Прикосновение

Валерий Столыпин, 2020

В юности автор мечтал стать писателем. Старался, упрямо скрипел карандашами. Не стал, по причине отсутствия житейского опыта. Позже жизнь закрутила – писать стало некогда. Надеялся, что когда-нибудь потом расскажу обо всём. Оказалось, что память – весьма ненадёжная функция. Но мечта осталась. Когда возраст начал напоминать о себе пришло время подводить итоги. Багаж событий к тому времени был накоплен солидный, посему решено было кропать мемуары. Вот только писать за столько лет совсем разучился. Пришлось вспоминать правила грамматики, пунктуации и многое другое. Попутно выяснилось, что жизнь обычного человека никому, даже близким людям, не интересна. Тогда автор начал вести задушевные беседы и слушать. Есть у моих соотечественников сентиментальная особенность – желание исповедаться, выговориться, вывернуть наизнанку душу, особенно когда один на один да под рюмку чая. Попробовал – получается. С тех пор и пишу. Содержит нецензурную брань.

Романтикэ

Было! Трамваи летели, как красные кони.

Астра звезды расцветала на скатерти неба.

Я прибегала с работы в горящей короне,

Хоть и с авоськой, тяжелой от сыра и хлеба.

Было и помнится: возле железной калитки —

Осень весёлая в жёлтом пальто наизнанку…

От обожанья, которого было в избытке,

Я умирала и к вечеру, и спозаранку.

Татьяна Бек

По недоразумению или по чьему-то ироническому умыслу произошло то, что случилось: пути-дорожки участников этого странного события сошлись в одной точке по чистой случайности.

Кавалеру немного за сорок. Леди, как и положено, на пять лет моложе. Любви ведь все возрасты покорны.

Чтобы не вести объёмное повествование, скажу сразу: меня тривиально, если не сказать грубо, в шутку или всерьёз, преподнесли подруге подруги, той самой, которая в этой истории станет основным персонажем, в качестве скромного интимного презента.

Хочешь, бери, не нравится — положи на место. “Такая корова нужна самому”

Только я о факте коварного сговора не знал.

В самый неподходящий момент (на накрытом столе горели свечи, я преподнёс букет, готов был искренние романтические намерения закрепить поцелуем), раздался квартирный звонок.

Хозяйка, мило улыбавшаяся мне, оживилась, — кто бы это мог быть… я никого не ждала. Кроме тебя, конечно.

На пороге стояла взъерошенная посетительница, — звоню-звоню, чем ты здесь занимаешься! Ах… вот оно что… рандеву, шуры-муры. Ну, извиняйте… потискаетесь в другой раз. А он ничего. Простенько, но со вкусом. Чем угощать будете?

Девушки, в моём возрасте все женщины до семидесяти — девушки, пошептались, перемигнулись загадочно при встрече и обменялись поцелуями: мода теперь такая.

Дама, невольно или намеренно разрушившая романтическое уединение (у нас с Леночкой должно было состояться решающее свидание, на котором я хотел сделать избраннице серьёзное предложение и кое-что таки получить в качестве согласия), внешностью обладала непримечательной, невзрачной.

Так себе удовольствие, лицезреть нагловатую диву в ситуации, когда её визит становится помехой для важного интимного разговора.

Неожиданная гостья (на самом деле в доме потенциальной невесты она появилась совсем не случайно) не позволила в полном объёме соблюсти церемонию интимного сближения.

Было обидно, но я не дал досаде и раздражению окончательно испортить настроение: смирился с тем фактом, что жизнь состоит из внезапных перемен и неожиданных поворотов.

Я уже несколько лет жил холостяком, причём не вполне обычным: кроме себя любимого мне необходимо было заботиться о дочке подростке и первоклашке сыне.

Так распорядилась судьба и их мама, которая предпочла материнскому инстинкту свободу от обязательств.

Честно говоря, на это рандеву я сильно рассчитывал. Мне казалось, что Леночка, дама одинокая, в меру привлекательная, улыбчивая (она была слегка старше меня, но выглядела замечательно), вполне подходит в качестве спутницы жизни.

Гостья мне сразу не понравилась.

