?! — крикнул мне в вдогонку, заставив меня подойти к нему.

— Я только что с поезда прямо с вокзала, вот мое приглашение прибыть в деканат машиностроительного факультета на десятое июля? — потягивая дежурному вызов на вступительные экзамены.

— Работа деканата начинается с девяти часов и до восемнадцати, а сейчас семь утра, приходите к девяти.

— Стойте, но мне некуда идти, схитрил я, зная, что он сейчас закроет дверь и я останусь стоять здесь.

— Ну ладно, входите, если хотите ожидайте в фойе, да и за пропускной турникет не заходить! — строго приказал он.

Я, поблагодарив дежурного, зашел во внутрь в просторное фойе и, усевшись на скамью под широким окном, стал ждать рабочего времени сотрудниками деканата. Я сидел и кивал сонной головою из-за скачка времени на целых три часа, поезд прибыл в 6 утра, значит у нас в Шпитьках и Киеве еще была глухая ночь, или другими словами 3 часа ночи, и сон сковал меня. Я проснулся от чьего-то прикосновения. Открыл глаза и увидел девушку с голубыми глазами и белокурыми прядями волос, ниспадающими на плечи.

— Вы абитуриент? — спросила она.

— Да! А вы кто? — вопросом на вопрос ответил я.

— Вас просят зайти в деканат Машиностроительного факультета, это на втором этаже, по лестнице справа, вам вон туда! — девушка рукой показала направление, куда идти.

— Простите, а как вас зовут?

— Меня Наташей зовут, а вас?

— Валентин, — я ответил ей на ходу, волоча к турникету свою дорожную сумку и портфель с тетрадками. Но, когда оторвал взгляд от вещей, то девушки рядом уже не было. Я осмотрелся вокруг, и увидел за окном белокурую фигурку грациозно шагающую в направлении улицы. Дежурный из дежурной будки окликнул меня:

— Молодой человек, вы куда направляетесь?!

— В деканат на второй этаж! — ответил и подергал поручень турникета.

Но мне не открыли, а дежурный выглянул в окошко кабинки: — У вас документы есть, подойдёте и предъявите мне?

— Я достал из нагрудного кармана паспорт подал ему.

— Мне паспорт ваш не требуется, приглашение для сдачи экзаменов, пожалуйста предъявите?

После этих формальностей я проследовал к деканату Время было 9 часов 10 минут. У двери деканата Машиностроительного факультета толпились молодые люди, человек пять. Я подошел к очереди и спросил:

— Кто крайний?

— Я, только не крайний, а последний в очереди! — наставительно сказал ответил рыжий парень с короткой стрижкой в клетчатой красной рубашке и кирзовых сапогах.

— Хорошо, я буду за тобой последним, скажи, что я за тобой, мне надо отойти в туалет, хорошо?!

— Только не задерживайся там?

Но я его уже не слушал. Когда вернулся то рыжий парень стоял уже у самой двери деканата. Не успев подойти к очереди, как открылась, и рыжий вскочил в деканат. Я подошел и стал у самой двери.

— Ты, куда ломишься?! — окрикнул меня парень, стоящий в самом конце изрядно выросшей очереди.

— Я занимал за ним, очередь может подтвердить?

— Занимал, занимал, — отозвалось несколько человек, и вопрос был снят сам собой.

Вскоре рыжий вышел, и я зашел с вещами. За письменным столом сидела женщина рядом стояла печатная машинка. Она сразу подала мне листок с перечнем специальностей обозначенных номерами, и сказала:

— Заполните вот этот бланк заявления на специальность, которую вы выбрали, обозначьте эту выбранную специальность тем номером, который стоит рядом? — И передала мне пустой бланк заявления.

Я присел за стоявший рядом письменный стол, заполнил заявление, выбрав «Авиационные двигатели», записав №2350. Рядом, ниже в перечне специальностей, стояла специальность «Технология машиностроения, металлорежущие станки и инструменты» за № 2860, и так далее. Секретарь декана заверила мое заявление и переложила в папку, аккуратно приклеив канцелярским клеем вызов из института на вступительные экзамены, и сказала: — Справа по коридору на стенде расписание вступительных экзаменов, там указано время, аудитория и какой экзамен и когда по датам и время, вам понятно?

— Так точно! — как по-военному, ответил я.

— Желаю удачи, Валентин Альбертович! — в унисон ответила она.

