Возвращение из ниоткуда

Вандор Хельга, 2019

Все, что есть в нашем Мире, имеет свои аналоги в Параллельном. Там живут такие же люди, с их чувствами и устремлениями, происходят такие же события, и даже случаются такие же аномальные явления. Правда, все это существует уже в других вариациях. Там происходит даже взрыв Чернобыля, аналогичный нашему, вот только результат у него другой. Помните – мир меняет взмах крыла бабочки? Юрий, Главный специалист ЧАЭС, внезапно оказывается в разрушенном Чернобыле! Здесь запустение и молодая поросль… Он не понимает – что вдруг произошло за какое-то мгновение?.. И как ему жить дальше?.. Без любви – никак!

Глава 3

Далёкий северный край переживал свой очередной упадок.

Пронеслись, сменяя друг друга, то годы борьбы врагами народа, то годы всеобщего энтузиазма и веры в светлое завтра, как проносятся детство и зрелость человека. Кипевшая прежде революционными преобразованиями жизнь вошла в спокойное русло, а яростные энтузиасты остепенились и, облачившись в модные костюмы сплошь заграничного кроя, превратились в разнообразных номенклатурных чиновников.

Местный люд, в приказном порядке отученный от привычного уклада жизни, не дождавшись обещанного ему светлого будущего, потихоньку доживал свой век в вымирающих посёлках. Те из них, кто сумел выпихнуть своих детей в большие города, считались большими счастливчиками. Неудачники же спивались и умирали, а их злыдни переходили по наследству детям. Вслед за посёлками стали вымирать, начиная с окраин, и города-добытчики, прежде бурлящие жизнью.

Да что там города, поселки… Вымирали целые народности, растворялись, теряя свой язык, культуру и обычаи. Никто не сажал свою карсикко, не ухаживал за ней. Никто больше не дарил ребёнку саами новорожденного оленёнка с тем, чтобы этот ребёнок приучался с детства растить своё собственное стадо и ухаживать за ним.

Однако нет худа без добра. Природа, как и во все времена, с материнской мудростью принялась сама заживлять свои раны, нанесённые неразумным человечеством. Молодая зелёная поросль брала реванш и широким фронтом надвигалась теперь на полуразрушенные здания брошенных поселений. В бескрайние северные просторы возвращалась пустынность, тишина, безмолвие.

В щедрых лесах, на болотах, реках и озёрах понемногу восстанавливались разнообразные дары природы, но люди всё реже забредали в эти места. Разве что безбашенные туристы упрямо мерили усталыми ногами бесконечные тропы или сплавлялись по бурным рекам. И рада была бы природа по-матерински щедро, как прежде, одаривать людей разнообразными плодами, да вот только их, жителей, здесь почти не осталось, увы…

Юхани, полностью поседевший, но всё ещё крепкий старик, вышел из своего жилища и направился туда, куда ходил теперь почти ежедневно. Он спустился с крутого берега ручья и перебрался через него на другой берег, низменный. Миновав небольшую рощицу, он вышел на небольшую полянку, на которой, ближе к огромной ели, находился поросший густой травой холмик с потемневшим от времени крестом.

Старик подошёл к нему. Холмик просел и почти исчез. Рядом с ним виднелась прямоугольная яма — её старый нойд давно приготовил для себя. Края ямы давно осыпались, а сама она тоже поросла травами. Напротив креста, метрах в полутора, лежал большой валун — его перенёс сюда он, Юхани. Камень, как и всегда, был тёплым. Старый нойд опустился прямо на землю и, поглаживая его, принялся рассказывать:

— Вот, Ирене, не выполнил я наказа нойда Урхо, не нашёл себе преемника. А где его сыщешь? Наши-то, саамские дети, уходят с родной земли. А чужие — они чужие и есть, прохожие, что с них взять…

Он замолчал надолго. Рядом опустилась ворона, склонила в сторону круглую голову, словно прислушиваясь, затем громко каркнула и, взмахнув крыльями, взлетела на ближайшую молодую ель. Проводив её взглядом, Юхани продолжил:

— Ишь ты, каркает, с собой зовёт… Да уж скоро, скоро приду я к тебе, Ирене. Устал я… Нет, здоровья у меня в достатке. Я просто устал жить без тебя, моя звёздочка. Вот только дождусь Вьокко, узнаю, как она поживает, и приду к тебе, расскажу обо всём.

