Птичий полонез

Валерий Дмитриевич Сибикин

«Птичий полонез» – книга для детей школьного возраста. В ней ничего не выдумано, она есть результат удивительных наблюдений автора за природой. Особенностью книги является то, что рисунки к новеллам и рассказам из неё сделаны учащимися детской Школы Искусств города Мыски.

ЛОСИНЫЙ РОДНИК

Лосиный родник. Лазарева Даша, 15 лет

— Вот и настоящая весна, — распахнул дверь в избу дедушка. Он пришёл с земельной комиссии. — Черёмуха по тайге занялась. Прямо пеной полышет. А землю под картошку нынче за Лосиным родником дали.

— Надо глянуть её, — отозвалась бабушка, отжимая над корытом бельё, — возьми вон Витю да и сбегайте по-молодецки то.

— И правда, коли так, — охотно согласился дедушка. — Денёк погожий, а посадочная страда уже вот она.

Возле Лосиного родника я уже бывал. С дядей Лёшей — Мишкиным отцом. Он брал меня с собой сено оттуда вывозить. А самого родника я пока не видел. Зато знаю, что идти до него долго. Может час или даже больше. Только всё равно не устанешь. Идём-то лугом. Кругом такая красота! Одуванчики из травы золотыми пуговками выглядывают. На лёгких крылышках семена мать-и-мачехи качаются — крохотные парашютики. Колыхнётся низовой ветерок, и разгораются купальницы. Так и пышут жаром. У нас их за это огоньками зовут.

— Ку-ку… ку-к-ку, — несётся из ивовых кустов. Кукушка жалнит. Бабушка как-то говорила:

— Это она по деткам скорбит. Хочется ей взглянуть на своих деток. Да не взглянуть. Нет. Не знают детки кукушки свою мать. И она их не узнает. Вот и горюнится, мыкалка бедная.

— Сама хороша больно, — сказал тогда дедушка, — порастрясла детей, извертелась вся, распустёха…

— Э-э, деданька, — перебила бабушка, прихватывая тряпкой чугунок, — богом заведено: всякая букашка должна матерью быть. Каждой твари счастье материнское отмеряно… а тут не иначе как злая разлучница подколдовала, чтоб не видать кукушке своих чадушек.

— Бабушка, а кто она такая, эта разлучница злая?

— Так вот кабы ведать-знать, — сказала бабушка, налив в блюдце молоко белому, как кипень, нашему коту Арсению, — да не дано никому это колдовство разгадать. И плачет горемычная. И прорастает тот плач «кукушкиными слёзками».

— Знаю, знаю. Цветы такие. Мы с Мишкой за медунками бегали, и Мишка мне показывал кукушкины слёзки. Душистые-душистые.

— Потому и душистые, — погладила бабушка Арсения по его белой спине, которую он тут же выгнул пирогом навстречу бабушкиной руке, — что вся материнская любовь слезой оборонилась.

— Вот бы разгадать-то кукушкину тайну. Найти бы её, разлучницу, и заставить кукушку с её детками свести… Только она куковать тогда перестанет. А как хорошо!

— Э-э, Витенька, никакая печаль желанней радости-то не бывала. Да она от счастья-то, от талана может так запела бы — лес да горы ходуном заходили бы. Потому нет счастья желанней материнского…

— Дедушка, а почему наш родник Лосиным зовётся? — спросил я, когда мы уже подходили к роднику. — Лоси в нём пьют? Да?

— Пили и лоси. А теперь в нашей глухомани вон какую электростанцию отгрохали. Заводов понастроили. Железная дорога горы проломила. Линии электропередач тайгу порастолкали. И всё за какой-то десяток лет. Сморгнуть не успели — город вымахал. Наше село со всех сторон окружил. Так что стали мы не то городские, не то сельские.

Лось шума не любит. Да и от греха подальше. Народец-то в городе всякий попадается…

— А почему родник так называется,.. — дедушка затаил в глазах хитринку. — Ты сам попробуй-ка сообразить.

Родник весь ивовой стеной огорожен. Это от него-то и начинается Черемшанка. Речка небольшая. На узких местах хорошо разгонись — перепрыгнешь. А хариусы в ней ходят! Хариусам такая вода — благодать. Ледяная, прозрачная как стёклышко.

Пробираюсь я по тропинке в кустах к роднику. А из травы то тут, то там незабудки. Махонькие такие цветочки. Голубые до чего же! Как будто кто небо в брызги расплескал. И эти брызги то тут, то там вспыхивают, гаснут, снова вспыхивают… ни дать ни взять в прятки со мной играют.

И дедушка тоже за мною пробирается.

Вот он, родник. Взглянул я и ого-го! Вот это чудо! Лось! Лежит лось… И рога, и голова, и ноги всё лосиное. И дышит. Где у лося должны быть ноздри, там вода ключиками. Дышит лось. И всё его тело то поднимается, то опускается. Пух от ивушек всё-всё завалил — шубой лося одело. Под боками «лося» ключики пульсируют. Все вместе они быстро в роднике воду поднимают. Поднимется вода и тут же скатится через края. И побежала уже речкой Черемшанкой. А в роднике вода снова осядет, снова поднимется и снова осядет. И лосиные бока в белой шубе то поднимутся, то опустятся, то поднимутся, то опустятся.

Лежит «лось», отдыхает в ивовом затишье. А вокруг пеночки ручеёчками журчат, горихвостки на все лады разливаются, и золотая птичка юла то и дело вызванивает: «Тюр-люр-тюр-лив-ти-ти-и-и-в, люр-люр-тюр-ли-и-в-люр-ли-ии-ии-ии-ии».

Пауки поразвесили свои сети. А в них пуху набилось! Ну точно пуховые одеяла они поразвесили. Трескучую зиму проводили и поразвесили одеяла, чтоб солнца набирались.

Лосиный родник. Лазарева Даша, 15 лет