Эксперимент. Книга 1. Затерянный мир

Валерий Увалов (2024)

Двадцать второе столетие, человечество ведет жесточайшую борьбу за выживание. После первого в истории контакта с иной цивилизацией Земля переживает три вторжения извне, потеряв при этом до девяноста процентов населения. Но Солнечная система не единственная цель автоматических кораблей неведомой расы, — весь сектор подвергается террору без видимых на то причин. И вот настал момент, когда люди наконец окрепли и сами готовы стать хищниками. Но после трагической случайности, разрушившей мечты о военной карьере, молодой инженер Дмитрий Воеводин оказывается на борту единственного научного судна «Галилей. Что может быть скучнее, чем сопровождать учёных? Вместо опасных миссий и героических подвигов его ждали рутина научных экспедиций и скучные полёты в глубинах космоса. Но судьба решает иначе: команда сталкивается с загадочной аномалией в гиперпространстве, где обнаруживает планету, скрытую от чужих глаз. На её орбите висят руины, чьё происхождение и цель озадачат даже самых опытных учёных. Но не всё так просто. Короткое столкновение с охранными системами планеты разрушает планы экспедиции, и «Галилей» терпит крушение. Дмитрий оказывается в эпицентре событий, когда от его инженерных навыков, смелости и способности мыслить нестандартно зависит не только его жизнь, но и судьба тех, кто живет в этом затерянном мире. Чтобы выжить, он должен разгадать тайну загадочной планеты, которая, возможно, хранит следы давно исчезнувшей сверхцивилизации. Война технологий и древних знаний, борьба за выживание и поиск своего места в мире, где прошлое и будущее переплетаются самым неожиданным образом, — всё это ждёт Дмитрия в этой захватывающей истории о приключениях, открытиях и силе человеческого духа. И кто знает, возможно, место борьбы человечества за выживание окажется не за сотни световых лет, а прямо здесь, на этой затерянной в гипере планете.

Глава 2

Первое, что я ощутил, когда пришел в себя, — невесомость, а еще острую боль в левом боку, гул в голове и сильную тошноту. Превозмогая все это, я все же открыл глаза. И сразу же почувствовал резкую боль в висках, отчего мгновенно отключился снова. Повторное пробуждение было более удачным, и я смог продержаться в сознании чуть дольше, успев сквозь пелену разглядеть, что нахожусь в пространстве посреди машинного отделения. Все заливало красным аварийным освещением, вокруг болтались ошметки внутренней отделки, а прямо передо мной кувыркалась сорванная консоль управления и что-то искрило. Вот и все, что я смог делать, периодически приходя в сознание, — мазнуть взглядом окружающую обстановку и снова отключиться до следующего раза.

Сколько прошло времени, я не знаю, но в одно из пробуждений почувствовал, как мои руки и ноги постоянно что-то задевают. Собрав все силы, снова открыл глаза и сквозь кровавую пелену обнаружил над собой одного из технических пауков. Он ухватил меня конечностью, и я, как мешок, болтался из стороны в сторону, пока паук пытался тащить меня по центральному коридору буксира, точнее, по тому, что от него осталось. Прежде чем сознание снова покинуло меня, я успел заметить, что из коридора просматривается красное марево гиперпространства, а значит, корабль как минимум развалился пополам.

В следующий раз я заметил на корпусе паука отметку в виде большого треугольника, и мне кажется, что я даже улыбнулся, так как это был Батон. После прибытия на буксир не нашел ничего подходящего для мозгового блока Батона, поэтому и установил его в корпус паука. Правда, почему-то сейчас у него было всего четыре лапы вместо восьми.

Очередное пробуждение ознаменовалось болью в ребрах, ощущение было таким, словно кто-то поставил мне на грудь ногу и давит всем весом. Уже хотел привычно уйти в забвение, но вдруг почувствовал, как стало прибавляться сил, волна жара прокатилась по всему телу, и я после глубокого вдоха распахнул глаза. В то же мгновение сознание прояснилось и в уши ворвался монотонный вой тревоги, который пытался перекричать мужской голос:

— Внимание! Начата процедура реанимации. Введены стимуляторы номер два и четыре из аптечки последнего шанса. Пожалуйста, не двигайтесь, это ухудшит динамику восстановления.

Сердце заколотилось с бешеной скоростью, и, тяжело дыша, я завертел головой, пытаясь понять, что происходит. На удивление боли больше не было, и я смог обнаружить, что нахожусь в ложементе спасательной капсулы, затянутый ремнями, как младенец в пеленке. Мозг тоже работал с удвоенной скоростью, поэтому из памяти мгновенно всплыл курс по управлению этой штуковиной, полученный в учебке.

— Отключить оповещение тревоги.

Я сам не узнал свой хриплый голос, но бортовому вычислителю это было не важно, и вой тут же стих, зато появилась другая проблема.

