Саяны. Ангел «Большого» порога

Валерий Чернявский, 2023

Мы с одноклассниками росли на великих стройках Сибири. Приезжали с родителями в дикие нетронутые места, где была, до нас, – дикая жизнь местного населения. Мы подражали не Фенимору Куперу, а соседям, из "местных", жившим настоящими таежными законами и правилами. Рассказываю про «свой» «Большой» порог Енисея, в Саянах. О том, что он был! И сыграл свою роль в истории развития человечества. Строили мы в Республике Хакасия. А древняя высокоразвитое Государство Хакасское занимала почти всю южную и среднюю часть Сибири. Лет через 200 или 300, если человечество сохранится, – эта книга, может быть, кого-то заинтересует.

2

Нас поселили в столярке, — в деревенской колхозной столярке. Кровати и постели мы привезли с собой. А у местного столяра мы сразу же взяли в аренду бензопилу «Урал». Новая разработка Советской техники. Он нам показал чулан с замком, куда можно было на ночь спрятать эту бензопилу, потому, что — «оставлять её не спрятанной — нельзя, местное население быстренько найдёт ей хозяина». Переночевали первую ночь в этой деревне, — пока обустроились, кровати расставили, матрасы растащили и прочее… — Себе и девчонкам. В каждом строй отряде давали врача — из мед института: студентку третьего или четвертого курса отправляли, в качестве врача, в стройотряды, и «поварёшку», — чтобы готовила еду. «Поварешками» ездили наши девчонки. Жили «поварёшка» и медсестра — вместе, — отдельно от мужиков. Итого — первый день ушел на заселение и обустройство. Утром, мы как проснулись, первым делом пошли узнать как переночевала бензопила, — хотели попробовать — как её заводить, как с ней работать, потому что мы после школы, — пацаны. Год — два отучились в институте — нам по восемнадцать, девятнадцать лет. Как правило — никто с бензопилами не работал. В данном случае — надо всё осваивать самостоятельно. И к своему удивлению, увидели, что слова столяра сбылись! Открытый замок висит на месте, бензопилы нет. Мы срочно к столяру — не забирал ли он ее? Нет, не забирал, — « а он теперь будет — как без рук, и мы должны отдать ему деньги за пилу в тройном размере, как договаривались»… пошли мы в контору — искать телефон — вызывать милицию из Галанино, наверное, или из Казанцева, — точно не помню. Милиционер приехал к обеду. Посмотрел — что, как произошло, место преступления, и первым вызвал на допрос столяра. Столяр колхозный рассказал, что деревня вся жуликов. Не успеешь оглянуться — что-нибудь сопрут и пропьют! Что у каждого в бане, в огороде стоит самогонный аппарат. (А тогда это было запрещено — подсудное дело!) Ну, в общем, — люди плохие! Милиционер попросил столяра пойти с ним по деревне, поинтересовался — где живёт столяр. Зашли к нему в дом, Пошли в баню — там стоял самогонный аппарат! Милиционер пред ложил этому столяру, что если он вернёт пилу, то самогонный аппарат он заберёт, но оформлять не будет. Под суд не будет отдавать этого вора и самогонщика. Повел нас хозяин в огород, в копне какого-то прошлогоднего сена откопал бензопилу и отдал нам. Вот так начиналась наша работа в этой деревне. Это был второй день. До темноты ещё осталось часов пять или шесть, нужно было работать. Меня отправили вязать анкера — две или три электро опоры связанные головами и раздвинуты ногами. Потому, что я в Абалаково занимался строительством, вязкой анкеров, прошлым летом, и — знал, как это делается. В данном населённом пункте в качестве электро опор были не креазотные* с завода, а самодельные, вырубленные листвяжные столбы, метров по девять — десять. Они были тяжеленные, сырые, не ошкуренные. Мне нужно было их тащить два столба головы вместе хвосты врозь — на четыре — пять метров разнести, отпилить пол столба — четыре с половиной метра на траверсу поперечную, всё это сложить и подготовить к сверлению, чтобы потом шпильками стянуть. Я корячился с этими столбами, таскал их, перетаскивал, поднимал перекладину на два этих столба — в общем, поработал я в этот день — на поднятие тяжести. Это был второй день, как я уже говорил, в деревне, и оба дня поварешка нас кормила, — брала в колхозе по ведру молока! Молоко было вкуснейшее, жирное, настоящее! Коровье и в неограниченном количестве — ведро на 10 человек! Ну пей сколько влезет! Мне голодному студенту было — как за счастье! Я отрывался молоком, хотя и подозревал, что этого делать не стоит. На следующий день — то есть, это уже будет третий день в деревне, и мы разглядели, что старые сгнившие опоры электрической линии стоят на бетонных пасынках и спилить их бензопилой, свалить, — не получится. Это было для нас неприятным сюрпризом.

