Когда шутки были смешными. Жизнь и необычайные приключения команды КВН «МАГМА»

Василий Антонов

Когда деревья были большими, а мы и телевизоры – маленькими, когда жизнь и новости были страшными, а зарплаты и шутки – смешными, в 90-е годы, в эпоху расцвета КВН, команда «МАГМА», трижды участница Высшей лиги, совершала свой, пусть и не победный, зато очень веселый и иногда даже триумфальный путь по экранам и сценическим площадкам страны и даже некоторого зарубежья. Этот путь и сопутствующие ему невероятные приключения описаны в этой веселой книге.

Лев, он везде лев — и на суше, и на море

В этой главе рассказывается о том, как члены ВПК всегда исполняли военно-патриотический долг, даже в армии! И как члены команды МАГМА — даже в самые трудные моменты жизни — проявляли веселую находчивость

Русского солдата нужно застрелить два раза, а потом еще и толкнуть, чтобы он все-таки упал.

Фридрих Великий

Adel liegt (sitzt) im Gemüte, nicht im Geblüte.

(Благородство заложено не в крови, а в душе.)

Немецкая пословица

Лев Этинзон служил на флоте, а значит — три года. Соответственно, времени на совершение подвига у него было в полтора раза больше, чем у его сухопутных собратьев. И этой форой Лев воспользовался сполна. Он успел совершить целых два подвига. И хотя за первый он получил благодарность от командования, а второй остался начальству неизвестен, еще не факт, какой из них потребовал больше мужества и стойкости. В первом случае Лев спас свой корабль от гибели, во втором — весь Советский Военно-Морской Флот — от позора.

I. Подвиг первый, военно-морской

Спасание — действия, направленные на недопущение гибели людей или корабля.

Спасение — достижение положительного результата в ходе спасания.

Устав корабельной службы ВМФ РФ

Лев и действия направил, и результата достиг.

В тот день, будучи уже почти старожилом на своем корабле, до дембеля чуть больше года оставалось, Лев со своим кораблем, точнее, корабль со своим Львом, ну, короче, оба они друг с другом вышли в море на боевые стрельбы. По роду службы Лев был артиллеристом и принимал активное участие в подготовке этих стрельб — орал на малолеток, чистил оружие, принимал боеснаряды и заводил их на ленту в двуствольную корабельную пушку. Вышли в море, обнаружили цель, команда «пли!», а пли-то и нету, опять команда «пли!», а результат тот же. «Пли, в бога мать!» Лев бегом к пушке проверить и устранить неполадки, а на это даются просто какие-то секунды. Лев подлетает к пушке и видит, что снаряд вместо дула куды-то подевалси. А он (снаряд и притом самый что ни на есть боевой) соскочил с ленты и вот-вот упадет с высоты метра полтора на палубу. И какой он стороной упадет — одному богу известно, и если упадет бойком-запалом, то не жди меня, мама, хорошего сына! И еще сотню хороших сыновей.

Лев принял решение, которое одно только и было правильным, но надо ж было успеть, и принять, и решиться, и выполнить! Снаряд уже начал падать, Лев прыгнул рыбкой в пушку, на лету схватил снаряд в охапку, но при приземлении сильно ударился головой о станину пушки. Сознание потерял, но снаряда не выпустил! В каюте медика ему наложили пару-тройку швов, и корабль на полной скорости вернулся на базу, где Льва положили в госпиталь.

По итогам учений Льву объявили выговор за плохую подготовку к стрельбам и представили к медали за спасение корабля. Но Лев, прямо как в фильме «Баллада о солдате», попросил вместо медали отпуск. Старый адмирал ласково улыбнулся:

— Это мой любимый фильм о войне, сынок…

И дал герою неделю отпуска. А эта награда для солдата, а тем более для матроса, лучше всяких медалей. Но после отпуска медаль Льву тоже все-таки вручили.

Кто-то скажет, что такое решение — прыгнуть за снарядом — принял бы любой советский солдат. Может быть, любой бы и принял, но вот исполнить такой прыжок смог бы не любой. А Лев был отличным футболистом, поэтому в полном порядке у него была и реакция, и прыгучесть. Так что — до свидания и, как любил прощаться комментатор дядя Витя Гусев — играйте в футбол!

II. Подвиг второй, гуманитарный

Народ для разврата собрался!