— Внимание! — снова прозвучал мужской голос. — Входим в атмосферу. Наблюдаю множественные обломки, активирована двигательная установка.

— Какая, к черту, атмосфера, какие обломки?! — возмутился я, а потом пришло осознание того, как я здесь оказался.

Бросил мимолетный взгляд сначала вправо, а потом влево. Рядом с ложементом лежал поврежденный Батон, который и вытащил меня из погибающего корабля. Сердце пропустило удар, когда я рассмотрел поврежденного питомца и решил, что его больше нет. Четыре лапы оказались вырваны под корень, а корпус смят в нескольких местах, из которых вытекала сукровица. И как только он смог вытащить меня с такими повреждениями?

Приятное ощущение облегчения наступило в тот момент, когда я увидел зеленый индикатор на мозговом блоке Батона, — он цел, а вместилище я другое подберу. Осознание того, что мой питомец жив, придало мне еще больше сил и решимости. Повернувшись к консоли, я четко сказал:

— Активировать навигационную систему! Посмотрим, куда меня занесло.

Консоль мигнула, и на ее экране проступило изображение. В этот момент мои зубы начали нещадно стучать, так как спасательную капсулу начало трясти, и все, что я смог увидеть, — это фиолетовое свечение плазмы. Хоть я никогда не наблюдал своими глазами вход по баллистической траектории в атмосферу, но видел много записей, и именно так выглядит торможение о плотные слои той самой атмосферы.

— Внимание! Опасность! Слишком крутой угол входа. Возможное расплавление тепловой защиты капсулы.

— Отлично! — крикнул я, не в силах повлиять на ситуацию. — А что-то хорошее сегодня будет?

— Провожу процедуры коррекции траектории. Возможны повышенные значения перегрузки.

— Да давай уже! — снова крикнул я в пустоту и сжал зубы.

В то же мгновение ощутил, как все внутренние органы устремились к ногам, за ними последовали нижняя челюсть и веки. Перегрузка была так сильна, что кровь отхлынула от головы, и на секунду я поплыл, но антиперегрузочный ложемент автоматически сдавил мне конечности, и кровь вновь вернулась в мою черепушку. Но на этом все не закончилось, вектор перегрузки резко изменился, и в следующие секунд тридцать моя грудная клетка пыталась встретиться с позвоночником. Не знаю, каких значений достигла перегрузка на этот раз, но, когда почувствовал, что мои щеки коснулись подголовника, я попросту отключился.

Резкий рывок вновь привел меня в чувства.

— Тормозные закрылки раскрыты. Идет выбор места посадки.

Все тот же голос бортового вычислителя оповестил, что я пропустил все самое интересное. Тряски не было, и, проморгавшись, я уставился на консоль. Слева выводилось цифровое изображение спасательной капсулы, — такое себе семечко с раскрытыми, как лепестки у цветка, закрылками. По центру отображался рельеф местности, но не с обзорных камер, а с радара капсулы, так как поверхность была скрыта от меня за очень плотными облаками.

— Внимание! Аварийная ситуация! Закрылка номер четыре утеряна!

— Да ладно! — с сарказмом произнес я и посмотрел на изображение капсулы.

Один из шести раскрытых лепестков окрасился красным, а два соседних пожелтели. Последствия не застали себя ждать, и капсула начала вращаться вокруг своей оси, причем скорость вращения росла.

— Внимание!

От голоса бортового вычислителя я сжался, ожидая очередного подвоха.

— Начинается завершающая стадия посадки. Скорость сто метров в секунду, высота тысяча восемьсот метров и продолжает падать.

В этот момент бортовой вычислитель вывел упрощенный вид просканированной поверхности и указал предполагаемое место посадки.

— Покажи на реальном изображении! — приказал я.

На изображении, выводимом на консоли, пробежала координатная сетка, и впереди мигнул самый высокий пик, а затем на его склоне появилось подсвеченное пятно, где и хотел меня посадить бортовой компьютер. Я пробежался по остальным диаграммам и понял, что траектория посадки будет не вертикальной, а под острым углом к поверхности, а в случае с горой…

— Да ты издеваешься, — спокойно сказал я, так как сил возмущаться уже не было. — Это же почти под углом девяносто градусов, считай, что в стену.

Мой взгляд упал на красный грибок под защитным стеклом, и меня стали посещать безумные мысли. Но вспомнив, что пилот из меня так себе, тем более в таких условиях, я отмел мысль о ручном управлении как заведомо безнадежную, вычислитель справится лучше. И, расслабившись, полностью отдался судьбе.

За сотню метров до посадки капсулу уже крутило так, что я думал, меня разорвет на части. В глазах стояла кровавая пелена, и я уже ничего не видел, только слышал, как бубнит бортовой вычислитель, сообщая о меняющихся высоте и скорости. И закономерно мое мучение прервалось, когда включился тормозной двигатель, снова отправив меня в небытие.