Решили — попросить в колхозе трактор и попробовать свалить крайнюю опору не снимая проводов, чтобы завалить все столбы по деревне. Меня отправили искать трактор в колхозе, договариваться. Нашёл управляющего этим отделением и он разрешил мне взять трактор. А их в деревне было два штуки — ДТ-75. Оба бордового цвета, красивые, И в данный момент они стояли возле домов Трактористов, на полях не работали. Пошёл искать тракториста. У кого-то спросил — где можно найти тракториста? Мне показали — третий дом от края, — «Скорее всего он там». Дом невысокий, маленький, слегка подопревшие брёвна. Дверь выходила на улицу, без палисадника, без забора. Постучался. Несколько голосов разнобой что-то сказали. Я открыл дверь и в темноте избушки с одним оконцем — ступеньки опускались вниз сантиметров на 50—60. Пол был земляной. Дощатого пола не было! Пол был засыпан окурками самокруток, какими-то костями, плевками; по полу бегали несколько щенков, несколько поросят и несколько ребятишек. У оконца, как в наших охотничьих избушках, стояла из досок сколоченная столешница. За столом сидело человек пять, сбоку мостились не влезшие — еще двое, и два или три стояли в темноте за их спинами. Мужского и женского рода. На столе стояли четыре или пять стаканов с жирными отпечатками грязных рук. Свет шел от оконца через четкие отпечатки и беловатую мутноватую самогонку, налитую в эти стаканы. Ошарашенный всем увиденным, я сбивчиво объяснял, что строй отряд, что… — «пей» — протянули мне грязный стакан с мутной, вонючей жижей! Я судорожно передергивал в голове мысли — «пить не могу» — я вообще не пил спиртного в том возрасте, и в отряде — сухой закон, и из этого грязного стакана…, и… «Если не выпить, скажут — „брезгуешь, сучара“ — и не пойдет тракторист, подведу всю бригаду». «Что делать то, как „отмазаться“?» Взял в руки грязный стакан, поднёс ко рту, отвернулся от стола, сделал вид — что сделал пару глотков, — и поставил стакан на стол. Сказал — спасибо мужики, и объяснил, что мне надо. Тракторист парень молодой, года двадцать два, встал, пошёл со мной. Завёл свой красивый трактор, шмыргалкой — из кармана, подъехал к столбу, на углу поворота линии, который, казалось мне, быстрее свалится под тяжестью двух пролетов проводов и — радиатором кинулся на бетонный пасынок. С первого раза — опора устояла! Уехал назад метров на пять, поехал опять «мордой» на столб! Я просто одурел от подобного! — Ну каким надо быть идиотом, что бы радиатором машины наезжать на бетонные препятствия? Или быть очень умным, специально это делать? С третьего раза облицовка продавила радиатор, и тот — наехал на вентилятор. Ударил столб пара, из — под капота. Тракторист заглушил двигатель, не отъезжая от опоры, спокойно вылез, и пошёл в третий дом от поворота — допивать свою самогонку. Ошарашенный, раздавленный произошедшим, я пошёл к управляющему. Объяснил — что произошло. Он отправил меня ко второму трактористу. К моему ужасу, второй тракторист сделал тоже самое! Спросил, какую опору надо свалить, сходу, как ехал, ударился «мордой» оранжевого, красивого трактора об указанную мной опору. Пошёл пар из — под капота, затрещало — затарахтело! Он заглушил трактор, пошёл куда-то, — по своим делам. А других тракторов в этой деревне не было. В этот день, значит, работа закончилась. После обеда приехали врачи санэпидемстанции, из районного центра — читать нам лекцию. То, что они прочитали, у нас в головах не укладывалось. Они объяснили, что восемьдесят процентов людей в данной деревне болеет хроническим сифилисом! (Мы тогда считали, что сифилис — вообще смертельная болезнь, неизлечимая. Наверно, в то время, — так и было?) И — сорок процентов жителей этой деревни — болеют хронической дизентерией! Не излечимо. Зачитали пофамильно, — с кем не надо вступать ни в какую связь! Нас шокировало и то, что эти врачи не считают за людей — жителей этой деревни: по — фамильно, поименно, с номерами домов, выдавая медицинскую тайну, и не лечат этих людей. В то же время, меня передёрнуло от того, что я пил из грязного, заразного стакана или хотя бы брал в руки этот стакан, а может быть, — даже «коснулся губами» к этому стакану с самогоном, в такой эпедемичной ситуации. И с этой мыслью у меня, наверное, что-то в психики повернулось слегка! К вечеру я стал посещать наш туалет регулярно и на всю ночь. Утром пошёл врачу отрядному, — рассказал, что со мной происходит: что начались боли в животе, что ночь просидел в туалете, что брал в руки стакан вместе с местным населением. Она мне дала какие-то таблетки. Вечером поинтересовалась — как у меня дела. Дела не пошли на лад. А к утру у меня началось покрываться тело волдырями и неистово чесаться. Врач без анализов ничего не может сказать. Она меня выписывает из стройотряда и отправляет в город, в студенческий городок, нашу поликлинику, — студенческую.