Официант Михалыч, «Калина красная»

В середине мая 1989 года корабль ВМФ, на котором отбывал воинскую повинность Лев Этинзон, возвращался из дальнего похода на Родину. Малый противолодочный корабль «Филипп Киркоров». (Название изменено, потому что это военная тайна.) Корабль был хотя и малый, но все-таки раз в десять побольше прогулочного катера и по виду вполне грозный, особенно для членов Европарламента, и мог пулять пушками и ракетами и швырять бомбы. И поэтому мог пугать (и до сих пор пугает до дрожи) все население всех тридцати стран НАТО. И поскольку во время походов этот малый противолодочный кошмар НАТО часто заходил в иностранные (и даже до смерти перепуганные натовские) порты, то моряки в команду подбирались бравого гвардейского облика, чтобы достойно представлять в заграничных портовых кабаках Советского Человека и Воина. Лев Этинзон, правда, своим обликом не очень походил на гвардейца, зато он был активным членом военно-патриотического клуба. И притом он клятвенно пообещал за три года службы подрасти на 10 см и накачать бицепсы до 45 см, как у Сильвестра Сталлоне. И еще Лев сказал, что у него брат играет в баскетбольном ЦСКА. Хотя то был Виталик Фридзон, но армейское начальство подумало, что все, у кого есть «зон» в фамилии — все братья.

Эти три причины были очень весомы по отдельности, а вместе — броня. Поэтому Льва, вместо стройбата в пустыне Кара-Кум, приняли в отборную гвардейскую часть. Единственная проблема — служить три года вместо двух. Зато на свежем воздухе. А не в каком-нибудь провонявшем дешевым табаком штабе.

Поход был долгий, длился уже месяц, и командир корабля кавторанг Дундюк понял, что до Кронштадта не дотянуть. Он отдал приказ зайти в немецкий небольшой порт Засниц пополнить запасы продовольствия. Это он так в судовом журнале записал. На самом деле — пополнить запасы отличного немецкого пива для офицеров и заменить донельзя истрепанные колоды карт для матросов.

Льву до дембеля оставалась уже всего неделя, и поэтому, кроме прочих дедовских радостей, у него был собственный бинокль. На подходе к порту он высмотрел невдалеке от Засница отличный песчаный пустынный пляжик. Ранним утром корабль встал под погрузку пива и карт, и Лев, опять же на правах дембеля, легко получил разрешение на отлучку до конца погрузки, на полдня выходило. И с ним еще два деда — Амбал и Чуня.

— А то что ж мы, товарищ кавторанг — совсем незагорелые домой приедем?! Как будто и не на юге побывали! Мы ж три года писали домой, что в Астраханской флотилии ловим осетрину с икрой! Да вас комитет солдатских матерей…

Ну, убедили командира. Да и не больно-то он сопротивлялся, так, ради проформы, для него с дембелями ссориться — себе дороже. Один такой поссорился — и его «случайно» забыли на Новой Земле. Еле потом нашли, через два месяца.

Для мая погода была просто расчудесная, пригревало солнышко, весело чирикали и каркали немецкие воробьи и вороны, море, правда, было 14 градусов, но для Советского Моряка нет преград! Кроме военного патруля, конечно. Друганы прибежали на пляж, накупались досыта, до синевы, и разлеглись во весь свой гвардейский рост на песочке загорать. Народу никого, солнышко греет, песочек теплый, вороны чирикают, легкий прибой слегка шуршит — красотища! Легли, и тут же, конечно, под шуршанье и чириканье заснули. Советский Солдат может спать и стоя, и даже на ходу, и я даже лично знаю паренька, который умудрялся поспать во время затяжного прыжка с парашютом. А уж тут — сам бог велел. Проснулись часа через полтора от шума голосов, продрали зенки — маманя дорогая! — кругом голые бабы! Куча абсолютно голых баб и девок! И на любой вкус! То есть, конечно, и мужской пол тоже присутствовал, но ентот неинтересный пол наметанный матросский взгляд как-то сразу отсек и не заметил. Спросонья сначала подумали, что это им снится. И не такое снилось за три года службы! Но когда прочухались и поняли, что все это происходит на самом деле, то решили, что бог все-таки есть и он наконец-то исполнил их мечты. Все трехгодичные солдатские сны сбылись наяву. Про нудистские пляжи они и слыхом не слыхивали, уходили-то они в армию еще в 86-м, когда видеомагнитофоны были в СССР чрезвычайной редкостью и даже «Греческую смоковницу» и «Эммануэль» еще посмотрели не все советские граждане. Разве что работники ЦК КПСС. В народе, конечно, ходили легенды, что в шведских семьях ужас что творится, но чтоб вот так — середь бела дня?! И что теперь делать?! Встать и идти — об этом не могло быть и речи. Лежали они, конечно, в военных сатиновых синих трусах, которые по колено, но от такого массового стрип-шоу их молодые организмы, особенно некоторые сильно чувствительные органы, пришли в крайне возбужденное состояние, и идти позориться сквозь толпу голых женщин со своими причиндалами наперевес пацаны не могли никак. Никакие трусы не спасли бы от позора. Хорошо, хоть легли они изначально загорать на животы. Закрыли морды руками, притворились, что спят. Лежат, матерятся шепотом. Сквозь пальцы заметили, что голые тетки собрались в кружок, что-то горячо обсуждают и показывают в их сторону. Может, насиловать собрались? — мелькнула шальная мысль у советских моряков. И что тогда делать? Дать отпор или покориться судьбе? Вопрос отнюдь не риторический для молодых парней, отслуживших три года вдали от женской ласки. Даже Лев за неделю своего геройского отпуска успел поцеловаться только с мамой и бабушкой.