Я вышел и, увидел в коридоре стенд и толпящихся абитуриентов там парней, и девушек. Стенд состоял из прикрепленного ватмана и графика на нем вписанного в ячейки карандашом расписания. Отыскав номер специальности, увидел, что вместе с моей специальностью за № 2350, значится №2860; экзамен по математике «письменно», на 15 июля в 9:00, в аудитории № такой-то. Далее 17 июля…математика «устно», и 19 июля по русскому языку, «Написать пересказ из школьной программы на свободную тему». На прикрепленном плане института отыскал аудитории экзаменов и выписал этажи расположения той или иной экзаменационной комнаты, и наконец собрался «домой»….

В Уфе квартира Владимира Николаевича располагалась на проспекте с проложенной трамвайной колеей ведшей в промышленную зону Уфы, Черниковск, где располагался перерабатывающий завод нефти. И с конечной остановки трамвая добрался до длинного девятиэтажного дома, где находилась квартира. Я вошел во внутрь двухкомнатной квартиры и очутился прямо в «Мекке» чистоты и уюта. В проходной комнате стоял раскладной диван и мебельная стенка, в ней, в постельном ящике, нашел постель с подушкой, принялся обустраивать себе ложе. Раскладывать диван не стал, не стал и стелить матрац, оставленный в постельной шухляде мебельной стенки, а просто постелил простынь на сидения дивана, подложил под голову подушку, вторую простынь решил использовать вместе с верблюжьим одеялом. Когда с обустройством моего ночлега было все решено, принялся за водные процедуры… После окончания школы, и под впечатлением книг фантастики меня тянуло в небо. Решено подать документы в Черниговское высшее военное летное училище, но, когда пришел ответ из училища, и моя мать об этом узнала, закатила мне истошную истерику и попросила родственников отговорить меня от этого. Ее чаяния были услышаны и документы мне пришлось переслать в Уфимский авиационный институт имени Серьго Орджоникидзе. Куда я успешно сдал экзамены, и моя учеба началась в дали от дома и надоедливых родственников. Я не буду здесь писать о том, как жена Владимира Николаевича, Лидия Павлова, уговорила секретаршу декана факультета дать ей переписать мое заявление на специальность № 2860, куда был проходной бал ниже, чем на специальность «Авиационные двигатели». Так как при расчетах проходного балла учитывались полученные оценки из школьной программы, и мне из-за тройки по немецкому языку, специально заниженной учителем немецкого языка, по известной сплетне обо мне и его дочери, не хватило проходного балла попасть на специальность «Авиационные двигатели». Но все обошлось, я стал студентом Уфимского авиационного института имени Серьго Орджоникидзе на специальности «Технология машиностроения, металлорежущие станки и инструменты». Здесь царил невероятный подъем свободы и радости в учебе. С интересом посещал лекции и конспектировал преподавание учебного материала. Научился быстро и кратко излагать в конспекте суть сказанного преподавателями и это оказало невероятную помощь в дальнейшем моем писательском мастерстве. Но я еще не знал, что могу писать, а самостоятельная жизнь в студенческом общежитии подбрасывала мне разные истории, на которые надо было находить правильные решения и отвечать на следовавшие за этим вызовы. Моей женой стала та девушка, которую я встретил в первый раз в фойе института. Она поступила только на следующий год, и мы смогли встретится с ней, когда я был уже на третьем курсе, а она на втором. Мы поженились, на моем завершающем учебу пятом курсе. Но речь сейчас не о том… Однажды, ранним воскресным утром, в морозный день, а в Уфе морозы зимой в среднем от 17-25 градусов ниже нуля, я собрался в бассейн дворца спорта, который начинал работу с 8 утра и закрывался в 23 часов, я вышел на трамвайную остановку с квартиры, где уже проживал с Наташей. Долго ждал трамвай, 14 номер наконец появился из-за поворота и остановился, открывшаяся передняя дверь выпустила единственного пассажира. Мне нужен был трамвай номер 3, и остался ждать. Парень сошедший на остановке, был в черном костюме без головного убора, направился ко мне. Его белокурые волосы были аккуратно причесаны, чистая белая рубашка и красный галстук на фоне белоснежного оттенка рубашки элегантно смотрелся на широкоплечей фигуре. Серые красивые глаза парня были наполнены слезами, слезы скатывались по его щекам, он смотрел с какой-то животной злобой и отчаянием на меня. И всхлипывая, подойдя ко мне стал говорить:

— Как я вас всех ненавижу! Я тебя буду убивать! — с этими словами он достал из нагрудного кармана пиджака охотничий нож и подошел ко мне. Я, недолго думая, сказал ему:

— У тебя какое-то горе, расскажи мне, и я помогу тебе, тебе сразу же станет легче, поверь мне?