Возможно, причиной тому было её внезапное вторжение, разом разрушившее мои сентиментально-лирические планы, и нелестную реплику. Я мужчина чувствительный, для меня главное — стабильные доверительные отношения, серьёзные чувства и духовная совместимость.

Не так просто было решиться на откровенный разговор с Леночкой.

Именно сегодня я готовился перевести затянувшиеся дружеские встречи в иную, более серьёзную и близкую плоскость.

Дама, разрушившая границы нашего интимного пространства была мне неприятна со всех сторон. И не только потому, что выглядела невзрачно: утомлённый взгляд, желтизна под глазами, обречённая разочарованность в жизни, что стало понятно практически сразу по циничным репликам и едкому сарказму.

Равнодушная, грубоватая — она сидела в кресле в позе йога и внимательно наблюдала мою растерянную настороженность. Создалось впечатление, что она наслаждается.

— Ненавидит мужчин, — отметил я, — зачем, почему она здесь, почему именно сегодня, когда я решился на откровенный разговор.

Одета гостья была довольно странно: не по возрасту мешковато, в мрачные цвета. Так зловеще выглядят безутешные вдовы.

Видимо моё погасшее настроение передалось всем. Во всяком случае, у подруг разговор получился скомканным.

Чтобы им не мешать, я несколько раз выходил на улицу курить. О чём они беседовали в моё отсутствие — не знаю.

Я рассчитывал на то, что ещё не всё потеряно. Пусть общаются. Потерплю.

Не до утра же эта эксцентричная особа будет сидеть!

Романтический запал и робкие надежды завершить задуманное не иссякли окончательно, надежда на взаимность Леночки теплилась в сознании, рассчитывающем на сладость объятий и на кое-что ещё, более интимное, на что имелись веские основания.

Я и детей предупредил, чтобы не ждали, ложились без меня. Ужин им заранее приготовил, уроки помог сделать. Пусть привыкают к самостоятельности. Мне тоже надо налаживать личную жизнь.

Увы, мои надежды на интимное гостеприимство дерзкая гостья разнесла в клочья. Более того, пришлось везти её домой, — потому, что поздно, темно и вообще — мало ли что может случиться! Время, сам знаешь — неспокойное. Отвези, не спорь. И не обижайся, миллион раз ещё встретимся.

Леночка чмокнула меня в щёчку и многозначительно улыбнулась, — не хулиганьте там. Я спать.

Подружки смотрели на меня довольно странно: перемигивались, обменивались загадочными жестами, типа — всё о,кей, что окончательно испортило вечер надежд.

Не по своей воле приступил я к исполнению одной из главных ролей в карикатурной пародии на любовь: так за моей спиной решила потенциальная невеста.

Не эта, которая нагло уселась на переднее сиденье машины, та, что предложила подруге циничную сделку, или розыгрыш — Леночка.

Я же с ней пытался, не сказать что совсем безуспешно, наладить серьёзный интимный контакт. До секса пока не дошло, но глазки она мне строила, откровенно флиртовала, вела доверительные беседы, с удовольствием принимала в гостях, да и всем поведением показывала, что готова строить серьёзные отношения.

Как позднее оказалось, Леночка пригласила подругу намеренно, можно сказать на смотрины. Самостоятельно не могла решить, — стоит ли допускать “этого кренделя” до тела; соответствуют ли издержки в виде секса реальной выгоде от данного предприятия?

Одной Леночке жить было не очень уютно. Конечно же, она мечтала о доверительных отношениях, о совместных ужинах, путешествиях, о сильной мужской руке, но при этом не имела желания утрачивать свободу и независимость.

Желательной схемой отношений был гостевой брак, но с условием, что часть зарплаты кавалер будет приносить ей, а ночевать у себя дома.

Защищённый секс, редкие встречи, и чтобы никаких детей.

Я же, по привычке брать на себя полный объём ответственности в обмен на стабильность и искренние чувства, сразу намекнул, что надеюсь на долгосрочное семейное сотрудничество.

Именно это её и смутило.

Леночка была не против романтических рандеву с элементами вкусного эротизма. Она любила азартные скачки, активный, до изнеможения, секс. Увы, я об этом лишь слышал, причём гораздо позже, от её подружки, которую вёз сейчас на другой конец города.