Тут от голожопой группы отделилась и подошла к воинам толстенная, пузатая и усатая фрау, похожая на фрекен Бок:

— Дас ист дер фрайкопакультур штранд! Зиэ дайн унтерхузэ софорт аус!

— Здрасьте, я ваша тетя! Че она тут нагавкала?

Пацаны выдавили из себя все, что знали по-немецки:

— Хальт! Хенде хох! Цурюк! Аусвайс!

Лев подумал-подумал и добавил как можно дружелюбнее:

— Рот фронт! Гитлер капут!

Спасибо советскому кинематографу. Но эти прекрасные слова почему-то возымели обратное действие. Голые фрау и фройляйн замахали и заголосили пуще прежнего, чаще всего слышались слова «унтерхузэ» и «полицай». «Полицай» было понятно без перевода. Гвардейцы пригорюнились Тут Лев от безысходности вспомнил, что учил в школе французский. (Амбал и Чуня, поскольку учились в ПТУ, никаких иностранных языков, кроме блатного, не знали.) Лев вежливо обратился к фрекен Бок:

— Мадам, парле ву франсе?

— О! Медхен! Дизе херрен зенд французен! — проорала фрекен подружкам.

Хотя парни со своими труселями по колено и моряцкими наколками были похожи на французов не больше, чем на китайцев. Но из толпы подошла на этот раз вполне симпатичная рыжая деваха лет двадцати пяти и с хорошей фигурой:

— Бонжур, месью!

Лев с удовольствием поднял на деваху ясны очи, оглядел новую переговорщицу с головы до ног и радостно улыбнулся:

— Бонжур, мамзель! Гляньте, пацаны, эта нормальная!

— Да ну?! — Пацаны глянули и согласились. — Очень даже ничего себе!

— Месью! — Залопотала мамзель на чистейшем французском. — Ёлев та кюлот имедатьмон, сет юн пляж нудист!

Тут Лев с грустью понял, что из всех французских слов помнит только те, что из «Трех мушкетеров», каковые и выдал с широченной улыбкой:

— Мерси боку. Се ля ви. Д`Артаньян. Пора-пора-порадуемся!

Опять спасибо советскому кинематографу, но это снова мало помогло. Переговоры грозили зайти в тупик. И тут, к общей радости, Чуня вспомнил немецкую фразу из фильма «Падение Берлина»:

— Гиб ауф! Вир зинд руссише зольдатен!

— О! Майн готт! Руссише зольдатен!

Голые девки затрепыхали ручками-ножками и сиськами-попками, захлопотали, очень эротично забегали и приволокли за подмышки замшелого столетнего дедулю со сморщенной до размеров прыщика пиписькой, который, видимо, лег там в сторонке помирать на солнышке. Быстро выяснилось, что дед знает по-русски только матюки, а также слова «Сибир, лесоповаль, вер-ту-хай». Но понимающему человеку можно одними матюками и теорию относительности объяснить. Дед поведал, что фюнф лет сидел в русском лагере и с тех пор считает Сибир своей второй родиной и очень любит русских, всех, кроме вер-ту-хай. Амбал заорал:

— Блин, земелю встретил! Здоров, пенек сибирский! В Абакане бывал?

И тут же предложил сбегать в ларек за шнапсом, еле его отговорили. Далее старый сибиряк объяснил, что это пляж только для тех, кто без трусов, а если кто отказывается снимать трусы, то вызывают полицию и всех, кто в трусах, сажают в тюрьму. Парни гордо ответили, что русский солдат никогда ни перед кем трусы не снимал и впредь не снимет! Во веки веков! Аминь.

— К тому же, — Лев показал на не очень далекий, мили полторы, причал, где стоял грозный «Филипп Киркоров». — Видишь там крейсер «Аврора»? Там командир смотрит на нас в бинокль, и если мы снимем трусы, то тем самым нарушим военную форму и нас ждет расстрел.