* * *

На этот раз я приходил в себя очень тяжело, в ушах шумело, а внешние звуки доходили словно сквозь воду. Перед глазами все плыло, и я никак не мог сфокусировать взгляд — не помогали ни тряска головой, ни потирание глаз пальцами. По крайней мере, я жив и, наконец, мои руки свободны.

Прошло около пяти минут, прежде чем я смог хоть что-то разглядеть. Внутренности капсулы светились аварийным красным светом, и, похоже, что вся электроника сдохла, так как консоль смотрела на меня черным экраном, а дополнительные приборы не подсвечивались. Но на всякий случай я обратился к вычислителю:

— Статус?

В ответ услышал только звук от своего ерзания в ложементе, а значит, мои догадки верны. Мне в голову стали приходить варианты починки, куда в первую очередь заглянуть, чтобы определить проблему, но в бурный поток мыслей неожиданно ворвался запах горелого пластика, и только сейчас я заметил задымление — вот и причина неработающей электроники.

— Нужно отсюда выбираться, — пробормотал я и хлопнул ладонью по груди, где находился замок ремней безопасности. Как только они упали по сторонам, начал сползать вбок. Я подумал, что странно слазить с ложемента вот так, как с кровати, это значит, капсула стоит вертикально, что удивительно, учитывая все то, что с ней случилось, и куда я должен был приземлиться.

Эта мысль пришла сама собой, пока я пытался совладать со своим телом. Хромала координация, и я никак не мог дотянуться до рычага сброса выходного люка. Наконец мне удалось ухватиться, я что есть силы потянул его на себя и услышал, как отошли запорные механизмы, но люк оставался на месте. Благо эта система дублируется механически, и через секунд пять, как и положено, сработали пиропатроны.

Люк с металлическим лязгом отстрелило куда-то наружу, открыв мне путь к спасению. И это были не пустые слова — дыма внутри капсулы прибавилось, и я ощущал, что растет температура, похоже, что в технических отсеках капсулы начался пожар. Если я немедленно не выберусь наружу, то рискую запечься тут до хрустящей корочки.

Скафандр индивидуальной защиты давно автоматически закрыл шлем, и я свободно дышал, но вот видимость ухудшалась с каждой секундой. Борясь с непослушными конечностями, я все же добрался до края люка и, ухватившись за него, уже хотел перевалиться наружу, когда вспомнил про Батона.

— Нет, друзей не бросают, — сказал я себе и полез обратно.

Температура уже была градусов сорок, и пот начал заливал мне глаза, к тому же внутри уже образовался густой дым, из-за которого ничего не было видно, и мне пришлось искать тушку паука на ощупь. Благо внутренний объем капсулы не такой большой, чтобы заблудиться, и вскоре я наткнулся на искомое. Отщелкнув фиксаторы, выдернул мозговой блок и на четвереньках пополз обратно к выходу. Тело слушалось все лучше, и, несмотря на занятую руку, к люку я добрался быстрее, чем в первый раз.

Но на этом мои злоключения не закончились. Как только я снова ухватился за край люка, словно по щелчку пальца, снаружи поднялись языки пламени, перегородив мне путь. Страха не было, видимо, всему виной коктейли, которые сейчас бурлят в моей крови, поэтому, недолго думая, я перевалился через край и сквозь пламя выпал наружу.

Пока летел вниз, что-то обвивало мое тело и задерживало падение, но даже это особо не помогло, так как, преодолев метров пять, я со всего маху впечатался спиной в землю. Несколько секунд я, как рыба, пучил глаза и открывал рот, пытаясь вдохнуть, но дожидаться живительного кислорода не стал и начал перекатываться подальше от места приземления. Как говорится, вовремя.

По глазам ударила вспышка, и через мгновение донесся громкий хлопок. Хотя мой факультет был инженерным, что сводит к минимуму прямые боевые столкновения, но базовую подготовку я все же получил, поэтому еще думал о боли в спине, а тело уже действовало само. Перевернувшись на живот и подтянув под себя Батона, я прикрыл голову руками и лежал так, пока рядом и конкретно по мне что-то падало сверху.

Наконец дождь из обломков прекратился, и я с облегчением перевернулся на спину, устремив взор в небо. Как и во время спуска, я наблюдал плотные слои облаков, не видно было ни единого места просвета. К тому же они находились очень низко к поверхности, а гиперпространство, окружающее планету, придавало им красноватый оттенок.

Периодически сквозь этот газовый ковер проносился огонек, и вырвавшись из пелены, превращался в падающий огненный болид, который оставлял после себя след из черного дыма. Похоже, Галилей и вся научная база тоже входили в атмосферу, но только по частям. Видимо, все еще сказывалось действие коктейля, так как только после четвертого такого болида я осознал, что буксир уничтожен и неизвестно, сколько людей погибло. Перед глазами пронеслись лица тех, кого я узнал за три месяца службы.