После секса Леночка привыкла нежиться в одинокой постели: страдать от так и не удовлетворённого до конца желания, разжигать его, накапливать, чтобы в следующий раз выплеснуть так, чтобы чертям стало тошно.

Личное время дама не желала тратить на кого бы то ни было ещё, кроме себя. Тем более жить под одной крышей с посторонним мужчиной, наблюдать за его жизнедеятельностью.

Общение даже с самым выдающимся жеребцом, считала она, должно ограничиваться временем, проведённым в постели: не более того.

Посторонний объект в собственной квартире её никак не устраивал. Тем более, секс по утверждённому не ей графику.

Леночке виделся вариант, когда мужчина изредка наносит визиты вежливости, выражая их неистовыми выплесками сексуальной энергии с множественными оргазмами и благодарностью в виде материальных подношений за подаренные впечатления.

Для мужчины, который восемнадцать лет жил в супружестве, вопрос секса равнозначен принципам гигиены: не припал вовремя к источнику вдохновения, вроде как кислород перекрыли — дышать нечем.

Начинаешь хватать ртом воздух, а он, то раскалённый, то слишком сухой.

Брак расхолаживает, делает мужчину беззащитным, зависимым от женщины, хрупким.

К комфорту и уюту быстро привыкаешь, порой забываешься и перестаёшь ценить.

Одно дело с огорода питаться или из леса, когда всё добыть и вырастить нужно, и совсем другое — изысканное ресторанное меню: заказал, принесли, положили, съел.

Как говорится, на тарелочке с голубой каёмочкой подали. Конечно, такой вариант тоже не безупречен, поскольку обречён на постепенное затухание остроты ощущений. Потому и тянет многих, казалось бы, счастливых супругов, на легкомысленный флирт и вероломные измены.

Семья ведь как кондиционер, даже климат-контроль, который поддерживает постоянную температуру среды обитания, необходимую влажность и движение воздуха.

Стечение обстоятельств моей жизни в данный момент подняло градус желания любить и быть любимым до экстремального климатического предела, погрузило душу и тело в зону аномальной активности.

Выжженная пустыня на всей территории личной жизни не давала шанса радоваться жизни.

И вот опять облом.

А ведь пригрезился было на горизонте событий уютный оазис. Казалось, вот она — женщина, готовая скрасить суровые будни одинокого путника.

Конечно я понимал — где интимные отношения, там, увы, и чужие тараканы разгуливают как у себя дома, пытаются с твоими душевными травмами близко-близко познакомиться, совместно веселиться, многократно усиливая и без того напряжённую внутреннюю неуверенность. Но это издержки любой близкой связи.

Притащила же нелёгкая эту глупую подружку.

Мне особенного ничего от женщины не нужно, время и возраст научили приспосабливаться, подстраиваться под любую, главное, чтобы желания, стремление к цели было взаимным.

Что касается любви, она в моём возрасте и положении не более чем приятный бонус.

Можно и без любви в классическом понимании, когда голова кругом и мозг враскоряку, если есть взаимная симпатия, уважение и доверие. Были бы, как говорится, кости, а мясо нарастёт.

Именно в таком ракурсе я рассуждал, развивая отношения с Леночкой.

Подарочки, цветочки, намёки. Недаром, говорят, что удача — награда за смелость.

Похоже, и здесь не срослось, хотя я очень старался понравиться.

Ладно, делать нечего, в гостях воля не своя.

Посадил я подругу подруги, Любу, в своё авто, — отвезу быстренько, — размышлял я, — и домой, к детишкам, к привычной холостяцкой жизни, где ждёт уютная постелька, пусть сиротливая, холодная, но в ней хотя бы можно выспаться по-человечески.

Меня, мягко говоря, попросту слили. Ну, да ладно. Не всегда выходит, как хочется.

— Поехали уже, Антон… как там тебя по батюшке… а, неважно… долгие проводы, сам знаешь — лишние слёзы. А ты не плачь. Переспать с Леночкой, соколик, тебе не светит, во всяком случае, не сегодня, — с нескрываемым сарказмом съязвила Люба, — но кто знает, что день грядущий нам готовит. Чудеса случаются, поверь. Ко мне пригляджись.