Он ещё некоторое время посидел у камня, затем легко поднялся и направился обратно.

Уже несколько дней ему снился один и тот же сон: он открывает дверь нового деревянного дома, заходит в него, а навстречу поднимается его покойная жена Ирене. И каждый раз на этом месте сон заканчивался. А в сегодняшнем сне она наконец-то обняла его и сказала:

— Вот мы и встретились, мой милый Юхани, и больше никогда не расстанемся.

Проснувшись, Юхани всё понял: скоро и он уйдёт в Мир Предков, туда, где ждёт его Ирене. Это не огорчило его, наоборот, он почти обрадовался. Вот только Вьокко, дочь… Где она сейчас? Как ей там живётся? Уже семь лет прошло с тех пор, как она ушла вместе с Ульясом. А как же иначе? Жена должна следовать за мужем, таков закон…

Увидеть бы её в последний раз, ведь Ирене будет о ней расспрашивать, а что я скажу? Что она улетела с Ульясом куда-то далеко-далеко и с тех пор о них ничего не известно… Правда, раз его отцовская душа не болит, значит, у них всё хорошо. А то, что не появляются здесь — ну так на то может быть множество причин…

Но сегодня, после того, как Ирене во сне обняла его, Юхани впервые за все эти годы призвал дочь к себе. Конечно же, это был мысленный призыв, но Вьокко не могла не услышать его, ведь он, нойд Юхани, всегда старался привить дочери своё умение ощущать другого человека, равно как и зверя. Она должна его почувствовать! И прийти, чтобы проститься… Она придёт, непременно!

Вьокко проснулась рано, когда своды дома ещё были погружены в зеленоватый полумрак — агники, светящиеся шары, обычно появлялись тогда, когда она, мысленно призвав их, начинала хлопотать по хозяйству.

Рядом слышалось спокойное ровное дыхание Ульяса, а их дочь, Тария, спала у себя, в отдельной уютной комнатке. Прижавшись к мужу, Вьокко вспоминала о том, как ушла вслед за ним в Подземный Мир Сирти. Ей ни разу не пришлось пожалеть об этом. Вот только Тария до сих пор ни разу не видела своего второго деда, и это не давало покоя молодой женщине.

Надо попросить Ульяса, чтобы он разрешил нам выйти в Верхний Мир…

Тишина и покой умиротворяли, и Вьокко, незаметно для себя, опять задремала. Вдруг она сквозь сон явственно услышала голос отца:

— Вьокко…

Молодая женщина подскочила в постели, сон разом пропал. Ульяс тоже проснулся и приподнялся на локте:

— Что с тобой, моя дорогая?

— Отец… Он зовёт меня!.. Что-то случилось…

Ульяс не стал её зря успокаивать. Вьокко теперь, как и все сирти, легко общалась мысленно. А уж кому, как не дочери, услышать голос отца?

— Я должна пойти к нему.

— Мы пойдём вместе.

Вьокко немного растерянно посмотрела на мужа. Ульяс вроде и не запрещал ей бывать во Внешнем Мире, но всегда облегчённо вздыхал, когда она отказывалась выходить на поверхность. Да и сама Вьокко, тонко чувствуя его состояние, говорила:

— Мой мир теперь здесь, с вами.

Дочь часто повторяет судьбу своей матери — эти слова она слышала в детстве не раз, но, только выйдя замуж за Ульяса, Вьокко поняла, насколько точна эта фраза. Она до сих пор помнила рассказы матери о её бывшем Мире, тёплом и солнечном, где та жила прежде. Там не было ни вражды, ни злых людей, и все жители были счастливы и красивы. Неизвестно, по какой причине, но мать никогда не рассказывала об этом отцу Вьокко — Юхани. И тем более, не стремилась туда вернуться.

— Мой мир теперь здесь, с вами, — говорила она. А теперь эти же слова повторяла она, Вьокко.

Тревога жены передалась Ульясу. Отпускать её одну он, конечно же, не стал. Поэтому, в то время как Вьокко ставила на стол завтрак, Ульяс принялся готовиться к незапланированному выходу во Внешний Мир. Он взял свой ящик для проб и переоделся в неудобную одежду жителя Внешнего Мира. Дочь Тарию супруги взяли с собой без лишних колебаний: девочка непременно должна увидеть своего родного деда. И, наконец, все втроём отправились в тревожную дорогу.