— Юра, Селена! — с тревогой в голосе произнес я и резко сел.

Нужно что-то делать, возможно, кто-то еще спасся, как я. Бросил взгляд на горящую неподалеку спасательную капсулу, которая застряла в кроне еще относительно небольшого дерева, и стал вспоминать слова инструктора по выживанию из училища: «Если вы оказались одни на разбитом корабле, на планете, да хоть в аду, и варианты немедленной эвакуации не просматриваются, первым делом найдите безопасное укрытие и оцените количество запасов еды и, в зависимости от ситуации, кислорода. Вы должны продержаться как можно дольше, чтобы вас могли найти и вытащить. Второе — это связь. Найдите способ связаться с возможной спасательной командой. Хоть костры жгите, если это поможет. И только после того, как вы смогли себя обеспечить хотя бы первым пунктом, можете отправляться на поиск выживших».

Понятное дело, четко следовать этим пунктам я не стал и сразу же активировал передатчик скафандра. Он хоть и слабоват, чтобы добить на орбиту, но в радиусе десяти километров вполне можно связаться с таким же.

— Говорит третий лейтенант Дмитрий Воеводин, бортинженер буксира «Галилей», меня кто-нибудь слышит?

В ответ было лишь молчание. Еще пару раз я повторил свое сообщение, а после поставил его на автоматическую прокрутку и стал осматриваться. И тут меня прошибло холодным потом, так как мой мозг упорно не хотел замечать, где я нахожусь. Мои руки упирались в мягкую лесную подстилку, а надо мной возвышались могучие деревья, необычной формы. Очень крупный ствол, переходящий в густую крону, по форме напоминающую шляпку гриба, словно старательный садовник, подстриг ветки и листья.

Я не мог поверить, что нахожусь посреди такого изобилия растений. Последний раз, когда я вот так смотрел на кроны деревьев, был еще на Земле до вторжения. Сейчас же там только начали восстанавливать леса, и я уже не мечтал, что снова смогу постоять под кронами деревьев и вдохнуть запах леса.

На этой мысли я дернулся к экрану на левой руке, где выводились показания датчиков скафандра, и как завороженный прочитал:

— Азот семьдесят восемь процентов, кислород двадцать один процент, температура двадцать три градуса. — И уже удивленно добавил: — Быть этого не может.

Руки сами потянулись к шлему, но на полпути застыли. Несколько секунд я колебался, а затем мысленно махнул рукой.

— А хрен с ним, — сказал я и закрыл глаза.

Замок шлема щелкнул, и в уши тут же ворвалась какофония давно забытых звуков: шелест листьев, мелодичное цоканье, похожее на издаваемое сверчками, какое-то уханье вдалеке — в общем, все то, что сопровождало любого человека, гулявшего по лесу на Земле.

Я так и стоял, зажмурившись и не решаясь вдохнуть, но организм мне напомнил, что так жить не в состоянии, и я, наконец, сделал глубокий вдох и открыл глаза.

* * *

Подброшенная ветка подняла сноп искр, и огонь, словно живой, охотно облизал ее языками пламени. Видимо, лакомство пришлось по вкусу, небольшой костерок воспрянул духом, приподнялся и еще на несколько метров дальше разогнал от себя тьму. Аналоги местных светлячков, влекомые светом, опаляли себе крылья и падали в самое сердце костра, заканчивая свою жизнь красивым пучком желтых искорок.

Где-то неподалеку тек ручей, его шум доносился слева, и, если меня не обманывают уши, до него метров двести, не больше. Периодически по подлеску пробегали огоньки, да они тут везде — и в траве, и на деревьях, а если посмотреть в гущу леса, то их там тысячи.

Я проследил глазами за одним таким огоньком: он начал свой путь в метре от меня и, добравшись до ближайшего дерева, поднялся по стволу и исчез в листве, а через мгновение края кроны слегка заискрили. Потом мой взгляд остановился на небе, которое тускло светилось, словно тысячи лун находятся за этими облаками и равномерно их подсвечивают. Странная планета, родной звезды нет, а смена дня и ночи есть.

Окружающий меня лес тоже был странным, складывалось впечатление, что за мной постоянно кто-то наблюдает, а к ночи это ощущение только усилилось. Да и вообще, все происходящее вокруг казалось каким-то сказочным.

Внезапно недалеко от меня что-то зашуршало и послышались приглушенные удары, а затем монотонное урчание, похожее на кошачье, только не прерывистое. Но, как я ни всматривался в темноту леса, видел лишь невзрачные тени, но на всякий случай придвинул поближе двадцатиразрядный пистолет, добытый из аварийного набора. Это был уже не первый случай, когда довольно близко подбиралось какое-то животное, и мне хотелось верить, что костер его отпугивает, потому что защитить себя сейчас я был не в состоянии.