— То есть! Причём здесь чудеса… я устал, давай помолчим.

— Не нервничай, это я так — ни о чём. Она там, ты здесь. Я тоже здесь, между прочим. Здесь и сейчас. Говорю, думаю, следовательно, существую.

Я завёл мотор, тронулся.

Женщина как-то вдруг расслабилась, закрыла глаза и сходу захрапела: звонко, переливчато, со стонами.

— Выпила половину бутылки пива, неужели так развезло, с чего бы это?

Разомлевшее тело начало раскачиваться на поворотах и кочках, сползать в мою сторону.

Вскоре Люба улеглась мне на плечо, мешая переключать передачи и крутить руль.

Причёска попутчицы нагло щекотала моё лицо. Волосы пахли, как ни странно, при её-то внешности, изумительно вкусно.

Нет, не так: они ужасно раздражали меня возбуждающими ароматами, что было совсем некстати.

— Какого чёрта она тут разлеглась, вот ведь, навязалась, на мою голову… не сиделось бабе дома!

Несколько раз отодвигал я её, усаживал ровно. Тщетно. Спит, пуская пузыри, и блаженно улыбается.

Хорошо хоть адрес успела назвать.

В нос вызывающе вульгарно лез неприлично сладостный аромат расслабленного женского тела, манящие аккорды чарующей мелодии жизни, гипнотическое воздействие которой лишало меня остатков разума.

В голову неуместным в данных обстоятельствах стремительным вихрем влетели непристойные фантазии.

Исходящий от спящей женщины аромат будил желание остановиться и наказать, просто взять и изнасиловать, чтобы неповадно было разбивать сердца наглым самодовольством, глупыми репликами, да ещё и гадкими намёками.

Я ярко представил себе, как откидываю сиденье, поворачиваю её на живот…

— Хватит себя накручивать, идиот! Понимаешь же, что никогда, ни при каких обстоятельствах не позволишь себе насилие. Тем более по отношению к этой… мымре. Не о том грезишь.

Мысли, как те скакуны из песни Газманова, проскакали галопом, споткнулись пару-тройку раз на жеребятине, которую я успел вживую представить, и затихли.

Не сезон разогревать себя эротическими глупостями. В двадцать лет можно размазывать силы, желания и мысли толстым слоем как масло по бутерброду, поскольку их избыток неиссякаем. В сорок — человек не должен растекаться, пора сосредоточиться на чём-то конкретном, определиться с тем, что важно, что второстепенно, иначе энергии на собственно жизнь может попросту не хватить.

Сегодня на повестке дня Леночка. Она, конечно, отношение своё к вопросу близости туманно обозначила, отослав подальше от себя, но ведь и не отказала окончательно.

Что, если подобное поведение происходит от внутренней неуверенности, от неловкости и стеснения?

Конечно, вела она себя странно, однако из этого ровным счётом ничего не следует. Как и в любой запутанной ситуации, где в уравнении масса неизвестных, в ответе может оказаться что угодно.

— Женщина Леночка симпатичная, видная. Может, дожму?

Тем временем мы доехали до дома расслабленной не ко времени пассажирки.

Люба окончательно провалилась в пространство сонного царства: вцепилась мне в руку, посвистывает.

Вязаная шапочка сползла на глаза. Сопит: махонькая, уморительная.

От концентрированного сгустка женского духа в салоне у меня опять закипел мозг, всё по тому же поводу — внезапное желание сбросить интимное напрряжение.

Нужно быстрее с этим вопросом заканчивать и отправляться уже домой, на ночлег. В семь утра выходить на смену, времени без чего-то одиннадцать: пока до дома доберусь — пора просыпаться.

Первая попытка разбудить попутчицу оказалась неудачной. Брыкается, что-то невразумительное буровит, не приходя в себя. Сначала в лоб локтем заехала, потом обхватила как подушку, ноги под себя подвернула, уткнулась носом в плечо и дальше сопит.

Конечно, я начал нервничать, — ваша остановка, — кричу, прямо в ухо, — поезд дальше не идёт, просьба освободить вагоны!