Ульяс и Вьокко долго шли по Главному Пути. Можно было бы воспользоваться Сферой Пространственного Портала и мгновенно вынырнуть на поверхность, но они решили дать возможность дочери побегать на длинные расстояния.

Тария весело и беззаботно носилась, словно молодой крылан, то отставая от своих родителей, то забегая далеко вперёд и прячась в боковых ответвлениях Дороги. Именно поэтому, когда супруги подошли к нужному указателю на Древнюю Тропу, они были вдвоём: Тария в избытке чувств проскочила его и умчалась куда-то вперёд.

— Ну вот где она, неугомонная? — нахмурила брови мать.

— Догонит, никуда не денется.

— А вдруг заблудится? Здесь столько разных развилок и ответвлений — Дороги, Тропы…

— Тария заблудится? — хмыкнул отец. — Да ты вспомни, как она с первых своих дней игралась с агниками! Ей даже первая инициация не понадобилась, чтобы научиться видеть их. — Ульяс обнял жену. — У нас очень талантливая дочь. Не волнуйся за неё. К тому же, я провёл с ней занятие по лоции, и теперь она прекрасно ориентируется в Знаках.

Вьокко нетерпеливо вглядывалась в полумрак Главного Пути.

— Знаешь, я, пожалуй, полечу одна, а ты дождись Тарию.

— Одна?

— Да, а что? Я ведь уже научилась пользоваться Сферой Пространственного Портала, — успокаивающе проговорила Вьокко. — Пойми, я очень волнуюсь за отца. А ты дождись Тарию. Можете потом с ней погулять немного там, наверху, ведь девочка никогда не видела вольных просторов.

Вьокко замолчала. Они оба подумали о красоте и необъятности Верхнего Мира и — о его жестокости…

— Хорошо, — согласно кивнул Ульяс.

Он подумал о том, что отец Вьокко, наверное, по-прежнему живёт уединённо в скиту, в непролазной тайге, куда редко кто забредает. Так что опасности для жены вроде бы не было. Вьокко не стала больше терять времени, мгновенно создала Сферу Пространственного Портала и исчезла. Ульяс повернулся на звук голоса подбежавшей дочери:

— А где мама?

— Она очень торопилась к дедушке, поэтому улетела одна.

— А мы?

— А мы торопиться не будем. Мама разрешила нам немного погулять.

— Здесь? — в вопросе девочки звучала настороженность, готовая перейти в обиду.

— И здесь, и там, наверху.

Тария сразу же успокоилась.

— А долго ещё идти?

— Да, долго. Без полёта не обойтись.

— Тогда давай мы сейчас же улетим наверх, а там погуляем подольше! — Девочке не терпелось увидеть неведомый Верхний Мир.

— Хорошо, — согласно кивнул Ульяс и принялся вызывать агников.

Что-то насторожило Юхани, и он некоторое время вслушивался в спокойные звуки леса. Затем старый нойд взволнованно поднялся с поваленной ели — он ощутил шаги дочери! Именно так — ощутил, а не услышал. За многие десятилетия у него выработалось ощущение присутствия другого существа, будь то зверь лесной или человек. Старик даже не задумался, откуда здесь появилась дочь. Не всё ли равно…

«Молодец, дочь, услышала зов отца! Не зря, значит, я обучал её всем премудростям жизни в благословенных богом лесах. Не зря мы с Ирене увезли Вьокко сюда, в глушь, не зря. А грамоте и вере отцовской сами её выучили, без ихних интернатов…»

Вьокко появилась из-за деревьев — похорошевшая, в диковинном убранстве, сильно смахивающим на разукрашенную мужскую одежонку цвета зимнего неба. Она приблизилась к отцу и сдержанно остановилась. Юхани был не в обиде: он сам учил дочь строгости в чувствах. Но сегодня сам же нарушил своё правило, обнял дочь и крепко прижал к груди, понимая, что это — в последний раз.

— Пришла, моя дочь, мой подснежник! — Отстранившись, он рассматривал её. — Ты расцвела, стала ещё красивее! Значит, хороший муж тебе достался. Я очень рад этому.

— Я услышала твой голос, отец, и очень испугалась за тебя.

— Присядь, — Юхани опустился на поваленную ель, — и хорошо, что пришла. Мне попрощаться с тобой нужно, дочка. Твоя мама позвала меня.

— Что ты, отец! — на лице Вьокко отразился испуг. — Ты ещё совсем не стар!