Все это крайне любопытно, но мне было не до этого, так как, несмотря на разгорающееся пламя, меня бил озноб, и, подбросив еще одну ветку, я поежился и плотнее укутался согревающим одеялом из того же набора.

Свою спасательную операцию имени меня я начал с осмотра того, что осталось от капсулы, и сразу же обнаружил несгораемый кофр с аварийным набором. Все полезное, на что я надеялся, в частности на более мощный передатчик, сгорело или было повреждено взрывом. Но сама капсула вырвалась из плена молодого дерева и рухнула на землю. Тем самым, можно сказать, спасла мне жизнь, так как в этот момент аварийный кофр и вылетел через люк наружу. В нем я и нашел оружие, одеяло, сухпаек на десять дней, автоматическую аптечку, нож, фонарик, небольшую радиостанцию и еще всякого по мелочи.

Немного прошелся вокруг в поисках еще чего-нибудь полезного и заметил, как начало темнеть. А еще накатывала какая-то неимоверная усталость, поэтому я быстро закруглился с поисками. С убежищем сразу не вышло, и я решил заночевать прямо здесь, в метрах тридцати от места посадки, вот и озаботился костром. Хорошо, что веток под ногами валялось с избытком, так как вскоре у меня начался отходняк от коктейлей, и бродить в поисках древесного топлива я точно не смог бы.

Последствия приема коктейлей сопровождались болью в мышцах, тошнотой, головокружением, а еще озноб, от которого я дрожал, как мокрый щенок, постукивая зубами. Поэтому я ничего не хотел, кроме как согреться и поспать. И если с первым кое-как справлялся, то вот со вторым без вариантов. Я практически наяву видел, как какой-нибудь жуткий зверь подкрадывается и перегрызает мне спящему горло. Стоило об этом подумать, как меня передернуло, и я потер рукой шею.

Надо же, как иногда судьба подкидывает сюрпризы, — подняться с Земли в космос, прожить пять лет на Луне, преодолеть сотни световых лет, чтобы в итоге быть загрызенным какой-то жуткой тварью… Неожиданно краем глаза заметил вспышку в небе и, снова посмотрев вверх, наблюдал, как очередной огненный болид устремился к поверхности. Провожая его взглядом, размышлял, что, по крайней мере, я еще жив, в отличие от тех, кто остался там, в космосе, навсегда или упал на планету вместе с обломком. И какого черта Ишан Кхану приспичило сближаться с этой дурацкой планетой?!

В сердцах пнул торчащую из костра ветку, подняв очередной сноп искр, и тут же пожалел об этом. Ногу свело судорогой, и прострелило такой болью, что я зажмурил глаза и натурально завыл. Следующие пять минут я раскачивался взад-вперед, баюкая очаг боли, а когда, наконец, открыл глаза, то с трудом удержался, чтобы не заорать и не сорваться с места.

По другую сторону неподвижно сидело существо, и в его глазах-бусинках отражались языки пламени, но я не сомневался, что оно смотрит прямо на меня. Внешний вид моего гостя вызывал двоякое чувство: с одной стороны, мне незнаком такой зверек и чего от него ждать — непонятно, а с другой — я никогда еще не видел существа милее этого.

Весь зверек был покрыт пухом, другой ассоциации с его шерсткой я не подобрал. И даже при таком свете этот пух был белоснежным. Очень короткое тельце, сантиметров десять, из которого торчали такие же короткие четыре лапки. Хвоста, скорее всего, нет, или он очень короткий и прячется под шерсткой. Но большее изумление вызывала голова.

Наверное, у этого зверька была длинная шея, так как глаза находились на высоте сантиметров тридцати. И не видно было ни ушей, ни рта, только два глаза и такой же круглый кончик носа, окруженные длинной, равномерно торчащей во все стороны шерстью. Причем этот пушистый шарик был в несколько раз больше остальной части зверька — такой себе одуванчик на коротких ножках.

Мы играли в гляделки минуты две-три. Зверек больше был похож на плюшевую игрушку и казался безобидным, а еще невольно вызывал улыбку. Почему-то я был уверен, что на ощупь он такой же плюшевый, как и на вид, и мне так захотелось к нему прикоснуться, что я даже забыл о своей ломке.

— Пушок, — позвал я своего гостя, — хочешь есть? — И протянул ему кусочек сухпая.

Но пушок не спешил принимать лакомство от кого попало, наоборот, он, видимо, воспринял мой жест как опасность, и по краям его пушистой головы начали бегать электрические разряды. Я, конечно, знал, что на Земле были животные, которые использовали электричество как оружие для самозащиты, но это в воде, а чтобы вот так, на открытом воздухе, да еще и с визуальным сопровождением, — не припомню.

Я отдернул руку и, немного поразмыслив, демонстративно откусил кусочек сухпая и снова протянул его зверьку.