— А, чё… какая остановка, где мы! А, это ты, — открыв с трудом один глаз, скрипящим спросонья голосом прошептала Люба, — сладкая конфетка, щедрый презент от подруги Леночки. Ты мне снился, по какому поводу — не скажу, но сон понравился. Погоди секунду, не тормоши, в себя приду. Извини, сморило. Двенадцать часов на конвейере отпахала… а тут невеста твоя, дура бестолковая… на смотрины вызвала. А мне оно надо, я спать хочу. Того, что она предложила, тоже, конечно. Но как-то не очень сильно. Погодь, сама проснусь. Попить что-нибудь есть?

— Нет ничего. Какие к чертям собачьим смотрины! Приходи в себя и проваливай. Я тоже спать хочу.

— Какие-какие… тебя нужно было оценить, по пятибалльной шкале. Троечку с трудом натянула. Лысый, застенчивый, двое детей, автомобильчик так себе, профессия дрянь. Не впечатлил. Ладно, собирайся, паркуй машину, пошли уже.

— Куда пошли! Приехали. Твоя стация. Выметайся. Некогда мне с тобой шутковать. Между прочим, я тебя тоже в третий класс по сумме сомнительных достоинств определил. Это я к тому, что нечего зазнаваться. Тоже мне — эксперт-самоучка. Что ты обо мне знаешь!

— Тебя зачем, солдатик, послали? За мной поухаживать. Вот и не кочевряжься. Сказала, машину паркуй, значит так и надо сделать.

— Послали, не послали! Сам кого угодно пошлю. Сопроводил до пункта назначения — дальше сама, ножками.

— Ишь ты, с бабой воевать вознамерился. Видишь, женщина не в себе, еле живая после трудов праведных. Хочешь, чтобы я по дороге заснула, чтобы утром холодный труп на лестнице обнаружили? Мне ведь на пятый этаж, без лифта. Пошли уже, ромео! Машину вот сюда, под балконы закатывай, чтобы из окна было видно.

— Раскомандовалась. Без сопливых определюсь, куда ставить. Навязалась на мою голову. Без тебя проблем достаточно.

— Давай, давай, у меня для тебя сюрприз… от твоей Леночки. Дома вручу. Под руку бери. Вот так! Крепче. Должна же я понять — мужик ты или недоразумение. С виду вроде ничего. Ленка, похоже, сама себя перехитрить хочет.

— Шевелите ножками, мадам, да пошустрее. Я тоже не на перине валялся, пятнадцать часов за рулём, тоже на ходу засыпаю. Ты со смены, а я с одной да на другую. Мне с тобой обниматься некогда, да и желания нет.

— Это уж, извини, как получится. В гостях воля не своя. Мне подружка твоя, только не упади, за стенку держись… короче, Леночка мне тебя по-да-ри-ла… разрешила пользоваться. Как угодно понимай: проверять, дегустировать, пробовать на вкус, на цвет. Не идиотка же я от такого предложения отказываться. Последний раз живой мужик, дай бог вспомнить, месяцев шесть назад меня щупал. Соскучиться успела. Можешь сам невесту свою спросить. У меня телефон есть. Ну что, набирать?

— Да пошла ты! Не знаю, что у вас за игры такие, разбирайтесь сами. Я домой.

— Ага, уже. Кричать буду, всех перебужу. Соседи милицию вызовут. Я ведь уже почти разделась. Ты ещё грудь мою не видел. Отвечаю — как у девочки. Нисколько не вру. Завёл, обнадежил… и в кусты!

У меня и вино для такого случая припасено. Правда, закусить нечем. В холодильнике мышь повесилась. Он у меня вообще выключен за ненадобностью, не для кого холодить. И без него замёрзла. Вот ты и согреешь. Должна же я подарок проверить… на качество. Может, залежалый какой, или вовсе негожий. Ты не импотент часом, Антоха, где это видано, чтобы холостяк от здорового секса отказывался!

Не ведая того, женщина выпустила из бутылки джинна. У каждого человека есть скрытые кнопки, вызывающие приступы эйфории, злости или смертельной обиды.

Нечаянно Люба наткнулась язвительной репликой на кнопку пускового механизма, передающего мощный интимный импульс.

— Ах так, это я-то импотент! Я тебе покажу, мокрощёлка недоделанная, нашла, кого в неполноценности обвинять!