— Вот и хорошо, что не стар, — покивал головой Юхани, — значит, никого не буду обременять. Только не об этом я сейчас хочу с тобой говорить, дочка. Скажи, действительно ли хорош Ульяс, муж твой, не обижает ли?

— Нет, нет, отец, не волнуйся за меня! Вернее, за нас… У нас с Ульясом есть дочь, твоя внучка — Тария. — Тут Вьокко виновато опустила голову. — Прости, отец, что мы не смогли выбраться к тебе раньше…

— Внучка — это же прекрасно! — воодушевился старый нойд. — Ирене очень обрадуется, когда я ей расскажу об этом. Но где же они?

— Сейчас придут. Ульяс покажет ей наши края…

— Дочка, не печалься, — Юхани погладил её руку, — поверь, отдавая тебя Ульясу, я прекрасно понимал, что ты уходишь в другой мир, где мне нет места.

— Я действительно живу в другом Мире, отец… Его жители не любят… злых людей.

— А кто же их любит, злых-то? Мы с Ирене и сами ушли от них подальше, в лесную глушь, и тебя увели… Теперь слушай внимательно, — строго обратился он к дочери, оборвав свои воспоминания, — я скоро уйду из этого мира и уже всё приготовил для своего погребения…

— Отец!..

— Не перебивай. И запомни: чтобы никаких слёз не было! Я ухожу к Ирене в радости, и ты не горюй. Только огонь поддерживай три дня, как положено.

— Отец!

— И хватит об этом. Ну, где же там моя внучка?..

Сфера Пространственного Портала исчезла, оставив Ульяса с дочерью на зыбкой почве Верхнего Мира. Ульяс не боялся этого: по ходу своей работы наверху ему часто приходилось преодолевать здешние болота, да и обувь у них была соответствующая, не чета здешней. Тария же не то, что испугалась — наоборот, стала весело прыгать по раскачивающимся кочкам, вертя при этом головой и не переставая удивляться неведомому миру:

— Ух ты, как здорово!… Какой высокий свод вверху, и прозрачный, как вода!.. И как здесь светло, хотя вверху только один агник!..

Ульяс, выбирая безопасный путь, объяснял ей на ходу:

— Здесь только два больших агника, у них даже есть имена: Луна и Солнце. Зато их света достаточно всем живущим в этом мире. А этот свод называется небосводом. Города здесь тоже имеются, но совершенно другие, не такие, как у нас…

Тария присела на корточки, удивлённо разглядывая клюкву.

— Папа, это ягоды? А почему они растут не в оранжереях? Их можно есть?

— Это местная еда. У мамы спросишь, она здесь всё знает…

Внезапно послышался удивлённый возглас. Ульяс и Тария одновременно повернулись на звук и увидели на склоне горы кучку жителей Верхнего Мира — те смотрели на них и о чём-то спорили.

— Пойдём, дочь. Не надо нам с ними встречаться, — заторопился Ульяс обратно.

— Они что — злые? — Тария засеменила следом за отцом к большому камню.

— Они — чужие нам. Кто знает, что они задумали. Давай-ка вернёмся и пройдём немного по Тропе.

Они зашли за камень и Ульяс начертал на нём нужные Знаки. Вскоре открылась Тропа, по которой отец с дочерью прошли какое-то расстояние, а затем снова вышли на поверхность. Теперь это была голая вершина горы, совершенно безлюдная.

— Вот здесь мы с твоей мамой и познакомились, — объяснил Ульяс. — Твоя мама была похожа на птицу, готовую взлететь.

— Птицу? А что это такое?

— Давай-ка спустимся с горы вниз, вон туда, в лес, и я покажу тебе птиц.

Они спустились по южному склону и вскоре оказались среди огромных вековых елей. Тария от удивления опять завертела головой:

— Ух ты, какая огромная оранжерея! Даже свод закрывает!

— Это не оранжерея, а лес, — терпеливо объяснял Ульяс. — Помнишь, я рассказывал, про твоего дедушку Юхани, который живёт далеко от людей?

— Да… А где же он?

— Недалеко. Но если ты устала — можно воспользоваться Сферой.

— Нет, я хочу идти пешком. А агники людям тоже помогают, как нам?

— Вот уж нет. Люди их боятся, да и сами агники тоже их избегают.

— Отчего так?

— Не знаю, дочь. Здесь другая, не всегда понятная мне жизнь… Кстати, смотри-ка, вон и птица!..

Тария в восторге вертела головой, удивляясь неведомому миру.