— Видишь, это съедобно, — вновь предложил я лакомство, но Пушок не реагировал. — Ну как хочешь, — пожал я плечами и положил кусочек сухпая на землю.

Отвернувшись в сторону, я обнял свои колени и, положив на них голову, прикрыл глаза. Через минуту я услышал тихое чавканье и под мерное урчание быстро погрузился в сон. Последнее, о чем я подумал, прежде чем окончательно отключиться, что обязательно выберусь с этой планеты, но однозначно захочу вернуться сюда еще раз.

* * *

Я был за столом в столовой своего училища на Луне, а напротив сидел Юра, техник с буксира. Волосы на его бороде и голове стояли ровными спицами в разные стороны, и он, как мороженое, облизывал брикет сухпая. И делал он это с таким удовольствием, что я почувствовал, как у меня заурчал живот. Юра вдруг прервался и пристально на меня посмотрел.

— Пора, Дима, пора, — сказал он и снова лизнул брикет, после чего отставил его на вытянутой руке и рассмотрел со всех сторон. — Мало, принеси еще, — добавил техник и лопнул словно мыльный пузырь.

Я резко сел и спросонья стал озираться по сторонам, не понимая, где я, а когда вспомнил вчерашний день, то почувствовал, как холодок пробежал по спине. Как я ни старался, но все же уснул на потеху хищникам. Я машинально ощупал себя и с выдохом облегчения сказал:

— Цел!

Ломка прошла, но я не торопился подниматься с земли, так как вокруг стоял легкий туман и роса на траве добавляла ощущение сырости. Костер погас, и только небольшой дымок, идущий от еще теплых углей, говорил, что это произошло пару часов назад. Поэтому мне было зябко и выбираться из-под согревающего одеяла не хотелось.

Я бросил взгляд туда, где вчера оставил кусочек сухпая, и не обнаружил его, а на этом месте оказалась примятая трава, выдавая, что здесь кто-то лежал. Видимо, Пушок ночевал у костра вместе со мной, а как рассвело, убежал по своим пушистым делам.

— Не за что, — бросил я в пустоту и стал подниматься.

На других планетах вне Солнечной системы я не был, да и, признаться честно, нигде больше не был, кроме Земли и Луны, но в училище нам демонстрировали условия, например, на планете наших союзников — харгов. И хотя их планета кислородная, но дышать там затруднительно из-за меньшего количества того самого кислорода, да и еще примесей других химических элементов больше. И так на каждой планете, где есть жизнь, а здесь просто идеальное совпадение с земными условиями, и это вызывало удивление.

Пока размышлял над этим, обошел капсулу по радиусу метров пятьдесят — вдруг еще чего полезного найдется? Но, кроме частей обшивки и парочки оторвавшихся закрылок, ничего не было. Тем не менее я практически все собрал и снес к своему импровизированному лагерю, отсортировав и разложив по степени полезности. Все-таки капсула состояла из высокотехнологичных материалов, которых, я уверен, здесь не найти.

Я собирался оставаться на месте, так как посадку капсулы видно даже с орбиты и уходить далеко не разумно, так как прибывшая спасательная команда в первую очередь будет искать именно тут. Поэтому нужно соорудить какое-никакое убежище из подручных средств или найти естественное укрытие неподалеку. Еще меня тревожил вопрос еды — сухпай пока есть, но и он закончится, но хуже дело обстояло с водой — ее запас в аварийном кофре, был всего на три дня.

Закончив с обломками, я включил радиостанцию из аварийного набора и несколько минут слушал шум. Иногда проскакивали какие-то щелчки и постукивания, которые могли быть вызваны атмосферой, но ничего похожего на другой передатчик, а уж тем более речь, не было. Выключив радио ради экономии батареи, я подхватил бутылку из-под воды, которую успел выпить, и, взяв оружие, направился на шум ручья, по пути наслаждаясь пейзажами.

Через пару минут я вышел на просеку, по центру которой бежал ручей. Как я и предполагал, он оказался в ста пятидесяти метрах от места приземления. Хотя его можно назвать уже небольшой речушкой, так как ширина русла, на взгляд, метров пять. Вдоль ручья с обеих сторон на ширину трех метров отсутствовала растительность, это были будто бы две грунтовые дороги. Но я не придал этому значение и подошел к воде.

Окинув взглядом берега, я закрыл глаза и сделал глубокий вдох. От давно забытых запахов у меня слегка закружилась голова, и я секунд тридцать стоял, наслаждаясь моментом. Только на Земле было нечто подобное, даже оранжереи на Луне не давали таких ощущений. Но нужно сделать то, за чем пришел, и, открыв глаза, я присел у самой кромки воды.

Сунув анализатор из аварийного набора в приятно прохладный ручей, стал ждать. Через минуту индикаторы на анализаторе загорелись зеленым.