Моя бывшая жена часто пользовалась этим инструментом, причём, цели могли быть разными, но результат ей нравился. Наверно, не зря.

Я сграбастал Любку в охапку, живо содрал одежду и силой наклонил её в собачью позицию.

Отбиваться дама не стала.

Это вдохновило. Но и охладило тоже — не зверь же я, чтобы насиловать.

Титьки на ощупь действительно оказались волшебными. И животик, и талия. И зад тоже вдохновил упругостью.

А там, внизу, под пряным кустиком, так приятно хлюпало.

И запах дразнил, от которого кружилась голова.

Я ведь успел забыть этот божественный аромат, как и живое женское тепло, как ощущение лихорадочного озноба, который повелевает разумом, путает мысли, заставляет жадно хватать ртом воздух.

Остановить движение скорого поезда, когда тот разогнался, почти невозможно, если только подорвать.

В глазах странной дамы засверкали чертенята. Видимо, предшествующие события достаточно сильно распалили накопленную за месяцы воздержания сексуальную энергию.

Мы даже не стали выключать свет, что было бы логично при первом знакомстве.

Люба вдруг вырвалась, прыжком метнулась в кровать, — кто первый — тот сверху, — дурашливо выкрикнула она.

— Ну, уж, нет, моя очередь инспектировать тебя на прочность. И на вкус.

Терпения играть в кошки-мышки не было, назрела срочная необходимость исследовать влажную глубину, которая манила изысканными ощущениями. Но я себя пересилил: негоже опытному мужчине начинать интимные процедуры со сладкого.

Вкус поцелуя раззадорил, показал, что женщина ведёт себя искренне, что физическое слияние для неё не главное, что она хочет большего.

И тогда мне стало страшно — ведь это по сути измена! Нельзя начинать новые отношения, пока не разобрался с предыдущей связью.

Леночке я ничего не обещал, даже поговорить серьёзно не успел, и всё же… мы не сблизились, но и не расстались.

Люба была здесь и сейчас. Такая податливая, такая горячая, такая влажная.

Кровь прильнула к её одухотворённому лицу, дыхание сбилось. Она была готова принять меня таким, какой есть.

Предвкушение волнующей радости мощно пульсировало во мне, заставляя напрягаться.

Её ноги были такими белыми, так призывно алел меж них полураскрытый уже влажный бутон.

Я стоял перед ней на коленях, потому чётко видел, как медленно скрывается важная часть меня в недрах изумительного цветка.

Удивительно приятно чувствовать, как скользкая глубина мощно засасывает раздутый предмет, увеличивая сокращением интимных мышц компрессию, как восхитительно горячий вакуум втягивает в себя внимание, заставляя повторять и повторять замкнутый внутри её тела цикл возбуждающих движений.

С женщиной творилось нечто невероятное. Она закрыла глаза, сжала губы, перестала дышать, подтянула к груди ноги, напрягалась. Потом резко дёрнулась, останавливая руками моё путешествие в глубинах интимного космоса, — замри!

Сладкие судороги исказили её лицо, сотрясали тело, в то время как я не в силах был прекратить неистовый выброс неконтролируемых эмоций.

Отдышавшись, дождавшись, когда спазмы затухающего оргазма покинут остывающие в любовном изнеможении мышцы, мы, не сговариваясь, захохотали.

— Пожалуй, — пошутила Люба, — оценка оказалась несправедливой.

— Я тоже так подумал.

Пришлось повторить всё сначала, теперь уже без спешки — вдумчиво, со вкусом.

Потом ещё раз, и ещё.

Сбросив застоявшуюся за долгие месяцы безбрачия энергию, мы голышом уселись друг против друга. Спать уже не хотелось.

Курили, с наслаждением потягивали из бокалов красное вино, легко и непринуждённо беседовали, словно не было между нами неприязни, будто знаем друг друга всю жизнь, с самого рождения.

Напиток оказался так себе, но пьянил. Дым и беседа добавляли романтики. Пришло время для откровенности. Видимо накопилось в нас всякого, в основном шелухи, состоящей из обид и разочарований.

Делились впечатлениями, забавными и драматическими историями из прошлого, перебивая, обнажая до донышка изнанку души.

Когда закончилось вино, разговор объединил мысли в нечто цельное.