Парень в шоке остановился, он сначала не понял, что я сказал, опустил нож, который был взведен для удара в поднятой правой руке, ожидая моего сопротивления, но увидел перед собой безобидного «ягненка» в моем лице. Руки у него дрожали, было видно, что он не владел собой. Чтобы его подстегнуть, я с участием, повторил:

— Рассказывай, что случилось? Да не бойся, говори, я тебя слушаю и помогу.

— Ты хороший парень, — начал он, — вот скажи мне, почему она такая сволочь, ушла к другому, при мне?! — он безудержно всхлипнул, продолжая говорить, — Выставила меня за дверь и осталась с этим типом, который ей в подметки не годится! У, ненавижу?! Всех вас ненавижу! — он снова поднял нож для удара.

— У меня был такой же случай. — С сочувствием сказал я, глядя несчастному в глаза.

— И, что ты сделал? — с участием спросил он, снова опуская нож к ноге.

— Да набил при ней морду подонку, а затем, она приползла ко мне просить прощения, ты думаешь я ее простил, когда у меня уже все перегорело? Нет. Прошло время и все образумилось, даже стало неприятно, что набил морду тому парню, которого она тоже со временем бросила. Вот, как бывает. Поверь, у тебя тоже пройдет облетит, как шелуха от семечек. Поезжай домой, прими душ и посмотри на себя в зеркало. Ты классный парень, хорошо, что ты встретил самого себя в моем лице, поверь мне. И еще я пережил такое женское предательство, и у тебя тоже будет все в порядке, поверь мне? — Я говорил этому заблудшему в своих чувствах парню искренне глядя ему в глаза, в моих глазах уже блестели слезы, потому, что я увидел в нем себя, когда страдал от своей школьной Любви. После моих слов парень растерянно захлопал глазами, спрятал нож в карман пиджака, было видно, что вспышка злобы утихла. В это время подошел мой трамвай номер 14. Я вскочил в теплый салон и уехал на тренировку по плаванию, надолго забыв о своем приключении… Позднее, вспоминая свою первую Любовь, так ранившую меня прямо в сердце, я написал стихи, посвящая их моей первой школьной Любви, конечно же это была Фесич Александра Юрьевна, с которой я ходил в школу 18 лет, но судьба разлучила нас:

Первая Любовь…

Ты, моя ненаглядная Нежность.

Ты, Застенчивая Любовь.

Вот рисует мне Образ твой Вечность,

Возникающий в памяти вновь.

Вот ресницы твои пушистые

Обрамляют застенчивый взгляд.

А озера-глаза лучистые

В сердце прямо моё глядят.

Ты, моя ненаглядная Нежность.

Ты, Застенчивая Любовь.

Вот рисует мне Образ твой Вечность,

Возникающий в память вновь.

Ты с другим в школьном вальсе кружишься.

Твой румянец так нежен и чист.

Мне б с тобою в тот вечер сдружится,

Взгляд озерный твой мягок, лучист.

Вот ресницы твои пушистые

Обрамляют застенчивый взгляд.

А озера-глаза лучистые,

Сквозь года, прямо в сердце моем глядят…

Лекции, и конспекты лекций развили во мне фиксацию мыслей преподавателей на лету с быстрым конспектированием их слов в текст конспекта, так, чтобы предмет записывался логично и доходчиво. Я сокращал слова в письме конспекта и это помогало мне более объемно и понятно разбирать содержание предмета, а лекции по черчению деталей машин, в будущем пригодились при монтаже картинок обложек моих будущих книг. Я еще не осознавал, что учеба в авиационном институте станет для меня толчком к написанию книг, но это будет в будущем. Мне исполнилось 20 лет. Я уже был на третьем курсе института и жил в общежитии. На нашем потоке первокурсников было 320 человек, осталось 75. ВУЗ оказался не всем под силу, предметы лекций имели чисто технологический промышленный металлообрабатывающий уклон. Авиационный институт готовил специалистов для работы в авиационной промышленности на заводы СССР, производящих авиационные летательные аппараты и двигательные установки. Кроме этого ВУЗ принадлежал не Министерству образования, а находился в ведении Министерства промышленности, и это имело свои нюансы, заключающиеся в том, что выпускники могли работать на военных предприятиях и к студентам применялись особые условия обучения. Строже спрашивали, много было высшей математики, сопромата, деталей машин и механизмов и никакой романтики. Поэтому многие не выдерживали, кто переводился, а кто просто бросал учебу. Мне же возвращаться в свое родное село было смерти подобно, поэтому я грыз гранит науки до изнеможения, иногда, чувствуя себя, как выжатый лимон из которого выдавили все соки, оставив одну корку…