— Отлично! — буркнул я, зачерпнул ладонью живительную влагу и поднес к губам.

Вода оказалась очень вкусной, не припомню, чтобы я за всю свою жизнь такую пробовал. Настроение поднялось до небес, и я с большим энтузиазмом погрузил бутылку в воду. Пока она с бульканьем наполнялась, я разглядывал стайку мелких рыб. По крайней мере, они были на них похожи — сто лет не ел рыбу. Как помню из училища, вся обезоруженная жизнь за пределами Земли имеет схожую белковую структуру, что и у нас, а значит, и эти рыбки могут быть съедобными.

От предвкушения запеченной рыбы у меня даже потекли слюни. С мыслью, что нужно попробовать поймать парочку, я закрутил бутылку и уже хотел подняться, когда посмотрел на противоположный берег и застыл в изумлении. С той стороны на меня смотрели два человека, и это не было моей галлюцинацией, так как один из них сказал:

— Кто еси ты и отколь пришел? Вижу, не есть ты железодей, но наряд твой чудной. Разумник ли ты али иный мастер какого дела?

Его речь еще больше сбила меня с толку — это точно был русский, но какой-то странный. Значения большинства слов я понял, хотя от изумления не мог уловить смысла сказанного. И, открыв рот, продолжал разглядывать эту парочку.

Оба мужчины, крепкого телосложения, средне человеческого роста, кожа светлая, и у обоих русые волосы — в общем, обычные люди. Но мое внимание привлекло то, во что они одеты. Основная одежда была сделана из кожи, но вот поверх нее были надеты странные элементы брони, я бы даже сказал, доспеха. Плечи, грудь, наручи, наколенники закрывались пластинами, на поверхности которых голубоватым светом светились линии, объединявшиеся в геометрический рисунок.

Голова тоже была защищена шлемом, на котором крепилась еще пластина, закрывающая один глаз, и на которой таким же голубым цветом светился круг. Почему-то мне в голову пришла ассоциация с оптической системой шлемов десанта. И всю эту композицию завершали странные копья, которые они держали в руках направленными острием в мою сторону.

Я не ожидал здесь никого увидеть, кроме тех, кто мог спастись после крушения, как я. Ну на крайний случай представителей иной цивилизации, но никак не людей. Поэтому, не веря своим глазам и ушам, я потянулся к пистолету.

— Руки явны держи, — сказал тот же, что и в первый раз.

Но я снова упустил смысл сказанного и продолжил тянуться к оружию на бедре. Последнее, что я увидел, — веер электрических разрядов на кончике копья и последовавшая за ними вспышка.

* * *

Листья деревьев качались от малейшего дуновения ветерка, какой-то мелкий зверек перескочил с ветки на ветку, а тучи, которые просматривались сквозь кроны деревьев, мерно плыли по своим делам.

Я резко сел и встряхнул головой, что немного привело в чувство. Почему-то мне захотелось посчитать, сколько раз с момента гибели «Галилея» я отключался. Складывалось впечатление, что я больше времени без сознания, чем бодрствую.

Неожиданно взгляд зацепился за красное пятно на груди, и я машинально к нему притронулся. Резко отдернул руку, когда почувствовал боль, и внимательнее осмотрел ожог. Прямо в центре груди было пятно диаметром сантиметра три, вокруг которого ветвилась паутина покраснений.

— И что это было? — произнес я в пустоту, после чего замер, так как сообразил, что смотрю на свою голую грудь. Взгляд скользнул ниже, и я не выдержал: — Да ладно! Ну так не может везти!

Я сидел на лесной подстилке абсолютно голый и только сейчас понял, что замерз. Вскочив на ноги, стал озираться по сторонам. Похоже, эти двое особо не утруждались и отволокли меня недалеко от места встречи. Быстро сориентировавшись, я взял направление и помчался в сторону капсулы. Получить то, что было при мне, у меня надежд не возникало, но я надеялся, что эти уроды поленились дойти до моего лагеря.

Примчавшись на место с небольшой отдышкой, я попытался отыскать глазами кофр, но, видимо, мое «везенье» еще не закончилось, так как два этих циклопа забрали все, что имело для меня ценность. Остались только кучки хлама, которые я стаскивал. Но труднее всего было осознать, что Батона тоже нет, и я как был, так и рухнул на колени и тихо захихикал.

Оказалось, что это место не так безопасно, как я думал раньше. В памяти всплыло поврежденное сооружение на орбите, и почему-то раньше я об этом не задумывался, но, похоже, мы наткнулись на довольно развитую цивилизацию, способную засунуть целую планету в гипер, да еще так хитро спрятать. У меня волосы встали дыбом, когда я представил, какая для этого нужна энергия. Но это никак не вязалось с грунтовыми дорогами, которые я видел вдоль ручья, и архаичным убранством встреченных мной аборигенов. Чего только стоит их сделанная из кожи одежда, броня на манер средневековья и оружие. Хотя, признаться, последнее довольно эффективное. На этой мысли я снова посмотрел на свой ожог.