Мы обнялись, теперь уже искренне, с чувством.

На её глазах блестели слёзы искренней признательности.

Я тоже был до крайности растроган случившимся.

Наши судьбы оказались чем-то неуловимо схожими. Иногда мне удавалось предугадать следующий поворот в сюжете её повествования, потому, что в моей жизни такие события тоже имели место.

— Давай, сгоняем в ночной магазин, купим ещё вина. Мне давно не было так уютно, так хорошо в собственной квартире, — предложила Люба.

— А давай! Я тоже давно не был таким счастливым. Удачно меня подарили. А что мы скажем твоей подруге, ведь она наверняка не рассчитывала на подобный результат?

— В каждой шутке есть доля шутки. Сама виновата. Забавляться подобным образом жестоко и глупо. Её проблемы. Как услышала, так и поступила. А на тебя я просто рассердилась, когда прогонять стал.

— Ну и ладно, тогда поцелуй меня.

Мы долго, со вкусом целовались. Потом вспомнили желание купить вина. Оделись и пошли в ночной магазин.

В павильоне полусонная скучающая продавщица слушала Софию Ротару на молдавском языке. Романтикэ — мье тристеця ши инима, романтикэ — кэрунтеця ши лакрима, романтикэ сингуря, сау ку драгост я романтикэ вой рэмыня, — с чувством голосила певица.

Мы быстренько выбрали вино. Чтобы не ходить лишний раз, взяли две бутылки, ведь разговор, судя по всему, нам предстоял напряженный и долгий.

Вдобавок приобрели сигареты и закуску.

Люба вышла покурить, я остался расплатиться.

Неожиданно на улице раздался душераздирающий женский крик.

Я выскочил как подорванный.

Кричала Люба. Оступилась на ямке в асфальте, которую не заметила в темноте, подвернула ногу. Лежит как раненая птица и кричит от боли.

Подскакиваю к ней, пытаюсь поднять.

Крик был услышан не только мной, ещё двумя широкоплечими молодчиками с явно бандитскими физиономиями и желанием хоть как-то развлечься.

— Он, — спросил один из них, показывая на меня.

Люба неоднозначно покачала головой. Не дождавшись ответа, бравые молодцы начали меня с энтузиазмом мутузить.

Это были серьёзные специалисты по боям без правил. Во всяком случае, после третьего или четвертого удара я уплыл в темноту.

Отлетая в нирвану, я падал и падал, проваливаясь в бездонную пропасть глубокого ущелья, спиной вниз, чувствуя нарастающую скорость и неминуемое приближение твёрдого дна.

— Вот и всё, сейчас всё закончится, — подумал я.

Не знаю, как долго я был без сознания, мне показалось, очень долго.

В небе забавно кружились звёзды, описывая динамично крутящиеся эллипсы, в голове раздавался размеренный звук набегающего и затухающего прибоя.

Я никак не мог сфокусировать зрение, включить звук. Видел только сильно размытое, заплаканное лицо Любы, беззвучное шевеление её губ, движения рук, напоминающие взмахи птичьих крыльев.

Попытался подняться.

Тело не удавалось сбалансировать, в голове стреляло, в глазах отрывались кусочки чего-то и плыли, плыли.

Забавное состояние. Самое оно для искателей вечного кайфа.

Несколько неудачных попыток и, наконец, удача — могу стоять.

Медленно, сначала шёпотом, потом нарастающим шквалом, проявлялись звуки.

В голове отчётливо зазвучала песня Романтикэ.

Я её сразу узнал, эту песню.

Значит ещё не на том, явно на этом свете, что уже замечательно.

— Почему не встаёт Люба! Кажется, она упала. Неужели до сих пор валяется на холодном асфальте! Поднять, немедленно поднять.

Пытаюсь что-то сказать, но не могу разжать губы. Потрогал пальцами. Вместо них горячие налитые вареники. И кровь. Много крови.

Сплюнуть не удаётся. Похоже, распухло всё лицо.

А Люба не встаёт. Наклоняюсь, пытаюсь захватить за плечи. Не хватает сил.

Пробую ещё и ещё. Она кричит от боли.

Нельзя же так сидеть до утра. Что-то нужно предпринимать.