Благодаря моему трудолюбию, учеба давалась легко. Зачеты по лабораторным работам и чертежи, экзамены и контрольные, сдавались без проблем, так как материалы были старательно записаны в конспектах и все задания выполнялись, работая по конспектам и учебникам, записанным в тех же конспектах. Постигая науку, одновременно постигались и отношения с соседями по комнате в студенческом общежитии. Не могу сказать, что это были теплые и дружеские, но, когда мы находили общие темы, то с удивлением для себя обнаруживал, что взаимопонимания могут быть и терпимее. Особенно в периоды сдачи экзаменов нервное напряжение столь велико, что замечались мелочи, выраставшие до трагических переживаний. В комнате, где мы жили, было три человека. Сергей Житников и Шудрик Владимир. Мы учились в разных группах, а жили в одной комнате. По моим наблюдениям за соседями по комнате вырисовывались разные характеры. Шудрик Владимир был невысокого роста, с ярко выраженным синдромом Наполеона, это, когда все люди выше ростом враги всего человечества особенно для низкорослых. Слава богу, Сережа Житников был одинакового роста со мной и относился к нам с Шудриком безо всякой предвзятости. Характер у него был добрый и приветливый, был только один недостаток, он любил по ночам слушать музыкальные композиции электрогитар, это мешало мне отдыхать и высыпаться перед занятиями в институте. Шудрик не обращал внимания, я же не переставал удивляться, как можно спать, похрапывая в какофонии трансляции бешено звучащего выступления ансамбля электрогитар. Это Сергея до добра не довело, он не смог пересдать перенесенный на осень экзамен и остался на второй год. Что же касается Владимира Шудрика, то ему учеба давалась с трудом из-за его несобранности характера. Но, как говорится, у окружающих Володю Шудрика людей в глазах замечались песчинки, а бревна в собственном глазу ему было не видно. Он часто придирался ко мне из-за того, что я много лежу с книгой в постели, и, что, имея такие данные не занимаюсь спортом и не развиваю себя, я, конечно не реагировал на его замечания в мой адрес, так как регулярно ходил на тренировки в бассейн и по утрам делал гантельную гимнастику для поддержки своей формы. А записанные лекции помогали мне почти не готовясь сдавать успешно экзамены, поэтому в период сессии я лежал в постели с увесистой книгой Алексея Толстого «Хождение по мукам», зная на перед материалы лекций, не готовился к экзаменам и сдавал успешно. Владимир Шудрик очень злился. Он буквально зубрил материал перед каждым экзаменом и сдавал на удовлетворительно, а мне давал замечания; «Ты бы хоть в конспект заглянул, завтра экзамен. Лежит тут читает книгу, понимаешь». Я, конечно отвечал ему:

— Вот ты зубришь, мечтаешь сдать на «отлично», а сдашь максимум на «удов…». Я же читаю книгу, а завтра сдам все равно на «зачет». — После моих слов, Шудрик вскакивал, выбегал из комнаты, сильно я его бесил этим своим ответом. Затем одевался, брал учебники и кинув мне:

— Я в библиотеку! Если кто спросит! — сказав, громко хлопая дверью с презрением кинув в мою сторону полный ненависти взгляд. Комплексуя в мою сторону, он не на шутку стал презирать меня. Дошло до того, что однажды он подставил возле моей кровати электроплитку с поврежденным нагревательным элементом, включенную в сеть, а сам ушел, надеясь, что меня убьёт током. Я заметил плитку, когда слез с постели, но никак не ожидал, что она под высоким напряжением и смело взял ее правой рукой, чтобы отодвинуть от кровати. В мгновение все замерло в глазах, остановилось время, я не понял, что произошло, рука сползла с поверхности плитки и все приняло прежний облик. Рука немного болела, удар током был очень сильным, но кратковременным, это спасло меня. Шудрик пришел спустя два часа, с волнением уставился в мою сторону, замерев у двери.

— Все равно я тебя прощаю, — сказал ему, спокойно, без лишних истерик, — пусть это будет тебе уроком, и помни на будущее Володя, с твоим характером ты нарвешься и тот, кому ты подставишь капкан отомстит и за меня, будь осторожен.

Шудрик покраснел, ничего не ответил. Молча подошел к шкафу, снимая на ходу пальто…

Сергей Житников появился неожиданно перед новым годом:

— Я за вещами, отец прислал забрать, чтобы не валялись здесь до осени следующего года.

Он собрал все из одежды в чемодан и больше мы его не видели никогда…