Вполне вероятно, что в прошлом здесь что-то произошло, что привело к технологической деградации, но я упорно отказывался верить, что это люди, да еще и русские, — ну откуда им тут взяться? Немного поразмыслив, все же принял версию о технологической деградации, а насчет людей решил еще понаблюдать, чтобы убедиться, что мне показалось. Тем более у меня будет такая возможность, так как те же хорошо утоптанные дороги говорили о большом потоке грузов и людей, снующих туда-сюда, — пара человек такое не сделают. А это значит, что на противоположных концах дорог должны быть крупные населенные пункты.

И самое главное: как эта информация поможет мне вернуться домой и смогут ли в этом помочь местные? В голове образовалась логическая цепочка моего вероятного спасения. Для этого земному кораблю нужно каким-то чудом отыскать в гипере скрытый карман, уничтожить или обойти орбитальную оборону, найти миниатюрную капсулу на огромной планете, еще и избегая столкновения с аборигенами, неизвестно какие еще технологии у них сохранились от былого величия.

И с чего я вообще взял, что нас кто-то ищет? Прошло мало времени с момента крушения, и вполне вероятно, что никто еще даже не задумался о пропаже научного судна. А если и спохватятся, то у Федерации сейчас хватает хлопот и поважнее, чтобы еще и отправлять на поиски корабли. Я посмотрел в небо, и у меня засосало под ложечкой, так как мое предчувствие подсказывало, что я здесь надолго.

— Хрен вам, я здесь не сдохну! — крикнул я вверх и погрозил кулаком кому-то в небе.

В течение оставшегося светового дня из остатков изоляции, гофрированных пластиковых труб и прочего мусора смог сделать себе нечто, напоминающее одежду. Конечно, называть это «одежда» довольно смело, но, по крайней мере, прикрыл свою наготу ниже пояса. Еще удалось выломать ровную палку, которую заточил о металлические части капсулы. Хотя такое импровизированное оружие вряд ли поможет, но так спокойнее.

Огонь тоже удалось развести, так как под кучкой пепла все еще тлели небольшие угольки. Правда, пришлось перенести его за небольшой холмик, чтобы не было видно со стороны ручья. И, когда начало темнеть, я, как настоящий первобытный человек, сел перед костром и начал думать, что мне пожрать. К этому времени желудок уже исполнял мелодичные трели, отвлекая от размышлений.

В лесу я ничего не увидел, что может послужить пищей, и единственный вариант — это ручей, где я сегодня наблюдал за рыбами. Вот к ручью и пойду завтра. Я посмотрел на свое копье, набираясь уверенности с помощью него добыть рыбу, и решил, что голод лучше всего переждать во сне. И уже хотел укладываться, как из темноты проступил знакомый силуэт.

— Пушок? — удивился я.

Зверек приблизился, пересекая световое пятно от костра, и я увидел у него во рту продолговатый предмет, похожий на огурец. Он аккуратно положил его на землю, а сам отошел назад.

— Это мне? — спросил я и протянул руку.

Пушок не реагировал и только продолжал смотреть на меня своими глазами-бусинками. Подобрав этот огурец, я его тщательно обнюхал, и по запаху он напомнил мне о киви, а по внешнему виду огурец — даже пупырки имеются. Поднеся этот киви-огурец к лицу, я еще раз осмотрел его со всех сторон. Затем взглянул на Пушка и снова на огурец.

— А чего я теряю? — буркнул я и укусил.

Вкус не был похож ни на киви, ни на огурец, а, скорее всего, на сырую картошку, и крахмал хорошо ощущался на языке. Этот вкус напомнил мне о тех временах, когда я с родителями ходил в лес и запекал картошку на костре, желудок тут же выразил свое согласие, что было времечко, выдав протяжное бурчание. Было ощущение, что съем слона, но, сдерживаясь, я отыскал под ногами тонкую палку, нанизал на нее этот уже, пожалуй, овощ и сунул в пламя.

Через десять минут я не выдержал и, схватив горячую картошку, стал перекидывать ее из руки в руку, при этом пытаясь охладить, напрягая легкие. Запах стоял отменный, даже Пушок подошел ближе принюхиваясь. Доведя свой ужин до приемлемой температуры, я со звериной жаждой впился в него зубами и тут же прикрыл глаза от удовольствия. Это было именно то, что мне сейчас нужно, так я хотя бы на минуту забыл обо всех невзгодах.

Облизав пальцы, я посмотрел на Пушка и спросил:

— А есть еще?

Зверек несколько секунд стоял неподвижно, а затем развернулся и медленно зашагал прочь, но на самой границе света обернулся.

— Понял! — бросил я и, подхватив копье, шагнул вместе с Пушком в темноту леса.