Сумку с вином и продуктами шутники прихватили с собой. Да, теперь нам понадобится более сильное успокаивающее средство.

Купил две бутылки водки и батон колбасы. Обшарить карманы любители подраться не догадались. Две бутылки — в самый раз. Только бы не разбить по дороге.

И Любаньку донести.

Как я поднимал подругу, как тащил, осталось секретом даже для меня.

Двести метров по прямой, потом на пятый этаж.

Она орала от каждого движения. Разбудили весь подъезд.

Люди смотрели в щели дверей и тут же закрывались, увидев странную парочку.

Добрались.

Я умылся. Губы толщиной с сосиску, заплывшие глаза, сизый нос, опухшее ухо чёрно-лилового оттенка, вывернутое плечо.

Погуляли, однако!

У Любы, скорее всего, перелом. Ногу в ступне раздуло — смотреть страшно. Только что не лопается, и невыносимая боль.

Разлил по стаканам водку, которая пилась как вода, но настроение улучшилось.

Жизнь-то налаживается.

Попытка вслух посмеяться над своими приключениями удалась, — живёшь — хочется выпить. Выпил — хочется жить.

— Вот теперь, Любаня, я обязан на тебе жениться, кажется так?

— Ну что вы, сэр. Это я во всём виновата. Кто, если не я, затянул нас во всю эту авантюру? Кто бы мог подумать. Какие, однако, сволочи попались. Думаешь, они хотели помочь мне? Как бы ни так. Они и мне врезали… ногой под дых, чтобы не орала. Потом сумку с продуктами забрали, и ушли. Ты на меня злишься?

— Было весело. Мне понравилось путешествовать с тобой по разным мирам. Дай потрогаю ногу. Как тебя так угораздило! С этого всё и началось.

— Очень больно. Не нужно мять. Как ты в таком виде на работу пойдёшь?

— Спроси что-нибудь полегче. Например, на какие шиши теперь я буду кормить детей. Я ведь водитель. Денежных запасов никаких. Пока рожу от макияжа не вылечу, придётся сидеть дома. Тебе теперь тоже не скоро на работу, даже если это не перелом. Зато у нас куча свободного времени, относительно свободного, чтобы общаться. Мы ведь теперь знаем, чем заняться! Всё успеем друг другу рассказать. И показать. Я правильно понял! У тебя ещё не пропало желание продолжить свидание?

— А давай. Я ещё не всё оценить успела. Чёртова нога. Но осторожненько, думаю можно.

— То же самое хотел предложить. Будет забавно. Представляю двух раненых динозавров, умирающих от боли, которым приспичило заняться сексом. Такой кайф, наверно, исключительно для нас, убитых горем романтиков. И сейчас мы его испытаем. Ты Любка, прелесть! И… и уже мне нравишься. Честно-честно, заработала твёрдую четвёрку. Как здорово, что меня тебе так вовремя подарили.

— Скажи честно, я тебе действительно нравлюсь?

— Как тебе сказать, чтобы не обидеть…почему немножко-то? Очень даже множко. Но у меня прицеп — девочка и мальчик. Мальчик, вот… и девочка.

— У нас, Антон. Это у нас мальчик… и девочка.

— Ты чего это — замуж напрашиваешься?

— Вроде как. У меня своих детей нет, и не будет. Неудачный аборт, ещё в юности. Я ведь дважды вдова, девчонкой первый раз замуж выскочила. Вбила себе в голову, что сначала надо на ноги встать, а потом рожать. Вот, сам видишь — прилетело. Встала не на ту ногу. Так решил или нет? Два раза предлагать не собираюсь.

— Так мы же познакомиться, как следует, не успели.

— В процессе познакомимся. Прямо сейчас и начнём.

Прошёл месяц или немного больше. У Любы сняли гипс, мои синяки полностью зажили.

Удивительно и странно, но мы как-то сразу стали полноценной семьёй.

В один из дней захотелось нанести визит вежливости Леночке. Было желание сказать ей огромное спасибо, выразить благодарность за подаренную любовь и семейное счастье.

Мы не поскупились, купили хорошее вино, замечательную закуску, цветы, торт.

Леночка нас на порог не пустила. Обиделась.