Слово «расстрел» дед сразу вспомнил, такое не забывается, замахал ручками:

— Найн! Найн шизен! Нихт нетих расстрель!

Лев не успокоился, ему стали нравиться эти переговоры с позиции силы. К тому же голые девки сгрудились вокруг и с интересом наблюдали за происходящим. Лев, Амбал и Чуня с еще большим интересом наблюдали за девками. Лев показал старикану бляхи на ремнях, залитые свинцом, Амбал и Чуня влево-вправо сверху-вниз рассекли со свистом воздух возле дедова носа. Старичок присел, девки и тетки пооткрывали рты. Немногочисленный и худосочный местный мужской пол и до этого отсиживался за хилыми кустиками и делал вид, что конфликт их не касается, а после такой демонстрации боеготовности и вовсе испарился. Лев попер уже в полный рост и в полный голос:

— Давайте сюда свою полицай! Хотите посмотреть, как черепушка раскалывается?! — Лев совсем вошел в раж, дал старикану свой бинокль. — Видишь на крейсере пушки?! В семнадцатом году «Аврора» одним выстрелом Зимний дворец развалила до основания. А если залп из всех стволов?! От вашего городишки одна пыль останется, как Кенигсбергу и не снилось!

Дед, erfahrener Soldat, попавший в плен 44 года назад как раз в Кенигсберге, в этом месте переговоров окончательно сдался русским, второй раз в жизни. Дедок быстренько построил всех фройляйн и фрау в шеренгу, приказал отвернуться, и русские моряки, отдавая честь, но и сохранив ее, прошли, чеканя строевой шаг и радостно лыбясь, по немецкому нудистскому пляжу в направлении Родины. Лев скомандовал:

— Отделение! Равнение вон на ту задницу! Ну, вы понимаете, на какую.

Отделение с готовностью и очень внимательно поравнялось на симпатичную задницу. Никакому генералу не снилось такое почтение. Рыжая фройляйн-мамзель, которой задница принадлежала, почуяла опасность, покраснела ушами, дернулась, но не обернулась. Приказа не было. Орднунг унд дисциплин, это у них в крови. Отделение отдало заднице и ее хозяйке честь со всем моряцким шиком и убыло на Родину. Амбал еще успел крикнуть напоследок:

— Эй, мамзель, адресок не черканешь?.. Ну, будешь проездом в Абакане — звони!

Вдогонку отделению неслись крики голых восторженных немок:

— Комм мит дем зиг цурюк! Ду хаст ун бизигт! Нохмаль!

Взойдя на дюну, отделение советских моряков маленько рассыпало строй. Лев не удержался, обернулся и помахал рукой деду и той рыжей фройляйн. А Чуня тоже не удержался, приспустил трусы и показал немкам свою нудистскую крепкую задницу. Потом уже и все отделение не удержалось, повалилось в хохоте и катилось до подножия дюны, корчась в смеховых судорогах. После таких затяжных переговоров опаздывали уже нещадно. Договорились сказать командиру, что заблудились в незнакомой местности, никто по-русски не понимает (что единственное было правдой, и то если деда не считать) и только неодолимая ностальгия по Родине привела их обратно. Командир, может, и не поверил, уж больно хитрые были рожи у наглецов, но что с них взять, с дембелей. Вкатил по выговору, который был для них как привет с уже далекого фронта, и на этом все закончи…

Ан нет, не все! Оставшуюся неделю службы этим троим нудистам поневоле пришлось, уже по воле команды корабля, целыми ночами рассказывать об этом приключении. И если Амбал и Чуня делали акцент на анатомических подробностях, ну что взять с пэтэушников из Сибири, то Лев, помня о том, что спасло их от позора все-таки следование Уставу (ну, более-менее), упирал на то, что нужно три года достойно нести службу, стерпеть все тяготы, быть настоящим солдатом и комсомольцем, отбарабанить по-чесноку всю службу, и тогда добрый командир, который тоже, как ни странно, человек, наверняка отдаст приказ — высадить на полдня, а то и на сутки, самых достойных на нудистский пляж в Заснице. А самых-самых достойных — в Бразилии. А которые уже совсем достойнее некуда — тех на Таити.

— Но и там! Даже на Таити! Не смейте снимать трусы! — Увещевал их Лев. — Трусы это для солдата все!

Эпилог главы

Но потом, уже дома, перед сном, Лев вспоминал, что, когда он на пляже проснулся и увидел этот голый ведьминский шабаш, первым (и, заметим со своей стороны — вполне естественным) позывом было непреодолимое желание побыстрее снять трусы и очертя кудрявую голову кинуться в эту вакханалию, в разгул и разврат, без трусов, без стыда и без совести. Дорогой мой читатель! Кто бросит в него камень?! Оставим на секунду Льва с этим желанием. У нас же добрая книжка! Если бы это желание Льва вообще никогда не сбылось — книжки тоже вообще бы не было! Но оно сбылось! И ты даже узнаешь — как! Но вот тогда, когда, по мнению Льва, оно должно было сбыться на том пляже, оно взяло так — и не сбылось. Внаглую. Оно сказало:

— Лев, дорогой мой! Сегодня я не могу для тебя сбыться! Извини, в любое другое время — с удовольствием, но не сейчас!

Тут в разговор встряла задница той рыжей немки:

— Извините, а мое мнение имеет вес?

— Конечно, но только не сегодня! Приезжай в Москву году так в 1992-м. Только не ешь больше мучного, а то будешь иметь такой вес, что с унитаза не встанешь.

Лев и Задница возопили хором:

— А почему не сегодня?! Почему?! Warum?!

Лев возразил Заднице:

— А при чем тут Анжелика Варум?! Не, но вообще-то я с ней тоже не прочь бы…

Тут Желание осерчало:

— Заткнитесь оба. Чтобы твое Желание снять трусы исполнилось, надо для начала хотя бы руками сделать что-то.

— Нарисовать чего-нибудь?

— Тебя самого уже надо нарисовать. В журнале «Мурзилка». Надо просто снять трусы! Руками! Или ты умеешь носом снимать трусы?! А ты, матрос второй статьи и с медалью «За доблестную службу», обе руки отлежал, пока спал там на животе. А если бы вдруг война?! Как бы ты автомат снял с предохранителя?!

— Ну, не было ж автомата… Да и войны тоже.

— Это тебя и спасло. И еще миллионы твоих сограждан. Теперь запомни, Лев Этинзон! Перед тем, как ты снова захочешь снять трусы, будь то на нудистском пляже, или на приеме у уролога, или просто на фестивале в Сочи — никогда не спи перед этим полтора часа на животе! Или хотя бы руки раскинь в стороны!

Лев Этинзон навсегда запомнил эти слова и никогда больше не спал на животе перед важной встречей, и все его желания исполнялись с тех пор незамедлительно, и поэтому теперь он прекрасный муж, отец и партнер по бизнесу. А все остальное, это было… ну… это была просто молодость.

P.S.

Со временем эта история, конечно, стала известна командиру корабля. Ему стало завидно и обидно, что он не догадался тогда тоже сбегать позагорать с ребятами. И девчатами. Он думал всю ночь… Вот очень зря говорят, что военные такие тупые. Наглая клевета. Может, в бытовом плане они и не такие сообразительные, как бабки у подъезда, но что касается обороноспособности — тут мозг у них работает как надо стране. На следующем совещании с непосредственным командиром кавторанг Дундюк предложил внести в программу походов отработку высадки десанта. Хотя десантирование не входит в задачу малых противолодочных кораблей, но мало ли что может понадобиться в случае локального конфликта. И показал на карте три подходящих для высадки места. Командир отряда одобрил инициативу, «НАТО в последнее время совсем оборзело», — и оставил место высадки на усмотрение командира корабля.

На общем построении команды Дундюк объявил о грядущем десанте в районе городка Засниц, но особо подчеркнул, что в десанте будут участвовать только отличники боевой и политической подготовки. На корабле резко повысились дисциплина и уровень подготовки. В следующем походе «Филипп Киркоров» встал на рейде Засница и спустил на воду спасательную шлюпку «ЯЛ-4», набитую отличниками, как бочка селедкой. Командовал десантом сам командир корабля. С борта на них с дикой завистью смотрели неотличники и давали клятву к следующему походу повысить свой уровень подготовки выше фок-мачты. С тех пор каждый год в мае на заветный пляжик высаживались наши десантники и с благодарностью вспоминали Льва, Чуню и Амбала. А на корабле так повысился уровень подготовки, что «Филипп Киркоров» как в 1990 году взял переходящее Красное Знамя Севморфлота, так оно ни к кому больше и не переходило.

Но, несмотря на ежегодный десант советских, а потом и российских моряков, нудисты пляж не покинули, а наоборот, обратились к бургомистру с требованием его расширить, потому что он уже не вмещал всех желающих — каждый год 21 мая на фестиваль в Заснице собирались все фанатки нудизма со всей Западной Померании.

Справка из Википедии

В 2012 году Засниц получил звание объекта всемирного наследия ЮНЕСКО за реликтовый буковый лес, но в основном — за этот фестиваль.